Песнь ночной птицы

      Вылезать утром из теплой кровати, да еще и из женских объятий, в каких бы условиях все не происходило, было почти невозможно. Едва сдержав обреченный стон, Йегер взлохматил отросшие после тюрьмы волосы, до которых так и не дошли руки. Микаса спала крепко, и только вызвала короткую улыбку своим нежным сопением.       Покинув ее дом, Эрен первым делом забрал своего коня, который благодарно понес его в направлении лесного дома. Джонни, матерясь, встретил Йегера совсем не с привычной радостью. Еще бы. Уже все знали, что творилось в городе, и никто не понимал, почему их заставляют помогать тем, кто еще буквально вчера был готов повесить каждого, находившегося в этом доме. Да еще и, судя по всему, приходилось рисковать своей жизнью, вместо того, чтобы попытаться сбежать отсюда подальше да продолжить свой «честный» труд.       Следовало объясниться с людьми. И срочно. Эрен понимал это, поэтому, осушив кружку с обжигающим дешевым виски, собрал всех.       — Буду честен с вами. А верить или нет — дело каждого. И каждый из вас знает, что я еще ни разу вас не обманывал, всегда приводил к цели, никогда не бросал в беде. Даже когда приходилось идти на риск мне лично. — Йегер обвел каждого нечитаемым взглядом. — Вы видели трупы, я знаю. В них нет крови. Истерзанные. Даже следов сопротивления нет, что говорит о превосходстве нападавшего в силе. Можете не верить. Я слышал подобные истории очень давно, и у меня есть основания верить, что это не сказки. Считайте, что я свихнулся, и решайте, пойдете за таким своим командиром дальше или предпочтете бежать. Я не стану винить ни одного из вас, какой бы выбор ни сделали. Но если сейчас не уничтожить эту дрянь, то где гарантия, что в следующем городе, в который переберемся, не будет ровно того же? А где гарантия, что не повесят все эти убийства на нас? Лично я побывал уже в петле, не хочу туда снова. Да, я наступаю на горло своим принципам, приняв власть в городе. Но и здесь есть свои плюсы. Я — власть. Мы — власть. А единственное, чего я боюсь — смерть. И я ей сдаваться не собираюсь. Так кто из вас готов надрать задницу этой мерзости и показать, чего стоят настоящие мужики?       После секундного молчания дом едва ли не содрогнулся от единодушного согласного гула. Каждый готов был идти за своим командиром, и Йегер, довольный собой, кивнул. Подняв за всех кружку, он позволил всем выпить, чтобы согреться. Но следовало приступать к работе. Взрывчатка была уже заложена, но оставалось выследить, когда соберутся все мрази в шахте. Этим вопросом занялся Джонни, как и всегда. Но пока что не было никаких признаков жизни возле шахты. Да и убийства приостановились. Это настораживало Йегера, но давало возможность подготовиться хоть немного.       В местной небольшой библиотеке старикашка-смотритель не сразу согласился даже разговаривать с Эреном, направляя на него ружье, грозясь вынести мозги.       — Ты ведь сейчас свои же книги замараешь, выживший ты из ума старик! — Йегер не сдвинулся с места, наблюдая, как дрожали руки у библиотекаря. Вздохнув, он отвел ствол и, вырвав ружье из слабых рук, произнес: — Давай мне все, что связано с вампирами, нечестью. Все сказки. Все абсолютно.       — Нет. — Библиотекарь упрямо замотал головой. — Не положено. Билета нет.       — Да твою ж сучью мать! Ты серьезно думаешь, что мне — Эрену Йегеру — нужен читательский билет в твоей задрипаной лавчонке?!       Книг оказалось не так много, но даже это вызвало у Эрена небольшую панику. Изучить материал требовалось как можно быстрее, а с его скоростью чтения за день он мог бы разве что осилить пару строк. Особенно в условиях лесного дома.       — И вот здесь еще распишитесь, — строго заявил библиотекарь, ткнув пигментированным пальцем в пожелтевшую страницу журнала.       Выругавшись, Эрен закатил глаза, оставив крест в указанном месте, испепеляя упертого старика взглядом.       — Всего Вам хорошего, приятного чтения, возвращайте книги вовремя.       Сплюнув, Йегер сжал губы, выдохнув злобно через нос. Гребаная городская жизнь. Чертов Аккерман. И где его только нелегкая носит?       