Стричься пришлось на улице, полностью доверившись Освальду. Йегер недовольно морщился, замечая, какими прядями падали на землю волосы, а вот ножницы щелкать все не переставали. Это бесило, и приходилось одергивать себя, чтобы усидеть на месте. Он уже не меньше двадцати раз пожалел, что согласился, поддавшись на «слабо». Когда-нибудь этот метод перестанет с ним срабатывать. Когда-нибудь.
Завершилось все довольно быстро, и Эрен, скинув с себя пеньюар, взъерошил обкромсанные волосы. Было совсем непривычно — ощущать такую длину. Даже не взглянув, дуясь, Йегер сразу направился к Микасе, чтобы, еще раз пригладив новую прическу, постучать в дверь.
— Только говори честно. — Эрен хмурился, всем своим видом показывая недовольство.
— Ого. — Она внимательно осмотрела его волосы. — Ну, слушай. Не то, чтобы раньше было плохо… Но сейчас — самое то. А тебе нравилось так, как было раньше?
Шумно выдохнув, Эрен хлопнул себя по лбу ладонью и провел ею по лицу. Ну вот дернуло же согласиться, дернуло ее оценить…
— Может быть все же стоит опять отращивать? — Как последний шанс. — Это же чисто эксперимент, проверить, что тебе понравится больше. Так как? Только честно.
— Не нужно отращивать. — протараторила Аккерман. — Просто чуть поправить по бокам и все.
— Это же считается, что ей не понравилось? — Эрен выгнул бровь, поворачиваясь к Освальду. — Видишь, она сказала, что нужно ровнять.
— Нет. Первое слово дороже второго! — Освальд засмеялся, хлопая Эрена по плечу. — Позже придумаю, что загадать. И не забудь, куда нужно подойти.
— Старый мерзавец, — едва слышно выругался Йегер, заходя в комнату и плюхаясь на кровать. Надо же было так повестись. — Я должен ему желание, потому что считал, что тебе не понравится его задумка. Ладно. В любом случае, я собирался стричься. Радует, что хоть не налысо. Но ему я больше не доверю. Можешь сама делать со мной все, что хочешь и как хочешь. Но к нему в руки я не дамся. Одни нервы. Ещё Сесилия эта достала.
Сжав переносицу, Эрен закрыл глаза.
— Что, от былой вежливости не осталось и следа? — Микаса навалилась на него сверху, ехидно шепча. — Я думала, вы подружки на грани романа. Ужас.
— На дух ее не переношу. Ты ее видела. Словно из инкубатора. Селекция, и ни капли натуральности. Пялится на меня, будто изнасиловать хочет. Мало приятного. Но только из уважения к Маре пришлось с ней говорить. И чтобы не устроить публичное возмущение насчет твоего присутствия на встрече без меня. — Эрен водил руками по телу Микасы, задерживаясь на ягодицах. — Не веришь если, что мне на нее похрен, так сама посмотри, убедишься. Мне скрывать нечего. Я уже говорил, что за все эти года ни на кого смотреть не мог.
Микаса лишь фыркнула, кладя голову на его грудь и расслабляясь.
— Актеон хочет, чтобы мы проверили подготовку многих наследников. Так уж вышло, что большинство совершенно не готово к битве или же принятию титула в экстренной ситуации. — Аккерман зарылась руками в его волосы. — Если с тобой этим занимается лично Освальд, то у других были учителя, присланные из столицы.
— Его занятия… Специфичны, признаюсь. — Эрен кашлянул, добавляя чуточку громче: — Но я не жалуюсь и не отказываюсь.
Помня о предыдущей оплошности, он сдержался от откровенных признаний в адрес Микасы, и просто подмял её под себя, сразу целуя лицо, шею. Быстро и рвано, будто в любую секунду их могли прервать. Впрочем, так и было в какой-то степени. Случайно зацепив её кожу клыками, Эрен чуть отстранился, хоть желание провести языком по шее было чрезвычайно велико.
— Я не хочу отпускать тебя туда, а самому прятаться здесь. Я должен быть рядом. Я хочу быть рядом.
Очередной поцелуй лег на её мягкие губы, и Йегер зажмурился, все ещё держа себя под контролем.
— Так нужно. — Микаса провела холодной рукой по его щеке. — Все будет в порядке. Я обещаю.
