Мелодия чувств

Все казалось таким четким. Ярким и резким. Я видела, как летали пылинки в воздухе, переворачиваясь на свету темной и светлой стороной. Они были похожи на снежинки, кружащие в небесном танце. А затем эти же пылинки оседали на спинку дивана, на котором находилась я. Тут я отвлеклась на нечто невероятное. Джаспер. Я смотрела на него снизу вверх, а моя голова покоилась на его коленях. Казалось, с моих глаз сорвали повязку, которую я носила всю жизнь. Какое прекрасное зрелище. — Акеми? — позвал он. Теперь, имея возможность по-настоящему сосредоточиться на красоте его голоса, я поняла, как небывало прекрасно он звучит. То была хрустальная симфония, исполненная на единственном инструменте. Ни один инструмент, созданный человеком, не смог бы с ним сравниться. — Я понимаю, как ты растеряна, — продолжил Джаспер, словно успокаивая меня. — Все хорошо. Его слова я воспринимала какой-то побочной частью сознания. Все мои чувства и мысли сосредоточились на лице любимого. Сколько часов я любовалась его красотой? И не сосчитать. Мне казалось, что я знаю совершенное лицо Джаспера в мельчайших деталях. Даже лучше своего собственного. Но на самом деле, я была слепой. Впервые в жизни я увидела это лицо во всей красоте — мне больше не мешали тени и ограниченность человеческого зрения. Я попыталась подобрать нужные слова — безуспешно. Таких слов не существовало. Я невольно остановила взгляд на изувеченной шрамами шее и подбородке Джаса. Раньше, человеческими глазами, я видела шрамы любимого только при ярком свете, выделявшем небольшие припухлости. Лишь теперь я осознала, что они — самая яркая его примета. Во мне поднялась огромная волна сочувствия, затопившая меня с головой. Сколько же боли пришлось пережить ему? Встревоженная, я потянулась к щеке Джаспера. В то же мгновение, как у меня появилось желание прикоснуться к любимому, моя ладонь уже нежно покоилась на его лице. Не было никаких промежуточных стадий — я словно не поднимала руку, не следила за ее движением к цели. Ладонь просто оказалась там. Джаспер, почувствовав мою тревогу за него, легонько улыбнулся, подавшись навстречу моему касанию и накрыв мою руку своей. — Мне давно не больно, — шепнул он, — Не беспокойся. Странно: ощущение от такого знакомого жеста было совсем другим. Лицо Джаспера больше не было ледяным и твердым, словно трогаешь холодный мрамор. Теперь прикосновение было теплым и довольно мягким. Я уставилась в темные глаза Джаса, а потом присмотрелась к отражению в них. — Глаза… — беззвучно, одними губами проговорила я. Мое тело застыло от удивления. Еще одна странность: казалось таким естественным превратиться в статую из-за потрясения. Джаспер вздохнул и посмотрел в сторону на кого-то, кто стоял за спинкой дивана. — Через шесть месяцев потемнеют. Но это будет зависеть от твоего питания. Животная кровь разбавляет цвет быстрее человеческой. При слове «кровь» какая-то часть моего мозга, отвечающая за жажду, послала сигнал в горло. Я почувствовала неприятное сухое жжение. Однако большую часть моих мыслей заняло другое потрясение. Шесть месяцев? Целых полгода мои глаза будут гореть ярким пламенем? Джаспер нахмурил лоб, отчего два шрама над его левым глазом стали еще заметнее. Все мое внимание тут же заняло самочувствие любимого. — Что случилось? — тихо спросила я, краем сознания удивившись нежному перезвону колокольчиков, вырвавшемуся из меня и больше похожему на пение. — Ты невероятно хорошо себя контролируешь для новорожденной, — задумчиво произнес Джаспер. Я подумала о резких переменах настроения и о том, как мне трудно сосредоточиться. — Ну, не знаю, — ответила я, вновь отвлекаясь на мелодичные переливы своего нового голоса. Джаспер вдруг снова посмотрел поверх спинки дивана и покачал головой. Мне хотелось сесть и оглядеться, но было немного боязно двигаться. Собственное тело ощущалось очень необычно. Через одну шестьдесят четвертую долю секунды я все-таки решила подняться. Как и до этого, вроде не пошевелившись, я уже