Песнь ночной птицы

      В десятый раз заставив Джонни пересказать места, в которых он заложил взрывчатку, Эрен все равно остался недоволен проделанной работой. Ему казалось, что все делали что-то не так, не старались, отлынивали от заданий… Хотя даже кровь, закачанная в бычьи потроха, была разложена таким образом, чтобы все можно было лопнуть, находясь на расстоянии. Вся активность возле шахты четко отмечалась. Каждый был настороже. Только Йегера злило то, что не получалось найти ни один изъян в том, что делали его люди. Гребаная Микаса, застрявшая в его голове, не позволяла даже выдохнуть.       Когда Джонни доложил, что в шахту вело достаточно следов, то Йегер отчетливо понимал одно: больше медлить нельзя. Нужно было управиться до полуночи. Оставалось сообщить об этом Микасе. Освободила его от обязанностей. Как же! Судя по дошедшим до него слухам, к утру должен был вернуться и сам Шериф, но, если вдруг что было ошибочным, то Эрен велел в полночь взорвать все к чертям. Не удастся найти общий язык с этой сумасшедшей семейкой, так хотя бы прикончит побольше этих тварей, да свалит со своими людьми подальше. К чертям их всех. К чертям то, что его тянуло к этой взбалмошной девчонке с острым языком и самым отвратным характером, который он только встречал. Упрямая, дерзкая, наглая, но такая, дьявол, красивая, что кроме нее ни о ком и думать не хотелось. Угораздило же… Нет. Нет-нет и нет. Йегер мотнул головой, оборвав поток своих же мыслей.       Главное: договориться. А после вернуться, все перепроверить, и устроить небольшой взрыв. Ничего сложного.       Призрак несся в направлении города легко и привычно. Только вот настроение Эрена было почти что отвратным. Слесарь уже наверняка закрыл свой магазин, но, когда Йегер прибыл, был приятно удивлен: новенькая ножка дожидалась его прямо возле дверей. И никто не посмел даже тронуть ее. Хмыкнув, Эрен уже привычным образом, вскрыл дверь и вошел в дом Аккерманов. Он сразу же направился к печальному столу, меняя убожескую ножку на новую и красивую. Теперь она выделялась среди старых трех.       — Надо было сразу стол заказывать, — пробубнил Эрен, осматривая свою работу.       — Я прямо диву даюсь, медом тебе намазано здесь? — Микаса стояла на пороге, зло глядя на Йегера. — Даже после того, как я несколько раз сказала не возвращаться, ты все равно это сделал. Скажи, зачем? Для чего? Чтобы доказать себе что-то или чтобы поставить галочку рядом с пунктиком «гребаный стол который я сломал»?       — Да сколько ты будешь на меня ворчать, Аккерман? — устало взвыл Йегер. — Почему просто не принять факт, что я пришел? Без всяких твоих «зачем?», «почему?». Или настолько противно видеть в своем доме преступника? Боишься меня или что? Настолько противен, что уже даже элементарную помощь от меня не принять по дому? Ну, конечно. Я же только и могу, что грабить, убивать, уничтожать все хорошее. Я плохой. А плохие не могут хотеть чего-то хорошего. Так знай, Микаса, я свой путь не выбирал. Поэтому прекрати жрать мой мозг своими сомнениями! И без того ты из моей чертовой головы не выходишь уже столько времени.       Нахмурившись, Эрен махнул рукой, садясь на диван.       — Давай, скажи мне: я не хочу видеть тебя, Эрен Йегер, потому что ненавижу тебя. Скажи, и я подумаю, уходить или нет.       — Ничего я тебе не скажу. — Она фыркнула, садясь в кресло и медленно прикрыв глаза. — Сейчас я ничего не говорила о том, кто ты. Ты слышишь только то, что хочешь.       — А что скажешь тогда? Чтобы я услышал уже точно. Чтобы исключить возможность того, как ты прослушала только что то, что сказал я. Давай же, Аккерман, что ты скажешь мне о том, что чувствуешь? — Эрен откинулся на спинку и повернул голову к Микасе. Он был на удивление расслаблен, словно уже успел выговориться.       — Это смущает, — коротко ответила она, утыкаясь в одну из принесенных им книг. — Некрасиво заставлять даму смущаться.       Эрен отбросил уже успевшую наскучить книгу в сторону и, осторожно сжав подбородок Аккерман, заставил повернуться, чтобы она смотрела именно на него.       — Любишь? — Точно и выверено, не давая и шанса уйти от ответа.       — Да, — тут же выпалила она и отвернулась, стремительно краснея, словно выдала самую сокровенную тайну. Она поспешила оправдаться: — Как будто бы это не было ожидаемо после того, что случилось несколько лет назад.       Йегер застыл на короткое время, словно кто-то нажал кнопку. Провел ладонью по лицу, обдумывая что-то, и, рывком притянув Аккерман к себе, он не позволил ей даже возразить, сразу давя все возможные попытки остановить его глубоким поцелуем, хаотично блуждая ладонями по ее телу, но так и не отрываясь от ее губ.       — Сумасшедшая. Влюбиться в меня. — Он улыбнулся беззлобно, стягивая с себя куртку, но тут же вновь возвращаясь к ее губам.       Микаса дернула его рубаху, из-за чего некоторые пуговицы отлетели в стороны. Она провела дрожащими пальцами по крепкому торсу и отстранилась.       — Идем. — Аккерман дернула его за руку и повела наверх, в спальню.       — Связываться со мной — совсем не романтично, Микаса. Я не сбегу на утро, не брошу, но… Моя жизнь не зависит от меня. Я должен был это сказать, хоть ты уже все решила сама.       Едва оказавшись в ее комнате, Йегер, вопреки своим словам, мягко подтолкнул Аккерман на кровать, стянув с нее одежду. Он застыл, с очевидным интересом разглядывая ее тело, но не касаясь, только ухмыляясь, чуть склонив голову.       — Не нужно говорить мне то, что я и так понимаю. Я тебе не глупая девочка с кабака, понял? — Микаса легла на кровать, проводя пальцами по животу вниз. — Так и будешь смотреть? Может, повертеться?       Она вытянула ногу, медленно проводя стопой по его торсу, хитро улыбаясь.       — Мне и улыбки твоей достаточно, — с явной хрипотцой произнес Эрен, начиная избавляться от штанов, чтобы, откинув их, забраться сверху. — А вот так уже улыбки маловато.       Его губы жадно прошлись по ее шее, пока руки сжали ее грудь.       Аккерман подалась вперед, вздыхая и сжимая его загорелые плечи. Бедра едва заметно дернулись, сжимая его талию сильнее.        — Может тогда покажешь мне, что тебе мало, а не будешь пустословить? — Микаса закусила чуть припухшую губу и отвернулась, продолжая оглаживать мышцы его спины.       Приподнявшись, Йегер самодовольно усмехнулся, проведя языком по зубам, и заставил смотреть на себя, повернув голову Аккерман за подбородок. Короткий зрительный контакт, и Эрен вернулся к груди Микасы, то едва касаясь языком, то вбирая поочередно соски в рот. Но, не сдержавшись, все же оставил ощутимый укус на ее плече.       В следующий момент он забросил ее ногу себе за спину, проходясь ладонью по второй.       — Судя по всему, папочка не в курсе всей твоей жизни, так ведь? — Не давая времени ответить, Йегер довольно резко вошел, останавливаясь, прорычав что-то весьма довольное. Выдохнув, он начал двигаться медленно, покрывая вновь ее грудь поцелуями.       — Думаешь, папочке стоит такое знать? — сквозь стон спросила она, впиваясь ногтями в его плечи и двигая бедрами ему навстречу.       — Это его проблемы. Скажи, так сильно любишь? — Эрен отстранился, но только чтобы сменить не совсем удачно выбранную позу.       Подстроившись, лежа на боку, он вскоре уже начал двигаться быстрее, грубее, срывая стоны. Уткнувшись в шею Микасы, он шептал ей все, что приходило в голову, прерываясь на поцелуи и легкие покусывания, явно не заботясь о том, останутся ли на ее теле следы или нет. Ее грудь прекрасно помещалась в его ладонь, и он сжимал ее, периодически затрагивая сосок большим пальцем.       