Кровавый мир. Сквозь мрак и отчаяние

      Могу с уверенностью заявить, что эту битву в тайдзюцу с Хирузеном можно считать самой трудной за всю мою жизнь. Напряжение от боя заставляло все рефлексы работать сверх нормы, а мозг — пытаться проанализировать всевозможные дальнейшие действия противника.       Все мысли были направлены исключительно на то, когда, как и зачем мне нужно было блокировать, уворачиваться либо контратаковать. К счастью, у меня всегда получалось «отключать» голову в таких ситуациях, чтобы никакие сомнения не мешали сконцентрироваться на действиях противника и анализе ситуации.       Вот и сейчас, вычислив траекторию удара правой руки Сарутоби, отвожу его внешней стороной ладони левой руки, а затем целюсь в лицо другой. Однако старик успевает наклонить корпус вместе с головой в сторону, тем самым уклоняясь от выпада.       Потерпев неудачу, пытаюсь коленом пробить его живот. На что Сандайме отвечает скрещенным блоком, успешно нивелирующий урон от удара.       Развернувшись на сто восемьдесят градусов, он хотел было уже влепить мне с разворота ногой, но к несчастью для него, я смог пропустить удар над собой. Стена, стоящая за моей спиной и на которую обрушился пинок, не выдержала такого издевательства и развалилась, открывая проход в какую-то комнату.       Тем не менее, мы на такое даже не обратили своё внимание. Сейчас нас меньше всего на свете интересовал окружающий мир, так что то тут, то там можно было заметить вмятины, щели и трещины на полу, потолке и соответственно — стенах.       Мы уже давно отдалились от остальных сражающихся. С одной стороны, это было хорошо, ведь мы не мешали друг другу сражаться, но с другой стороны, если кто-нибудь из моих товарищей окажется в беде, то я не смогу помочь. Да я даже не мог понять, победили они или нет. Единственное, что мне оставалось — это надеяться на них. На их способности, навыки и удачу.       Возвращаясь к моему бою, могу с уверенностью сказать, что в таком темпе, сражение могло длиться ещё очень долго. Удивительно, но у нас образовался некий паритет. Да, мы уже успели нанести друг другу какой-никакой урон, например: Хирузен время от времени морщится от пропущенного выпада в области левого бедра, слегка прихрамывая, когда использовал эту ногу в качестве опоры.       Но и я не остался невредимым: отчётливо ощущалась боль в области рёбер около печени, куда Сарутоби нанёс удар ещё в прошлом бою. Было довольно необычно, что кости, по-видимому, ещё не успели до конца срастись, ведь раньше подобные ранения заживали за ночь.       К тому же от многочисленных и весьма мощных ударов Хирузена чувствовалась тяжесть в руках. Я старался в основном уклоняться либо принимать выпады на скользящий блок, но иногда приходилось подставлять кисти рук и предплечья, дабы остановить, например, серию ударов.       Если мы продолжим в том же темпе, то, скорее всего, я проиграю. Во-первых, потому что у старика было намного больше опыта, за счёт чего он тратил меньше сил на выполнение одинакового приёма. А во-вторых, из-за того, что перед Хирузеном, вероятно, не стояла задача — убить меня. Скорее задержать. А это, в свою очередь, значит, что я проиграю также в том случае, если потрачу слишком много времени.       Почему-то именно в этот момент, когда я отчётливо понимал, что время начинало поджимать, в мою голову пришла весьма стоящая идея. Её суть заключалась в том, чтобы обратить недостаток моей слепоты в преимущество.       Мы находились под землёй, а значит естественного света солнца либо луны здесь быть не должно по определению. Ещё в самом начале пути по этой базе, я отметил, что источником света здесь были обычные факела, висящие на стенах.       Плюсом таких факелов для меня был тот факт, что огонь в них был необычным. В нём содержалась чакра. А это означало, что я их прекрасно видел с помощью сенсорики.       