Друзья

— Мама не будет искать тебя? — искренне недоумевает Джункю, боковым зрением поглядывая на время. Уже полдесятого, а незваный, впрочем как и всегда, гость не собирался уходить. — Конечно нет. Она знает, что я у тебя, — альфа даже бровью не ведёт, с азартом хватая печеньку из тарелочки, но предварительно получает по рукам, потому что «сперва нормальная еда, дурачье». Харуто морщит носик, но послушно кладёт сладкое обратно. Надутые щеки Джункю использует обычно для показательного недовольства, но с младшим это уже давно не прокатывает. Он научился читать своего лучшего друга по пальцам, и одного взгляда ему хватит, чтобы понять — Джункю определённо рад его видеть в любое время суток. Их родители дружили давно, с того самого момента, когда семья Ватанабэ переехала в Корею и стала соседями семье Ким. Маленькому Джункю было тогда четыре годика, но в памяти навсегда отпечатались незнакомые, дружелюбные люди, с которыми мама сразу захотела поздороваться, а в руках у очень красивой женщины была очаровательная кукла в миленьком желтеньком комбинезоне и шапочке с ушками. Только кукла оказалась живая, она двигалась и крякала, а ещё подозрительно хныкала, но мама потом только ему сказала, что куколка захотела кушать. А, ну и что это была не кукла, а Харуто, который родился несколько месяцев назад. Правда вопрос «а как он родился?» родители тактично прикрыли «узнаешь, когда пойдёшь в школу», и Джункю более чем был доволен. Ждать оставалось совсем чуть-чуть, подумаешь три года. Джункю не заметил, как мама начала общаться с соседкой и они стали хорошими подругами, но к последней автоматически прилагался Харуто, с которым четырёхлетний малыш очень полюбил играть. Кажется именно с этого момента они стали друзьями. Когда Джункю пошёл в школу, кроха Харуто одновременно с ним пошёл в садик, но видеться реже они не перестали. Джункю нравилось быть нянькой для своего маленького соседа, а мамы безумно умилялись их очаровательной дружбе. Все изменилось, когда Джункю перешёл в среднюю школу, будучи уже омегой — его природа раскрылась достаточно поздно, вместе с Харуто, который как никак был младше на четыре года. Изменились круги общения, у Джункю появились друзья его возраста и вторичного пола, в то время, как противоположная сущность начала обращать на него внимание. Джункю был омегой красивым, высоким, дружелюбным и приятным на общение, неудивительно, что к нему тянулись все. Тянулся и Харуто, который был таким ещё ребёнком. Нет, Джункю не гнал от себя альфочку, не ругался и не устраивал ссор, просто видеться они стали не так часто, как раньше. Мама говорила, что это нормально, ведь все-таки Джункю был старшим, но маленький Руто тяжело это принимал. Сколько он себя помнил — хен всегда был рядом с ним. Теперь это всегда испарилось, а Харуто хоть и был мелким, но прекрасно все понимал. Только вот каждый день наблюдать из окна, как его хен уходил куда-то по делам, даже не поглядывая на соседний дом, было грустно. Даже очень. — Хен? — склоняет голову Харуто и не получает ответа, — хе-е-ен, ты что уснул? Кажется проходит вечность — за которую Джэхек и Чону давно могли признаться друг другу, но нет эти бараны тупее пробки — когда Джункю все же откликается, выходя из транса. Харуто хмыкает себе под нос и поднимается со своего места, пока лучший друг пытается понять, что происходит. — О чем задумался? — интересуется альфа, кладя подбородок на острое плечико. Джункю пахнет цитрусами и льдом, пахнет свежестью и домом, им невозможно надышаться. Постоянно мало. Кажется лучшие друзья так не поступают. Кажется Харуто не