Книга их жизни

В субботний день, непривычно солнечный для зимы, на катке было яблоку некуда упасть, и молодые люди степенно скользили, то и дело уворачиваясь от спешащих и толкающихся мальчишек. Больше всего здесь было именно парней. Старшие братья с серьезным видом придерживали младших, впервые ставших на коньки, и нарочно чуть сердито поучали: «Отталкивайся сильнее! Смотри под ноги!». Сверкали новенькие ботинки и блестели лезвия коньков богатых ребят, в более скромной обуви катались те, кто жил не так роскошно, и время от времени счастливчиков, пришедших на каток с родными и друзьями, задирали уличные мальчишки, быстро скользившие даже на грубовато обтесанных деревяшках, кое-как привязанным к потрепанным башмакам. Лишь изредка мелькали светлые пальтишка и шляпки девочек, робко жмущихся к берегу реки. В последние пару лет Джо всё чаще замечала, что она – самая старшая из девочек и единственная, кто решается кататься на самой середине реки, выписывая петли и проделывая рискованные трюки. Ее ровесницы уже проводят дни за рисованием и рукоделием, а некоторые и выходят на первые вечера. Ей же было смешно вспоминать тот «бал» у Гардинеров, на который она пришла в старом платье и переживала, как бы не сказать что-нибудь, как говорит Мег, слишком «мальчишеское», как бы не повернуться слишком уж неудачно… и завидовала юным джентльменам, которые вовсю обсуждали путешествия, крикет и рассказы о приключениях! Хотя… она всё же неплохо потанцевала в холле с соседским мальчиком. Лори так забавно изображал чешские и немецкие танцы! Вот кто умеет веселиться от души. Нет, а всё-таки жаль, что «настоящим леди» нельзя ходить на каток! «Хорошо. Завтра. Завтра я точно буду вести себя так, как Мег», - в который раз пообещала себе Джо и стрелой полетела вперед. Петля, поворот, прыжок, двойной прыжок. Тело казалось удивительно легким, Джо будто была готова взлететь, как птица. Может, в следующем году ее не отпустят на каток – ну разве что, чинно прохаживаться с каким-нибудь мальчиком из хорошей семьи, какая скука! – зато сейчас она вздохнет свободно. - Хэй, мисси, поберегись! – кто-то схватил ее за руку. Следовало признать, вовремя. Еще чуть-чуть и она могла бы упасть. – Ну что, крепко держишься на ногах? Мне не хватит силы тебя поднять, если что. Она сразу узнала и этот голос, и насмешливую манеру. Рядом с ней стоял Ян, в солдатской куртке, подлатанной на плечах и боках, и крашенной столько раз, что первоначальный цвет угадывался с трудом. Одеяние доходило ему почти до щиколоток, а к опоркам, которые невозможно назвать обувью, веревкой были привязаны деревяшки, заменявшие коньки. - Спасибо, Ян. Можешь меня отпустить, я уже прочно стою, - ответила Джо, отдышавшись. - Это было круто, мисси Марч! Какие трюки ты выделывала! Всем этим богатым бездельникам до тебя далеко. Услышав такую похвалу, Джо покраснела от смущения. Как неловко! Редкие похвалы манерам и успехам в рукоделии, достающиеся таким трудом, не радовали ее настолько. - Ты помнишь, как меня зовут? – удивилась она. - Как же забыть, мисси Марч? – хмыкнул Ян. – Ты помешала жирному Вилли меня побить, угостила меня пирожком… ты дала мне конфету… - при воспоминании о конфете он мечтательно прижмурился. - Можешь звать меня просто Джо. Так все-таки, где еще мы с тобой могли бы увидеться? Я бы тебе еще что-то вкусное принесла. А в Чайна-таун меня не отпустят… - Джо? Это же имя для парня! – Ян не выпускал ее руки из своей, и они так и шли вместе, понемногу отдаляясь от толпы. - Нет, полное имя Джозефина, но оно мне не нравится, слишком нежное и девчоночье, - призналась Джо. – А я жалею, что не родилась мальчиком. Мальчикам всё можно, и кататься на коньках как хочется и сколько хочется, и играть в мяч, и лазить по деревьям, и свистеть, и рассказывать истории про пиратов. - Это еще зависит от того, каким мальчикам! – по-взрослому рассудительно возразил Сюэ Ян. – Когда живешь на улице, как ты добудешь мяч? Тут бы кусок хлеба выпросить. Ну, или слямзить. - Что? – удивилась Джо. - А, ну да, ты же не знаешь таких слов. Стянуть. Джо хотела сказать, что воровать – грех, но как-то не поворачивался язык. Разве можно вот таких детей упрекать в том, что они голодны? Она вспомнила о Хуммелях, и решение пришло само собой: - Придумала! Немецкую улочку знаешь? Мы бы могли увидеться там, после воскресной службы. К Хуммелям Марми меня отпустит. Ян засмеялся. - Глупая ты, мисси Джо! Думаешь, можно вот так всякому и каждому враз сделать лучше? Ты только влезешь в паршивую историю, если будешь шататься по всяким трущобам. Люди, знаешь ли, бывают хуже собак. Особенно те, кто живут на улице. - Но ты же живешь на улице, а все равно бросился меня спасать, чтобы я не упала, - напомнила Джо. - То другое. Ты мне помогла. А на кого другого я бы и не глянул. Так что не болтай глупостей, мисси Джо. Лучше покажи, как ты умеешь свистеть! - Вот так! – воскликнула Джо и засвистела, подражая птичьей трели. Будут люди оглядываться, или нет – в тот миг ей было совершенно всё равно. Каникулы пролетели слишком быстро. Уже на следующий день после Нового года девочкам пришлось возвращаться к будничным обязанностям, и, прихорашиваясь у зеркала, Мег сетовала: - Смотри, Джо, моя любимая темно-синяя лента совсем истерлась! Она уже никуда не годится. - Можешь взять какую-то из моих, - рассеянно предложила Джо. Она уже давно готова была идти, но, как обычно, ждала сестру, ведь они привыкли все вместе подходить к Марми, обнять ее и услышать слова, поднимающие настроение, и только потом направляться на работу. - Ты вовсе не следишь за своей внешностью и не смотришь на цвет, когда покупаешь ленты. Тебе главное, лишь бы они были прочными и достаточно длинными. Ни одна из твоих к серому платью не подойдет, и мои зеленые тоже, - Мег нахмурилась еще больше.– А, какая разница! Ладно, пусть будет темно-зеленая. Всё равно меня не видит никто, кроме этих вредных детей. - Ну-ну, не скажи! Учить ребят всё равно веселее, чем вести одни и те же разговоры об одном и том же со скучной старухой, - Джо поспешила к шкафу, достала стопку листов бумаги и сунула в свою корзину. Если тетушка Марч подольше будет спать днем, а ее компаньонка пойдет в домашнюю часовню, может, получится воспользоваться свободными минутами и написать еще хоть пару строк в рассказе. Эта мысль отвлекла ее от того, как неудачно начался день: за одно только утро она успела порвать шнурки, сесть на свою шляпу, опрокинуть чернильницу Эми и в очередной раз услышать о своей неуклюжести и сходстве с невоспитанным мальчишкой. Ну и пусть! Жаль только, Марми огорчается… она хотела отправить письмо папе с сегодняшней утренней почтой, а вместо этого ей пришлось улаживать мелкие ссоры и помогать Эми решить примеры. «Ладно, тогда мы с Бет успеем написать свои письма и передадим все вместе в следующий раз». День выдался хмурый, снег немного подтаял, моросил мелкий дождь, и по пути до дома Кингов Мег не раз пожалела, что не взяла с собой зонтик. Обняв сестру на прощание, Джо поспешила дальше, к тетушке. Вид огромного дома с причудливыми фигурами у входа напомнил Джо и о библиотеке покойного дядюшки Марча, полной самых разных книг, и о том, что возможности туда зайти и поискать что-то увлекательное придется еще дождаться. В холле девочку встретила мадмуазель Эстер и приветливо сказала: - Доброе утро, Джозефина! А ты сегодня рано. Миссис Марч как раз пьет чай, у нее в гостях миссис Уилкинс. Ты бы могла немного мне помочь? Я собиралась подготовить вещи для бедных. Миссис Марч велела мне отдать в приют несколько рубашек и платьев, но их нужно подшить. - Конечно, мадмуазель Эстер, - согласилась Джо, тут же вспомнив, что сейчас как раз удобный случай разузнать, кто еще, кроме комитета, который посещает Марми, помогает людям. Компаньонка обычно занималась рукоделием и письмами для католической общины в маленьком салоне на втором этаже. Джо нравилась эта уютная комнатка с бледно-голубыми обоями и мягкими креслами в тон. А у окна шириной почти во всю стену могли удобно разместиться сразу несколько человек, не нужно было, как дома, тесниться и ждать своей очереди занять место, с которого лучше всего поглядывать на улицу. Впрочем, в такой день, как