Рассвет над пепелищем

      Солнце уже возвышалось над Пиком Солдата, когда Мириам, благополучно разделавшись с корреспонденцией, вышла на крепостную стену — прогуляться. Холодный далёкий свет равномерно стелился по свежему голубоватому, что хрусталь, снегу, выпавшему нынче ночью и уже притоптанному неутомимыми рабочими, присыпанному тёмной стружкой лучшей ферелденской древесины, блестел на кончиках будто бы застывших в воздухе снежинок — казалось, протяни руку — и они покачнутся, зазвенят причудливым стеклянным перезвоном. И Мириам не выдержала, коснулась. На тёмных чернильных пятнах кончиков пальцев остались холодные крохотные капли. Мириам поёжилась и поправила серую меховую накидку, присланную королевой Анорой. Не то награда за покой в Ферелдене, не то извинение за обещание отомстить за смерть отца, не то подарок к Первому Дню, но хотя бы не изощрённый способ убийства — спасибо и на том.       Во дворе сегодня было на редкость многолюдно. Большинство Стражей предпочло остаться в сыром, мрачном, но стабильном Амарантайне неподалёку от хорошо знакомого им Стража-Командора, и лишь немногие последовали за Мириам и Алистером в старую крепость Стражей, полную зловещих секретов и тонкого трепетания Завесы, но и те старались как можно чаще отлучаться на поиски порождений тьмы или рекрутов (под злобное поскрипывание зубов Мириам и печальный взгляд Алистера) в ближайшие поселения. Однако накануне Первого Дня вернулись как будто бы все. Кое-кто — по секрету доложил Леви Дрейден — даже притащил бочку гномьего пойла и с полдесятка туш диких баранов.       Первый День ждали все — первый Первый День с окончания Мора, с возвращения Серых Стражей в Ферелден.       «А Алистер, наверное, так и чахнет над бумагами», — страдальчески наморщилась Мириам и, смахнув с парапета сугробик, на лету рассыпавшийся брызгами холодного света, свернула в сторону ставки командования, где когда-то пронзила мечом Софи Дрейден.       Алистер, закутанный в меховую жилетку, внимательно вчитывался в какой-то желтоватый листок и при этом так отчаянно грыз кончик пера и натужно сопел, что пламя свечей встревоженно колыхалось. Мириам не удержалась от тонкой полунасмешливой улыбки и согнутым пальцем постучала в распахнутую дверь:       — Тук-тук. Страж-Констебль, разрешите?       Алистер дёрнулся, вскинул голову и тут же расплылся в довольной медовой-сладкой улыбке:       — Ты же знаешь, что тебе открыты все двери, любовь моя…       Он всегда называл её радостью, любовью, солнцем, очень редко — по имени, и Мириам каждый раз совершенно по-детски смущалась. Смутилась и теперь — щёки вспыхнули, словно бы огретые пощёчинами — и сдержанно кашлянула. Алистер смотрел слишком пристально, слишком самодовольно, слишком в упор, чтобы полагать, что он называл её так не нарочно. Покачав головой, Мириам прошлась кончиками пальцев по старым корешкам книг, которые утащила из закрытой лаборатории Авернуса, и застыла перед столом Алистера:       — Занят?       — Не особенно, — пожал он плечами, и перо возвратилось в золочёную чернильницу, а лист — в стопку таких же, исписанных цифрами и мелкими буквами, — для тебя время есть.       — А для Первого Дня? — Мириам как бы между прочим поправила накидку на плече. — Гляди, какой подарок с королевского плеча Её Величества.       — Поверить не могу, что уже Первый День, — вздохнул Алистер, откидываясь на спинку стула и глядя на Мириам из-под полуприкрытых век. — Я думал, свихнусь тут, занимаясь восстановлением крепости. И вообще не понимаю, почему Карон решил назначить Стражем-Констеблем, пускай и временным, меня. Я же… Я солдат. Меня не учили всему… Этому. Если бы не ты, я бы не справился.       Он раздражённо поддел носком сапога смятые листы бумаги, разбросанные вокруг стола — очевидно, неудачные письма и распоряжения. Мириам лёгким касанием взъерошила его густые жёсткие волосы и рассмеялась:       — Ты лучше меня знаешь Орден. И лучше Карона — Ферелден. На границе ему, может быть, и нет равных, но здесь, почти в сердце Ферелдена, он бы не справился. Да и не выжил бы теплолюбивый орлесианец здесь.       Блаженно прикрыв глаза, Алистер размеренно кивал на каждое её слово, казалось, ещё немного — и заворчит довольно, как Клевер, когда его чешут за ухом.       — Он, кстати, прислал нам поздравление. И обещал Хоу прислать с подарком. Очень мило с их стороны.       — Мило, — тускло озлобленно согласился Алистер и мотнул головой, сбрасывая её руку, — а меня ждут сухие и совершенно немилые цифры. И буквы. Там жалуются, тут…       Он страдальчески крякнул и отмахнулся. А Мириам прикусила губу, чтобы не рассмеяться.       — Алистер, — кончики пальцев скользнули по свежему рубцу на щеке, — оставь сегодня работу. Там Стражи, кажется, готовят стол. Леви Дрейден мне с утра передал записочку, что повара осадили со всех сторон. А я так _изголодалась_ по праздникам.       Алистер перехватил её руку, переплетая их пальцы между собой, и в задумчивости поднёс к губам. Этот поцелуй, мягкий, долгий, тёплый, и огонёк озорства в глазах без труда заменили слова.       Держась за руки, как дети, не представляющие жизни и веселья друг без друга, Герои Ферелдена, Старшие Стражи, слетели по заснеженным ступенькам крепости во двор. В воздухе пахло свежераспиленной древесиной, хвоей, кислыми ягодами и снегом. Клевер, на правах героического пса свободно гулявший по территории, восторженно носился по двору, ныряя головой в сугробы и выныривая в самых неожиданных местах, но, заметив Мириам с Алистером, кинулся им навстречу.       Убежать от Клевера не было шансов — и они втроём оказались в ближайшем сугробе, по счастью, огромном, мягком и не накрывавшем ничего вроде поленницы. Мириам вынырнула, отфыркиваясь:       — Клевер, эти забавы остались далеко в прошлом!       Мабари протестующе заскулил. Алистер по-свойски приобнял его одной рукой и потрепал по макушке со смехом:       — А мне нравится. Правильно, Клевер. Пора было сбить спесь с нашей юной банны.       — Эй! Вообще-то это ты собирался провести весь Первый День за бумагами. Если бы не я…       Мириам не договорила: в лицо ей прилетел снежок, сопровождаемый ехидным похихикиванием Алистера. Это было непростительно. Легко вскочив на ноги, Мириам кинулась к противоположному сугробу. На ходу приходилось уворачиваться и отбиваться неумело слепленными шариками снега, которые рассыпались в полёте. У Алистера получалось гораздо лучше.       Вжавшись в стену, чтобы в очередной раз не схлопотать снежок в лицо, Мириам судорожно вздохнула. Пальцы, скрючившиеся от ледяного снега, горели теплом, полыхало лицо, сердце билось часто-часто, как будто бы они были в бою. И этот потешный бой обещал закончиться, когда кто-то утонет в снегу.       Высунувшись из-за угла, Мириам увидела, как Алистер, опасно подставив ей спину, вылепливает себе с десяток снарядов. Клевер, предательски переметнувшийся в этой битве на сторону Алистера, кувыркался в сугробе неподалёку, самозабвенно ловя языком снежинки. Это был шанс.       Мириам налетела на Алистера ураганом, каким обычно прорывалась к нему в бою, чтобы прикрыть спину, и они оба рухнули в снег.       — Ты повержен, признай это! — хлопнула она его по плечам.       — А по-моему, ничья! — парировал Алистер, небрежным толчком сбросив её с себя.       — Согласна! — выдохнула Мириам.       Они лежали на снегу, глядя в лилово-голубое небо, на котором едва-едва виднелись белые точки ещё не засиявших звёзд. Мимо проходили рекруты, рядовые Стражи и даже некоторые Старшие Стражи, пытаясь — и не пытаясь — сдерживать насмешливые, но не злобные, улыбки, раскланивались и уверяли, что очень-очень ждут их в главной зале к вечерней трапезе. Мириам каждый раз порывалась подняться, отряхнуться, а Алистер хватал её за локоть, утягивал обратно и отмахивался, мол, обязательно будут.       — Алистер, — выдохнула Мириам, проводив взглядом Старшего Стража, в бороде которого уже проглядывала седина, — тебе не кажется, что это как-то несерьёзно? Мы главные в этой крепости, а лежим в снегу… И…       — Живём, — устало улыбнулся Алистер. — Жизнь Стражей и так коротка. Что плохого в том, чтобы немного забыть о том, что мы Стражи? Пожить по-человечески? Пускай видят. Это ведь не отменяет того, что мы совершили. Для Ордена. Для Ферелдена.       — Знаешь. — Мириам села, поправила сбившуюся накидку и коротко дыхнула на замёрзшие пальцы. — Мне кажется, мы ошибались. Из тебя вышел бы отличный король.       — Может быть, — не стал отпираться Алистер, — только я точно не был бы таким счастливым.       Он тоже уселся на снегу и, запустив пятерню в волосы, взглянул на неё с той самой влюблённой улыбкой. Мириам смахнула снег с лица Алистера, медленно приблизилась вплотную к его губам и по-детски звонко и непринуждённо чмокнула его в нос:       — Думаю, нам стоит привести себя в порядок перед ужином. Мой король.       Мириам легко поднялась и, обернувшись, не удержалась от самодовольной усмешки: лицо у Алистера было растерянно-пунцовым.