тупее других своих друзей. Джункю снова дуется, но больше по привычке, и продолжает накладывать тушёное мясо с овощами, не забывая заправить все кисло-сладким соусом, ведь помнит, что младшенький любит именно так. — Резко вспомнил, какой ты был мелкий, слюнявый, сопливый, а я тебя с ложечки кормил, — Джункю смеётся, потому что это правда смешно, а маленького Харуто он хранит в своём сердце всю жизнь. — Блять, нашёл, что вспоминать, — беззлобно ругается альфа, за что и получает воспитательные меры в виде щелбана. Но Джункю помнит и не только это. На самом деле жизнь Джункю не была насыщенной гулянками, ведь по своей натуре он был жутким интровертом и домоседом, и понял это спустя несколько вылазок с друзьями. Все же в комнате ему сидеть нравилось гораздо больше, а общаться по соцсетям вообще было раем. Социальная батарейка Джункю оказалась очень слабой, и заряжалась дольше положенного. С Харуто они снова встретились на одной из семейных посиделок, на которую подруга матери привела с собой и своих деток, чтобы никому не было скучно. Джункю так и не понял кому должно было стать скучно, но в подробности сильно не вдавался, посидел от силы десять минут и очень тактично под шумок свалил в свою комнату. И ушёл он не потому, что его маленький друг, его маленький Харуто вырос, стал настоящим красавцем, что Джункю даже подзавис немного — нет, совсем не по этому. Он просто не любил посиделки, и все. Вот настоящая причина. Только вот альфа все равно нашел его в комнате, а у Джункю всплыли сильные флэшбеки, когда маленькая «живая кукла» прибегала к нему, улыбалась беззубой улыбкой и очень любила, когда хен читал сказки, рассказывал про планеты и звезды, про разные мультики, иногда учил писать и считать, и всегда играл с ним. И тогда Джункю понял. Понял по грустным глазам и сжатым губам этого большого ребёнка. Он не один скучал по тому времени. Не один скучал по старому другу, от которого со временем отдалился. Харуто тоже скучал по нему. Джункю было семнадцать, Харуто тринадцать, когда старший разрешил ему снова, как когда-то в детстве, пройти в свою комнату и прижаться к своему боку ближе. Джункю было семнадцать, а Харуто тринадцать, когда они снова стали хорошими друзьями. — Слушай, может ты переедешь ко мне? Харуто охреневает от вопроса, даже вырубает телик, чтобы понять не показалось ли ему, и удивлённо смотрит снизу вверх на своего хена. Лежать на коленях старшего давно вошло в привычку. — Ну смотри, в общаге нет комнат, универ от наших родительских домов за три пизды, а ночуешь ты все равно чаще у меня, потому что я живу намного ближе, — Джункю объясняет на пальцах, как пятилетнему ребёнку, и совершенно ничего не находит в этом странного. Ну подумаешь альфа и омега вместе жить будут, они же друзья, им можно. Они дружат всю жизнь, конечно они могут и жить вместе, что в этом такого? Тем более у Харуто пары с утра, ведь он первокурсник, и поэтому ему необходим хороший сон и близкая дорога, чего не найдётся в родном доме. Джункю знает каково это и не хочет, чтобы его младшенькому было также тяжело. Джункю просто хочет помочь. А Харуто просто хочет быть рядом со своим любимым хеном почаще, насколько это возможно. — И ты не против видеть меня каждое утро и вечер? — Я и так вижу тебя утром и вечером четыре дня в неделю. Ничего не изменится, если это будет полноценная неделя, — у Джункю все так просто. Впрочем и Харуто не любит сильно загоняться а почему, а как, а что, поэтому с этого момента их можно считать не только хорошими друзьями, но и прекрасными соседями. Где-то бьёт себя по лицу один Йошинори.

