***
Когда Курапика вошел в комнату, Леорио дернулся и поспешил спрятать сумку, которую держал в руках, но его усилия были напрасны: небольшой пластиковый бутылек выпал, прокатился по полу и замер ровно у ног Курапики. Его сердце пропустило удар. — Извини, — смущенно пробормотал друг, — я случайно заглянул в твои вещи. Курапика вздохнул и поднял упавшую баночку с таблетками. — Правда, извини, — снова повторил Леорио. Он был бетой, из-за чего не чувствовал некоторые вещи, которые альфам и омегам казались очевидными. К тому же Курапика предпринял меры предосторожности, чтобы скрыть свой статус: использовал специальное мыло, маскирующее запах, и принимал гормональные блокаторы — лекарство минимизировало определенные симптомы. Так что найденные таблетки были сюрпризом для Леорио, так как открывали Курапику совсем с другой стороны. — Я должен был быть бетой, — стараясь говорить ровно, ответил Курапика Леорио, смотря на баночку с таблетками у себя в руках. Быть бетой было бы действительно намного проще, ведь когда люди говорят об омегах, они обычно представляют кого-то нежного и беззащитного. Курапика же не хотел к себе такого пренебрежительного отношения. Он хотел быть сильным. И, словно подтверждая эту мысль, добавил: — Я не слабый. — Я знаю, — поспешно заверил его Леорио, — ты невероятно сильный. На несколько мгновений между ними повисла ощутимая неловкая тишина. Курапика провел большим пальцем по ребристой крышке бутылочки, чувствуя неимоверную усталость и немножко облегчение, и опустил руку. Леорио в то же время, казалось, места себе не находил — похоже он испытывал вину за то, что узнал чужой секрет, который ему знать не полагалось. — Просто знай, — наконец смущенно сказал он, — что это не изменит моего отношения к тебе. Курапика благодарно улыбнулся ему и прошел к столу, сел. Леорио тут же устроился напротив, кинул быстрый взгляд на таблетки, которые Курапика поставил перед собой, и, словно вспомнив что-то, понизив голос, произнес: — Могу я кое-что личное спросить? — и, дождавшись ответного кивка: — Как давно у тебя была течка? Вопрос и правда был слишком личным, но Курапика понял, куда клонит друг, поэтому, чуть помедлив, все-таки ответил: — Два года назад. Леорио обеспокоенно покачал головой: — У такого долгого подавления могут быть серьезные побочные эффекты. Да, у здоровых омег течка должна быть хотя бы раз в год, но Курапике было нужно сосредоточиться на более важных вещах. — Я знаю. Леорио, в отличие от него, отнесся к этому серьезно — он напомнил Курапике, что длительный прием блокирующих препаратов приводит к нарушению гормонального фона и в целом пагубно действует на тело омеги. Курапика знал все это, но все равно выслушал друга и заверил его, что с ним все будет в порядке, он может позаботиться о себе. Его цель все еще не была достигнута, и он не собирался отвлекаться ни на что другое. Даже на собственное здоровье. Леорио переживал за него, но Курапике не нужна была ничья помощь. Он хотел отомстить, а друг ему только мешал.***
Дождь отвлекал, пропитывая влагой одежду и ботинки. Бежать по улицам Йоркнью сквозь толпы людей, пытаясь при этом не упустить из виду свою цель, было, мягко говоря, сложно. Однако погода была наименьшей из его проблем, поскольку он продолжал преследовать Призрачную труппу пешком. И к тому же, стоило ему подобраться чуть ближе, как они разделились: трое отправились вперед, а оставшиеся мужчина и две женщины резко затормозили, повернувшись в его сторону. Курапика успел вовремя среагировать и юркнул в ближайший переулок. — Вы заметили их? — спросил у своих спутниц мужчина в черном, тот, который вероятнее всего был боссом пауков. Курапика вздрогнул, услышав его глубокий голос. — Только