Теория Великого Объединения Шэнь Цинцю

Шэнь Цинцю и Шан Цинхуа отправлялись в путь до рассвета. Они договорились отбыть с широкой площади Цюндина, сперва путешествуя на мечах до города Икс, откуда, переночевав, продолжат свой путь в экипажах, которые нанял там Шан Цинхуа. Шан Цинхуа прибыл в спешке, на ходу поправляя рукава своей мантии, и с дымящейся булочкой, засунутой ему в рот одним из его ответственных учеников. Как бы рано он ни вставал, всегда опаздывал. Войдя в большой двор, он притормозил. Шэнь Цинцю и Юэ Цинъюань уже стояли там. Первый был одет для путешествий на мечах, в брюках и мантии, с плотно завязанными волосами и с кожаными браслетами, фиксирующими типичные для учёных широкие рукава. Юэ Цинъюань, судя по его позе, в последнюю минуту давал заключительные наставления. В отличие от последних сорока лет, Шэнь Цинцю слушал со снисходительным раздражением, вместо того чтобы смотреть вдаль или искать предлог уйти. Юэ Цинъюань тоже этим пользовался. Шан Цинхуа остановился на краю двора, жуя паровую булочку и страстно желая взять в руки перо. Его внутренний автор радостно делал заметки. Другая же часть, слишком долго пробывшая в этом странном вымышленном мире, осуждающе цокала языком. Ему потребовалось время, чтобы понять все эти странные социальные правила, но он к ним привык. Эта рука на плече была приемлемой. В свете недавней травмы Шэнь Цинцю и их давнего и близкого знакомства, эти наставления можно было бы оправдать. Но и то, и другое сразу? На публике? Как не стыдно, глава школы! Шан Цинхуа отступил назад, а затем, громко шаркая ногами, вновь вошёл во двор. — Извините, извините, мой старший ученик никак не мог найти мои записи, да ещё и столовая оказалась закрыта… Шэнь Цинцю бросил на него холодный осуждающий взгляд — у него другие вообще есть? — и Шан Цинхуа был рад, что тот убрал свой веер на время путешествия. Шан Цинхуа слишком хорошо знал, что он может с ним делать — в конце концов, он это написал — и видеть, как он размахивает им, чтобы на что-то указать, было всё равно, что использовать электрошокер в качестве лазерной указки. Юэ Цинъюань отвел его в сторону и серьезно посмотрел на него. — Шан-шиди, пожалуйста, позаботься о нем в путешествии. Яд все еще в его теле, он нуждается в особой заботе. — Шан Цинхуа заметил, что перебирающий одну из своих многочисленных сумок-цянькунь, Шэнь Цинцю никак не реагировал. Значит, Юэ Цинъюань, должно быть, использовал заглушающую печать. — Глава школы может рассчитывать на этого шиди, — с энтузиазмом сказал Шан Цинхуа. — Этот шиди будет охранять его ценой своей жизни. — Юэ Цинъюань пристально посмотрел на него. Ой, это было слишком, назад. — …По крайней мере, до тех пор, пока мы путешествуем вместе. У Шэнь-шисюня есть свои планы на вторую половину поездки. Похоже это вполне успокоило Юэ Цинъюаня. — Да, он сказал мне. Что ж, если тебе не нужно ехать обратно в карете, этот шисюн предпочел бы, чтобы вы путешествовали вместе. — Его тон подразумевал, что им лучше не возвращаться домой медленным способом. — Д-да, глава школы! Понятно! Они повернулись, чтобы поприветствовать приближающегося Шэнь Цинцю.