сидела. Джаспер держал меня за руку, которую я убрала с лица. Позади дивана собралась вся семья — и теперь они пристально наблюдали за мной. Ближе всех стоял Карлайл, а сразу же за ним — Эмметт и Эдвард. В дверях, ведущих в коридор, стояла Роуз, мягко улыбаясь, а из-за ее плеча выглядывала миниатюрная Элис. Я посмотрела на их лица и снова пережила потрясение. Мне захотелось сморгнуть, будто я увидела тысячу солнц. Карлайл приблизился ко мне, в его глазах почти не было настороженности. Эдвард с непонятным мне выражением лица не отставал от него ни на шаг. — Как ты себя чувствуешь, Акеми? — спросил глава клана. Я втянула носом воздух, чтобы ответить, и поняла, что что-то было не так. Вдох не принес никакого облегчения. Легкие больше не ждали притока кислорода. Однако сам воздух мне нравился. В нем я ощутила вкус всей комнаты: красивых пылинок, смесь духоты и более свежего ветерка из коридора, богатый вкус шелка и невероятный запах Джаспера: то было смешение меда, сирени, солнечного света и чего-то еще. Но сильнее всего я ощущала другой запах — насыщенный аромат моих любимых цветов. Гиацинтов. Они у меня всегда ассоциировались с весной, запахом воды и пробуждением природы. Если бы в моем мозгу не стало настолько просторнее, чем раньше, я забыла бы, что собиралась сказать. — Я потрясена. Столько всего… — ответила я спустя шестнадцатую долю секунды после вопроса. — Да, есть от чего растеряться. Я отрывисто кивнула. Джаспер немного сжал мою руку. — Сейчас нам следует сходить на охоту. Это ослабит боль в твоем горле, дорогая. Когда он упомянул о горле, сухое жжение внезапно стало более явным. Рука невольно дернулась к шее, и краем сознания я отметила, что моя кожа была такой же, как у Джаса — одновременно мягкой и твердой, словно камень. Однако мысли о жажде снова уступили место изумлению. На охоту? С Джаспером? Но я ведь ничего не знаю, и, если быть до конца честной, всегда невероятно боялась этой неотъемлемой части жизни вампиров. Почувствовав мою тревогу, Джаспер ободряюще улыбнулся. — Не волнуйся, дорогая. Я все тебе покажу. Это очень просто. За тебя будут работать инстинкты. Он уже был на ногах, по-прежнему держа меня за руку. Я тоже встала, и двигаться было настолько просто, что я задалась вопросом, почему мне было так страшно попробовать чуть раньше? Это новое тело моментально выполняло любое мое желание. Джаспер посмотрел в сторону открытого окна, занимающего целую стену, и я потрясенно застыла на месте. — Будем выпрыгивать из окна? — от удивления мой голос поднялся на октаву выше, но все еще звучал прекрасной мелодией. — В гостиной находится Эмбри, — нахмурился эмпат, но тут же игриво улыбнулся. — Если боишься, я могу понести тебя на руках. Ах, да. Я же теперь — кровожадное чудовище. Нужно держаться подальше от запахов, которые могут пробудить во мне монстра. В частности — от любимых людей. В мертвом сердце что-то екнуло, и Джаспер опять нахмурился. Я сделала глубокий ненужный вдох в попытке расслабиться. Не надо напрягать любимого. Закинув все мысли и вопросы, касающиеся Эмбри и других близких, подальше, до лучших времен, я нежно улыбнулась Джасу и метнулась вместе с ним к стеклянной стене. Посмотрев вниз, я в мельчайших подробностях увидела края камней, которые казались гораздо острее, чем я себе представляла. Перспектива спрыгивать со второго этажа звучала все менее и менее привлекательно. — Повторяй за мной, — успокаивающим тоном произнес Джаспер и непринужденно шагнул в пропасть. Я внимательно проследила, под каким углом он согнул колени, чтобы смягчить удар. Приземлился он почти бесшумно: как будто мягко прикрыли дверь или осторожно положили на стол книгу. Втянув в себя запах гиацинтов (но я не помню, чтобы их поблизости разводила Эсме?), я стиснула зубы и сделала шаг из окна. Ох! Земля приближалась невероятно медленно — я бы миллион раз успела поставить ноги в правильное положение. Во время полета я отметила, что все еще находилась в своей одежде с похода в горы, только пары курток