силуэт, — ответила девушка в очках. — Я не разглядела их, но один точно прячется в переулке. — Второй за мусорным баком, — подсказала другая девушка. — Хорошо. Продолжайте использовать гё. Они медленно двинулись вперед, приближаясь, и сердце Курапики бешено заколотилось в груди. Приближение мужчины он ощущал особенно ясно: даже несмотря на смывающий все запахи дождь, в воздухе отчетливо витал аромат кофе. Курапика почувствовал, как подгибаются колени, а в животе начал разливаться какой-то неведомый ему прежде жар. Нет. Он изо всех сил старался игнорировать собственное тело и эти неуместные побуждения, заставляющие все его существо пылать от желания. Но это ничуть не помогло: стоило мужчине приблизиться, как Курапику всего пронзило неподконтрольное, идущее откуда-то из глубины, осознание: этот человек — его истинный. Нет! В памяти всплыли слова, когда-то сказанные мамой: «Омеги могут узнать свою истинную пару в первую же встречу. Запах этого альфы покажется самым приятным из всех когда-либо слышанных». Курапика почти перестал дышать. Он не мог сдаться сейчас — тогда все было бы кончено. Вместо этого он поднял руки, принимая оборонительную позу — он был готов сражаться, чего бы это ему ни стоило. Но случилось непредвиденное — Гон выскочил из своего укрытия, а следом за ним появился и Киллуа. И это парадоксально разрядило обстановку — Курапика выдохнул, ощущая, как разжимаются невидимые тиски, сдавившие его. Внутри у него все словно разрывалось от возникшего противоречия: одна его часть была разочарована и опустошена вынужденной жертвой товарищей, а вторая — глупая и никчемная — была в восторге от того, что он нашел своего истинного. Курапика вдохнул свежий и сырой воздух так глубоко, как только мог. Ему нужно было спешить, он никак не мог отвлекаться на все эти сложные, конфликтующие между собой чувства, поселившиеся в его разуме и в его сердце.***
— На что ты смотришь? — тяжелый взгляд этого мужчины заставлял сердце Курапики бешено колотиться. А уже такой знакомый и родной запах кофе окутывал, замутнял сознание, так что Курапике требовались все силы, чтобы держать себя в руках. — Не ожидал, что ублюдок с цепями окажется женщиной. Он не знает. Он явно не подозревал об их с Курапикой связи, и необходимо, чтобы так все и оставалось. — Разве я это говорил? Не позволяй внешнему виду обмануть себя, — он стянул парик. — И следи за своими словами, ведь они могут стать твоими последними. — Ты меня не убьешь. — Ты думаешь, я могу простить тебе то, что ты у меня отнял?! — моментально взбесился Курапика. Он мог бы поклясться, что его глаза вспыхнули алым, так что даже если этот человек ранее не понимал его мотивов, то теперь они стали очевидными. — Нет, не думаю, — абсолютно спокойно и даже слегка насмешливо ответил он. Эта насмешка в его голосе и стала последней каплей. В своем ударе Курапика стремился выместить все — свое напряжение, испуг за ребят, собственные противоречия, горечь и злость на этого альфу. Мужчина не стал уклоняться, и Курапика с удовольствием почувствовал его кровь на своей руке. У Курапики было много тайн. И сегодня появилась еще одна.***
Он украл у Курапики все. Взамен тот лишил его способностей нэн и его товарищей. Маленькое лезвие на конце цепочки пронзило ему грудь и сковало сердце — Курапика со своей стороны даже мог ощутить его хладнокровное и спокойное сердцебиение. Сердце же Курапики, напротив, болело и мучилось. Ему оставалось только задаваться вопросом, стало бы все еще хуже, если бы он убил этого человека, или нет. Может, если бы он это сделал, все сердечные муки прекратились, как доказательство того, что он достаточно испорчен, чтобы совершить убийство своего истинного.***