— Мне опять влетит, если учиню разврат. А его учиню, — прорычав с усмешкой, Йегер прижал губы к ладони Микасы. — Если не выгонишь меня отсюда. Ты же как концентрированный афродизиак пахнешь. Цветами теми. А еще… — Он втянул в себя воздух, прикрывая глаза, когда прижался к шее Аккерман. — Могу различить твое настроение по тому, как меняется твой запах. С другими это не работает, только с тобой. Когда выберусь в город, обязательно вернусь с подарком. Но это потом. Я надеюсь, что у меня получится доказать, что в состоянии защитить тебя.
Эрен напрягся, но продолжил поцелуи на грани. Ему было крайне важно понимать, что и в нем нуждались не меньше, чем он проявлял чувств.
— Мне не нужны подарки. — Микаса улыбнулась, притягивая его обратно, чтобы поцеловать, после чего поднялась. — Мне хватает того, что ты рядом. Пойдем, такими темпами мы опоздаем.
— И все же я надеялся остаться еще немного. — Наигранно разочаровавшись чуть ли не в устоях всего мира, Эрен приобнял Микасу за талию, чтобы присоединиться ко всем для занятий.
В этот раз на тренировке должно было присутствовать достаточно вампиров, и она обещала быть насыщенной. Но ему еще хотелось успеть переговорить с Сашей о достаточно важном вопросе, пока все находились на улице. Это было идеальным моментом. Чмокнув Микасу в губы, Йегер быстро объяснил ей, что зайдет за Браус, он вернулся в коридор, и сразу наткнулся на Сесилию. Едва сдержавшись, чтобы сразу не закатить глаза, он нахмурился.
— Удачно встретились. Слушай, нам нужно прояснить момент. Отвратно вышло. — Он сдержано кашлянул, смотря на нее совершенно серьезно. — Да и сейчас вся эта херня меня не особо устраивает, как понимаешь…
— Да ладно тебе, хватит притворяться, что я тебе не симпатична. — Сесилия улыбнулась. — Взгляд, как у влюбленного щенка. Но я понимаю, на твоем месте, я бы тоже ее боялась. Трудно жить, когда к тебе привязано чудище.
Заметив краем глаза Аккерман, она воспользовалась секундным замешательством, сразу же прижимаясь к его губам и отходя в сторону, хитро улыбаясь.
— Удачной тренировки. — Цепеш провела большим пальцем по своим губам, бросая взгляд туда, где до этого стояла Микаса, и сразу же исчезла.
— Что за херня? — Приступ тошноты едва ли удалось унять, Эрен нервно отплевывался, вытирая губы. — Сука, прибить тебя мало за подобное, — прошипел он.
Влетев в зал, Йегер с трудом держал свою неприязнь при себе, хоть его тело и пробивало дрожью. Стиснув зубы, он хотел было сразу направиться к Сесилии, высказав все, но вокруг было слишком много посторонних, а он обещал вести себя прилично. Сжимая и разжимая ладони, Эрен почти хрипел от возмущения, и, собравшись, нашел взглядом Микасу. Единственное, что он мог ей сказать, так это: «бесит меня». Все эти разговоры про чувства заставляли Йегера только нервничать сильнее. Он и без того понимал, что все еще слабоват, чтобы быть с такой, как Аккерман, на равных. Но он сам ее выбрал, сам решил быть с ней. Просто нужно было время, чтобы научиться соответствовать. Но какого чёрта эта наглая лезла? Он пытался поговорить по-хорошему. Не вышло.
Микаса стояла напряженная, готовая вот-вот взорваться. Бросив взгляд на Актеона, возвышающегося над всеми на небольшом балконе вместе с Освальдом, она заметила, что он с интересом наблюдал за действиями других санторин. К сожалению, они были не особо опытны, им лишь повезло вовремя спастись. Аккерман он специально не выпускал на поле для спарринга, решив, что хочет видеть ее в паре с кем-то особенным. Конечно, правил здесь не было. Возможно, только одно. Не убить.
Она перевела взгляд на Сесилию, которая вела себя так, словно до нее никогда не дойдет очередь. Микаса не могла назвать себя ревнивой. В прошлом. Сейчас у нее бурлила кровь от одного факта того, что она позволила, как минимум, коснуться его. А он, в свою очередь, позволил этому случиться.
— Довольно. — Актеон оперся локтями на перила, оглядывая всех ждущих. — Микаса, Сесилия. Вперед.
