Не виноват

Ему зажимают рот. Дышать тяжело, но кислород не перекрывают — просто заставляют притихнуть. Потому что один лишний звук — и они попали. Их окружили чертовы монстры, вынуждая в один миг поверить во всех существующих богов. Вот только никакие мольбы не помогут. Сержанту Кею уже точно. Джейсон брыкается, пытается высвободиться из захвата, но сильные руки иракца намертво прижали того к себе, не давая и шанса отбиться и вырваться. Он пару раз даже кусает эти самые руки, одна из которых не позволяет дышать, но все тщетно — Салим его держит крепко. И отпускать не собирается. — Джейсон! — слышится отчаянный крик совсем рядом — это Ник. Он зовет, он верит словам лейтенанта о том, что тот всегда будет на его стороне. Но не сегодня. — Блядь! Слышатся выстрелы и крики. Колчек снова предпринимает попытку вырваться. Он не может защитить друга, что попал в ловушку этих крылатых тварей. Они разорвут его на куски, потому что бежать больше некуда — они в тупике. Бесконечные коридоры и проходы завели их именно сюда, отдавая на съедение вампирам. Вот только, единственной их добычей станет сегодня именно Ник, потому что старшего лейтенанта вовремя загребли руки иракца в самый темный угол. Их здесь не найдут, если будут сидеть тихо. Вот только Джейсон не может сидеть на заднице ровно, слыша, как в этот же момент убивают его товарища, его друга, черт возьми! Тогда, еще в вертолете перед этой страшной миссией, он пообещал, что всегда будет на стороне Ника, всегда придет на помощь. А сейчас что? Он позволяет держать себя Салиму, слыша со стороны крики полные отчаяние. И, кажется, даже с отголосками героизма. Никки всегда такой. Был таким. Джейсон перестает дергаться в тот момент, когда крики и выстрелы прекращаются. И все, что теперь может почувствовать Салим Осман — лейтенант иракский войск — это чужие слезы. Сначала он вряд ли понял, почему его ладонь вдруг стала такой влажной, а стоило опустить взгляд — все вернулось на свои места. Когда рука ото рта отстраняется, Колчек даже не всхлипывает, пытаясь сдержать слезы в себе, вот только получается у него сейчас это из рук вон плохо. Он не понимает, что сейчас чувствует. Зато понимает, что сил у него нет даже для того, чтобы ругнуться от души. Это уже никак не поможет. — Джейсон, — тихо зовет его Салим, хватая аккуратно за руку. — Не иди. И он бы не пошел, но не может. Не может так просто оставить Ника, как оставил уже однажды Джоуи и Мёрвина. Именно поэтому Джейсон лишь вырывает свою руку из чужого захвата и наскоро стирает с лица позорные слезы, чтобы в тот же момент подняться и выйти из укрытия — монстры ушли, видимо, насладившись мучениями своей жертвы. Ник лежит. Точнее, то, что осталось от Ника. Растерзанная грудь, рука лежит совсем отдельно от тела, нога вывернута под нереальным углом. Смотреть на это тяжело, но Джейсон — солдат, он привык смотреть на чужие смерти. Которых случилось слишком много за последние сутки. — Semper Fi, Никки, — он опускается на колено над другом, чтобы одним движением руки закрыть ему глаза. Он не хочет оставлять сержанта, не хочет, чтобы тот стал чьим-то обедом, вот только потащить за собой не может — подставит и себя, и Салима под удар. Именно поэтому… — Semper Fi, Джейсон, — вдруг раздается совсем рядом — и в этот же миг Кей раскрывает свои глаза, вскидывая единственную оставшуюся руку, чтобы с силой сжать горло лейтенанта. — Морпехи своих не бросают, Джейсон. А ты бросил уже троих. Тебе заказана дорога в Ад. — Сержант Кей, хватит! Прекрати! — тут же пытается отбиться приказом Колчек, хватая чужое запястье в попытках его отстранить — не получается, будто рука эта окоченела, как у мертвеца. Разжать не получится даже при большом желании. — Салим! — Никто тебя не спасет, Джейсон. Ты один. Всегда был один. Никто никогда поистине не был тебе другом, Джейсон. Даже я. После того случай на КП… Именно ты во всем виноват, Джейсон, только ты! — продолжал хрипеть Ник, сжимая руку все сильнее и сильнее, а изо рта его начинала течь кровь — почти черная. — Ты должен был умереть, а не я! Ты, а не Джоуи или Мёрвин! Они шли за тобой… Мы шли за тобой, и что ты сделал?! Оставил нас позади! — С-салим..! — он все еще пытался докричаться, но силы кончались — как и воздух. — Я… никого, блядь, не бросал… — Ты чудовище, Джейсон. Я тебя ненавижу, — прорычал агрессивно Ник, и в этот момент он будто действительно ожил, поднимаясь и вгрызаясь своими челюстями ему в глотку. — Ты не заслужил жизни, наркоман чертов! — Салим! — предпринял еще одну попытку Колчек, да только кажется, именно в этот момент пропал его голос — сержант Кей резким движением вырвал зубами трахею, довольно скалясь. Это не Ник больше. Это… — Тс-с, Джейсон, все хорошо, — до слуха донесся тихий голос, будто под самым ухом. Чьи-то руки мягко гладили его по спине, а губы — нежно целовали висок. — Это сон. Я с тобой, Джейсон, всегда с тобой. И в эти слова хотелось верить. Бывший лейтенант с трудом, но поднимает голову выше, чтобы убедиться в одном-единственном — это Салим. Он рядом. Хоть и через заплаканные глаза слабо что-либо видно, что Колчек