hey angel

Рози радостно хихикает, вбегая в игровую комнату, и вдруг резко останавливается, мяукая «Ой!». Луи чувствует, как тот остаток человеческого сердца, который в нем есть, замирает. Он оборачивается и видит свою дочь. — Хэй, Рози- Девочка хмурится и с серьезным видом склоняет голову набок, рассматривая ангела. — Кто ты? — так по-взрослому спрашивает она, и Луи хочет плакать от того, как быстро она растет. Он улыбается и шмыгает. Его дочь такая красивая, как и Гарри, и Томлинсон тонет в океане печали, когда думает о том, сколько воспоминаний с ними он упустил. Он смотрит на то, как солнечные лучи теряются в ее шоколадных волосах и не может понять, любит ли ее больше сейчас или тогда, когда увидел впервые, на руках у Стайлса. Луи так хочет упасть перед ней на колени и признаться ей, как же он любит ее и как ему невыразимо жаль, что она живет без мамы. — Я… — он теряет дар речи, когда смотрит в ее глаза. В свои глаза. — Я ангел, Роуз. — Ангел? А где твои крылья? — строго переспрашивает она и внимательно оглядывает собеседника. Его волосы, легкая щетина и глаза кажутся ей знакомыми, но она пока не понимает, откуда. Луи улыбается и садится на корточки, хихикая. — Не у всех ангелов есть крылья, малышка. Девочка подходит ближе и аккуратно тянет ручку к его свечению, но тут же отдергивает ее и смеется. — Холодно! — она улыбается и пробует еще раз, а ее звонкий хохот кажется Луи лучшим звуком во вселенной. Он чувствует, как она касается его ауры, и приятная щекотка отдается теплом в груди. Луи светится еще сильнее, когда думает о том, как невероятно сильно любит ее. Он обнимает ее своей энергией и знает, что девочка не будет его бояться. — Ты такой красивый! Я хочу нарисовать тебя! Можно? Томлинсон не опускает уголки губ и лишь шире растягивает щеки. Ей можно все. — Конечно можно, принцесса, — он гладит ее по голове и до боли стискивает зубы, когда понимает, что не чувствует это касание так, как мог бы, если бы был жив. Девочка вытягивает из комода альбом и карандаши и садится, подтягивая под себя ножки. — Папа и тетя Дуа внизу пытаются испечь пирог, а я сбежала, пока они меня не заметили! — рассказывает она, поглядывая на Луи, чтобы начать срисовывать его, и парень садится рядом, а его взгляд не отрывается от увлеченной малышки. Ее щечки с ямочками могут заставить Томлинсона умереть второй раз, и он не пожалеет об этом. Его сводит с ума то, как быстро она меняется. — ..А еще дядя Лиам обещал взять меня кататься на своей машинке в Лондоне! Только папе не говори! Ему не понравится… Луи смеется, стирая слезы. Он ангел, который плачет, наблюдая за лепетом своей уже такой взрослой дочки. Кто бы мог подумать. — Конечно, малышка. Я не скажу папе. — Иногда он такой строгий… — слишком серьезно рассуждает она, не замечая, как собеседник шмыгает носом и почти поедает ее взглядом. Ему не хватит вечности, чтобы насмотреться на нее. Луи отвечает тихо, потому что все ее слова кажутся ему слишком отдаленными, пока она сидит так близко и внимательно сканирует его взглядом. Его же взглядом. — Твой папа так сильно любит тебя, принцесса. Он… он очень сильно тебя любит, Роуз. Луи притягивает девочку в легкое объятие и укрывает ее своим светом. Это же его дочь. Его цветочек, его смысл, его счастье. Его маленькая розочка, которая растет слишком быстро. — Я тоже люблю его. Он лучший папа, — так по-детски наивно заявляет она, перебирая карандашики в ладошках, и Луи уверен, что его может просто разорвать от чувств, которые он испытывает. — Да, крошка. Он лучший папа. Луи не может понять, проходит пятнадцать минут или еще одна вечность, пока его дочь рассказывает ему про свой отдых с крестными и спрашивает про его жизнь и других ангелов. Она такая любопытная, думает парень, она вся в него. И он не может отказать ей и не ответить хотя бы на