Улыбка медленно исчезла с лица Цепеш, оставляя место неестественной бледности и страху. Она надеялась попасть в пару к какой-нибудь неопытной дамочке, но теперь… Теперь ей приходилось отвечать за годы насмешек над санторинами, а также за поцелуй. Микаса послушно вышла в центр арены, выпрямляясь и сжимая длинную тренировочную трость. Конечно, Микасе, в какой-то степени, недоставало скорости. Сесилия была быстрой, изворотливой. Поймать ее было достаточно непросто. Она умело уклонялась от быстрых выпадов, нанося тут же первый удар.
— А ты быстрая. — Микаса усмехнулась, стирая кровь с губы.
— А ты слабая. — Сесилия наслаждалась своей небольшой победой, но лишь временно.
Отвлекшись на летящую прямо в нее трость, она потеряла бдительность, из-за чего Микаса подобралась достаточно близко, чтобы крепко схватить ее за волосы и ударить лицом об свое колено, сразу же перехватывая за шею и буквально вбивая ее в пол, от чего по тому прошлись небольшие трещины. Вернувшись на исходную позицию, Аккерман вернула трость, сразу же уклоняясь от выпада и оставляя достаточно сильный удар деревянной поверхностью по ее спине. Цепеш взвизгнула, тут же откидывая свою трость прочь и, переходя на кулачный бой, немного неловко уворачивалась от ответных ударов.
Три сильных удара, от двух из которых Микаса уклонилась, с силой пиная ее в корпус, от чего та отлетела на несколько метров, где сразу же была поймана и впечатана в стену. Актеон поднял руку в знак того, что спарринг должен подойти к концу, из-за чего Микаса тут же отстранилась.
— Надеюсь все поняли, к чему нужно стремиться, — достаточно громко сказал он, сразу же скрываясь за дверью.
— В следующий раз ты будешь думать, — тихо произнесла Микаса, глядя в покрытое кровью лицо Сесилии, после чего сразу же переключилась на следующего партнера.
Эрен и не пытался скрыть улыбку. Когда Цепеш взглянула на него, он улыбнулся еще шире и махнул рукой, давая понять, что даже и не подумал бы вмешаться. А ведь, случись все при иных обстоятельствах, Сесилии повезло бы гораздо меньше. И, опять же, Йегер бы и бровью не повел. Каждый сам отвечает за свои поступки.
Он улыбнулся, глядя на Микасу, ощущая гордость за ее действия и умения.
Микаса лишь хмуро глянула на него в ответ, сразу же возвращаясь к одному и тому же сценарию. Оценка способностей, взбучка, следующий. И так до тех пор, пока очередь не дошла до наследника самого Актеона. Высокий и внешне крепкий. Он единственный, с кем Микаса испытала трудности.
— Думаю, ты выглядела бы намного лучше, сидя на моем лице, чем с этой палкой. — Он элегантно отодвинул прижатую к горлу деревянную трость, нагло ухмыляясь.
— Ты бы выглядел намного лучше без яиц, но я ведь молчу. — Микаса ответила ему такой же наглой ухмылкой, возвращаясь на исходную позицию и кидая предупреждающий взгляд на Сашу, которая сжала руку Эрена.
— Не стоит, — прошептала Браус. — Потом поговорите.
Он поднялся, провожая взглядом Микасу и плюхаясь на скамью. Когда тренировка была окончена, Аккерман вышла подышать свежим воздухом, замечая Актеона и Амалию вдалеке.
— Решила остудиться? Понимаю. Тяжело быть спокойной в моем присутствии. — Клаус выпрямился, с интересом поглядывая на Микасу.
— Это у вас здесь развлечение такое? Лезть, когда не просят с никому ненужным флиртом? — Микаса повернулась к нему, придирчиво оглядывая. — Хотя, можешь не отвечать. Составь лучше компанию Сесилии, вы с ней в одной аутсайдерской лодке.
Он тут же вцепился в ее локоть, с силой сжимая его и шепча ей на ухо:
— Я не люблю, когда мне дерзят. Все знают, какая слава ходит о вас, так зачем притворяться святой?
Реакции Аккерман не последовало только по причине, что горло Клауса оказалось крепко сжато, а сам он впечатан в стену замка, из-за чего на них посыпалась мелкая крошка.