Но однажды ночью он почувствовал, как все наложенные им ограничения были сняты. Он потерпел поражение. И вопреки всему, это была первая за долгое время ночь, в которую ему не снились кошмары. За прошедшие месяцы Курапика поумнел. Его жизнь больше не вращалась вокруг одной-единственной цели — уничтожения Призрачной труппы, ведь, как бы он ни старался, они никогда не погибнут. Вместо этого он решил посвятить себя поиску и возвращению того, что осталось от его клана.***
После воссоединения с Леорио и присоединения к зодиакам ему официально было посоветовано прекратить прием подавляющих средств. Леорио почти умолял его отказаться от них по крайней мере на несколько месяцев, ведь последствия слишком длительного применения уже сказывались на его организме. По настоянию Леорио Курапике даже пришлось проконсультироваться с Чидль, которая подтвердила все опасения Паладинайта и посоветовала пока ограничиться лишь использованием специального маскирующего запах мыла. Собственное тело пугало Курапику. Течка — которая должна была начаться в ближайший месяц — могла разрушить все его планы, лишив его самоконтроля и превратив в жалкую, беспомощную развалину. И мыло в таком случае совсем бы не помогло ему с этим справиться.***
Накануне отбытия Черного кита в церемониальном зале на первой палубе состоялось пышное торжество, на которое были приглашены не только члены королевской семьи и политики, но и знаменитости, видные деятели и прочие влиятельные люди. Денег на это празднество не пожалели: к столу были поданы самые изысканные деликатесы, а зал был убран так, что слепило глаза. Курапика сопровождал королеву Оито с принцем Вобл и пока никаких возможных угроз для них не видел — большинство из присутствующих на банкете гостей были знатными, богатыми и воспитанными и с уважением относились к младшим членам монаршей семьи, в основном только выказывали свое почтение. Но не все было так гладко: большое количество людей, окружавших Курапику — в особенности альф — а также стресс способствовали тому, что у него стали появляться первые симптомы течки, которая должна была прийти только через неделю. В частности, его мучила страшная жажда, которую не мог утолить ни один напиток. Наверное, он таким образом расплачивался за то, что принимал подавляющие препараты слишком долго, а потом резко бросил. Ему оставалось только надеяться, что вечер пройдет без происшествий и быстро закончится, чтобы он смог отправиться к себе в комнату и спокойно отлежаться. И как это обычно в его жизни бывало, его надеждам не суждено было сбыться. В какой-то момент Курапика понял, что искать поводов для установления контактов с целью — четвертым принцем — больше не нужно: тот обратил на него внимание первым. Курапика был уверен, что его запах никак нельзя было почувствовать, но не мог придумать другой причины, почему Церридних так пристально смотрел на него с другого конца комнаты. Это напрягало. Курапика, конечно, хотел бы как можно скорее вернуть глаза своих собратьев, но он должен полностью контролировать ситуацию в этот момент. Сейчас же он не чувствовал себя в полной мере способным что-либо контролировать. Но ничего не поделаешь. Принц уже направлялся в их сторону. Королева Оито тоже его заметила и тревожно взглянула на Курапику. Согласно их договоренности она должна была предоставить ему возможность повзаимодействовать с Церреднихом наедине и, кажется, собиралась исполнить свою часть договора, отойдя чуть в сторону с группой знатных, хорошо одетых дам. Принца это нисколько не волновало. Оказавшись рядом с Курапикой, он галантно склонил голову и, словно желая покорить его своей эрудицией, бархатным голосом продекламировал великого поэта: — Она идет во всей красе — Светла, как ночь ее страны. Вся глубь небес