Рассвет над пепелищем

      С каждым мигом в зале становилось тяжелее дышать.       Украдкой ослабив тесьму на льняной тунике и вскользь коснувшись ключиц, Мириам сложила руки перед собой и повела плечами. Ей всё ещё нужно было сохранять достоинство, осанку и терпение. За узким окном густели августовские сумерки, но прохладой и не веяло: напротив, воздух раскалялся всё сильнее и сильнее. Эрл Эамон и Алистер ругались на повышенных тонах. Эрл Эамон — со спокойствием, присущем отцу, воспитывающему непутёвого сына; Алистер — с хорошо знакомым Мириам негодованием уязвлённого ребёнка. Вот только казалось: ещё одно слово — и они потеряют контроль, превратятся в бешеных Огренов, кидающих друг в друга не отрезвляющие аргументы — гневливые оскорбления. Дрожь неприязни пронеслась по телу, и загрубевшие в этом бесконечном походе ладони стукнули по столу оттого лишь, что воспитание семьи Кусланд ещё не зачерствело окончательно. Звук вышел негромким, едва различимым, но мужчины на мгновение приостановили перебранку.       Алистер, заметно порозовевший не то от ярости, не то от смущения, почесал щетину и с напускной невозмутимостью обратил взор на стены. Эрл Эамон помассировал переносицу и кинул на Мириам утомлённый взгляд. Она с трудом подавила желание развести руками.       Мириам не понимала, зачем здесь так необходима она. Двое мужчин, не чужие друг другу, вполне могли бы самостоятельно разобраться с престолонаследием, друг с другом. Однако они то и дело оборачивались на неё. Приходилось выпрямляться и принимать сосредоточенный вид, несмотря на то что все доводы Мириам выучила наизусть, в каких бы выражениях они ни преподносились. Алистер не намерен был принимать корону, отказываться от долга Стража и свободы; эрл Эамон давил на невозможность сохранения власти за Логэйном и на кровь.       Кровь, кровь… Как много поводов для гордости раньше давало это слово Мириам Кусланд, наследнице воинственного рода! А теперь лишь неприятно зудело под кожей. После Орзаммара никак не удавалось отделаться от мерзкого ощущение, что все они, благородные лорды и леди любых стран, — одной крови в сущности, но не голубой, не красной и даже не чёрной, а какой-то подгнившей и зловонной.       — Алистер, прошу, внемли голосу разума в конце концов, — заговорил Эамон тихо-тихо, отвернувшись к камину, — без тебя Ферелден так и останется под гнётом Логэйна. Ты ведь этого не хочешь, как и я.       — Да. Не хочу, — сухо и грубовато отозвался Алистер. — Равно так же, как и не желаю становиться королём.       — Я понимаю: ты опасаешься ответственности, власти, незнакомого дела. Напрасно. На этом пути я стану сопровождать тебя, помогу, научу. Ты не останешься один на один с целым Ферелденом.       — Вовсе нет. Я не боюсь ответственности и власти, милорд. Если придётся, я приму их. Однако моя нынешняя жизнь нравится мне куда как больше.       Эрл Эамон едва слышно усмехнулся и, потерев бороду, отвернулся от камина. Алистер нервно переступил с ноги на ногу.       — Твоя жизнь определена твоим родством с королём, увы, — с расстановкой повторял эрл Эамон, практически вплотную подходя к Алистеру. — Сейчас у тебя больше прав на престол Ферелдена, чем у кого бы то ни было. Будет большой ошибкой не воспользоваться этим.       Они замерли, глядя глаза в глаза, но лишь на мгновение. В следующий миг Алистер потупил взгляд и отступил на полшага.       — Может, мне следует напомнить, что во мне течёт не только королевская кровь? Но ещё и кровь Серых Стражей? — тряхнул головой он и в отчаянии рубанул рукой воздух. — Я выйду. Прогуляюсь.       Алистер развернулся и торопливо покинул залу. Эрл Эамон с Мириам долго смотрели ему вслед. Пока совсем не стихло эхо неравномерных чеканных шагов. А потом эрл Эамон обернулся к Мириам, и глаза его опасно сверкнули.       — За всё время я не услышал от тебя ни слова. Но хотел бы узнать, что же об этом думаешь ты?       Мириам сцепила пальцы в замок, чтобы не заёрзать на стуле от проницательного взгляда.       Она ничего не думала. А точнее думала слишком многое, чтобы осмелиться дать однозначный ответ.       Мириам всегда учили, что не кровь определяет, кто ты такой, — только дела и поступки. Кровь может лишь проложить путь, но никогда не станет залогом уважения, если поступки дурны и недостойны благородного рода. Логэйн Мак-Тир служил тому отличнейшим примером: простолюдин, ставший верным соратником, другом короля-освободителя, тэйрном Гварена…       Теперь оказался предателем, убийцей короля.       Если раньше его дела были направлены на освобождение Ферелдена, то теперь отправляли его в пучину хаоса, готовили лакомый кусочек Архидемону. Если раньше его заслуженно почитали как героя, то сейчас лорды и леди должны были сместить его на Собрании Земель, чтобы спасти их Ферелден.       Поэтому в одном с эрлом Эамоном Мириам была согласна абсолютно:       — Логэйна нужно остановить.       — Я могу расценивать это как поддержку в возведении Алистера на престол Ферелдена?       