***

Глава 83

Посмотрев, как Шэнь Цинцю и Шан Цинхуа исчезают из поля зрения даже совершенствующегося, Юэ Цинъюань обратил свое внимание на другого человека, присутствующего во дворе. Он плавно двинулся, чтобы перехватить Ло Бинхэ, прежде чем мальчик успел бы уйти. Но похоже, тот и не думал об этом, глядя печальными глазами в том направлении, куда улетел Шэнь Цинцю. Он выглядел несчастным, очень юным и… очень замерзшим, потому что мантии новичков не подходили для предрассветного холода. У него даже плаща не было. Юэ Цинъюань отказался от запланированного подхода — «поторопитесь на утреннюю медитацию, и мы больше не будем об этом говорить, молодой человек» — и прибег к новому. — Он скоро вернется, юноша. Учитесь прилежно, чтобы вам было что ему показать, — ласково сказал Юэ Цинъюань и подавил собственные опасения. Он рано понял, что легче утешать и успокаивать других, чем себя. Ло Бинхэ повернулся, чтобы поприветствовать главу школы, продолжая выглядеть несчастным. — Да, глава школы. — Идемте, позавтракаем в столовой Цюндин. Затем вы можете вернуться к учебе. — Это была бы хорошая возможность прощупать этого юношу, который был так привязан к Сяо Цзю. * В обеденном зале — самом ближайшем и тихом в этот час — Ло Бинхэ смотрел на ранний утренний выбор блюд широко раскрытыми глазами. Он начал говорить что-то, но прервался и нервно взглянул на Юэ Цинъюаня. — Выскажите свое мнение, — подбодрил Юэ Цинъюань, выбирая чашу. Конечно, он завтракал с Сяо Цзю, но совместная трапеза была одним из самых простых способов установить взаимопонимание. Несколько рано вставших учеников Цюндина заметили их, но тактично проигнорировали. Его нынешние ученики действительно были многообещающей группой. — Это отличается от еды на Цинцзин, — осторожно сказал Ло Бинхэ. — Большинство на Цинцзин — духовные практикующие. Им нужно есть легкую пищу. Употребление тяжелой пищи может причинить им дискомфорт. — Он усадил Ло Бинхэ рядом с жаровней и сделал пометку, чтобы предложить Сяо Цзю расширить выбор блюд в Цинцзин в свете предрасположенности его ученика. Сяо Цзю был таким умным, но иногда мог упускать из виду самые простые вещи. — О, — вслух подумал Ло Бинхэ. — Вот почему… Этот ученик хотел приготовить еду для шицзуня… Юэ Цинъюань кивнул, делая глоток бульона, чтобы Ло Бинхэ тоже мог начать есть. — Именно так. Из-за своего пути самосовершенствования ваш учитель даже более осторожен в том, что он ест, чем другие духовные практикующие. И его духовные вены открылись очень рано; он был таким с детства. — Он сделал паузу. Как и ожидалось, Ло Бинхэ ухватился за наживку. — Глава школы давно знает шицзуня? — робко спросил он. — Да, мы выросли вместе, — услужливо продолжил Юэ Цинъюань. Ло Бинхэ взглянул на него сквозь ресницы. Очаровательно, хотя не поэтому Сяо Цзю питал к нему слабость. — Каким, ммм, каким был шицзунь в возрасте этого ученика? Юэ Цинъюань вспомнил слишком тонкие конечности Шэнь Цинцю, его тщательно нейтральную маску и настороженный, раненый взгляд. Он сохранил свою нейтральную, доброжелательную улыбку с легкостью, полученной из многолетнего опыта. — Он хотел учиться больше всего на свете. Иногда даже больше, чем есть. Ло Бинхэ снова поднял глаза. Ага. Это не было застенчивостью; это была хитрость. Юэ Цинъюань сохранял нейтральное приятное лицо. — Какая, ммм, какая любимая еда шицзуня? Юэ Цинъюань не собирался поощрять взяточничество, а слабость Сяо Цзю к сладостям он хотел придержать для себя. — Хм. Ему нравится танъюань, но только несколько штук за раз. Ло Бинхэ серьезно кивнул. — Ах, верно, ваш учитель устроил вам уроки кулинарии. Вы многому там научились? — продолжил разговор Юэ Цинъюань. — Да… но… — Ло Бинхэ промедлил, и Юэ Цинъюань ободряюще кивнул. — …Но этот ученик хотел бы получить уроки у шицзуня. — Ваш учитель хорошо отзывается о вас. Он говорит, что вы усердно трудитесь. — Юэ Цинъюань подождал, пока Ло Бинхэ засияет от похвалы, а потом заговорщицки понизил голос. — Ваш учитель очень хорош во многих вещах, но не умеет готовить. Ло Бинхэ выглядел потрясенным. Юэ Цинъюань мог видеть, как он балансирует на грани того, чтобы закрыться от него, всего лишь из-за одного упомянутого вскользь предположения, что Шэнь Цинцю не идеален во всём. Хм. — Ваш учитель хочет для вас самого лучшего, поэтому он отправил вас в другое место, учиться тому, чему не может научить сам. Настроение Ло Бинхэ снова переменилось, его брови разгладились. — Никто, независимо от того, насколько он образован, не может быть хорош во всем. Мудрый человек знает свои пределы. По-видимому, достаточно было переформулировать проблему и представить Шэнь Цинцю в хорошем свете, чтобы добиться признания Ло Бинхэ. Они перешли к очень простому, не напряжённому разговору о различиях между классами на Цюндин, Цинцзин и Цзуйсянь. Юэ Цинъюань сделал мысленную заметку предложить включение Ло Бинхэ в одну из социальных групп Цюндина, когда Шэнь Цинцю вернётся. Они были разработаны, чтобы дать ученикам возможность попрактиковаться в беглой беседе, и он мог видеть, как ранняя плохая социализация Ло Бинхэ остановила его развитие в этом отношении. Ло Бинхэ доел свою еду, и Юэ Цинъюань отправил его обратно в Цинцзин… где он, вероятно, позавтракает второй раз, как поступил бы любой подросток. — Есть вопросы напоследок? — спросил Юэ Цинъюань на Радужном мосту. — Как… ммм, как глава школы заставляет свой голос звучать так? Ах, он имел в виду успокаивающую технику, которую использовал Юэ Цинъюань. — Многолетняя практика. Это то, чему вы тоже можете научиться, если будете усердны в учебе.