— Я тебе сейчас такую славу устрою, затолкав ту палку в задницу. В глаза и уши долбишься, не видишь, что она со мной? — Эрен почти рычал, приблизившись к его лицу, лишь сильнее сжимая горло, ощущая, как все его тело пребывает в горящей ярости.
— Мне-то какое дело до того, с тобой она или нет? Они любят спать со многими. — Клаус сморщился, глянув в сторону Актеона, наблюдающего за ними. — Думаешь, ее там не пускали по кругу, как остальных?
— Значит, я тебе на роже выбью, твоим же недо-клыком, чтобы запомнил. Она — моя. Ничья больше. — Йегер успел ударить в челюсть, отбрасывая Клауса от себя, замечая потребность в передышке, выложив при этом все свои силы. — Не перекладывай свои тайные желания на других. Найди того, кто разделит твои фантазии, а к ней не лезь. Не учили не трогать чужую пару?
— Вы оба! Немедленно прекратить! — Актеон разнял их, злобно глядя на своего сына. — Клаус. Ступай к себе и жди наказания. Эрен, я понимаю, что ты вступился за нее. И это дело благородное. Но я обязан так же наказать и тебя. Язык грубостей ты не понимаешь, но, думаю, это будет стимулом для тебя, и него несколько раз думать, прежде чем делать что-то.
Он быстро оказался рядом с Микасой, сразу же ломая ее руку, из-за чего она вскрикнула. Но тут же он дернул, вправляя торчащую кость на место.
— Его я накажу серьезнее. Это было лишь предупреждение. В дальнейшем за твои наиболее тяжкие проступки будет отвечать она.
Прижав Аккерман к себе, поддерживая ее руку, Йегер злобно глянул на Актеона, словно был готов и ему вцепиться в горло, если бы потребовалось, но ничего не предпринял.
— Это несправедливо, что за мои решения отвечает она, — прошипел он, инстинктивно прикрывая Микасу собой. Его душили чувства, разрывали изнутри. Он был готов принять даже физическое наказание, когда вступался за Аккерман, но чтобы так… Это казалось ему низким поступком.
— Еще одно слово, Эрен, и я сломаю ей вторую руку. Не думай, что я шучу и обманываю. — Нахмурившись, Актеон выждал время и только после этого покинул их.
Молча Йегер боялся пошевелиться, держа руку Аккерман, чтобы не причинить ей боли. Внутри что-то непонятно ныло, и он, придя в себя, прошептал, едва слышно:
— Прости.
— Все в порядке. Я не ожидала, поэтому так среагировала. — Микаса дернула головой, выдыхая и едва заметно двигая руками. — За час заживет.
— Да похрен, ожидала или нет, он руку блять тебе сломал! Его же сын виноват. — Возмущение кипело в каждом слове, и Эрен никак не мог спрятать его. — Не двигайся.
Подхватив все же Микасу на руки, он усадил ее на скамью в ближайшей беседке, сразу поглаживая по голове.
— В любом случае, на месте Актеона я бы поступила также. — Микаса чуть отстранилась, оглядывая руку. — Глупая ситуация.
— Ты в своем уме, Аккерман? — Эрен медленно моргнул, переваривая услышанное. — Это моя вина, если судить по этим глупым меркам. Значит, я должен отвечать. Я и только я. Не понимаю этой гребаной ненормальной логики. Это же дико! Я принял решение вмешаться, я и должен получить наказание.
— Он счел, что такое наказание более действенно. — Она пожала плечами, сразу же хмурясь. — Какого черта ты позволил ей вообще коснуться себя?
— Кому? — Не сразу сообразив, Йегер посмурнел в одну секунду. — Да меня чуть не вырвало, когда она полезла. Серьезно думаешь, что мне было в радость ее внимание? Я и отцу сказал о ней сразу же, чтобы сам договаривался, потому что я бы ее жалеть не стал. — Оскалившись, Эрен распорол клыками ладонь, и кровь заструилась холодом по его коже, попадая на белую скамью. — Давай, убедись. Раз задаешь мне такие вопросы.
Она внимательно наблюдала за тем, как кровь медленно стекала вниз по его руке.
— Ты же знаешь, я не смогу сейчас. Со мной что-то не так. — Микаса покраснела и отвернулась. — Проехали, я тебе верю. Только хватит светить передо мной кровью, если не хочешь, чтобы нас наказали за разврат.