Мириам с протяжным вздохом поднялась из-за стола и прошлась по комнате, разминая затёкшие мышцы и размышляя: в самом деле, не кровь Кусландов же делала её Волчонком, достойной дочерью тэйрна — её поведение; однако именно скверна внутри делала её Стражем, так что отныне невозможно было утверждать, будто бы кровь имеет столь малое значение.       Могло статься, что королевская кровь столь же значима и исключительна, как кровь Серых Стражей…       Мириам остановилась и с усмешкой покачала головой: «Ерунда! У королей кровь такая же, как у лордов и леди. Да даже если бы было иначе, Алистер… Он не хочет, чтобы в нём видели только королевского бастарда. Он хочет, чтобы в нём видели Алистера. А я обещала, что не посмотрю на него иначе». Мириам поморщилась, прикрыла глаза… И с облегчением выдохнула.       На Алистера действительно не получалось смотреть иначе — как на короля. Мириам видела его разным: и милым неловким юношей, совершенно искренним в теплоте своих чувств; и надёжным напарником, которому каждый мог смело доверить прикрывать тылы; и идеальным Серым Стражем, по-настоящему радеющим за победу над Мором любой ценой, за помощь людям. Не королём.       Мириам раскрыла глаза и, подняв голову, холодно взглянула на эрла Эамона:       — Мне кажется, Алистер однозначно заявил, что не желает становиться королём.       — Это пока. Он колеблется, я это вижу. И в твоих силах его переубедить.       — А так ли это нужно? Мы можем отыскать доказательства злодеяний Логэйна — сомнения в его верности Ферелдену будет достаточно, чтобы Собрание Земель приняло нашу сторону и помогло предотвратить натиск Мора. Это всё, что нам пока нужно.       — Ты смотришь слишком мелко. Что будет с Ферелденом потом, когда Мор будет побеждён? Ты думала об этом?       Мириам честно помотала головой: заглядывать дальше Мора казалось слишком опасным — все эти мысли были чрезвычайно хрупкими и уже неоднократно могли разрушиться под натиском порождений тьмы, градом стрел и клинков наёмных убийц.       — Анора будет неплохой королевой, — неуверенно пожала она плечами.       При дворе ей доводилось бывать нечасто, а на торжествах по большей части она предпочитала вальсировать и угощаться, не собирая по углам сплетни. Но краем уха слышала, будто бы сам король Кайлан мало принимал участия в управлении государством и всё за него решала его супруга, Анора. Кайлана любили, Анору — уважали.       — Не спорю. Но её власть может быть подкреплена лишь браком с особой королевской крови. Если вообще возможно допустить мысль о дочери предателя на троне.       — Браком? — невольно скривилась Мириам.       — Браком. И если это всё, что тебя по-настоящему тревожит, то хочу заметить, что род Кусланд не менее благороден, чем род Мак-Тир, и тоже оказал большое влияние на освобождение Ферелдена.       Мириам криво усмехнулась. Она знала, с детства знала, что кровью ей проложен маршрут, который она способна изменить поступками. Знала, что её готовили в жёны какому-нибудь лорду. Может быть, даже одному из отпрысков Хоу! И прежде, конечно, не сопротивлялась, однако теперь вдруг стало противно. До жжения под кожей противно становиться разменной монетой или чьей-то игрушкой теперь, когда была способна сама распоряжаться своей судьбой практически свободно.       И эта свобода могла закончиться под венцом, на престоле.       — То, что вы сейчас говорите… — глухо прорычала она. — Мне об этом, конечно, известно. Но я предпочитаю не возвещать об этом на каждом углу, ибо это в прошлом. А вы, милорд, вы понимаете, что говорите?       — А ты? Прежде, чем дать ответ — подумай. Хорошенько подумай, Мириам. Кто знает, быть может, эрл Хоу и не посмел бы нанести удар по тэйрну Хайевера, не стой за ним кто-нибудь более могущественный.       Это был удар ниже пояса. Мириам закусила дрогнувшую губу и развернулась к камину, обнимая себя за плечи. Эрл Эамон ещё какое-то время постоял над душой, а потом вышел из комнаты. Мириам с трудом проглотила ком в горле и раздражённо сморгнула накатившие слёзы.       Ей было страшно и тошно.       Если она ошибётся и вверит Ферелден в руки тирана (хотя Мириам не сомневалась, что Анора со своим опытом правления сумеет поддержать в стране порядок и справедливость), если не сумеет заручиться поддержкой лордов и леди и если вдруг Алистер всё-таки решит принять бремя правления… Тогда ей придётся или последовать на трон за ним (и здесь Мириам опять возвращалась к мысли, что Анора у власти принесёт гораздо больше пользы, чем она), или вручить его эрлу Эамону. Или Аноре.       Мириам не отпустит Алистера — только не теперь, когда они стали так опасно близки в мире на краю войны.       Поэтому ей оставалось уповать на то, что Алистер до самого Собрания Земель останется Серым Стражем больше, чем наследником королевской крови.       Мириам плюхнулась на стул и со страдальческим стоном растеклась всем корпусом по столу, накрывая руками распухшую голову.       Вспомнилось, что в Орзаммаре она, глядя, как на казнь ведут не плохого, в общем-то, гнома: такого же перемазанного в грязных интригах, как и все, (а ещё отдалённо напоминавшего эрла Эамона) — поклялась себе больше никогда не вмешиваться в дела королей — благо, статус Стража как будто бы позволял.        Но этот мир совершенно не интересовали её клятвы…