и звезды все В ее очах заключены. Когда альфа подошел к нему, живот обожгло волной жара, и Курапика с трудом удержался от неуместной гримасы. Но он не смог удержаться от небольшой дозы едкости в голосе, когда счел нужным предупредить неожиданного кавалера, чтобы избежать малейших недопониманий: — Я парень. — Я знаю, — последовал снисходительный ответ. — Вы не подарите мне танец? И, не дожидаясь согласия, принц взял его за руку. Прикосновение показалось Курапике отталкивающим, и он попытался отнять руку, но не тут-то было — чужие пальцы держали его цепко. Он почувствовал неприятный холодок, внутри все словно переворачивалось. Все слишком быстро выходило из-под его контроля. Он снова попытался отстраниться, но принц положил ему вторую руку на талию и склонился, будто собирался поцеловать. Но в следующую секунду вмешался кто-то третий — чья-то чужая ладонь железной хваткой сомкнулась на его запястье, словно желая разделить их с принцем, затем глаза Церредниха, находившиеся слишком близко к лицу Курапики, сузились, и все пространство вокруг него враз потяжелело. Курапика медленно, уже зная, кого увидит, повернул голову, чтобы наконец встретиться взглядом со знакомыми черными глазами. Куроро улыбался, и Курапику пробила дрожь от его улыбки. Он вдруг понял, что сейчас его похитят. — Прошу прощения, Ваше Высочество, но это мой танец, — холодным, не терпящим возражений тоном объявил Куроро, продолжая собственнически держать Курапику за руку. Но, конечно, никакого танца не было. Куроро, не дожидаясь реакции Церредниха, просто выволок растерянного и не сопротивляющегося Курапику из зала. Он лишь успел заметить странные шепотки и взгляды, брошенные на них, и как только они оказались в пустом коридоре решительно вырвался. — Какого черта?! — он почти сорвался на крик. — Что ты здесь делаешь? — Ты омега, — игнорируя его вопрос, утвердительно сказал Куроро. Курапика с трудом сглотнул. Пересохшее горло скребло, дрожь не прекращалась, жар и слабость во всем теле, казалось, только усилились. — Да, — помимо его воли вырвалось у него. Ну вот, его тело уже начало его предавать. Прошло уже больше года с тех пор как он видел Куроро, и все внутри жаждало хотя бы прикоснуться к этому человеку. Что ж, он хорош в том, чтобы отказывать себе в чем-либо. Однако его смятение не осталось незамеченным — Куроро, словно подслушав его мысли, завороженно протянул руку и коснулся его раскаленного лба. Его прохладная ладонь приятно контрастировала с горячей кожей, и Курапика позволил ей там остаться. Он чувствовал, что сгорает заживо, и, если бы в этом человеке была хоть капля порядочности, он бы не стал его трогать. — Почему ты не на подавителях? — с любопытством спросил Куроро. Он казался внешне спокойным, несмотря на то что был альфой без пары, а рядом с ним трясся от надвигающейся течки его истинный омега. — Леорио рекомендовал мне перестать их принимать, — слабым голосом ответил Курапика. — А, тот парень из машины, — понимающе кивнул Куроро. — Ты любишь его? — Да, — без колебаний заявил Курапика. Лицо Куроро тут же потемнело, и Курапика с трудом удержался от того, чтобы спровоцировать его еще больше. — Я люблю Леорио также сильно, как я люблю Гона и Киллуа. Куроро стоял, задумчиво глядя на него. — Никогда не думал, что окажусь связан с кем-то вроде тебя в качестве пары, — наконец сказал он. — С кем-то у кого будет столько ненависти в глазах и жажды мести в сердце. — Я не хочу тебя, — выдохнул Курапика. — А я, возможно, хочу. Это его сильно задело. Он почувствовал, как паника подступает к горлу и ему становится тяжело дышать. — Это… это из-за нашей, — он показал на пространство между ними, — связи? — Вовсе нет. Ты интересен мне, потому что сумел бросить