Тень за моей спиной

Ночью бабушке опять стало плохо. Давление зашкаливало, пульс скакал. Благо скорая приехала быстро. — Магнитная буря, да и возраст у вас какой? Чего вы хотите? — Жить! — сказала бабушка с жаром. Врач вдруг собрался, засуетился. Уколол помимо магнезии что-то ещё. — Знаете, так редко я вижу это желание. Приезжаешь на вызов, а там пустые стеклянные глаза. Как у кукол. — Врач с усилием потёр лицо руками. Посмотрел на меня. — Вы внук? Я кивнул. — Нальёте чаю? Я побежал на кухню, сшибая углы. Я сейчас хоть плов, хоть борщ приготовлю. Лишь бы отпустило! Только бы помогло! Что угодно. Пожалуйста! В бога я не верил, потому что не могло высшее существо придумать такой жути, коей является моя жизнь. Но вот Вселенную попросил. Веру в высших существ можно признать атавизмом, но иногда эта интеллектуальная наивность делает жизнь … более приемлемой. Я думал, а руки автоматически ополаскивали кипятком заварочный чайник, сыпали крупнолистовой китайский чай, заливали кипяток с большой высоты, чтобы насытить кислородом и раскрыть глубину. — Ты прямо чайную церемонию тут устроил. Не суетись. Не умрёт твоя бабушка. Руки затряслись и я чуть не выронил чашку, которую доставал из серванта. — Тебя как зовут? — Арт.. Артём. — Ты вот что, Арт, скажи, уколы ставить можешь? — Да. — Ну и отлично. Я напишу список препаратов, они не рецептурные. Да не бледней так, там недорогие препараты. Но эффективные. Сейчас начало осени, у хроников обострения, так что скакать давление будет. Это скомпенсирует настолько, насколько возможно. Схему пропишу. Нечего бабушке твоей по больницам шляться. — Спасибо! — я дёрнулся в комнату. У меня была скоплена небольшая сумма. Я на телефон копил, но всё время как-то не складывалось. — Ты куда? — Отблагодарить. — Обижаешь. А вот бабушку проверь. Ей больше поддержка нужна, чем лекарства. — Я помогаю. — Вижу. Бабушка лежала на диване уже не такая бледная, как когда я вызывал скорую. Я сел рядом на диван и погладил её по сухому хрупкому предплечью. Она развернула его и поймала мою руку. Пожала. — Не бойся, Артюш. Не в этот раз. — И улыбнулась. Я уткнулся в худенькое плечо, пахнущее вербеной и чистотой, и судорожно вздохнул, давя слёзы. Кроме бабушки и мамы у меня никого нет. Мама в Америке, на заработках. А мы тут. Вдвоём. В агрессивной среде. Почему агрессивной? Потому что тяжело в современной школе отличаться хоть чем-то. Внешностью, интеллектом, вероисповеданием, национальностью, именем. Чем угодно. Я, к сожалению, отличался. Нет, я типичный славянин и даже фамилия у меня не Жопин. Но мой ум вкупе с непрезентабельной внешностью и нежелание решать конфликты силовыми методами привлекли внимание ненужного человека. Я так до конца и не смог понять, что же лидера нашего класса так цепляло во мне, но жить он мне не давал уже давно. Я ощущал его как тень за спиной. Где бы я ни был, что бы не делал, я чувствовал холодный взгляд серых глаз, слышал в свой адрес уничижительные слова и всё время ожидал удара, издёвок, подвоха. Я читал, что чем проще организм, тем он агрессивнее. Так обезьяна никогда не совершит необоснованного убийства. А куры могут заклевать собрата лишь потому, что он по-другому окрашен или ранен. Как преимущественное большинство человечества выродилось в кур, я так и не понял. Была у меня теория об отрицательной селекции, но я не озвучивал её вслух. Раздался щелчок двери и я поднял голову, прислушиваясь. — Доктор ушёл, Артюш. Я зашёл на кухню. На столе лежал белый листок исписанный размашистым почерком. Сверху рецепт и пятитысячная купюра. Кровь хлынула мне в лицо. Я выскочил на лестничную клетку, побежал, размахивая деньгами, но застал лишь красные огоньки уезжающей скорой. — Спасибо! — сказал я в небо и пошёл домой. Чай мы пили вместе с бабушкой. А на докторские деньги я