Брови Эрена сперва удивленно поползли вверх, а после он нахмурился, уже со всем вниманием смотря в лицо Аккерман. Он слизнул кровь, ухмыльнувшись, и рана довольно быстро затянулась.
— Если что чувствуешь, расскажи мне. Моему отцу. Но не молчи и не храни в себе, хорошо? — Прижав ладони к ее щекам, Эрен всмотрелся в ее глаза. — А если пожелаешь, только дай знать, и я украду тебя из любой башни, где бы ты ни находилась. — Он облизнулся.
— Если бы я еще знала, что меня беспокоит. Все словно испарилось. — Она пожала плечами. — У меня осталась лишь крупица того, что было раньше.
— Эй, я всегда рядом, слышишь? — Прижав к себе Микасу, Йегер поцеловал ее в лоб, продолжая поглаживать по волосам. — Как был, так и останусь. Но… Беда, что я слишком мало знаю. — Он нахмурился, прижавшись губами к макушке Аккерман. — Тебе следует рассказать Освальду. Он выслушает и подскажет, что делать. Но сперва ты должна поесть и отдохнуть. Как рука?
— Заживает. — Микаса улыбнулась, поднимаясь и сразу же направляясь в сторону замка. — Пойдем. Я давно не ела.
***
Актеон оказался прав, предположив, что Адонис решится навестить его, чтобы переговорить. Как и верно было его решение взять с собой Освальда и Микасу. Йегеру не особо рассказывали, но он точно еще планировал вытрясти хоть немного информации у отца. А пока что он беззвучно пробирался сквозь кустарник в местном лесу, чтобы встретиться с Аккерман возле их места. Едва почуяв ее, Эрен моментально возник за ее спиной, вжимаясь носом в ее шею, втягивая ее аромат, теряясь в ней.
— Ты, как всегда, великолепно выглядишь, — прохрипел он, прижимая ладони к ее животу, целуя кожу возле уха. — Уверена, что не устала?
— Уверена. — Микаса облегченно выдохнула, откидывая голову назад. — Или хочешь отказать мне в сбросе стресса?
— Шутишь? Не увидеть твое лицо, когда ты кончаешь? И отказать себе в удовольствии слушать твои стоны и попытки произнести мое имя? — Он ухмыльнулся и, не мешкая, впился в ее шею, забываясь в переплетениях эмоций.
Сжав грудь Микасы, Эрен прошелся языком по ранке, наблюдая, как она затягивалась. Несколько секунд, и его руки были уже под ее ночнушкой, блуждали кончиками пальцев по гладкой коже живота, поднимаясь выше.
Развернувшись к нему лицом, она впилась в его губы, слегка царапая их клыками, пробираясь одной рукой в его штаны, проводя по эрегированному члену. Чуть отстранившись, она прокусила кожу на шее и довольно простонала, зарываясь второй рукой в его волосы.
Улыбнувшись, Йегер прохрипел что-то невнятное и запрокинул голову, смыкая пальцы на ягодицах Микасы. В следующее мгновение он подхватил ее за бедра, покрывая поцелуями ее лицо, спускаясь ниже.
— Мне определенно нравится этот способ, — сипло отметил Эрен.
Прижавшись спиной к стволу дерева, Микаса сильнее сжала бедра, начиная ерзать, и прикусила губу. Вдруг что-то светлое пронеслось рядом, из-за чего она успела только вскрикнуть от неожиданности, когда Адонис прижал Эрена к скале и произнес одно слово, которому их дрессировали всю жизнь. Не в силах сопротивляться она застыла, чувствуя холод обсидиана на шее, хоть его давно там и не было.
— Прикажи ему не двигаться и молчать. — Адонис ухмыльнулся, наблюдая за тем, как она тут же выполнила приказ. Хоть не так уж быстро и сильно как раньше. — Думаешь, я идиот, дорогая? Не замечу перемен? Или наивно веришь, что вся эта бредовая затея с переворотом — рабочая идея?
Он небрежно стер с ее лица слезу, скидывая ночнушку и оголяя стройное тело.
— Даже обидно, что ты держишь меня за такого дурака после стольких лет. — Он повернулся к Эрену, пожимая плечами. — Представляешь? Мой интерес к ней настолько возрос, что стало даже некомфортно. А тут нарисовался ты и забрал ее. Серьезно думал, что я не приду забрать свое? Насрать мне на то, что вы пара. Это бред сивой кобылы. Ведь все эти года, что мы спали, она даже и не вспоминала о том, что было раньше. Конечно, всему виной камень и бла-бла-бла. Глупости. Все здесь.