Она так и не смогла ответить, поджимая губы и пытаясь подавить в себе стоны, рвущиеся наружу. Откинув голову назад, Микаса прижала ладонь к его щеке. Устав от этой позы, она резко перевернула его на спину, оказываясь верхом на нем. Аккерман двигалась медленно, нависая над Эреном, стараясь не разрывать зрительного контакта, как вдруг с улицы послышались голоса. Это точно был шериф.       — Отец вернулся! — Она улыбнулась, прошептав это сквозь тяжелое дыхание, но тут же пришла в ужас и слезла с Йегера, быстро натягивая платье обратно, тут же его поправляя. — Эрен, отец вернулся! Тебе нужно уйти, с ним же точно будет комиссар, а за твою голову назначена награда. Ему будет плевать на уговор.       — Сучий потрох! — Йегер стремительно одевался, нервно пытаясь как можно быстрее влезть в брюки. — Куртка, Микаса. Куртка внизу и шляпа! Увидят — веселая жизнь начнется. — Расхаживая по комнате, Эрен взъерошил волосы, явно прикидывая, что было лучше: спуститься самому и встретиться лицом к лицу с Шерифом или же поступить, как трусливый пацан, спешно сбежав. — Блять! Шахта! Они же взорвут ее, если не приеду! Микаса, нет времени. Просто делай так, как нужно.       Быстро чмокнув ее куда-то в губы, Йегер распахнул окно, вслушиваясь, могли бы его заметить или нет. Стоило ему присвистнуть, через время раздалось приглушенное фырчание Призрака, и, возблагодарив судьбу за такого приятеля, Эрен покинул спальню Аккерман. Повиснув сперва на руках, он кое-как умудрился изловчиться, чтобы уже вскоре нестись на всех парах прочь в направлении шахты, вспоминая знакомые молитвы. Лишь бы успеть, лишь бы не допустить оплошности. Дернуло же его поддаться чувствам в такой неподходящий момент. Да и как можно было отказаться от близости с такой, как Микаса? Но это все не оправдывало факта, что из-за его промаха сейчас все могло пойти не по плану.       Не замечая холода, пронизывавшего тело насквозь, Йегер упрашивал Призрака хоть немного ускориться. Тот, видимо, понимая, что-то бурчал, выжимая из себя все возможные силы. Но только вот они не успели добраться и до кромки леса, как в воздух взметнулся огненный столп дыма и земли. Конь замешкался, переступая, словно что-то заставило его остановиться, но в следующую секунду, направленный вновь Эреном, он послушно бросился в лес. Внутренний голос буквально кричал о необходимости быть осторожнее, действовать аккуратнее, и Йегер не смел противиться. Сбавив скорость, он побледнел, когда по округе разнеслись голоса его людей. Неестественные крики, которые ни один бы из его ребят никогда бы не выдал, врезались в уши. Остановиться бы, повернуть вспять уже сейчас, но Эрен не мог. Не мог позволить себе уйти, не выяснив причину ужаса, что звучал в тех голосах. Хоть страшный ответ, леденящий сердце, и без того повис в воздухе.       Не потребовалось приближаться к месту взрыва, чтобы почувствовать на языке тошнотворный вкус крови. И не животной, а человеческой. Верить в это не получалось. Лишь заметив покрытый красным снег, смешанный с мутной грязью и разметавшимися по округе остатками и внутренностями, Йегер только и сумел, что подавить рвотный позыв. Скорбеть будет позже. Сейчас следовало спасти живых. Если только тварь не добралась до города раньше. Не могла. Не смела. Повернув Призрака, он одарил его впервые шпорами, сразу извиняясь, и с не меньшей скоростью погнал его уже обратно.       Неужели всех убили? Неужели все оказалось настолько плохо, что никто не уцелел? Должны же были выжить. Хоть кто-то. Невозможно, что умер каждый. Эрен, как доверчивый мальчишка, позволил себе наивную надежду. Только вот проку от нее не было. И это он тоже понимал.       