***

Глава 84

Шэнь Цинцю и Шан Цинхуа летели всего несколько часов — Солнце все еще стояло низко над горизонтом, — когда им пришлось сделать незапланированную остановку. Они вздрогнули почти одновременно, когда ветер принес неприятный запах, и продолжили лететь, пока не смогли свободно дышать, затем Шэнь Цинцю сделал знак остановки. — Мы недалеко от торговых путей… — предположил он. Они обменялись взглядами. — Шан-шиди должен остаться здесь. Этот шисюн посмотрит. Шан Цинхуа казалось, разрывался между желанием избежать страшного зрелища, на которое указывал запах, и страхом нарваться на обвинения, если Шэнь Цинцю будет ранен. Шэнь Цинцю не стал его ждать и полетел вперёд. И вернулся всего через десять минут, куда более расслабленный. — Не бойня. Трупоцветы. Шан Цинхуа выглядел сбитым с толку. — Труп… — Растение с запахом гниющей плоти. Неприятное, но безвредное. Интересно, что плоды даже отдаленно напоминают трупы. У них эти большие, мясистые, неоднородные дольки… — Шэнь Цинцю прервался, когда Шан Цинхуа уставился на него. — В любом случае. Я взял немного семян. — Зачем ты это сделал? Зачем тебе ещё больше таких растений? — спросил Шан Цинхуа настолько удивлённый, что забыл о своей привычной осторожности в отношении Шэнь Цинцю. — Я подумал о торговле. Есть несколько довольно безобидных низших демонов. Этот запах может им понравиться. — Как свеча с запахом бекона, — пробормотал Шан Цинхуа. — Точно. — Шэнь Цинцю поправил рукава, когда они остановились. — Я не знаю ни одного вида, которому для выживания требовалась бы человеческая плоть. Такая разборчивая диета не является признаком выживания. Возможно, они будут более миролюбивы, если смогут, ах, удовлетворить свои желания как-нибудь ещё. — Он просиял. — О, интересно, могут ли они есть плоды трупоцвета… — Веганская еда для демонов, — недоверчиво пробормотал Шан Цинхуа. * Путешествовать с Шэнь Цинцю было странно. Шан Цинхуа привык к тому, что тот никогда не выражал настоящих эмоций, но постоянная близость позволила ему начать видеть разные типы нейтральных выражений. Они летели весь день, а затем сделали заранее запланированную остановку в гостинице на ночь. Шан Цинхуа тщательно подбирал жилье, чтобы избежать возможных сюжетов. По пути Шан Цинхуа безуспешно пытался получить информацию. Он увидел, как Шэнь Цинцю что-то пишет после обеда. — О-о… Как дела у твоих учеников? Кто-нибудь особенно выделяется? — спросил Шан Цинхуа. — Они все одинаково ужасны, — ответил Шэнь Цинцю, не останавливаясь ни на мгновение каллиграфической кистью. — Над чем ты работаешь? — Я пишу Юэ-шисюну. — Он указал кистью на почтовый ящичек на столе. — Вы и глава школы теперь лучше ладите, да? Что у вас вообще случилось? Шэнь Цинцю взглянул на него, сузив глаза. — У нас произошло недоразумение. Оно решено. — Чертовски большое недоразумение, — глухо произнес Шан Цинхуа, надеясь спровоцировать более пространное объяснение. — Да. Именно так. Оно было бы решено быстрее, если бы определенные люди поделились информацией раньше. — Он еще раз холодно посмотрел на Шан Цинхуа и вернулся к письму. Э-эх. Эта поездка была плохой идеей. Шан Цинхуа не нужно было водружать новые флаги смерти. * Каким бы холодным он ни был, нахождение в непосредственной близости от Шэнь Цинцю затрудняло представление о нем как о второстепенном неигровом персонаже. Шан Цинхуа продолжал узнавать маленькие человечные детали. Например, Шэнь Цинцю вложил в свою спальную мантию нагревательный талисман — вообще-то, неплохая идея. И еще один в лёгкий плед, который принес с собой. Шан Цинхуа в следующий раз непременно закажет себе такой же. Во время остановок для отдыха Шан Цинхуа попытался выяснить, не снится ли Шэнь Цинцю что-нибудь вроде пророческих кошмаров, которые были в его первом черновике и заметках, но не вошли в окончательную, опубликованную версию. Было бы неплохо узнать, в какую именно версию своего романа он перешел. Его жизнь как «Шан Цинхуа» не ответила на этот вопрос. Возможно, теперь, когда они дошли до записанной части истории главного героя, ему повезёт больше.