Заведя коня в стойло возле участка шерифа, Эрен прихватил потрепанную сумку с книгами. Лунный свет проходился по чуть подмерзшей земле, задевая острые льдины, трещавшие под тяжелой поступью Йегера. Проникнуть в дом Микасы не составило совершенно никакого труда. Из-за этого Эрен нахмурился, пообещав себе поковыряться с их дверью, чтобы исключить свободное проникновение.       В какой-то степени он начал ощущать ответственность за нее, и это странным чувством билось на подкорке, вынуждая испытывать за Микасу волнение в свое отсутствие. Его не было сутки, но о каждом ее шаге ему докладывали. Зачем? Йегер пока старался не думать об этом.       Камин уже привычно встретил теплом, и Эрен опустился перед ним на пол, раскладывая сразу книги, приступая к чтению. Он шевелил губами, проговаривая каждое слово, хмурясь. Проверять дома ли Аккерман он не стал, решив, что в любом случае она рано или поздно покажется. Было бы забавно увидеть ее вновь в ночнушке. Ухмыльнувшись, Йегер мотнул головой и провел ладонью по лицу, возвращаясь к чтению.       — Что ты принес? — прошептала Аккерман, сонно потирая покрасневшие от слез глаза. Она немного одернула плотное хлопковое ночное платье и спустилась вниз, садясь в одно из кресел у камина. Раньше она не смела бы в него сесть, это было место ее матери, но теперь… Теперь больше некому. Ее волнистые черные волосы были растрепаны из-за продолжительного сна, но, на удивление, под глазами проступила синева. Словно она совсем и не отдыхала. А голос потерял былую силу, превратившись в слабый полушепот. — Интересные книжки.       Йегер встрепенулся, отводя книгу дальше от лица, мгновенно закрывая, словно был пойман за чем-то неугодным.       — Да так. Ерунда. Старые книги. Сказки, легенды, прочие вымыслы. А еще, вдруг не ела — заглянул вот. Не знаю, вроде свежие.       Он кивнул на несколько пышных булок, лежавших на столе, и, пробежавшись изучающим взглядом по телу Микасы, все же вернулся к чтению.       — Мне не хочется. — Микаса всмотрелась в окно, словно почувствовав на себе взгляд. В какой-то момент она даже увидела силуэт, стоящий рядом с конюшней. Она быстро подошла к окну и закрыла его на щеколду. Силуэт пропал, но она продолжала смотреть, словно загипнотизированная кромешной темнотой. — Это все так бесполезно.       — Ну, извини. Сидеть просто так и ждать, пока сожрут кого из моих ребят, меня или… тебя. — Он откашлялся и шмыгнул носом. — В общем, не собираюсь.       Быстро поднявшись, Йегер задернул окно и всучил в руку Микасы булку.       — Ешь. Или сам затолкаю тебе в рот. Ты, конечно, всегда привлекательна, но вот эта твоя версия — не лучшая. И вообще, им нужно сносить башку или сжигать. Взрыв — отличный вариант будет, как я и говорил.       — Да не лезет в меня! — Она взвыла, оставляя булку на подоконнике, и вернулась в кресло, прихватив с собой одну книгу. — Как вежливо с твоей стороны указывать на мое внешнее состояние. Уж прости, мою мать съели. Я не могу по щелчку пальцев снова стать красивой.       — Ты слышишь только то, что хочешь. — Йегер нахмурился, бросив взгляд на Микасу с некой виной, но тут же отвернулся, возвращаясь к книгам. — Сегодня я у тебя останусь.       — Отлично. Можешь спать на полу, как и желал до этого, — пробурчала она, всматриваясь в рисунок ужасного монстра, поедающего человека. Вздрогнув, она откинула книгу прочь на пол, отворачиваясь.       — Да пожалуйста. Хоть на пороге. Все удобнее, чем на сене в шатком сарае, что домом не назвать. — Йегер огрызнулся, но, протяжно выдохнув, поднялся и подошел к Аккерман. — Я понимаю, что на тебя свалилось. И это херово. Хочешь срываться на мне — срывайся. Но люди умирают, Микаса. Я свыкся с этим уже давно. Наверное, я видел достаточно, чтобы разучиться реагировать должным образом. Но мне жаль, что все так случилось с тобой. Как и жаль, что если сейчас продолжить киснуть, отказываться от еды и все такое прочее, то следующим может быть кто угодно. Сейчас нет смертей. Я не знаю, с чем это связано, но и это мне не нравится. Поэтому я просто пользуюсь возникшим временем. Хотя могу сейчас уехать выяснять причину в соседние деревни, фермы вместе с моими людьми. Хочешь, я сделаю именно так? И не придется тогда смотреть на все эти картинки, не придется видеть меня в своем доме. Выбирай, Микаса Аккерман, сдаться или бороться.       — Ах, как сладко ты задвигаешь. Аж жить захотелось. — Микаса улыбнулась, наивно хлопая ресницами. — Шутка. Не хочу я срываться, ясно? Все в порядке, пялься в свои книжки. Можешь лечь на любую свободную кровать.       Микаса поднялась наверх, снова ложась спать.       — Чертова Аккерман, — прошипел Йегер, отбрасывая книгу. — Папаша бесит, она бесит. Семейное.       Про себя же Эрен глумливо отметил, что из всех их сейчас ему больше всего по душе ее мать, которую он даже и не знал, а теперь и не узнает. Зато проблем от нее не было. Одернув себя за такие мысли, Йегер взял книги, поднимаясь на этаж, но остановился перед дверью в спальню Микасы. Взъерошив волосы, он стянул с себя плотную куртку, оставаясь в свободной рубахе, и опустился на пол, возвращаясь к чтению. Спать он не собирался — времени, скорее всего, оставалось не так уж и много, а вот дел… Но так он хотя бы смог быстро отреагировать на какие-либо происшествия. Когда от бессонных ночей и вчитывания в раздражающе заумный текст глаза начали закрываться по собственной инициативе, Эрен начал погружаться в сон, так и оставшись сидеть на полу. Но ровно до момента, пока сквозь пелену не донесся крик Аккерман, требовавший не трогать, отпустить. Йегер не стал разбираться, ворвавшись в ее спальню, но, быстро обойдя комнату, выглянув в окно, так ничего и не заметил. Микаса все также спала на своей кровати, но периодически вздрагивала и вновь расслаблялась. Видимо, сны ей снились не лучшие.       Поразмыслив, он вновь проверил окна, взял с собой книгу, подпер дверь стулом и, скинув сапоги, стянул рубаху, ложась рядом. Стоило притянуть Аккерман к себе, как она успокоилась, прижимаясь сильнее. Только вот Эрен зря решил, что у него получится за это время прочесть хоть что-нибудь или поспать. Крики сквозь сон продолжались до самого утра, и всякий раз ему приходилось обнимать Микасу, что-то нашептывать и гладить по голове, чтобы успокоить.       Когда солнце тонкими лучами начало пробиваться через плотные шторы, Йегер сам не заметил, как сознание мирно позволило ему отключиться от всего происходящего, погрузив в сон.       Проснувшись от сильной головной боли Микаса поняла, что не может двигаться. Тяжелое мужское тело буквально придавило ее к кровати, не давая и шанса на освобождение. Она вдруг задумалась: в какой момент жизни спать с посторонним мужчиной в одной кровати стало чем-то нормальным? Так ведь было даже спокойнее. Хотя, в этот момент она должна была делить кровать с кем-то другим… Отец точно будет недоволен, когда приедет.       Еле как вытянув руку, Микаса взглянула на книгу, лежащую рядом с плечом Эрена. Делать больше нечего, ей никак не освободиться, пока он сам не встанет. На удивление, читать стало намного легче. Видимо, на нее так действовали рисунки. Но это тихое сопение ей в шею и его рука, которая каким-то образом оказалась под ночнушкой, и периодически сжимала талию, сбивали с мысли, из-за чего дело продвигалось медленно.       — Может, ты уже проснешься? — Микаса отложила книгу, чуть сжимая его плечо. — Неприлично вот так лежать с едва знакомой девушкой.       — Ты — Микаса Аккерман. Я — Эрен Йегер. Уже знакомились. Этого достаточно. — Он проворчал что-то еще недовольно и уткнулся сильнее в ее шею, глубоко вдыхая, а после шумно и продолжительно выдыхая, двигаясь ближе. — Спи и не кричи, тебя никто не тронет.       Тем уставшим голосом, которым это было сказано, напугать и убедить получилось бы разве что котенка. И то, не факт, что зашипел бы в ответ.       — Я не могу контролировать сны. — Она закатила глаза, пытаясь выбраться из его хватки. — Пожалуйста, отпусти меня. Иначе я умру от недержания, знаешь, картина не слишком красивая. Сделаю все, что хочешь, только отпусти.       — Съедим вместе завтрак, который ты приготовишь. — Эрен тихо рассмеялся ей в шею, переворачиваясь на спину и сжимая переносицу, так и не открывая глаза, находясь все еще в полусне.       — Слава тебе, Господи! — Она поднялась и, спустившись вниз, умылась и закончила все свои дела. Приготовить завтрак было буквально самым простым, учитывая, что тот паренек выступал в роли ее личного раба весь день, благодаря чему она заполучила прекрасные куриные яйца. Только вот от одного запаха еды начинало тошнить, что Микаса успешно игнорировала.       Когда Аккерман поднялась в свою комнату, она заметила, что Эрен снова уснул, и заползла на кровать, начиная его тормошить.       — Если не встанешь сейчас — отдам твою порцию свиньям, дорогой сосед по кровати. — Она нависла над ним, хитро улыбаясь. — Считаю до десяти.       — Десять. — Он поменялся с ней местами, моментально вжимая в кровать. — Оставишь меня голодным, я буду злым и ненароком натворю дел в городе, в котором какого-то дьявола должен следить за порядком.       Утренней активности, видимо, хватило только на это, потому как почти сразу Йегер отпустил Микасу, садясь на кровати и устало потирая виски. Бессонные ночи отразились на нем печатью растрепанного и помятого вида. Эрен провел пальцами по отросшей щетине, задумываясь.       — Не смею мешать властителю порядка. — Она слезла с кровати и поклонилась, после чего спустилась обратно на кухню, явно обдумывая то, сможет ли выбросить свою порцию.       Эрен возник в кухне не сразу. Бросив в сторону кресла сперва сапоги, он четко попал в него курткой с рубахой. Приглаживая влажные после умывания волосы, Йегер рухнул на жалобно застонавший стул.       — Ну? Каков был уговор, напомни. — Пристальный взгляд с прищуром тут же устремился к Микасе.       — Не понимаю, о чем ты? — Она притворилась глупой, поглядывая на улицу в сторону въезда в город. Все же, она надеялась, что отец вернется. Но дорога была пуста, словно город вымер. Люди перестали выходить на улицу без причины, из-за чего становилось только хуже. Слез не осталось, но ее сердце болезненно кольнуло. — Ешь лучше.       Одним движением он придвинул стул вместе с Микасой к себе, затем придвинул и ее тарелку.       — Я жду. Не пытайся хитрить со мной. Иначе начну рассказывать, как убил в первый раз. Поверь, после этого ты не будешь есть неделю, а после съешь даже поросячьи уши. Не вынуждай меня. — Йегер выгнул бровь, но было совершенно непонятно, шутил он или нет.       — С каких пор тебя так заботит, стану я есть или нет?! — Микаса тут же возмутилась, неохотно ковыряясь в глазунье. — Хотя, отдам тебе должное. Ты единственный, кого хоть что-то волнует в этом глупом городе. Моя мать умерла несколько дней назад, думаешь, ко мне кто-то зашел? Никто даже не волнуется о том, что в дом шерифа вхожи бандиты, хотя я буквально росла на глазах этих людей. Знаешь, может, стоит и вправду отдать всех на съедение?       Она воткнула вилку в желток, от чего тот расплылся по всей тарелке.       — Плевать. Рассказывай то, что хочешь. Я не могу есть.       Помолчав, Йегер неопределенно хмыкнул, поморщившись. Криво усмехнувшись, он поднялся из-за стола, сразу натягивая рубаху, принимаясь застегивать куртку.       — Да, я бандит. Убийца. По мне плачет виселица. Странно, что я все еще не продал тебя в рабство и не смотался подальше. Меня не должно ничего волновать в этом городе, ты права. Не хочешь — не ешь. Мне и на это должно быть плевать.       Пнув книгу, Йегер шумно опустился в кресло, обуваясь.       — Ох, ну неужели я задела твои чувства правдой? — Ее тон вышел слишком едким. — Как мило. Вперед, уходи. Вот только не возвращайся в мой дом и не смей больше ложиться в мою гребаную кровать, если сейчас переступишь этот порог, ясно? Отцу я все объясню. Как дочь шерифа, я снимаю с тебя все твои обязанности.       Она взмахнула рукой и поднялась обратно в свою комнату, громко хлопая дверью.       — Говорили не связываться с ней. А я что? Умница, Йегер. Просто умница. Давай, продолжай раскачивать лодку, чтобы тебя штормило еще сильнее. Скучно же жилось честным бандитом. Вот же ты… — Прикусив язык, Эрен расхаживал из стороны в сторону, поглядывая на дверь, которая вела к вполне себе ясным перспективам, но тут же переводил взгляд на сытный завтрак, запах которого скручивал желудок в узлы.       Зарекшись от семейной жизни, Йегер разрывался в данный момент, словно от этого зависела вся его оставшаяся жизнь. Но с другой стороны: насколько долог век такого, как он? С силой ударив кулаком по столу, Эрен только и успел, что схватить столешницу, избежав более громкой поломки. Что-то все же разбилось, но он, пододвинув ногой стул, устроил его вместо треснувшей ножки. Нет, ну нельзя же бросать все так, как есть.       Обшарив этаж, он нашел какую-то деревяшку и веревку. Приставив все, Эрен опустился на пол, принимаясь плотно обвязывать ножку, бубня себе под нос все, о чем только думал в этот момент. То ли веревка оказалась неподходящей, то ли руки не совсем понимали то, что хотел от них мозг, занятый уймой вопросов на подобии «нахера тебе все это, просто беги уже», но стол продолжал качаться, поэтому его приходилось подпирать плечом, старательно перематывая все, перекладывая деревяшку всякий раз по-новому. Все злило. Сглатывая очередной приступ ярости, Эрен набрал в легкие воздуха и выкрикнул так, чтобы Микаса уж точно услышала:       — Мать твою, Аккерман! Я ненавижу вашу чертову мебель, и мне нужна твоя гребаная помощь, поэтому уж будь добра спуститься, пока я тут тебе все нахер не разнес!       — Чего тебе? — Она спустилась, поправляя черное, полностью закрытое платье. Встав за его спиной, Микаса сложила руки на груди, скептически осматривая происходящее. — Руки у тебя явно растут не из того места.       — А какого черта выводишь меня? — огрызнувшись, Йегер опустил голову, восстанавливая дыхание, душа агрессию, пока еще мог это делать. Спустя несколько вдохов и выдохов, он продолжил уже более спокойно: — Принеси со двора деревяху потолще и покрепче, чтобы подходила под высоту. Или убери все со стола, чтобы я уже смог отпустить здесь все.       Микаса закатила глаза, быстро убрав все со стола и принеся деревяшку, подходящую для Йегера.       — Конечно же, я живу ради того, чтобы выводить тебя. Представляешь? — Микаса натянула улыбку, кидая палку прямо рядом с ним и села в кресло, снова скрестив руки на груди.       — А я-то думал, какое у тебя предназначение в этой жизни. Вот оно что. Даже не пытайся вынести мне мозг — плохо кончится для всех. — Он склонил голову, меняя сломанную ножку на новую, стуча кулаком так, будто вбивал гвоздь в чей-то гроб — не меньше. — Зайду к слесарю, сделает такую же, принесу и заменю.       Взяв ножку, треснувшую уже окончательно, Йегер стиснул зубы, пытаясь сложить ее воедино, соображая, как она вообще сломалась. Это ж насколько сильно надо было ударить…       — Ни к чему. Занимайся своими делами. — Микаса поднялась и вышла на улицу через выход на задний двор и прошла к цветочной клумбе. Она начала собирать букет ярко-голубых сцилл, думая о том, как вообще сможет взглянуть отцу в глаза.       — Знаешь что, Микаса Аккерман, я тебе не мальчишка на побегушках, которым ты можешь управлять. Да, мне успели нажаловаться, что ты вчера загоняла моего человека. — Йегер смотрел на нее, склонив голову, держа в двух руках остатки пресловутой ножки. — И не муж, который вкалывает с утра до вечера, а перед походом на службу в церкви трахает тебя, чтобы потом замаливать свои грехи. И даже не дрессированный кобель. Так что…       Вобрав полную грудь воздуха, Эрен хотел что-то еще сказать, вместо этого зажал одну сломанную часть подмышкой и отщипнул из букета один из цветков, убирая в карман.       — Вечером буду, не нагружай стол, — произнес он, бросив на Микасу все еще разъяренный взгляд, сразу разворачиваясь и удаляясь.       — Я сказала тебе не возвращаться! — крикнула она ему вслед. Фыркнув, Аккерман поднялась, сразу же направляясь в сторону кладбища, чтобы возложить букет к могиле матери.