вызов пауку, победить двух моих товарищей и даже лишить меня нэн на какое-то время, — Куроро криво усмехнулся. — Я был сильно удивлен, когда предсказанный бог смерти, который нам угрожал, оказался всего лишь сопляком. — Да пошел ты! Я пытаюсь принимать правильные решения, и быть с тобой — значит идти по пути, которого я поклялся избегать. Его слова вызвали у Куроро веселый смешок. — Я хочу, чтобы ты заявил на меня свои права также, как это сделал я, — с непоколебимой уверенностью сказал он. Его рука переместилась к светлым волосам Курапики, зарылась в них и дернула в сторону, заставляя открыть шею. — Ты не заявлял на меня прав, — выплюнул Курапика. По крайней мере, он еще этого не делал. — Я тебе не доверяю. У тебя нет ни малейшего шанса. Темные глаза Куроро блеснули. — Это что, вызов? Если да, то мне всего лишь нужно соблазнить тебя, — безапелляционным тоном заявил он. И провел большим пальцем по его нижней губе. Волна нежелания смешанного с ужасом захлестнула Курапику, и он был уверен, что это отразилось на его лице. Куроро отстранился. Сразу стало легче дышать. — Надо найти тебе воды и лекарств. Иди за мной. — Нет! — отрезал Курапика и отступил назад, прижимаясь спиной к стене, ища опоры. — Я не один из твоих подчиненных. — Как скажешь, — помедлив, согласился Куроро. — Убирайся, если не хочешь сдохнуть, — зашипел на него Курапика, изо всех сил сопротивляясь дрожи и слабости, с новой силой охватившим его под тяжелым взглядом альфы. — Довольно предсказуемо, что ты не прочь убить меня. — Уходи, — снова повторил он, пытаясь говорить уверенно. Это было последнее, что он мог сделать — его ноги были готовы подкоситься. Куроро наблюдал за ним с притворной апатией. Наконец, он сбросил свое пальто и накинул его на плечи Курапики. — Я найду тебя позже, — пообещал он. А затем исчез. Курапика с трудом дождался этого момента, чтобы метнуться в ближайший туалет и запереться там. Прислонившись к двери, он пытался подавить неконтролируемые всхлипы, рвущиеся из горла. Необходимо было что-то сделать, чтобы успокоиться, погасить этот огонь, разгорающийся по всему телу. Зеркало напротив отражало жалкое существо, растрепанное и дрожащее. Розовые щеки, просвечивающая малиновая кайма вокруг темных линз — они не были рассчитаны на то, чтобы скрывать такое буйство эмоций. И темное пальто, небрежно накинутое ему на плечи. Курапика медленно стянул его. Сильный естественный запах Куроро оглушал, заставляя бедра дрожать еще сильнее. Вопреки воплям разума о том, что это неправильно, не делай этого, он плотно прижал пальто к носу, вдыхая все без остатка. И последняя капля рассудка окончательно покинула его. Эссенция темного кофе казалась одновременно сырой и изысканной, страстной и замысловатой, ее сладость вводила в состояние подобное наркотической дымке. Это было так таинственно. Это должно было пугать, но вместо этого Курапика впервые за долгое время ощутил себя в полной безопасности. У него кружилась голова. Он не осознавал, что у него встал, пока не посмотрел вниз. Облегчение было его величайшей потребностью в этот момент, и отказывать себе в нем было глупо. Дрожащей рукой он расстегнул штаны, обхватил свой член и с жаром погладил себя. При этом другой рукой он все еще прижимал пальто Куроро к носу. Внезапно его поразила мысль, что это не он сам, а Куроро его трогает сейчас. Куроро, его альфа, касается его, доставляет ему удовольствие, шепчет его имя, слишком сильно наклонившись к его шее… Курапика прерывисто выдохнул. Ему потребовалось всего несколько рваных движений, чтобы он… Кончил. Тело била никогда раньше не испытываемая дрожь. Стыд, голод и совершенно новый интерес пронизывали все его существо. Он боялся, что может к этому пристраститься.