не хватало. Аккуратно приземлившись на носочки, и я довольно улыбнулась. — И правда, проще простого! Улыбнувшись в ответ, Джаспер взял меня за руку (я не переставала наслаждаться ощущением его кожи) и помчался через задний двор в сторону леса. На небе не было ни луны, ни звезд — их скрывала слишком плотная облачность. В ночном лесу нас должен был встретить непроглядный мрак, но ничего подобного не произошло. Я видела всё. Темнота ничего не скрывала, просто изменила цвета. Наконец-то я поняла, как Джасперу удается не врезаться в деревья — удивительный баланс скорости и четкости. Я мчалась сквозь густую зелень так стремительно, что все вокруг должно было слиться в одну сплошную линию, однако же я различала каждый крохотный листок на маленьких ветвях самых небольших кустов. Ветер раздувал мои волосы, и, хотя я знала, что так не должно быть, он казался мне теплым. Да и грубая лесная земля под босыми ногами не должна была казаться мне бархатом, а ветви, хлещущие по коже — мягкими перышками. Я все ждала, что вот-вот начну задыхаться, но дышала по-прежнему легко и ровно. Я думала, мышцы скоро начнут гореть от усталости, однако по мере того, как я привыкала к бегу, сил только прибавлялось. Мы остановились через пару минут на спрятавшейся в самой гуще леса полянке. Я нетерпеливо вглядывалась в чащу. Как только я начала думать о пересохшем горле, мысль о нем заразила все остальные, даже самые приятные. Внимательно следя за мной, Джаспер положил мне руки на плечи, от чего жажда мгновенно отступила на второй план. На лице эмпата отразились настороженность и замешательство. — Как ты это делаешь? — прищурившись, спросил он. — Что делаю? — я не поняла вопроса. — Держишь себя в руках. Разве ты не чувствуешь невероятную жажду? Я сглотнула, преодолевая жжение. Оно было неприятным, но не настолько ужасным, как только что закончившийся пожар во всем теле. Боль от жажды была постоянной, и она словно усиливалась, когда я сосредоточивалась на ней, но уж очень много всего отвлекало мое внимание. — Да, когда о ней думаю. — Невероятно, — пробормотал в изумлении Джаспер. — Никогда не видел, чтобы новорожденные обладали такой властью над своими порывами. В доме ты расстроилась, услышав об Эмбри, но увидев мою тревогу, тут же совладала с собой. Сейчас ты подавила жажду, сосредоточившись на моем прикосновении, — он провел пальцем по моим губам, и каждый нерв моего тела будто ожил. — А теперь чувствуешь желание! Я снова застыла. И задумалась, будет ли это происходить каждый раз, когда я удивляюсь. На то, чтобы «отмереть», мне понадобилась целая секунда. — Это плохо? — бесстрастным певучим голосом спросила я. — Нет, — не слишком убедительно отозвался Джаспер. — Скорее удивительно. Я не совсем понимаю, насколько тебя хватит… Меня пронзила тревога. Неужели в любую минуту я могу сорваться? Обернуться настоящим чудовищем? В любом случае, приближение гнева я не чувствовала. Может, к этому готовиться бесполезно? Джас с беспокойством в глазах оглядел меня, прощупывая мой эмоциональный фон, и медленно (для вампира) опустил руки, обвивая их вокруг моей талии. Тревожные мысли снова оказались задвинуты на второй план. Какие сильные чувства! К жажде я готовилась — Джаспер мне много рассказывал про то, как ощущают и ведут себя новорожденные вампиры первые пару лет, и говорил, что со временем, остальные чувства, помимо безумной жажды, вернутся ко мне. Но к этому он меня не готовил. Я была совершенно уверена, что его прикосновения уже никогда не пробудят во мне прежних эмоций. Ну, по правде говоря, прежними они и не были. Они были в разы сильнее. — Невероятно, — пробормотал Джас, не сводя с меня внимательных темных глаз. — Я по-прежнему тебя хочу? — от неуверенности мои слова прозвучали скорее, как вопрос. — Даже на своей первой охоте? И твой разум не затуманивает нестерпимая жажда? — с интересом вглядывался в меня Джаспер. Я закатила глаза и с трудом проглотила слюну. Конечно, мучает, когда мне об этом напоминают! Заинтригованный