***

С Йошинори Джункю познакомился ещё на первом курсе будучи глупыми, нелепыми первокурсниками, которых свела судьба, когда оба искали нужную аудиторию языкознания. А ещё они были лохами до невозможного, потому что проебать пару только из-за того, что все полтора часа они рылись не в том корпусе, это надо уметь. Впрочем их это мало волновало. Несмотря на то, что Йоши был альфой, им удалось стать нормальными друзьями без всяких намёков, френдзоны и прочей ерунды, которую Джункю ненавидел (правда активно в ней купался уже какой год, сам того не подозревая). Во-первых, Йоши ему был не интересен в том самом плане, но дружить с ним оказалось очень круто. Они понимали друг друга с полуслова, а хотя старший был японцем, и акцент очень часто проскальзывал в его речи. Во-вторых, у самого Йоши уже был омежка, с которым он познакомился на втором курсе, и, честно говоря, Джункю считал его криповым и странным. Асахи реально был странным, что у Джункю иногда дёргалась бровь от чужого холодного взгляда дохлой рыбы, но Йоши буквально боготворил его, поэтому вопросов Ким старался не иметь, хотя и очень хотелось. — Ох, вы теперь живете вместе? — с присущей наивностью спрашивает Йоши, пока Джункю суетится и мельтешит перед глазами — хозяюшка ничего не поделаешь, — успокойся и сядь уже. У меня руки есть, я сам все сделаю. Джункю фыркает и брыкается — не гоже гостям что-то делать, но он правда устал за сегодняшний день, поэтому даёт Йоши простор действий и свободы. Тем более какой это гость, давно уже, как свой. Альфа вообще пришёл только конспекты забрать, так как он пропустил целую неделю из-за течки своего омеги, но у Джункю столько новостей, столько открытий накопилось, что не позвать на чай свою подружку он не мог. — Ну да, — просто кивает младший и вгрызается в печеньку, благодарно кивая Йоши, когда тот ставит перед ним кружку ароматного чая с бергамотом. Любимый Харуто. — То есть я могу вас поздравить? — Поздравить с чем? Йоши хмурится, и это выглядит до ужаса мило, от чего Джункю хочется прощебетать что-то ласковое, но Асахи давно отучил его от этой привычки. Даже сейчас он кожей чувствует этот холодный, прищуренный взгляд, и да ну нахер, Джункю проблем не надо. Хотя и хочется закричать мол ну что поделать, если твой альфа такой милый и очаровательный, что его только тискать и остается. — Ну, что вы наконец-то поняли? — вопросом на вопрос отвечает Йошинори, грея ладони о кружку, а глазами впивается в друга, наблюдая за чужими эмоциями, — и начали встречаться? А? Что? Делать что? — Встречаться? Пиздец тут клиника, думает Йоши и смотрит на омегу, как на придурка, сбежавшего с психушки. Господи да за что? — Вы что по приколу вместе живете? — Мы лучшие друзья, — кивает Джункю, да так уверенно, что Йоши даже верить начинает первые десять секунд, — причем лучшие друзья с самого детства, вот. Ну да. Впрочем, ладно, Йоши согласен, что они лучшие друзья. Ведь все лучшие друзья так делают, верно? Все заботятся друг о друге по-особенному, обнимаются подозрительно долго, потому что тепло и уютно только в этих объятиях; друг за друга глотки перегрызть готовы и ревнуют, когда всякие альфы ошиваются рядом. Йоши помнит, как Харуто смотрел на него волком первые два месяца после знакомства, пока старшему это не надоело. Пришлось и подзатыльник хороший прописать, и Асахи с собой притащить, а хотя тот терпеть не может собираться где-то с кем-то, и тем более показывать на обозрение свои отношения. Поэтому да, Йоши согласен. Они лучшие друзья, правда без мозгов. Но и такое бывает. Канемото хочется ещё что-нибудь ляпнуть и развить тему до глобальных масштабов, чтобы вбить в чужую голову, что далеко не все так работает, но Джункю умело перескакивает с мыслей ебучей френдзоны и долбоебизма на диплом, который им защищать через полгода, и это очень даже помогает.