этот, и разглядывать нечего. Дождь со снегом всё моросил, и по улице торопливо шли лишь редкие прохожие, кутаясь в шали и плащи. - Смотри, Джозефина, я разобрала нитки, постарайся не спутать их, у тебя это получается еще лучше, чем у котенка, - шутя, заметила мадмуазель Эстер. – Это розовое платье вполне хорошее, только рукав нужно чуть-чуть подправить, держи. А я пока займусь рубашками. Принявшись за рукоделие, Джо стала осторожно расспрашивать француженку, в каких приютах та бывает, много ли там девочек, чему они учатся. Мадмуазель Эстер охотно говорила о том, что видела и кого встречала, ее голос звучал, как щебет птички, и даже лицо выглядело моложе, голубые глаза сверкали, словно у беззаботной девушки. Должно быть, лет в шестнадцать она была настоящей красавицей! Странно даже, почему она, с золотыми руками, способными сделать приличную обновку из ткани самого унылого вида, с умением видеть забавное в самых будничных вещах и с таким добрым сердцем, осталась совсем одна в этом мире и вынуждена жить в чужой семье до конца своих дней… Но спрашивать об этом было бы некрасиво. - На днях я была в католической миссии в китайском квартале, - рассказывала мадмуазель Эстер. – Там прекрасная церковь, знаешь, Джозефина, бывают такие места, где всё дышит любовью к людям и Богу. Каждая картина нарисована с вниманием к самым мелким деталям, и ты бы видела, какой покров на алтарь вышили девочки из приюта. У людей с Востока иное чувство прекрасного, чем у нас… помню, мадам Лювер не хотела, чтобы в узор вплетали пионы и орхидеи. Но я позволила девочкам, ведь это очень красивые цветы, и их тоже сотворил Господь для того, чтобы наши души радовались. - Я как-то раз видела орхидеи, их нам принес юный мистер Лоренс, когда приходил к нам в гости, - с улыбкой сказала Джо. – Эми долго пыталась их нарисовать, но ей всё казалось, что ей не удалось передать все эти тонкие оттенки белого и розового. Кстати, мадмуазель Эстер, а в приюте в китайском квартале учатся только девочки? - В основном. Мальчиков чаще забирают в семьи или устраивают в мастерские. Ну, самых строптивых, конечно, забирают в работный дом. То еще место! Леди из миссии там не бывают. Мадам Лювер говорит, в Чайна-Таун есть такие закоулки… хотя, - мадмуазель Эстер хихикнула, - может, она и преувеличивает. Чего ждать от дамы, которая боится даже крошечных безобидных паучков! - Как-то я повстречала мальчика из Чайна-Таун, - сказала Джо. – Он живет на улице… вряд ли его возьмут в мастерскую, у него покалечена рука. - Mon dieu!* - воскликнула мадмуазель Эстер. – Бедняжка. Ему было бы неплохо прийти в миссию, может, для него нашлась бы работа или даже приемная семья. - Мне ни за что не разрешат пойти в китайский квартал, но я сказала Яну, что он может заходить к Хуммелям, а я, если смогу что-нибудь для него припасти, оставлю там. Ричи Хуммель смышленый и добрый паренек, он не откажется мне помочь. А вдруг я увижу Яна, скажу ему. - Хорошо, хорошо, Джозефина. Ты правильно поступаешь, твой папа будет гордиться тобой, когда узнает! Только не отвлекайся, дай-ка сюда платье, вот тут у тебя не очень ровный шов. Сейчас я немного распорю нитки, постарайся переделать. Умеешь ведь шить красиво, когда следишь за тем, что делаешь. Мадмуазель Эстер полностью погрузилась в шитье, и Джо понадеялась, что компаньонка не заметила, как дрогнула у нее рука. Папа будет гордиться! Конечно, он будет рад, что его дочь преодолевает нелюбовь к шитью и вязанию, и трудится над платьями для девочек из приюта и над носками для солдат. А как здорово окажется, если ему понравятся истории о Хуммелях и немецкие предания, которые Джо решила записывать для него. Чего стоит, к примеру, сказка о духах зимы – ее пересказал Ричи, как запомнил со слов бабушки… Вот только Джо ни за что не призналась бы ни папе, ни маме в одном маленьком секрете. Она хочет помочь Яну не только потому, что он бедный и у него нет таких замечательных родителей. А еще и оттого, что ему единственному понравились ее пируэты на коньках и умение свистеть на разные лады. _______________ *Mon dieu! (фр). – о, боже!