Джас опустил руки и затаил дыхание, крепко задумавшись. Я приподняла бровь — он меня сегодня будет учить охотиться? Эмпат отмер и ухмыльнулся, возвращая свои руки на мои плечи. — Закрой глаза, — велел Джаспер. — Что слышишь? Все — могла бы ответить я. Его восхитительный голос, легкое дыхание, движение губ, шорох птиц среди веток деревьев, их дробное сердцебиение, шепот кленовых листьев, тихие перемещения муравьев по коре ближайшего дерева. Затем я простерла свой слух дальше, за пределы этого живого гула, окружавшего нас. Где-то рядом было поле — ветер свистел по-другому в открытой траве — и маленький ручей с каменистым дном. Еще я услышала едва различимые ударные, под которые кто-то кричал. Рэп. Звук постепенно исчез — по шоссе проехала машина с опущенными стеклами. На востоке мне попалось громкое биение тяжелых сердец, качающих густую кровь. Мое горло будто бы сжалось. — Лоси. На востоке, в милях трех отсюда? — спросила я, не открывая глаза. — Да, — голос Джаспера прозвучал одобрительно. — А теперь, что ты чувствуешь? Я глубоко вдохнула. В основном пахло гиацинтами: я все еще не понимала, откуда идет такой сильный запах моих любимых цветов. Еще меня окружал невероятно приятный аромат Джаспера: странный медово-сиренево-солнечный, не похожий ни на один другой. От земли шел густой запах моха и прели, хвойной смолы; теплый, почти пряный дух маленьких грызунов, замерших в страхе под корнями деревьев. Издали доносился чистый запах воды, на удивление непривлекательный, хотя у меня и пересохло в горле. Я сосредоточилась на запахе, который относился к бьющимся сердцам. Еще один теплый аромат, богатый и терпкий, сильнее всех прочих, но почему-то такой же неаппетитный. Я поморщилась. — Знаю, — хихикнул Джаспер, — Но придется привыкать. — Их четыре? — спросила я. — Да. — Что надо делать? — А что бы ты хотела? — судя по голосу, Джас улыбался. Я подумала над его вопросом, все еще не открывая глаз и принюхиваясь к запаху. Очередной приступ нестерпимой жажды занял мои мысли, и вдруг теплый резкий аромат перестал казаться таким уж неприятным. Я распахнула глаза и поплыла на запах, почти не замечая собственных движений. Джаспера, несущегося следом, я скорее чувствовала, чем слышала. Мое тело само припало к земле, когда я в нерешительности замерла в папоротниках на краю леса. Я увидела большого самца с ветвистыми рогами, склонившего голову над травой, и еще троих, неспешно идущих к нему. На их спинах лежала кружевная тень деревьев. Я сосредоточилась на запахе самца и горячей точке на его мохнатой шее, где тепло пульсировало сильнее всего. Все мои мышцы напряглись, и я прыгнула. Шкуру я прокусила легко — словно сливочное масло. Зубы у меня были острые как бритва. Им ничего не стоило прогрызть мех, жир и сухожилия. Я жадно пила, а лось сопротивлялся все слабее, его вопли утихли. Тепло крови согрело все мое тело, даже кончики пальцев на руках и ногах. Прикончив лося, я с отвращением отбросила обескровленный труп, все еще чувствуя пылающую в горле жажду. Одним быстрым движением я вскочила на ноги, подняла глаза и увидела Джаспера, который стоял, небрежно прислонившись к стволу дерева, и задумчиво смотрел на меня. — Почему я до сих пор хочу пить? — спросила я, бросив недовольный взгляд в сторону лося. — Потому что ты молода. Я вздохнула. — Знаешь, у тебя получилось очень естественно и аккуратно, — нежно улыбаясь мне, сказал Джас. Если бы я могла покраснеть, то непременно бы покраснела. Вместо этого я сменила тему: — А ты не будешь охотиться? — я обеспокоенно посмотрела в темные глаза любимого. — Буду, просто хотел в первый раз проследить за тобой, — ответил Джаспер, и в его глазах вспыхнул игривый огонек. — Не хочешь погнаться за оставшимися лосями? Кто поймает больше — победит. Во мне проснулся азарт. — Только не думай, что я тебе поддамся, — захохотала я, бросаясь по следам разбежавшегося стада.