***

Харуто домой приходит уставший, измученный четырьмя адскими парами с семинарами, но немного даже довольный. Потому что им с Чону попались по дороге домой Джэхек и Асахи, а для Пака это все равно, что куш выиграть, даже больше. Ему безумно нравилось подтрунивать над этими омегами, и похер вообще, что они были старше на целых три года, и что Асахи постоянно грозился ему на голову надеть мольберт. Ладно, честно говоря, Чону до Асахи, как до лампочки, он просто очень смешной, а ещё Йоши ему ни разу не вставил пизды, но вот Джэхек это уже отдельная история. Харуто же просто нравилось наблюдать. И проводить в своей голове сложные задачи, рассчитывая, когда Чону, или по-другому этот придурок, соберётся и признается во всём. Походит больше на детский сад, когда тебе нравится девчонка или омежка, и ты всячески его достаёшь, чтобы он/она хоть немного, но обратил(а) на тебя внимание. Харуто не понять, такого азарта и желания он никогда не испытывал, ведь любимый хен был рядом с ним всегда. Кстати, о любимом хене. — С возвращением, — Джункю с ногами сидел на диване в гостиной, и улыбался так ярко и довольно, что настроение альфы взлетает до небес. Как же хорошо после душных занятий приходить туда, где тебя ждут. По телевизору идёт какая-то дорама, Харуто в них не разбирается, ему по душе больше полнометражные фильмы и мультфильмы, но все равно устало тащится к дивану, чтобы упасть рядом с омегой. И сразу все проблемы забываются за считанные секунды. Джункю молча спускает босые ноги на холодный пол, отчего немного съеживается, но это совсем пустяк, главное, чтобы Руто было удобно лежать на его коленях, на которые он сразу укладывается. На фоне общаются девушки, кажется они обсуждают альфу, но Джункю только убавляет звук — ему уже самому становится неинтересно. — Как день прошёл? — интересуется младший, немного ерзая головой, и Джункю зарывается пальцами в черноволосую шевелюру, чтобы хоть немного успокоить. — Хорошо, я дописал первую подглаву, — гордо отвечает Ким, не переставая пропускать прядки сквозь длинные пальцы, — хотя там ещё дохера, но считаю начало положено. — Хен такой взрослый, уже диплом пишет, — смеётся Харуто, утыкаясь носом в потрепанную домашнюю толстовку и млея от приятных прикосновений. Пахнет апельсинами, лимонами и лаймом. Хен буквально состоит из цитрусов, и это до безумия вкусно и приятно. И только сейчас альфа вспоминает, что когда он зашёл, почувствовал ещё один знакомый запах, — Йоши-хен приходил? И вопрос звучит совсем без агрессии и недовольства, потому что Харуто мальчик умный, он не будет ревновать и делать плохо любимому хену. А ещё Харуто просто вставили пизды, и он реально зауважал всех. — Угу, за конспектами, — пожимает плечами Джункю, взъерошивая чужие волосы. Словно цель стоит — сделать из причёски младшего птичье гнездо, — он целую неделю пропустил. — А… А почему? — У Асахи течка была, ну и как-то так. — Так вот почему хен сегодня был измученный, но довольный, как слон… — Господи, избавь меня от этих подробностей. Харуто смеётся, скрываясь в толстовке ещё больше, и почти мурлычет от переполняющих его чувств. С хеном так здорово, так тепло и комфортно, и ощущение, что так было всегда. Самое яркое воспоминание из раннего детства Харуто — это объятия. Он хорошо помнит, как гулял с хеном, помнит как катался с горки, да неаккуратно выставил колено, что раскаленное от солнца железо очень больно шоркнуло его кожу. Помнит, как ревел в три ручья, потому что боль была ужасная, хотя и без крови, только лишь ожог. И помнит, как Джункю его обнимал крепко-крепко, прижимал к себе и шептал успокаивающие словечки, которые ему самому всегда говорила мама. Харуто до сих пор помнил эти объятия, хотя ему было пять, а Джункю девять, и тогда он казался ему таким взрослым, таким недосягаемым, но он все равно неизменно оказывался рядом. Только с хеном Харуто чувствовал себя полноценным и по-настоящему живым. — Кстати, Руто, — вспоминает что-то Джункю, но альфа лишь мычит в теплую ткань толстовки. Усталость и лень делают своё дело, — у меня тоже скоро течка будет. Так. Так. — О, — только и может произнести Харуто, стараясь думать быстрее, чем обычно, — если хочешь, я могу уехать домой на это время. — Нет, нет, все хорошо, — бормочет Джункю, пока в груди что-то приятно трепещет и все заливается теплом. Харуто думает о нём, он делает так, чтобы ему было комфортно и, самое главное, безопасно и не страшно. Друзья друзьями, но они все равно оставались разными сущностями. Джункю хочется улыбаться и пищать от восторга и чужой незамысловатой заботы, — просто хочу предупредить, что я точно из комнаты не вылезу всю следующую неделю. Сам справишься по дому? Харуто лишь приподнимает уголочек губ и разворачивается, чтобы глазами уткнуться в чужие, бездонные и тёмные. Такие любимые. — Конечно. Если что-то потребуется напиши мне. Я принесу или сделаю. Джункю довольно морщит носик и легонько кивает, продолжая массировать чужую голову. Кажется Йоши прав. Кажется они идиоты.