сразу попытался исправить, растирая слезы по лицу. — Может, хочешь чая? С ромашкой, чтобы успокоиться, — все таким же мягким голосом спрашивает Осман, продолжая гладить своего мальчика по спине в попытке поддержать и успокоить. Это получалось — дрожь в чужом теле исчезала. — Нет, — почти сразу же ответил Джейсон, только для этого пришлось прочистить горло — кажется, во сне он кричал. — Останься рядом. И Салим не ушел. Снова поцеловал, но в этот раз в уголок глаза, где немного болело после того, как руки хорошенько эти самые глаза растерли. Да, это был сон. Кошмар. Единственное, что правдиво в этом сне — Ник. Он погиб ужасной смертью, как и все остальные. А Джейсон не смог никого спасти. Почти. — Я всегда рядом, Джейсон. Я тебя не отпущу, — прошептал Салим, прижимая Колчека к себе посильнее. — Никогда не отпущу. Лишь благодаря тебе я жив. Я не смогу оставить тебя одного. Именно так. Джейсон вернулся за Салимом в тот Ад, помог спастись, не оставил умирать. Морпехи своих не бросают, а этот иракец стал для него чем-то большим, чем просто товарищем по оружию. Теперь так точно. — Я говорил во сне? — негромко спрашивает бывший лейтенант, так же тихо выдыхая. Надо прийти в себя. — Да. И к сожалению, я не слышал, чтобы во сне ты признавался мне в любви, — хихикнул мужчина, чмокнув Джейсона в его очаровательный носик. И взамен такой шутки получил в живот, черт такой! Знает же, что такие вещи смущают его, однако… Это лучше, чем думать о том, что действительно было в кошмаре. Там была смерть, но кажется, умирал не Ник, а он сам. Пожирал себя изнутри чувством вины за то, что не спас. — Тц, заткнись, — буркнул недовольно Джейсон, будучи явно не в восторге от чужих слов. Однако это никак не помешало ему чуть приподняться, чтобы коснуться собственными губами чужих. Не все же Салиму его лицо выцеловывать! И ему ответили. Без жара и голода, с которыми они частенько целуются. А с любовью и нежностью, как всегда любил Джейсон — Осман мастер в таких поцелуях. Одними лишь касаниями он мог заставить его растекаться в лужицу. Не крови. — Джейсон, — мягко позвал его Салим, а рука того в миг оказалась на щеке. Сопротивляться этому говнюку невозможно. — Лучше тебя никого нет. Ты храбрый, умный, самый замечательный человек из всех, кого я раньше встречал. И ты ни в чем не виноват, Джейсон. Тогда… Я был виноват, что не дал тебе спасти сержанта Кея. Но тогда я был ослеплен желанием спасти Тебя. Если бы ты ушел, то мне уже некого было бы спасать. Поэтому… Прости. Я не мог справиться со своим эгоистичным желанием. И кажется, обсуждают они этот случай впервые. Зато такие сны Колчеку далеко не в первый раз снятся. И видит Салим — его это слишком сильно гложет. Джейсон не знает, что ответить. Сжимает губы, хмурится, будто пытаясь что-нибудь придумать. Но в голову совершенно ничего не приходит, и вместо того, чтобы ответить — снова целует. Уже с большим напором, будто пытаясь забыть все то, что было пару минут назад. Однако Осман не дает. Отвечает мягко и практически сразу отстраняется, обхватывая лицо бывшего лейтенанта ладонями, заставляя смотреть прямо в глаза. — Джейсон. Не вини себя. Вини меня, — попросил он, отчего Колчек тут же нахмурился — о, сейчас начнется. — Да иди ты нахер! Я не буду тебя винить! — тут же вспыхивает Джейсон, отстраняясь от мужчины и рывком усаживаясь на кровати. Дурацкий разговор. — Мы оба… Дров наломали. Мы все в чем-то виноваты. А то, что случилось там… — Осталось там же, — ответил за мальчишку Осман, тоже поднимаясь и укладывая широкую ладонь на чужую спину — даже здесь она безумно мило покрыта веснушками. — Я люблю тебя, Джейсон. И если бы что-то произошло с тобой там, то… Я бы никогда не смог простить себя. И снова Колчек вспыхивает. Он сидит спиной к иракцу, но видно, как в один миг краснеют кончики его ушей — кепкой не скрыть! — и шея. Всегда смущается таким признаниям, потому что, как Джейсон рассказывал, его никогда особо и не любили. Поэтому Салим дал себе обещание: каждый день повторять эти три слова. — Я… Тоже, — негромко отвечает бывший лейтенант, но головы не поворачивает — стыдно. — Что-что? Я не расслышал, — улыбнулся широко Осман, подсаживаясь ближе, чтобы протянуть руку и бережно повернуть чужую голову к себе за подбородок. Ах, какой же Джейсон милый, когда стесняется! Но еще милее, когда даже в таком состоянии берет себя в руки и смотрит в глаза. — Сука... Я тоже люблю тебя, понятно?! — и каждый раз слова эти даются ему нелегко. Зато потом какое облегчение на душе… — Понятно. Более чем, Джейсон, — и после этих слов Салим поддается ближе, чтобы оставить любящий поцелуй на таких же любимых губах. Он никогда и подумать не мог, что после того, что случилось в тех пещерах, он еще хоть раз увидит Джейсона. Но у судьбы были другие планы, и именно поэтому они сейчас спят в одной постели, делят один стол, и смотрят по вечерам фильмы на одном диване, не вспоминая о прошлом. Все позади. Все смерти, все страдания. Это все осталось в воспоминаниях, но в чем смысл давить себя этими воспоминаниями? Особенно, когда началась новая жизнь. Для них двоих.