***

Когда жажда немного утихла (о том, чтобы ее утолить, не было и речи), и все лоси были истреблены (все-таки победил Джаспер), мы с любимым побежали в сторону дома. — Как себя чувствует Эмбри? — спросила я, беря Джаса за руку: это нас совершенно не затормозило. — Он очень волнуется за тебя, и винит себя за твое обращение, — покачал головой эмпат, — Как и Сет, и Эдвард, и Белла. Как и я. Я изумленно заморгала. Я-то себя чувствовала потрясающе. — Почему? — я рывком остановила любимого (мне немного польстило, что я вообще смогла это сделать). — Джаспер, пожалуйста, не надо себя винить! И другие тоже не должны. Мое превращение произошло бы в любом случае… — Но не таким же образом, — грустно проговорил Джас. — Мне не нужно было оставлять тебя в тот день. У тебя было так много планов на свою человеческую жизнь, так много людей вокруг, с которыми теперь придется попрощаться. Еще множество замечательных, простых дней, которых тебя лишили одним щелчком пальцев. Я в ярости на себя, разочарован в себе. И очень жалею, что не могу вернуть к жизни того вампира, чтобы убить его собственноручно снова, и снова, и снова… — Джаспер, — я приложила палец к губам любимого. — Я уже давно для себя решила, что готова стать вампиром. Я была готова к этому еще тогда, когда поднималась с Эмбри на эту злосчастную гору. Просто не хотелось мешаться вам со своим превращением во время битвы. Ты же знаешь, что я всегда была обречена стать мертвой клумбой с камелиями. Ну, а если уж мне суждено было умереть, Джас, то разве это не самый потрясающий способ? Целую минуту он молча смотрел на меня, а потом покачал головой. — Акеми, ты невероятная. — Благодарю, — несмешливо поклонилась я. — Теперь-то уж точно. — И всегда была. Я ничего не ответила, но мое лицо выдало меня. Или же чувства, потому что Джаспер был на них очень четко настроен, поэтому он немедленно уловил недоговоренность. — В чем дело, камелия? — Просто, — я замялась, — Мне ведь все-таки придется инсценировать свою смерть для мамы, да? На лице Джаса невозможно было что-либо прочитать. — Да, — тихо ответил он. — Чтобы сохранить наш секрет и обезопасить ее. «В первую очередь — от меня», — добавила я про себя. В сердце с небывалой силой вспыхнуло отчаяние и боль. Джаспер дернулся ближе ко мне и накрыл своим телом. Я почувствовала, как меняется мое лицо, пытаясь прийти в соответствие с внутренними переживаниями. Глазам стало сухо и неуютно, я невольно заморгала. Прикусила губу. На очередном вдохе воздуху стало тесно в горле, как будто я задыхалась. — Мне жаль, дорогая. Дорогая моя мамочка — она столько перенесла, чтобы у нас с сестрой всегда было то, что нам нужно. В одиночку вырастила двух детей, перебралась в совершенно незнакомую страну и постоянно работала на износ — все это было ради нас. Единственная отрада — Джун останется рядом с ней. Да и я смогу общаться с сестрой, так как та уже знает о сверхъестественном мире, но, скорее всего, первые несколько десятков лет только по телефону. — Не извиняйся, — шепнула я. — Мы все равно пришли бы к этому. Ты — жизнь, которую я выбираю. Джаспер отстранился, чтобы посмотреть на меня, и улыбнулся, сначала нерешительно, а затем неожиданно широко, всем своим видом выражая безграничную любовь. — Кажется, в моей жизни не было смысла, пока я не встретил тебя. Ты — жизнь, которую я ждал. Он обхватил мое лицо ладонями и поцеловал. Я даже представить себе не могла такую жизнь. Она дорого обошлась мне, но я заплатила бы эту цену, даже имея на раздумья все время мира. — Пойдем? — спросил Джас, беря меня за руку. Я кивнула, и мы понеслись в сторону дома. Найти дорогу обратно оказалось проще, чем спуститься от моего старого дома к магазину. Мы оставили четкий и ясный след, идти по которому было очень легко даже на такой невероятной скорости. Меня вдруг заинтересовал вопрос, который я отложила в дальний уголок своего расширившегося сознания. — А почему ты никогда мне не рассказывал, что Эсме выращивает гиацинты? Джаспер удивленно посмотрел на меня. — Она их не выращивает. Я озадаченно нахмурилась и быстро задышала. Нет же, сильный аромат