***

Одногруппники удивлённо оборачиваются на них, но Йоши даже не обращает внимания, увлечённо попивая покупной молочный коктейль из трубочки, пока рядом о стол раз за разом прикладывалась чужая черноволосая голова. Кто-то уже шептаться начал, м-да. Рождение сплетней именно так и происходит. — Ты ко мне пришёл последние мозги отбить? — между делом интересуется Йоши, пролистывая свои тетради и делая вид, что занят, — или к своему ненаглядному? Если что, ты прекрасно знаешь, что Джункю сейчас страдает дома. Удар. Глубокий вздох Йоши. Почему именно он? Харуто громко стонет, чем привлекает внимание половины группы, а Йоши только и может, что закатить глаза, да за шкирку схватить огромную, высоченную шкурку и потащить за собой, на ходу выбрасывая коробку от молочки. Единственная была радость и закончилась так быстро. — Ну что? Что случилось, давай рассказывай, — нервы и терпение старшего тоже не железные, особенно в отношении слепых долбоебов, как эти двое. У Чону и Джэхека хоть какой-то прогресс есть, милипиздрический правда, но есть, а вот эти товарищи только и делают, что долбятся в одни ворота. И что рассказывать? Харуто не знает. Ну хен живёт за стенкой течный и весь такой соблазнительный, ну сдерживаться тяжело пиздец, хотя Харуто справляется с этой задачей. А самое главное не течка, не запахи, самое главное — это хен, чувства к которому уже не могут сидеть за семью замками. Но они не могут. Ведь они лучшие друзья. — Значит так, прекращаем страдать и травмировать себя, — старший альфа аккуратно хлопает по щекам Харуто, хотя желание, на самом деле, огромных размеров отвесить нехилых лещей, — встаёшь, отсиживаешь пары и пиздуешь домой признаваться. — Но… — Никакие «но» не принимаются, — Йоши почти рявкает, потому что сил уже нет, — повтори, что ты должен сделать. — Встаю, отсиживаю пары и пиздую домой признаваться, — как прилежный ученик повторяет Харуто и чувствует себя более чем убого, — а если мне откажут? А если мы больше не сможем быть друзьями? — Тогда я вас повешу обоих на люстре, вот и будет вам всеми любимый хэппи энд.