План созрел в одно мгновенье, и теперь я, продолжая сражение, потихоньку передвигался в сторону первого факела.       На секунду замерев напротив него, поспешил сделать наклон в бок, избегая удара Сандайме, который снёс факел вместе со стенкой.       «Один есть», — удовлетворенно отметил, «наблюдая», как Хирузен недовольно отряхивает кулак от каменной крошки. — «Осталось ещё три».       К счастью, бывший третий Хокаге в горячке боя не смог понять, что было мною задумано, поэтому без каких-либо сомнений, бездумно сносил все источники света. И лишь когда последний из них потух, а комната погрузилась в всепоглощающий мрак, он, слегка усмехнувшись, протянул:       — Очень интересно… но тебе это не поможет.       А затем развернулся прямо на меня, когда я хотел бесшумно зайти ему за спину и застать его врасплох.       — Я всё равно чувствую твою чакру… так что темнота мне не помешает, — голос его был достаточно уверенным, чтобы говорить это тому, кто жил и сражался последние три года в подобных условиях.       «Нашёл перед кем хвастаться!» — подумал я, а затем дал себе мысленный подзатыльник за то, что начал отвлекаться в столь важном бою.       Решив прервать затянувшуюся паузу, я, напитав своё тело чакрой, рванул в сторону напряжённого до предела Сандайме. Старик в это время опустил голову, закрыл глаза и переключился на ориентирование по звуку, потокам воздуха и чакре.       Прямой удар в грудь был в последний момент заблокирован подставленной ладонью, которой Хирузен обхватил мой кулак. Всё ещё держа руку в захвате, он попытался с силой надавить на мою стопу, чтобы затем крутануться и наотмашь зарядить по мне другой ногой. Однако я успел предотвратить эту серию приёмов, убирая с линии атаки стопу и нанося контрудар в челюсть.       Противник пошатнулся, но не упал. Встряхнув пару раз головой, он нашёл меня, стоящего в пяти метрах, с помощью сенсорики.       — Чего это ты отошёл? Не уж-то перехотел драться? — недоумённо вопросил старик, начиная медленно и с хорошо различимой опаской подходить ко мне. — Время играет против тебя, так что тебе стоит поторопиться, Цутому-кун…       — Может чакру ты и чувствуешь, но что, если использовать нечто, в чём нет ни капли энергии? — проигнорировав его слова, я создал трёх клонов, которые в миг заняли позиции вокруг бывшего третьего Хокаге.       — Теневые клоны? — с сомнением протянул Сандайме, оглядываясь с помощью сенсорики по сторонам. — Ты же понимаешь, что найти среди них оригинал для меня не составит труда.       — План не в этом, — покачал головой, коротко кивнув всем копиям. — Но объяснять я тебе его, конечно, не буду. Давайте!       Клоны моментально достали из подсумка разное метательное оружие — кунаи, сюрикены и сенбоны, и начали буквально обстреливать Хирузена. Тот, конечно, не собирался стоять на месте. Он уворачивался, уклонялся, пригибался, отбивался… в общем делал всё, что бы могло ему помочь избежать урона.       Когда метательное железо закончилось, а клоны рассеялись, возвращая мне потраченную чакру, Сарутоби, часто дыша и смахивая с лица пот, вновь сконцентрировал своё внимание лишь на мне одном.       — Тебе придётся сделать нечто большее, чем просто закидать железками, чтобы победить меня, — без капли превосходства проговорил Хирузен, принимая стойку. — Не знаю, как ты ориентируешься в темноте, но мне она тоже особо не мешает.       — Да? Тогда что это? — усмехнулся, показывая на левое плечо, где осталась неглубокая рана от одного пропущенного куная. — А вот это? — теперь я намекнул на сенбон, торчащий в его в бедре. — А это? — также один сюрикен задел его щёку, оставляя тонкий порез.       — Это всё царапины, — отмахнулся Сандайме, молчаливо выдёргивая сенбон и откидывая его в сторону.       — Ну-ну, — с каждой секундой моя злобная ухмылка превращалась в оскал, а по спине пробегали мурашки от мысли о близости победы. — С чего ты решил, что всё это обычное железо? Ты что забыл, что я высококвалифицированный ирьенин?       — Так они отравлены… — понимающе протянул Хирузен, а затем пошатнулся и упал на колено. — Ксо…       — Чувствуешь, как яд течёт по твоим жилам? Как в абсолютной темноте ты осознаёшь, что тебе осталось не долго? — без опаски обходя старика, я шипел, словно змея, которая победила своего заклятого врага. — Я ощущал тоже самое, когда по твоему приказу меня предали мои друзья…       — Это был не мой приказ, Цутому-кун… — тяжело покачал он головой, пытаясь продышаться.       — А чей?! Ты был тогда Хокаге! Никто кроме тебя не мог отдать приказ бойцам Анбу! Никто кроме тебя не мог сказать им лишить меня зрения! — прокричал я ему в лицо, на что он никак не отреагировал. — Тварь! — и ударил так, что он распластался на земле.       — Что? Лишили зрения? Такого приказа не было… — казалось, сейчас он искренне удивился. — Но всё-таки, ты должен понимать, что на протяжении большего количества времени управления Конохой я не мог руководить своими действиями… кхе-кхе, — он закашлялся и выплюнул сгусток крови, скорее всего из-за того, что яд уже начал действовать по полной. — Я был под контролем…       — Хаширамы, да? — перебил его, наклоняясь поближе. — Но это не отменяло тот факт, что ты мог просто отказаться. Была же у тебя своя воля в конце-то концов?       — Ты не понимаешь… кхе-кхе, — в очередной раз прокашлявшись, криво усмехнулся Сарутоби, приподнимаясь на локтях. — Это контроль, которого не избежать…       — Стоп… ты говоришь про шаринган, что ли? — в этот момент, меня как током прострелило, когда я вспомнил события из сна.       — Откуда ты знаешь? — недоумённо поинтересовался он, а затем мнимо махнул рукой: — Впрочем, не важно. Да, с помощью шарингана он может контролировать сознание людей… Это высшая форма гендзюцу… Эффект остаётся на всю жизнь и человек, подвергнувшийся ему не в состоянии от него избавиться…       — Но… сейчас ты не выглядишь тем, кто находится под чьим-то контролем… — сомнения одолевали меня в тот момент из-за своеобразной исповеди Хирузена.       — У этого гендзюцу есть два режима действия: «спящий» и «активный»… Когда Хашираме нужно, чтобы объект сохранял свою личность, взгляды и убеждения, но в общем действовал в его целях — он оставляет гендзюцу в сознании подчинённого в «спящем режиме»… Если же ему нужен тотальный контроль либо же, чтобы жертва выполнила конкретную задачу — он непосредственно активирует технику.       — И… когда он взял тебя под контроль? — куда спокойнее проговорил я, не отбрасывая тот факт, что он просто мог мне искусно врать.       — Это уже не важно… Важно то, что взял… — неопределённо ответил старик, речь которого заметно замедлилась. — В общем, я не заслуживаю твоего прощения, Цутому-кун, но знай, это был приказ Хаширамы, а не мой…       — Мне плевать… — спустя минуту, как он договорил, прозвучал мой надтреснутый голос. — Ты испортил мне жизнь… такое не прощают…       — Я знал, что ты примерно так и ответишь… — совсем тихо промолвил умирающий старик. — В таком случае, выслушай мои последние слова…       Я молча наклонился к нему на совсем близкое расстояние, показывая тем самым, что внимательно его слушаю.       — Настоящая… цель… Хаширамы… не… биджу… — медленно дыша, он шёпотом, с видимым трудом, выговаривал слова. — Его… настоящая… цель… это… это…       И замолк навсегда, не успев произнести самую главную часть. Его шея расслабилась, сердце перестало биться, а пустые глаза с усталым взглядом наверняка смотрели на каменный потолок, будто бы пытаясь казаться живыми.       Закрыв ладонью его глаза в дань некоего уважения и гадая, что же он хотел в конце сказать, я было уже хотел вернуться к остальным, как услышал за спиной громкий мужской голос, который я уже однажды слышал…       …в том самом сне…       …от самого себя:       — Моя цель… — мужчина вальяжно усмехнулся и тут же оказался в сантиметре от моего лица. — Это ты… дорогой внук.       А в следующее мгновение я почувствовал, как сознание моё стремительно угасает, а тело становиться тяжёлым и совершенно неподвижным…