Адонис подошел к нему впритык, стуча пальцем по своему лбу.
— У нее едва ли не на генетическом коду подчинение мне. — Фриц ухмыльнулся. — Думаешь, любишь ее? А может, ты просто стал рабом привязанности и чувства вины? Хотя, признаюсь, с такой тугой щелкой уже не важны чувства.
Он снова вернулся к ней, проводя ладонью по ее груди, с силой сжимая ее и опуская ниже, сразу же вставляя пальцы внутрь.
— А ты все та же, не так ли? Может, мне проверить? Прямо у него на глазах. Развеять флер непоколебимости связи пар. Наверное, его сердце будет разбито. — Он стер вторую слезу, убирая руки от ее тела, но лишь для того, чтобы отойти в сторону и рассмеяться. — Я так и знал, что тебя не провести!
Накинув на Микасу свой халат, Освальд бросил напряженный взгляд на Эрена, а затем и на самого Адониса.
— Тебе серьезно перехотелось жить, что ты нарушил договор?
— Не нужно было показывать ее мне, как красную тряпку быку. — Адонис уклонился от удара, хмыкнув.
Конечно, исход был ясен, но сам факт того, что Освальд успел изрядно потрепать Фрица, восхищал. Прижав Бассета за шею к скале, Адонис чувствовал, как с хрустом покрывается трещинами шея князя. Но из леса вдруг выскочила девушка, сразу же ощутимо ударяя Аккерман по голове, из-за чего ее концентрация на приказе тут же испарилась, заставляя ее упасть на колени и перенести оставшуюся часть сил в сторону Фрица. Не ожидавший такого предательства, он почувствовал приближение других вампиров, из-за чего скрылся в глубине леса. Началась погоня.
Бассет откашлялся, помогая Эрену подняться.
— Давай, вставай. — Он придержал его за руку. — Что с ней?
— В отключке. — Девушка туго завязала ремень от халата, смущаясь. — Меня зовут Марселин.
Не особо замечая, что происходило вокруг, Йегер, кривясь, словно ему разом переломали все кости, подполз к Микасе, сразу сжимая ее пальцы, а вторую ладонь разместил на ее лбу.
— Я. Убью. За ним нужно. — Эрен пытался подобрать слова, борясь с тягучим желанием сознания отключиться.
***
Очнувшись в залитой солнцем комнате, Талия дрогнула. Маркус стоял к ней спиной, напряженно вглядываясь вдаль. Русые волосы были влажными, словно после купания.
— Выспалась? — Его голос был безэмоциональным, он даже не повернулся, чтобы взглянуть на нее.
— Не знала, что ты придешь. — Талия приподнялась, из-за чего накидка, в которой она спала, съехала и оголила грудь, но ее это не шибко волновало. Она встала рядом с ним, обхватывая свой живот, словно в попытке защититься. Укус, оставленный им на внутренней части бедра, до сих пор ныл. — Тебе доставляет удовольствие преследовать меня и дальше? Или ты упиваешься моим разбитым сердцем?
— Возможно. Мне льстит, что ты ужасно в меня влюблена. Местная ведьма, самая красивая во всем Кноссе. — Маркус глянул на открытую грудь, не скрывая вожделения, но вскоре снова отвернулся. — Ты и сама понимаешь, что мы не можем быть вместе.
— Так зачем ты пришел? — Талия разозлилась, сжимая и разжимая руки, она глянула на него. Острый профиль, загорелая, мягкая кожа и чувственные губы. Его красота отделяла его от всех мужчин с этого острова. Маркус был старше и важнее всех ныне живущих в ее маленьком мирке.
— От скуки я решил, что могу позволить себе смотреть на то, как ты спишь.
Маркус был тем, кто не любил зацикливаться на одной женщине. Талия понимала это, и ее сердце наполнялось жгучей ревностью каждый раз, когда она видела гарем тех девушек, что ждали его в песчаном дворце. Каждую из которых он не обделял своим вниманием. Они были трофеями, яркими красками в его бесконечной жизни, некоторые выступали в роли подарка. Дочери царей, жрицы, просто красивые крестьянки. Для него все это было лишь игрой. А ей хотелось, чтобы он был только ее. Чтобы касался лишь ее тела и шептал то, насколько любит. Но в ту ночь она почувствовала лишь жар его настойчивых ласк и тянущую боль в животе. Конечно, она никогда не признала бы вслух, что желает почувствовать все это снова. Талия никак не могла принять того, что она постареет и умрет, а он останется таким же молодым, даже не заметит ее ухода.