Оставив Призрака на улице, Йегер, дрожа всем телом, смахивая с лица следы попавшей на него грязи, долбил в дверь дома Шерифа.       — Ты! Ты гребаный сукин сын! — Шериф поднял его за грудки и прижал к стене. — Да как ты посмел так сглупить?! Как посмел нарушить уговор?!       Шериф резко отпустил Йегера, из-за чего тот повалился на пол. Аккерман тут же нервно заходил по дому.       — Зря я надеялся на тебя. Ты виноват в смерти моей жены! Ты подорвал шахту! Ты понимаешь, что теперь произойдет?!       Быстро вскочив на ноги, Эрен скривился, рука дернулась было к кобуре, но он передумал в последнюю секунду, хоть и мог запросто за подобное пустить пулю Шерифу в лоб.       — Твоя жена свалила ночью, как полнейшая дура! Не я ее толкал на это. С шахтой вышло не так, как я планировал! Но мои люди мертвы! Там сейчас полнейший ад, Шериф! Нужно срочно собрать где-то людей, вооружиться, спрятаться. Я увезу Микасу отсюда как можно дальше. Дай мне спасти хоть ее! Где она?       — Не смей приближаться к моей дочери! — тут же рявкнул Аккерман, надевая свою шляпу. — Даже думать забудь, понял? Ты ей не пара. Ты уголовник, одной ногой в виселице. Как ты ее спасешь?!       — Ты совсем из ума выжил, старик! — Эрен оказался в опасной близости от Аккермана, но уже держа кинжал наготове. — К черту мне отношения! Твой язык способен только грязь жрать. И сейчас сюда могут заявиться твари, которые нахер вынесут твой город. Я хочу попытаться увести ее из города. Призрак умный, он сможет. Отдам его ей. Говори, где она, и вели уже всем готовить оружие! — Настала очередь Йегера приставить лезвие к горлу шерифа. Безумный взгляд говорил лишь о том, что его требование обязано было воплотиться в жизнь.       — Я и сам способен защитить свою дочь. — Он фыркнул, проверяя наличие пуль в револьвере. — С чего бы такое великодушие? Неужели влюбился?       Глаза Йегера вспыхнули чем-то опасным, но тут же потухли, стоило убрать руку от горла шерифа.       — Я могу только завалить девушку в постель, а влюбляются одни идиоты. На кой мне ваша любовь? Сопли детям вытирать? Рот лучше закрой свой! Я помощь предлагаю, а ты нос воротишь, как девчонка! Жену вон уже защитил прекрасно, смотрю. Шериф, мы сейчас все в одной заднице. Не слышал? Эти монстры моих головорезов уложили! Нет времени, чтобы страдать херней.       — Папа? — Микаса стояла на лестнице, как-то разочарованно оглядывая их двоих. — Что происходит?       — Вернись сейчас же к себе, неугомонная девчонка! Выпорю тебя к чертовой матери, если еще раз вмешаешься в чужие разговоры! — рявкнул Шериф, от чего она вздрогнула, и, всхлипнув, бегом направилась в свою комнату. — Что касается тебя, то шевели своими смуглыми булками, раз уж хочешь подсобить. Поздно ножом махать перед моим горлом, усек? Пойдем.       — Да пошел ты, — отмахнулся Йегер, бросив взгляд на лестницу, хмурясь и плотнее сжимая зубы. Если Микаса и слышала, то точно ведь должна была понять, что он не серьезно. А если не поняла? Думать и об этом следовало позже, как бы ни давило противно в груди. — Сам разберусь, когда мне тебя грохнуть, если выживем.       Аккерман слышала, как дверь хлопнула и встревожено заржали кони. Взрыв произошел около часа назад, и за это время город погрузился в полнейший хаос. Большая часть домов горела, из-за чего город был достаточно освещен, чтобы Микаса видела все в окно. Животный страх пропитал все вокруг нее, выжигая все, кроме одного единственного желания: забиться в угол и звать мать, словно ребенок, угодивший в неприятности.       