***

      Бросив несколько своих фирменных трехлезвенных кунаев по бокам от одного из двух противников, Минато в следующую же секунду оказался у него за спиной с занесённым для удара расенганом.       Шиноби в чёрном плаще не успел даже повернуться, как был пробит насквозь столь сокрушительной и пробивной техникой, от которой внутренности всё ещё живого человека разлетелись по сторонам.       Вынув руку и сморщившись от вида подобной жестокости, Намикадзе лишил этого человека головы, дабы он больше не мучался. Повернувшись в сторону Ясу — своего призыва, он с удовлетворением отметил, что она уже почти закончила: её противник, истошно крича, пытался сбросить с себя животное, которое клыками вцепилось ему в шею.       Спустя минуту, когда мужчина перестал подавать признаки жизни, Ясу пару раз облизалась, по-человечески фыркнула и устремилась к блондину.       — Спасибо за помощь, — не забыл он её поблагодарить, кивая в сторону побеждённого врага. — Но, боюсь, на этом ещё не всё. Впереди ещё будет бой намного жёстче и тяжелее, чем этот.       — Не волнуйся, я тебе помогу, — заверила она его и приняла стойку, которую можно было охарактеризовать как готовность к действиям.       — Пока лучше вернись в свой мир. Сэкономь чакру. Пару капель уж точно лишними не будут, — предложил Минато, в полной мере осознавая весь масштаб будущей баталии.       — Хорошо, — легко согласилась она и моментально исчезла в клубах дыма.       «Надо помочь Хитоши-сану. Чиноки-сенсей в любом случае сражается один на один, так что моё вмешательство в их бой будет лишним», — оглядевшись и определив насколько сильно он отдалился от первоначального места сражения, Минато тотчас же стартанул в сторону Узумаки.       Однако, прибыв на звуки битвы, блондин застал уже самый конец сражения. Хитоши, сложив печати, активировал фуин нанесённый на плащ врага, который загорелся, сжигая противника заживо.       — А-а-а-а! — шиноби пытался сбросить плащ, однако огонь быстро перетянулся на кожу, сжигая её до костей.       Минато не стал больше слушать пронзительный крик медленно и мучительно умирающего врага, снеся ему голову, тем самым обрывая жизнь неудачливого ниндзя.       Второй шиноби в чёрном плаще также лежал на голой земле с неестественно вывернутой шеей. Крови под ним не было, что означало, что убит он был именно из-за перелома шейных позвонков.       — Чиноки ещё сражается? — заметив блондина, Хитоши отряхнул свою одежду и подошёл поближе, отмечая, что на Намикадзе не было ни единой царапины.       — Видимо, да, — выдохнул Минато, внимательно оглядываясь по сторонам на предмет новых противников. — Что будем делать? Мы не можем больше ждать. Нам надо спасти Кушину сейчас же! Я думаю, Чиноки-сенсей сможет справиться и догнать нас чуть позже.       — Хм… — задумался красноволосый, который уж точно не был готов к такому выбору. — С одной стороны, я не хочу бросать товарища на вражеской базе… Но с другой, он не из тех, кто не в состоянии за себя постоять.       — Я уверен, что он хотел бы, чтобы мы прежде всего думали о цели миссии, а потом уже обо всём остальном, — голос блондина звучал уверенно, будто он с детства был знаком со своим сенсеем и знал его характер от «а» до «я».       — Ладно… — сдался Хитоши, тяжело выдохнув и устало потерев пальцами глаза. — Может быть ты и прав. Думается мне, он уж точно поставил бы Кушину на первое место.       «Что неудивительно, учитывая его привязанность к ней», — добавил он мысленно, а затем вместе с Минато побежал туда, где, по словам Чиноки, должна была находиться его дочь.