один вопрос о том, сколько перьев на крыльях других ангелов и какого цвета они бывают. Луи клянется, что это самое бескорыстное чувство любви в его жизни. — Я нарисовала! Смотри! — девочка протягивает ему листок, и Луи только сейчас вспоминает о том, чем она занималась все это время, пока он следил за ее лицом и не отрывал взгляда, пытаясь запомнить каждую черточку на лице. Луи не видит ее каждый день и она так быстро меняется, это так несправедливо. Он должен быть рядом. Томлинсон опускает взгляд на рисунок, который Рози повернула в его сторону и моргает, пока его брови тянутся вверх. Луи чувствует, как что-то в его груди вдруг снова забилось. Потому что он видит себя. — Рози? Т-Ты… видишь меня? Она видит его. Она видит Луи. — Тебе не нравится? — жалобно протягивает ребенок, но Томлинсон качает головой и тут же обнимает ее, а его касание она чувствует как что-то мягкое и успокаивающее. — Нет, малышка, это лучший рисунок из всех, которые я видел, клянусь тебе! А я видел очень много рисунков. Ты такая молодец. Спасибо тебе. Мне очень-очень нравится! Рози улыбается, радостно обнимает ангела в ответ и хихикает с холодка, который щекочет ее щеку. — Скажи, ты правда меня видишь… таким, да? — Да. И ты очень красивый. Луи всхлипывает и качает головой. Она видит его настоящего. Его дочь видит его настоящего. — Эй, не плачь! Я нарисую тебе еще лучше, хочешь? Я дорисую крылья! Луи смеется сквозь слезы и обнимает ее. Она видит его и не знает, что ей нельзя его видеть. Она не должна была. — Нет, любимая. Не нужны мне крылья, — у него есть семья, и ему достаточно. — Прекрасный рисунок. Спасибо тебе за него. Томлинсон притягивает ее ближе и плачет, когда с горечью осознает, что должен сейчас сделать. Он не думал, что это будет так скоро. Что будет так больно снова терять ее. Ангел всхлипывает и заставляет себя успокоиться. Она не должна запомнить его таким, разбитым и шмыгающим. Ей нужна сильная и любящая мама. И Луи знает, что, когда он исчезнет, Гарри заменит его ей. Они справятся и будут лучшей семьей, которую Томлинсон никогда не получит. Луи всхлипывает снова и целует девочку в макушку, жмуря веки, с которых все еще текут слезы. Он отрывает ее головку от себя и смотрит в родные голубые глаза, замечая в них удивление и любопытство. Свечение окружает их, будто защищая от остального мира, и Луи знает, что его любовь наполнит ее только светлой энергией. — Мама очень сильно тебя любит, Блю-Роуз. Очень-очень сильно. И мне так жаль, что я не могу быть рядом, прости меня, пожалуйста, малышка. — Мама? — переспрашивает девочка, не понимая, что происходит и почему ангел смотрит на нее с такой любовью, которую она будто может ощутить искорками в воздухе. — Да, принцесса. Я мама. Прости, что тебе пришлось ждать так долго, чтобы наконец встретиться со мной. Малышка, будто под гипнозом, тянет свои ручки к нему и обнимает за шею. Луи заставляет себя согреть энергию вокруг, чтобы девочке не было холодно, и вдыхает ее запах, стараясь уловить хотя бы что-то. Он не чувствует ее полностью. Возможно, если бы ее успели положить ему на живот сразу после родов, их связь была бы иной? Возможно, ее любовь спасла бы его? — Где ты была, мам? Папа скучал по тебе! Очень-очень сильно! Он не хотел, чтобы я знала, но я видела, как он плачет, пока тебя не было. И я тоже скучала! — девочка отодвигается, заглядывая в заплаканные глаза ангела, и пробует новое для нее слово на вкус. — Мама. Она впервые называет его мамой. Луи ломается где-то внутри. Он не знал, что это так приятно. Он почти скулит от того, как много таких моментов он, оказывается, упустил. Девочка внимательно слушает его всхлипы, приоткрыв губки, и тянет ручку, чтобы стереть его слезы, и Томлинсон взрывается внутри от нежности ее ладошки. — Не плачь, мам. Мы с папой очень любим тебя. Почему ты