Она села на пол, затыкая уши ладонями. Это был ад. Самый настоящий ад, где всех грешников наказывали за каждый их промах. В какой-то момент, устав вздрагивать от выстрелов на улице, Микаса прислушалась к тому, что происходит в доме. Тонкие стены позволяли слышать каждый скрип половицы, каждый лишний шорох. И сейчас она всем своим нутром почувствовала, что больше не одна. Зажечь свечу, казалось, единственным спасением от страха в кромешной темноте. Тусклый желтый свет осветил лик высокого, статного мужчины, которого она уже видела в лесу.       — Таким красивым леди не подобает в такую ночь оставаться в одиночестве. — Он улыбнулся. Его акцент чистый, английский выдавал в нем приезжего, а манера держаться позволяла сложить впечатление, что он какой-нибудь граф — не меньше. От страха она словно лишилась способности говорить. — Так уж сложилось, что мир настолько жесток, что мне придется убить вас.       Микаса всхлипнула, не смея отвести взгляда от его ярких серых глаз. Она чувствовала себя бабочкой, которой вот-вот оторвут крылья. Когда-то в детстве Аккерман любила их ловить, наблюдая за тем, как они умирают, в попытке сбежать. Теперь же, все было иначе. Из мучителя она перешла в мученика.       — Я прожил достаточно лет, чтобы этот мир мне наскучил. — Он присел рядом с ней, накручивая волнистые локоны на длинный палец. Ноготь слегка царапнул ее кожу, из-за чего по щеке пробежала тонкая струйка крови, которую он небрежно стер. — Все это было лишь моим посмертным развлечением. Я выбрал вас, как верного слушателя моей посмертной эпитафии. Но еще и для того, чтобы выступить в роли жертвы бесполезной мести. Я давно наблюдал за тщетными попытками убить нас, но для меня самого стало неожиданностью то, что вы убили мою, хоть и бездарную, но дочь. Как бы досадно это не было, и как бы мне не было на нее плевать, ее пара желает смерти всем виновным. В частности тебе, твоему партнеру и всей семье.       — Что вы такое? — прошептала Микаса, найдя в себе силы сказать хоть что-то.       — Ты ведь и так знаешь ответ на свой вопрос. — Мужчина лишь ухмыльнулся, бросив взгляд на существо, стоящее на пороге. Это «нечто» сложно было назвать человеком. Обезображенный ошметками мяса и чужой крови, его глаза горели огнем, а грудь быстро вздымалась. Его лицо было омерзительным, совсем не похожим, на прекрасный лик его спутника. Аккерман тут же вскочила, забиваясь в угол.       Существо оказалось рядом с ней за доли секунд, рывком вытягивая из угла и бросая на кровать. Микаса почувствовала, как ломаются ее ногти, вцепившиеся в его кожу на руке. Выхватив с тумбы ножик для вскрытия конвертов, Аккерман воткнула его в глаз нападающего. Воспользовавшись секундным удивлением, она отскочила в сторону, и выбежав в коридор, она бегом спустилась вниз, к столу, но так и не смогла прикоснуться к оружию, спрятанному под ним. Схватив ее за голень, существо потянуло, из-за чего Микаса с силой ударилась носом об пол. Подобие человека сжало ее лицо, словно желая сдавить его, но Аккерман вцепилась зубами в кожу, и без того разошедшуюся словно из-за пореза. Откусив приличный кусок от ладони, она почувствовала, как омерзительная кровь наполняет ее рот и непроизвольно сглотнула ее вместе с куском кожи, сразу же откашливаясь и давя в себе рвотные позывы. Острые длинные клыки тут же вонзились в ее руку, начиная высасывать кровь. Микаса не могла вырваться, всхлипывая и крича от боли. Это была агония. Ее вены словно выжигало изнутри, но и в этот же момент она чувствовала дикий холод, словно вышла зимой в ночной рубашке на улицу.       — Идиот! — Выругался мужчина, нервно одергивая полы своего пальто. Он откинул существо в сторону, из-за чего клыки вспороли половину ее руки. Микаса вскрикнула, зажимая рану. — Ты лишь мешаешь.