гиацинтов ясно слышится даже сейчас. Тут я уловила нечто неожиданное и очень громкое. Сердцебиение. В мгновение ока Джаспер остановился на месте и крепко схватил меня за плечи. — Не дыши, — предупредил он. Я постаралась не поддаться панике и затаила дыхание посреди вдоха. Двигались только мои глаза, инстинктивно озираясь по сторонам в поисках источника звука. На границе леса и лужайки стоял Эмбри. Он взволнованно смотрел на меня. — Осторожно, Эмбри, — сказал Джас. — Может, не стоило… — Я не мог не увидеть ее, — не дослушал оборотень. Все мое тело напряглось, когда парень двинулся в мою сторону. Ветра не было, значит, ничто не скроет от меня его запах. Мне не хотелось вдыхать. Неправильно так рисковать жизнью Эмбри, даже если он сам предлагает! Но деваться было некуда: как еще проверить, что я не причиню ему зла. Он ведь физически не сможет находится от меня вдалеке — импринтинг, все дела. Я сжала зубы — если укушу Эмбри, то никогда за всю свою бесконечную жизнь не смогу себе это простить. — Привет, Акеми, — по-прежнему радостно улыбнулся парень: я никогда не замечала, но во время улыбки на правой щеке Эмбри образовывается маленькая ямочка. Мне вдруг стало тошно: не физически, а морально. — Держи меня, — выплюнула я Джасперу с остатками воздуха в легких. Он еще крепче взял меня за плечи. Я оцепенела, надеясь, что в случае чего это поможет мне сдержаться. А если станет совсем невмоготу, задержу дыхание и убегу отсюда подальше. Морально приготовившись ко всему, я осторожно сделала крошечный вдох. Стало немного больно, однако в горле и так уже горело. Эмбри пах человеком не больше, чем собака. У его крови был животный запашок, который отбивал всю охоту. И хотя крепкий аромат гиацинтов старательно пытался перекрыть волчий дух, от запаха я невольно наморщила нос. Сделала еще один вдох и окончательно успокоилась. — Теперь понятно, из-за чего все так бесятся. Не в обиду, но ты и правда немного пованиваешь, Эмбри. Джаспер со смехом убрал руки с моих плеч и обнял меня за талию. Эмбри поддержал его, весело хохоча. Я мягко улыбнулась — неужели, хоть Эмбри сможет остаться в моей жизни! Тут я услышала еще одного свидетеля: в доме раздался гогот Эмметта, чуть приглушенный стеклянной стеной. — А ты все также благоухаешь, словно только что распустившиеся лютики, — нежно проговорил оборотень. Я недоуменно вперилась в него взглядом. Разве волки не должны были ненавидеть запах вампиров? Джаспер тоже смотрел на Эмбри, но с живым интересом в глазах. — Акеми, а ты все еще чувствуешь запах гиацинтов рядом с Эмбри? — заинтригованно повернулся ко мне эмпат. — Да, — я вдохнула полной грудью. — Я примерно поровну ощущаю все внешние запахи и сильный аромат гиацинтов. Джаспер со светящимся от любопытства лицом смотрел на меня. Неужели, со мной что-то не так? Я озадаченно размышляла над этим, прогоняя в голове неточные человеческие воспоминания, в которых Джас рассказывал мне о новорожденных. Я мало что помнила — воспроизводить в совершенной вампирской памяти свою человеческую жизнь было подобно прорыву сквозь мутную, болотистую воду, хотя слова было восстанавливать легче, чем образы. Неожиданно вспомнился наш первый разговор с бабушкой о ханахаки. Составление мысленной цепочки в голове не заняло и доли секунды. — Мы не можем чувствовать наши запахи, — пробормотала я, и Эмбри с Джаспером одновременно посмотрели на меня. — Бабушка рассказывала, что семья, в которой генетическим путем передается ханахаки, не могут чувствовать ароматы своих любимых цветов друг от друга. То есть, ни мама, ни Джун никогда не ощущали от меня запахи каких-либо цветов. Но что, если вампирская сущность настолько сильно обострила мои рецепторы, что я теперь могу слышать даже аромат гиацинтов — моих любимых цветов — от самой же себя. Оба парня пораженно уставились на меня, обдумывая предложенную теорию. — Но как ты можешь все еще чувствовать аромат цветов, если ханахаки уже было излечено ядом? — нахмурился Джаспер. — Возможно, яд не излечил, а просто