Он был тем, кто следил за выполнением сделки Лилит и Минойской империи, которая, благодаря ее покровительству, сотни лет была непоколебима. Но всему приходит конец. Люди стали наглее, стали требовать больше, чем им это было доступно. Теперь близился закат их цивилизации, от чего Маркус становился все смурнее.
На следующую ночь она приняла решение отдать свою душу Лилит. Об этом говорили все. Приди в храм Богини вечности, взмолись и отдай самое ценное - свою душу. Тогда она исполнит твое желание.
Сбежав из города, Талия приплыла на Санторини, где, по приданиям, и обитало местное божество. Содрав все колени в кромешной тьме, Ведьма пробралась в пещеру, сразу же сооружая костер и раскладывая все, что нужно. Каменные своды были покрыты печатями, всюду стояли самые разные тотемы, облитые старой, уже запекшейся кровью жертв, которых было принято убивать здесь раз в шестьдесят лет. Пролив немного крови на цветок Сциллы, сорванный в первое полнолуние весны, она прочитала нужную молитву и вздрогнула от истошного крика неясыти.
— Простите меня, о, великая, за то, что потревожила. — Низко поклонившись, она внимательно оглядела высокую, ужасно красивую женщину. Ее ярко-рыжие волосы сияли в свете костра, а голубые глаза хитро смотрели на Талию. Женщина была выше всех, кого она когда-либо видела.
— Что тебе, ведьма? — Лилит насмешливо глянула на Талию. — Пришла просить пощады для своего народа?
— Нет. — Талия неловко поджала губы, поднимаясь. — Я пришла просить мужчину.
— Что? — Лилит, казалось бы, побледнела, ее взгляд ужесточился. — Хочешь продать душу ради мужчины? Ты точно глупа.
— Это необычный мужчина. Самый лучший. — Талия запротестовала, впиваясь ногтями в свои ладони. — Я хочу, чтобы Маркус не видел никого, кроме меня.
— Ты ведь понимаешь, какие последствия тебя ждут? Ты уподобишься ему, будешь пить кровь и наблюдать, как цивилизации погибают одна за другой. Ты никогда не сможешь возлечь с другим, умереть, или вкусить снова человеческую пищу. Ты станешь чудовищем. — Лилит хищно улыбнулась, сверкнув клыками в ночи. — Я исполню твое желание, но с одним условием. В ночь полнолуния ты возляжешь с ним и выносишь двух дочерей. Назовешь их Сцилла и Харибда. Эти дочери, вместе с армией моих посланниц, заберут долг. Готова ли ты пожертвовать всем своим народом ради любви?
Талия побледнела, утыкаясь взглядом в каменистую поверхность пещеры.
— Я готова. — Спустя время, она уверенно кивнула, вернув взгляд на забавляющуюся Лилит.
Божество мигом оказалось рядом, вонзая свои клыки в шею ведьмы, из-за чего та вскрикнула, хватаясь за место укуса. Лилит порезала свою ладонь, заставляя Талию испить своей крови, и сразу же отошла.
— Твое желание исполнено, ведьма. — Лилит ухмыльнулась. — Возлечь ты должна именно в полнолуние, запомни. Не раньше, не позже. Если ляжешь раньше, я приду, и убью тебя. Заставлю вечность страдать там, где все твои кошмары будут повторяться снова и снова.
Божество исчезло, оставляя Талию в одиночестве. Ее тело ломало от боли, из-за чего она несколько дней лежала там, ужасно страдая. А утром, за несколько дней до полнолуния, выбравшись из своего укрытия, испила крови несчастного лодочника, прибывшего на остров.
Конечно, мир стал иным для нее. Звуки громче, запахи ярче. Зеленые глаза окрасились кровью, из-за чего Талия видела все намного лучше, чем раньше. Маркус все не появлялся, она страдала от жажды близости, но оставалась в доме, питаясь овцами. В ночь полнолуния он оказался на ее пороге, словно сумасшедший всматриваясь в ее лицо.
