MGPD Preferences 2

— Игорь Константинович, Вы же понимаете, — начинает было заведующий домом малютки, куда отправили малютку после лечения, но Игорь хлопает рукой по столу. — Не понимаю, Алексей Леонидович. Я не понимаю, что сейчас мешает мне забрать ее, Вы же утверждаете, что она теперь в порядке. Я вокруг Вашей больницы уже два месяца вышагиваю. Почему Вы не хотите отдать мне этого ребенка? Мужчина вздыхает и качает головой, ерзая в своем мягком кресле под грозным взглядом Грома. Это действительно становится уже совсем глупо, лечение закончилось, теперь девочка в порядке, и ничего не должно мешать Игорю, уже собравшего толстую папку документов, удочерить ее, но заведующий почему-то продолжает тянуть. Разве его задача заключается не в том, чтобы отдать как можно больше детей хорошим людям? В конце концов, в том, что Игорь хороший человек, сомневаться глупо, Алексей Леонидович хорошо знаком с деятельностью Игоря, он знает Прокопенко, должен же понимать, что Гром не представляет угрозы. — Видите ли, нас смущают Ваши… проблемы с гневом, — отвечает заведующий, поправив очки, уже сползшие аж на кончик блестящего от жира носа, занимающего не меньше половины лица. Игорь хмурится. — Какие к черту проблемы с гневом? О чем Вы? — грозно говорит он, едва успев удержать себя от того, чтобы подскочить со стула. — Вы — известная личность, Игорь Константинович, и Вы… ну, Вы не церемонитесь. И легко выходите из себя. — Когда речь идет о преступниках! Вы разве не видите разницы?! Вы думаете, я стану заламывать руки ребенку? — Я не знаю, — пожимает плечами Алексей Леонидович. — Эта девочка поступила в больницу в очень тяжелом состоянии, и я просто хочу быть уверенным, что это не повторится. — За меня может поручиться Федор Иваныч, поговорите с ним, — Игорю хочется действовать куда более эмоционально, но именно сейчас это может испортить все. — Он скажет, что мои методы направлены исключительно на ублюдков, которые решают нарушить закон. За пределы работы это не выходит. — Я хочу Вам верить, но… — В конце концов, я же прошел медицинскую комиссию, и там сказали, что никаких проблем нет! Вы не можете спорить с врачами! Игорю кажется, что заведующему просто не нравится он сам. Что дело не в агрессии и не в безопасности ребенка — просто Грому не повезло произвести на него плохое впечатление, и сейчас он просто тянет, не отказывая официально, но дожидаясь, пока срок действительности документов подойдет к концу, и Игорю придется проходить это все снова. — Игорь Константинович, Вы должны понять меня… — Я Вас понял. Я понял, что Ваш отказ в усыновлении безоснователен, и если Вы продолжите в том же духе, то боюсь, что нам придется встретиться в суде. Слова про суд, кажется, действуют на заведующего отрезвляюще. Он широко раскрывает глаза, приоткрывает рот, глядя на Игоря со смесью страха и замешательства и словно пытаясь найти в его фигуре хотя бы малейшие признаки того, что он может врать. Но Игорь серьезен. Он действительно уже все решил и ни за что не передумает. И если нужно будет, он не только до суда, но и выше дойдет.

***

Глядя на то, как малютку одевают в розовый детский комбинезон, Игорь не может поверить своему счастью. Столько времени прошло, девочка уже заметно подросла, она уже смотрит вокруг осмысленно, улыбается Игорю открыто, словно знает его уже много лет, и это крошечное чудо теперь будет жить у него, у Грома. Будет носить его фамилию, пачкать пеленки, называть его папой… А Игорь сделает все, чтобы ее защитить. Чтобы не пришлось больше оказаться в такой ситуации, в какой ей поневоле пришлось оказаться. А ведь когда-нибудь малышка вырастет, и Игорю придется рассказать ей обо всем, что произошло. Придется показать ей могилу матери, объяснить, что именно произошло. Как она воспримет тот факт, что ее родной отец оказался хладнокровным убийцей и настоящим ублюдком? Игорь обещает себе, что будет оберегать ее от этой информации как можно дольше. — Ну, поздравляю, папаша, — говорит тучная женщина, наконец расправившись с молнией комбинезона. Она поднимает малышку на руки и осторожно передает ее Грому. Игорю немного страшно держать ее в руках. Даже сейчас, уже заметно вымахав, она все еще кажется слишком крошечной по сравнению с ним, слишком хрупкой, словно одно неудачное движение рук может причинить ей вред. Оказавшись на улице, Игорь вдыхает морозный зимний воздух и оглядывается по сторонам. Солнце отражается от больших белоснежных сугробов, светит в глаза, и Грому приходится прищуриться, чтобы наконец разглядеть Федора Ивановича и тетю Лену, которые при виде них с Т/И заметно оживают. Тетя Лена оказывается рядом первая. — Это что же, наша внучка? — с умиленной улыбкой говорит она, останавливаясь в паре шагов от Игоря и помахав малышке рукой. Т/И пугается и утыкается лицом Игорю в плечо, прячась от незнакомой женщины. — Ну тебя, Лен, пугаешь ребенка, — укоризненно качает головой дядя Федя, подходя парой мгновений позднее и кладя руку тете Лене на плечо. Игорь даже не особо слушает, полностью сосредоточившись на дочке. Дочка… И звучит это так… непривычно. Он отец. Самый настоящий, без шуток. У него теперь есть маленькая дочка, которая теперь так доверчиво смотрит на него, касается ручками в варежках его куртки, неуклюже пытается открыть карман. Поверить в это просто невозможно, но черт, какие же это приятные ощущения. Федор Иванович подталкивает его по направлению к машине, и Игорь послушно идет вперед, осторожно придерживая Т/И. Теперь она — часть его жизни, теперь все изменится. К лучшему, конечно. — Добро пожаловать в семью, Т/И, — не сдержавшись, с улыбкой шепчет он, уже сев в машину. А малышка в ответ на это очаровательно хихикает.