изменил болезнь, — предположила я. — Остановил ее прогресс, однако оставил сами цветы в груди. Вместе с дополнительной опцией — запахами. — я перевела взгляд на Эмбри. — Ты же не чувствуешь от меня вампирский дух? — Нет, — отрицательно помотал головой парень, — Только лютики. Я восторженно посмотрела на задумавшегося Джаса. Что если быть новорожденным вампиром не обязательно? В смысле кровожадным-безумным-неуправляемым? Что если я с первого дня стала такой же, как Каллены? И нет нужды уходить на год в подполье, пока я не «созрею»? И я, как в свое время Карлайл, не кинусь никого убивать? А сразу буду «хорошим» вегетарианцем? Вампирский мозг уже проложил план дальнейших действий на основе моей теории — если я научусь концентрироваться на своем запахе, то, возможно, смогу быстрее приспособиться к нахождению среди людей. Потренироваться, и я смогу не реагировать на аромат их крови. Значит, смогу увидеть маму! Джаспер уже чувствовал, куда меня увел мыслительный процесс, и нежно погладил по лицу. Я тут же переключила все свое внимание на него. — Дорогая, я понимаю, какие возможности открываются перед тобой, если твоя теория окажется правдивой. И я очень надеюсь, что так и будет, — эмпат наклонился ко мне ближе, оставляя теплое дыхание на шее: во мне моментально поднялось желание. — Но не будем торопить события. Сначала было бы разумнее обговорить все с Карлайлом. Я отрывисто кивнула, соглашаясь с любимым. Он был прав, нельзя давать себе ложную надежду раньше времени. Однако, когда мы втроем заходили в дом, настроение у меня было сильно приподнятое. В гостиной нас встретила моя новая семья в полном составе. Вереница улыбчивых и в то же время настороженных лиц следила за каждым моим движением. Я неуверенно улыбнулась им в ответ. Точно, я же пока «неуправляемая новорожденная». — Привет, — осторожно выдохнула я, и Эмметт взорвался смехом. Эсме медленно встала с дивана и в компании Карлайла и Эдварда с мягким, материнским блеском в глазах подошла ко мне. Я аккуратно протянула ей руки, чтобы нежно прижать к себе. — Добро пожаловать, дорогая, — любяще произнесла Эсме, обнимая меня в ответ. Звучало это, как: «Добро пожаловать в вампирскую жизнь». Я наконец-то почувствовала себя на своем месте. Эдвард в это время переглядывался с Джаспером, наверняка считывая все, что произошло на охоте. — Я тоже не чувствую от Акеми ничего, кроме аромата лилий, — ответил он на мысленный вопрос Джаса. — Что случилось? — спросил Карлайл, переводя взгляд с одного сына на другого. Джаспер пересказал семье мое неожиданное открытие насчет запаха, идущего от меня и который я чувствую извне, а также теорию, которой я аргументировала эту необычную мутацию. Каллены изумленно слушали рассказ Джаса. Карлайл тут же начал строить догадки, основанные на моей теории, с ярким интересом на лице, а Эдвард с Джаспером ему подкидывали собственные идеи. Тут в их дискуссию вмешались Розали и Элис: Роуз несла в руках огромное зеркало в золоченой раме, которое было вдвое выше нее и в несколько раз шире, а провидица грациозно порхала рядом. — Я видела, что вы не наткнетесь ни на какие отражающие поверхности во время охоты, — защебетала Элис. — Кроме того, Джас уже обещал мне, что я буду присутствовать, когда это случится впервые. Розали, игриво мне подмигнув, повернула зеркало в мою сторону. Я уже видела свое лицо в глазах Джаспера, искаженное их сферической формой, причем лишь центр, края не помещались. И как следует разглядела только свои глаза — яркие, почти светящиеся красным. Этого хватило, чтобы отвлечь мое внимание от всего остального. Теперь же я видела всю картину целиком. Девушка в зеркале была несомненно красива, ничуть не хуже Элис или Эсме. Даже в покое она выглядела подвижной и изменчивой, а бледное лицо сияло, точно луна, в обрамлении длинных черных волос. Я удивленно вскинула брови, и красавица в отражении повторила это движение. Мне было тяжело узнать свою прошлую внешность в идеальных чертах этой точеной богини. Густые