Стоило ей сделать малейшее движение, казалось, он разорвет ее в клочья. Почти так и случилось, но вместо ее тела пострадала ее скудная одежда. Он не отпускал ее до самого утра, а после — еще неделю. Регенерация быстро затягивала все повреждения, благодаря чему они были больше похожи на животных, поддавшихся самым низменным инстинктам. Это был одновременно и ад, и рай.
С того дня Маркус действительно не замечал никого, кроме нее. Днем он не отходил от нее ни на шаг, а ночью с безумной страстью испивал ее кровь, едва ли не осушая ее до конца. Талия чувствовала, как в ее животе медленно зарождалась жизнь. Он рос, с болезненной силой забирая ее энергию. Голод увеличивался, из-за чего ей приходилось все больше и больше пить кровь. И, когда на Крит впервые упал снег, она дала жизнь двум красноглазым дочерям, которых назвала Сциллой и Харибдой. Как и было обещано, Лилит сделала то, что должна. Существа, с закрытыми плащом цвета крови лицами, появились в тот же день, оглядывая младенцев, а затем и мать. Они помогли им сесть в лодку и, отправив Маркуса вместе с новорожденными, уничтожили почти все население острова, после чего остатки были добиты извержением.
Путь до Ассирии был долгим. Младенцы оказались ужасно прожорливыми и быстро растущими. Когда они добрались, девочки уже выглядели как дети десятилетнего возраста. Со временем Талия осознала, что совершила непоправимую ошибку. От любви Маркуса она не могла дышать, а жажда крови была ужасной. Она никогда не могла напиться, из-за чего могла впасть в безумие и убивать людей без остановки. Безумие преследовало ее и спустя тысячу лет, когда по пути из Ассирии Маркус обратил двух детей, беженцев из Рима. Имир и Адонис были завистливыми и мечтали о той же любви, что доставалась двум родным дочерям вампира. Расстроенный развязным поведением двух новых детей, Маркус обратил еще одного. Бойца ямы, всегда побеждающего в сражениях. Он был благодарным и послушным, из-за чего получал больше внимания.
Имир была глубоко оскорблена этим и решилась на ужасное. Выведав как можно больше о Лилит у Талии, Имир отправилась на Крит, бросая всех в Греции, где они проживали достаточно долгое время.
Договор с Лилит был ужасно тяжелым. Власть имела огромную цену, которую она должна была заплатить сполна. В тот момент Имир не особо понимала то, на что соглашается. И, вернувшись домой, застала смерть всех приближенных к Маркусу и Талии. Остались лишь их потомки. Убитая горем, Имир молила Лилит вернуть ей родителей, но было поздно. Божество не откликалось на ее зов. Сцилла и Харибда, узнав о том, кто виновен в смерти отца и матери, попытались отомстить. Пожираемые горечью, они не знали, что под покровительством Лилит Имир неприкасаема еще несколько сотен лет. Из-за чего и были заперты в глубине Эгейского моря, откуда и пришли на свет.
Имир с точностью помнила тот день, когда железные саркофаги были брошены на дно моря. Каким взглядом на нее смотрел ее же брат, разбитый разлукой со своей любовью. Его беспомощность и ненавистный взгляд Сциллы и Харибды, который она никак не могла выбросить из головы. Имир собирала вокруг себя свиту, что считала ее чуть ли не божеством, становясь все дальше и дальше от Актеона. Адонис всегда поддерживал ее, и, не выдержав гнета Греции, они перебрались на территорию Румынии, где Имир заперла себя в замке на тысячелетия, пожираемая чувством вины.
Однако она не учла одного. Договоренность с Лилит — дело временное. Рано или поздно, ты заплатишь своей жизнью. И когда контракт стал истекать, стало появляться все больше и больше жнецов, посланниц Лилит. Санторин. Они были несовершенны, болезненны. Человеческое тело не выдерживало обилия сил, возложенного на них судьбой. И тогда в каждом столетии стали появляться единичные случаи идеальных. Сильных. Способных уничтожить Имир и принести в мир вампиров новую эпоху. Фриц, напуганная этим фактом, собирала их всех вокруг себя, контролируя их разум, желания и воспоминания. В один день одна из них должна была вспомнить, для чего была рождена. Этого нельзя было допустить. Нужно подавить все. И все же, от судьбы не сбежать.
Аккерман очнулась, медленно фокусируя зрение на белоснежном потолке замка Клеймор.