плачешь? Луи готов завыть от боли. Он поднимает голову к небу, беззвучно вымаливая облегчения, и клянется, что это самое тяжелое, что он когда-либо переживал. Поворачивает голову, целуя ее ручку. Его дочь наблюдает за тем, как Луи, сдерживая всхлипы, берет ее личико за щечки, наклоняется и оставляет долгий поцелуй на ее лобике. Последний поцелуй. — Я очень люблю тебя, Рози. Прости меня, пожалуйста, — хрипит Луи и моментально растворяется в воздухе, завораживая своим свечением. Рози сидит минутку в таком же положении, пытаясь проанализировать, что произошло, и все еще чувствует приятный холодок на лбу от поцелуя ангела. Девочка хмыкает и подтягивает карандашики к себе, чтобы нарисовать возле Луи сердечко. — Хэй? Малышка? — она уже заканчивает закрашивать фигурку розовым цветом, когда Гарри заглядывает в комнату и выискивает дочку глазами. — О, ты тут. Мы искали тебя, Рози. — Я рисовала, — невнятно отвечает она, все еще переваривая ту информацию, которую только что получила. И почему-то у Стайлса язык не поворачивается сказать, что «нужно было предупредить». Это его принцесса, и он вновь ослеплен ее глазами, в эту минуту еще более похожими на томлинсоновские, чем когда-либо еще. — И что же ты нарисовала, милая? — мужчина наклоняется к ней, но девочка и сама встает и протягивает листок. — Я нарисовала маму, пап. — Маму?.. — Гарри хмурится и берет работу в руки, открывая губы. Он не верит. Мужчина проводит по чернилам пальцем, но они не стираются, и это вроде бы не кажется ему сном. Гарри видит уже знакомые голубые глаза и светло-серое свечение вокруг него. Он видит родные высокие скулы и зигзагообразные темные полосы на них, что, должно быть, означают щетину. Коричневые волосы и, кажется, Рози нарисовала темное пятно на его плече, так чертовски похожее на… татуировку. О, боже. Рози нарисовала Луи. — Принцесса, как ты это нарисовала? — тихо выдавливает Стайлс, не отпуская рисунок, и ошарашенно глядит по сторонам, но не чувствует знакомой прохлады. — Я видела маму, пап! Он сказал, что любит меня! Он только что был тут! Он ангел! Такой красивый и светящийся! И такой холодный! — искренне радуется девочка, руками изображая круг свечения, и подбегает к отцу, показывая такой же круг на бумаге. — Ему понравился рисунок, и я дорисовала сердечко, смотри! Мы теперь будем всегда вместе, да? Как ты и обещал! Гарри тяжело сейчас сконцентрировать взгляд на том, что ему показывает его дочь. Он чувствует, что воздуха вновь становится меньше, а голова качается в стороны в немом отрицании. Это Луи. Луи и есть его ангел. Гарри обещает повесить рисунок в рамочку, говорит, что сейчас же вернется, и бежит в спальню, безумно выкрикивая имя Луи по пути. Тот не появляется в коридоре, но Стайлс знает, что всегда встречает его в их общей комнате. Он распахивает двери и радостно хохочет: — Луи?! Луи, я знаю, что это ты, любимый, Лу! — Гарри оглядывается по сторонам, но не видит силуэта. — Луи?.. Эй, Лу, приди сюда, пожалуйста! Гарри крутится на месте и хмурится, но продолжает улыбаться. Тихо. Он зажмуривается, считает до трех и распахивает глаза, словно ребенок, ожидающий подарок. Уголки губ опускаются. Луи все еще нет. — Лу? Лу! Ну же, пожалуйста, давай поговорим! Почему ты не сказал мне, Лу? Мужчина чувствует звоночек тревоги и прикусывает губу. — Л-Лу? — недоверчиво шепчет он и отчаянно пытается уговорить себя в том, что чувствует знакомый ветерок. — Хэй, любимый?.. Гарри оглядывается вновь, рассматривая комнату, будто бы если он присмотрится лучше, то найдет Луи где-то на столике или около шкафа. Никого нет. Кудрявый расчесывает волосы ладонью и моргает несколько раз, когда его взгляд падает на тумбочку. Стайлс подходит ближе и нерешительно подносит дрожащую руку к листу бумаги. Сердце Гарри трескается, когда он видит до боли родной почерк.