ресницы обрамляли миндалевидные глаза, которые не моргали и горели зловещим красным пламенем, тонкий нос не двигался, потому что я перестала дышать, а пухлые губы цвета нежного лепестка розы складывались в красивое сердечко. Я неуверенно подняла руку — женщина в зеркале тоже прикоснулась к лицу. Ее алые глаза внимательно наблюдали за мной. — Вау, — только и смогла вымолвить я. Тут меня отвлек разочарованный вздох Эдварда. Я повернулась к нему. Джаспер испустил недовольное шипение, а Эмбри зло покосился на младшего из Калленов. — Что-то случилось? — Я думал, что когда твои мысли станут похожими на наши, то смогу слышать их лучше, — ответил он, приподняв уголки губ, — Но в твоей голове все так же играет громкая музыка. — Ну, — весело сказала я, радуясь, что мои мысли по-прежнему принадлежат только мне, — Видимо, мой мозг никогда не будет работать, как полагается. — А может это дар Акеми? — вставила Роуз. Я удивленно застыла изваянием. Эдвард перевел заинтересованный взгляд на сестру. — Похожих я еще не встречал, — задумчиво проговорил он. — Разве что, мысли Беллы тоже невозможно прочитать. Но это отличается. Неужели у меня есть дар? Я растерянно воззрилась на свое отражение. — Карлайл, тебе когда-нибудь попадалось что-то похожее? — обратился Джаспер к отцу. — Нет, — покачал головой Каллен-старший. — Мы можем попробовать обратиться к Елеазару. Думаю, он нам не откажет. Я тут же выудила из мутных человеческих воспоминаний те, которые касались вампиров, близких к моей семье. Елеазар жил вместе со своей истинной, Кармен, у клана Денали, другой семьи «вегетарианцев», на Аляске. Карлайл рассказывал, что у него был дар определять дары других вампиров. — А ты что-нибудь чувствуешь в себе? — спросил Джаспер, обнимая меня за талию. Я, пытаясь не отвлекаться на прикосновения любимого, которые поднимали настоящую бурю эмоций в душе, закрыла глаза и постаралась настроиться на внутренние ощущения. Во мне присутствовала некая эйфория от ощущения новообретенной вампирской силы; постоянно сопровождающее жжение в горле; напряженная, натянутая, словно стрела, тяга к Джасперу. Вдруг я почувствовала что-то еще. «Внутренний голос» — за неимением других слов, мысленно произнесла я. Тихий колокольчик зазвенел в голове, будто приветствуя меня. — Колокольчик? — выдохнул Эдвард, Я изумленно распахнула веки. — Я чувствую какую-то тихую мелодию внутри, как «внутренний голос», — поделилась я с застывшей на своих местах семьей, лишь громкое биение сердца Эмбри разбавляло гробовую тишину. — Похоже на мое чутье или инстинкт, который преследовал меня в человеческой жизни. Только теперь он более явный. — я прислушалась к себе. — Этот голос будто и защищает меня от опасностей и внедрений в мысли, и направляет на лучшие пути исхода каких-либо событий… Я бы чувствовала себя маразматичкой, описывая свою «внутреннюю мелодию», если бы меня не окружали телепаты, эмпаты и провидицы. — Мелодия, — словно пробуя на вкус это слово, пробормотал Джаспер, поглаживая мою кожу большим пальцем. — Мелодия твоих чувств? — Теперь уже наших, — повернулась я к нему, вглядываясь в любимые янтарные глаза. Мой эмпат не мог выразиться лучше. Когда наши взгляды соединились, связались и наши чувства. Триумфальная музыка в моей голове заиграла громче. Мелодия чувств, все верно. Джаспер наклонился и впился в меня своими губами — теперь они были мягкие. Мои губы больше не принимали форму его, а держали собственную. Как и прежде, прикосновения его губ и рук словно бы проходили сквозь мою гладкую твердую кожу и новенькие кости прямо внутрь, к сердцу. Я не представляла, что могу любить Джаспера даже сильнее, чем раньше. Мой прежний рассудок не выдержал бы такой любви. Мое прежнее сердце ее бы не вынесло. — Можно было и не при нас целоваться, — гоготнул Эмметт. — У вас впереди еще уйма времени. Мы с Джаспером весело рассмеялись, и наше настроение тут же подхватили остальные члены семьи. — Целая вечность, — прошептал любимый. — Целая вечность, — согласилась я.