купил лекарств и шприцов. Бабушке действительно стало лучше. Всё же есть ещё Люди среди людей. В понедельник я с ужасом ждал школы. Почему с ужасом? Да потому что я тощий задрот в очках. К тому же, отягощённый наличием интеллекта. Потому ботан, зашквар, а человеческим языком говоря — отверженный. Белая раненая курица среди чёрных здоровых собратьев. Если бы не Донцов, а именно так звали мою тень, может меня бы так и не тюкали, но он прицепился ко мне с седьмого класса и методично разрушал мою жизнь. Денис Донцов — красавец, спортсмен, мажор и просто ублюдок. Кличка у него ДенДон. Меня же с его лёгкой руки и липкого языка прозвали Тюшей. Не было дня, чтобы он не цеплял меня, обсуждая мою внешность, убогость и бессмысленность моего существования. А однажды он меня ударил. Когда я сказал, что не могу ответить на его чувства. Это было в конце восьмого класса. Я спешил домой, мне надо было зайти в магазин и купить картошки. Не хотел, чтобы бабушка носила тяжести. Он поймал меня во дворе школы. — Ты куда такой целеустремлённый, Тюша? Дрочить? — Мир не сходится в одной точке, Донцов. Бывают у людей и другие дела помимо мастурбации. — Ты мне ещё цитатами из Тютчева покидай, ботан. Так куда спешим? — Проводить хочешь? Донцов глумливо ухмыльнулся, показывая ровные белые зубы. Интересно, почему в мире животных хищники такие привлекательные? Донцов, с его серыми глазами, белой матовой кожей без единого пятнышка, и светлыми, почти платиновыми волосами был очень хорош. Я же — из мира травоядных. Встрёпанные чёрные волосы, очки в дешёвой оправе, россыпь прыщей, непонятного цвета глаза увеличенные линзами, худой и тонкокостный. Кривые зубы. Чмо одним словом. — А если да? — Прости, не могу ответить на твои чувства. Донцов вдруг побелел, скривил скульптурные, как у античной статуи губы, и ударил меня в солнечное сплетение. Из меня буквально вышибло дух. Я согнулся, роняя рюкзак с плеча в майскую пыль, смешанную с тополиным пухом. — Пидор! — выплюнул Донцов и ушёл. За ним потянулись его приспешники. Я присел на корточки, прижимая горящую грудь к коленям, подтянул к себе волоком рюкзак, нашёл бутылку с водой. Попил. Когда отпустило, постарался не вдыхать глубоко и поковылял домой. По дороге позвонил бабушке и наврал, что задержался в библиотеке, сдавая книги, набранные на год. Она уже волновалась. А ей нельзя. Вот собственно из-за этого я в школу и не хотел идти. Вновь начнётся этот ад. Такое впечатление, что Донцов поставил себе целью уничтожить меня как личность. Лучше бы он просто молча меня бил. Но нет. Ему было важно унижать меня, цеплять, вызывать эмоции. К сожалению, делал он это виртуозно. Летом было хорошо. Я читал, готовил, подрабатывал репетиторством по биологии, сам ходил к репетитору по английскому и ещё рекламные листовки разносил. Мне в пятницу привозили листовки на квартиру. В выходные я разносил их по району. Листовки были тяжёлые, да и из подъездов меня гоняли за распространение спама, но зато график работы свободный. Была мысль поработать курьером, но бабушка отговорила. Курьер носит иногда ценные вещи, за них могут и побить. А драться я так и не научился. Всё когда-нибудь заканчивается. Закончилось и лето. У мамы вырваться к нам так и не получилось. А я её уже год не видел. Но что поделаешь. Телефон, старенький LG с дохлой батареей и слабой оперативной памятью, видео мне категорически показывать в Viber не хотел, поэтому приходилось удовлетворяться просто звонками или фотографиями. Мама присылала деньги, но я старался не тратить, потому что неизвестно, а вдруг понадобится на больницу или другой форсмажор. Одевался в секонд-хенде, готовил сам. Пенсии бабушки хватало на коммуналку и простейший набор продуктов. Мои подработки шли на что-то более существенное, чем крупы и хлеб и на самую простую одежду.