***

В квартире витает стойкий цитрусовый запах и Харуто искренне не понимает — как ему удалось прожить так несколько дней? Вдыхать в себя любимый аромат и не съехать с катушек? Феромоны ещё чувствуются, но они слишком слабые и незначительные, похоже течка Джункю подходит к концу, и это безумно радует альфу, у которого шарики уже почти заезжают за ролики. — Привет. У Харуто вся жизнь проносится перед глазами от громкого голоса, прозвучавшего в идеальной тишине, как гром среди ясного неба, а сердце уходит в пятки, чуть не пробивая пол. — Трусишка. Улыбка у Джункю мягкая и нежная, но совсем уставшая, а глаза не горят тем самым блеском, который Харуто видел всегда. Сейчас Джункю другой. От него веет неизвестной печалью, горечью, которая настолько сильная, что её можно потрогать рукой. Харуто это пугает. Его пугает такой Джункю. — Что с тобой, хен? Джункю сидел на подоконнике, само окно было приоткрыто, а у Харуто одна мысль долбится в голове, что «он ведь застудится, идиот!». — А что со мной? — омега искренне не понимает перемен, ведь он был таким всегда после тяжёлых дней течки. Но сейчас, он не отрицает, было особенно тяжело. За стеной каждое утро и вечер был тот, в ком он нуждался, кого он звал в бреду и отчаянии по ночам, кого безумно любил. Харуто больно видеть своего хена таким разбитым. Харуто не понимает, что это из-за него. Но Харуто понимает, что он точно должен сделать. Джункю не дёргается, не удивляется, не интересуется, что происходит, а просто смотрит, когда Харуто подходит ближе к нему. Сладкий запах с ноткой кислинки забивается в лёгких, но альфа знает где цитрусы будут ощущаться ещё сильнее. Мурашки прошибают все тело, когда Джункю чувствует, как его шеи касается чужой нос, бережно проводящий незамысловатые линии, но окончательно добивает горячее дыхание, опаляющее нежную, чувствительную кожу. На удивление Джункю не страшно, нет. Джункю ему доверяет, он знает, что Харуто, его маленький Харуто никогда не сделает ему больно, никогда не обидит. Никогда не оставит. В глазах альфы всю жизнь было столько чувств, столько нежности и любви, что Джункю не понимает, чем он это все заслужил? Они правда были такими придурками. Старший аккуратно приподнимает чужое лицо за щеки, от чего Харуто мелко хнычет — совсем не хочется отрываться от его шеи, которая пахнет просто безумно. На секунду в груди поселяется и страх, что Джункю хочет оттолкнуть его, только этого он не переживёт. Не переживёт если любимый хен снова отдалится от него, оставит, бросит на произвол судьбы. Но нежные губы не дают закончить страшную для него историю. У Джункю губы обветренные, из-за этого жестковатые, но все равно слишком ласковые и вкусные, даже на них чувствуется та самая кислинка цитрусов, которая не даёт нормально дышать. Харуто никогда не понимал смысла в поцелуях, что в этом особенного? Но теперь понял. Не что, а кто. Кого он целует. И это правда становится смыслом жизни, центром всего. Омега улыбается, прижимается губами ближе, руками крепко обнимая шею, и мурлычет в такие нужные поцелуи, которые он так давно хотел. Сердце слегка сжимается — нормально ли что он целует лучшего друга, но эти мысли он посылает глубоко и надолго, ещё песочком посыпает, чтобы не вздумали высунуться. Харуто не просто его лучший друг, не просто его маленький сосед, с которым он реально знаком с пелёнок. Харуто — его любимый человек. И пусть только кто-то попробует недобро зыркнуть в их сторону — Джункю за своё бороться будет до конца. Ровно так же, как и Харуто. — Кажется мы теперь не совсем друзья, — тихо шепчет альфа, не хотя оторвавшись от сладких губ, и прижимается лбом к чужому, прикрыв глаза. Прислушивается к себе и почти дрожит от переполнявших его чувств. Он так сильно влюблён. — Мы теперь больше, чем друзья, — улыбается Джункю, прижимаясь ближе, пока его внутренняя омега жалостно скулит от прикосновений и объятий этого альфы. Хочется ещё, хочется больше, — а ещё эту течку ты провёл не со мной. За тобой должок. Харуто замирает, но после фыркает от смеха, не чувствуя ни неловкости, ни смущения, и поднимает омегу с подоконника, с удовольствием замечая, как чужие худые ноги скрещиваются на пояснице. Альфа делает заметку — кормить хена больше, а то совсем скоро светиться начнёт. — Готов к отработке прямо сейчас. Джункю лишь смеётся в ответ и прячет горящее лицо в чужой шее, спокойно выдыхая. Так хорошо.

***

— Ну теперь-то я могу вас поздравить? — заговорщески шепчет Йоши, пока их группа ждала старосту с ключом от аудитории. Джункю надувает губы, делая вид, что серьезно задумывается, хотя и понятно все без слов. Мимо пробегает от чего-то довольный Чону, а за ним сконфуженный, краснощекий, грозящийся прибить его Джэхек, и Йоши думает, что это реально похоже на детский сад. А может и на зоопарк. Он еще не решил. — Думаю да, — кивает с улыбкой Джункю, расплываясь в ней ещё больше, когда сзади его аккуратно обнимают, а на плечо привычно кладут подбородок. Вот теперь Йоши верит. Альфа чувствует рядом копошение, а после его мизинца аккуратно касается чужой, от чего становится ещё лучше и спокойнее. — Блять! Ты все это время стоял там?! — вскрикивает Джункю, огромными глазами смотря на фыркающего Асахи, который удобно пристроился за чужой спиной и трогательно держался пальчиком за пальчик. Это единственное проявление любви, что он показывал на людях, и то это было не для них, а для одного человека, которого он сильно полюбил несколько лет назад. Джункю с каждым разом убеждался, что он странный. Но любовь такая любовь. Ему ли не знать.