Метаморфоза

— Повтори, — обманчиво спокойный, тихий голос прозвучал среди многих других. — Последний детектив, с которым мы имели дело, был недавно найден в канаве. Кто-то до последнего пытается смести нас со следа. — И что, по-твоему, мы сейчас должны делать? Двое мужчин стояли посреди банкетного зала, наполненного богатыми и влиятельными людьми, способными по щелчку пальцев вывести из равновесия целую страну, если, конечно, не мир. Он же, медленно попивающий Screaming Eagle Cabernet 1992 года, стоимостью 500.000$ за бутылку, управлял ими, что в его понимании являлись всего-навсего сбродом напыщенных индюков, возомнивших о себе невесть что и предлагающих ему подобную безвкусицу, считая ее верхом изыска лишь потому, что стоит она баснословных денег, а значит — должна угодить. Он, вроде как, несильно от них отличался. Театр убогих актеров. Медленно проглатывая единственный сделанный глоток, он сохранял свой вид и образ, пытаясь не кривиться от отвращения — привык свои вкусы уважать и ценить, не травясь этаким дерьмом. Говорилось как о вине, так и об упырях, занимавших в этой стране важные должности. Тогда, еще в самом начале его «царствования», не все были рады его кандидатуре, что вывел бывший глава на пороге смерти. Все они, стараясь внести в голову «недоноска, у которого молоко на губах не обсохло», что без них он никем не является, а семейное дело понести на плечах не сможет. В этот год и пошатнулась вся иерархия, выстроенная годами. Как и обещал когда-то давно, еще в школьные годы, он провел «чистку», сменив почти весь состав подчиненных, оставив лишь самых значимых и преданных, что ради клана готовы были костьми лечь, жили ради его процветания и благополучия семейной ветви, прерваться которая не должна была ни в коем случае. Набрал, естественно, новую кровь, которую воспитывать собирается и под себя ломать. Неделя за неделей, месяц за месяцем и год за годом продолжалось все, не оставляя никаких сил на нечто иное. С каждым новым днем управление собственными эмоциями давалось все легче, память отпускала ненужные мысли, откладывая их на самые дальние полки, а о существовании чувств забылось вовсе, уступив место рассудительности и хладнокровию. Больше не было спонтанных действий, только четко обдуманный план, воспроизведенный на свет много раньше, чем что-то могло бы произойти. — Действовать и никак иначе, — мужчина вынул из черной папки лист А4, всовывая с низким поклоном своему господину в руки, — здесь я указал все возможные базы, на которые они могли отправиться. Мы уже достаточно поделали вид, что полностью зависим от местных органов власти, пора браться за дело всерьез. — Сколько? — Около трех тонн, мистер Сано. Грузовик, на котором переправлялся мефедрон, был замечен рядом с этими точками, — указал пальцем на названия баз, — но те остальные, что я также отметил, могут быть пристанищем. Прошла уже неделя с исчезновения. Вероятнее всего чип, что был вживлен в тело перевозчика, уже был уничтожен, так как сигнал перестал отслеживаться уже в первые часы. Полагаю, что дело мы имеем с… — Папа! — звонкий детский голосок был слышен уже издалека, после чего показалась маленькая фигурка, бегущая к нему навстречу с яркой улыбкой от ушей. Майки тихо сказал Рюгуджи, чтобы тот по окончании банкета зашел к нему в кабинет и оставил бумаги, после чего повернулся в сторону девочки и опустился слегка на корточки, поднимая свою трехлетнюю копию на руки. — Леди не бегают, Юи, а грациозно идут, — к нему подошла женщина, мягко обвившая локоть своей изящной худой ручкой с длинными ноготками, что по ночам раздирали мощные плечи, оставляя красные кровавые полосы по всей спине. Ее алые губы коснулись щеки и, тихо легонько посмеявшись, стерла небольшой след от помады. — Мы пришли, дорогой, прости за опоздание, утренник в детском саду продлился дольше из-за мальчика, что никак не мог рассказать свой стишок, а после наделал дела от страха перед публикой в штанишки. — А Юи молодец, Юи стишок лассказала полностью! — хвалился ребенок, смешно подрыгивая ножами навесу, сидя на чужих руках. — Я и не сомневался, солнце, — поцеловал в широкий лобик девочки, отодвигая блондинистые, все еще жидкие волосики, в сторону, — не переживай, вы успели точно вовремя, они еще не успели начать. — Здравствуйте, мистер Сано, давно я с Вами не встречался, тем более на подобных мероприятиях, на которых Вы редко удостаиваете нас своим вниманием. Что же сподвигло Вас прийти сегодня? — грузный мужчина за шестьдесят стоял с почти опустошенным бокалом шампанского и порозовевшими щеками, а глаза, зрачки которых видеть толком и не удавалось из-за нависших от старости и жира век, поблескивали пьяной искрой. — Здравствуйте, мистер… — Охаяси. Мистер Охаяси. Вы меня не помните? Ох, когда-то я был очень даже приближен к Вашей семье. Помнятся времена, когда мы с Вашим дедушкой устраивали те еще проблемы, оставаясь вечно на одной стороне, лучшее было… — Прошу прощения, что прерываю Вашу ностальгию, мистер… Охаяси, — черные глаза холодно глянули в чужие, заставляя чуть ли не буквально покрыться тонкой корочкой льда, — но о Вас никто и никогда не упоминал. Быть может, когда-то Вы и присутствовали у нас, но, по всей видимости, не были столь значимой личностью, которую могли бы занести в архивы семьи для передачи потомкам. На этом и откланяемся. — Отканяимся! — подхватила девочка, показывая юркий язычок покрасневшему вплоть до шеи от стыда и гнева мужчине, что никак не мог что-либо сказать в ответ ради собственной же защиты, а потому остался стоять на месте, уперевшись взглядом в широкую спину, отдаляющуюся от него с каждым шагом. — Дорогой, а было не слишком грубо. Ты же наврал. Я точно помню, что некий Охаяси числился в наших списках, — Хидеко касалась пальчиком пухлых губ, переваривая все, что только что было сказано ее мужем, но так и не могла найти причину подобного поведения, а потому просто заглядывала в его глаза, силясь выведать ответ. — Естественно, был. Было бы странно, если бы создатель HT Group не присутствовал, а также не был известен. — Тогда почему ты?.. Мужчина аккуратно положил ладонь на руку жены, легко покачивая головой — не ответит. Не хочет говорить, как в первые же годы, когда взял бразды правления в свои руки, не раз получал пули в тело от этого ублюдка. Он был одним из самых ярых его противников. Сейчас же он имел совесть появляться перед ним как ни в чем не бывало. Блондин еле слышно усмехнулся. Недолго тому осталось просиживать свой жирный уродливый зад на своем тепленьком месте. Он уже успел найти ему более хорошее применение. — Пап, я домой хочу, — захныкала Юи, дергая мужчину за воротник белой рубашки. — Милая, нужно потерпеть, или ты хочешь выглядеть как тот глупый мальчик с твоего садика? — мягко подначил Майки, умиляясь накуксившейся малышке. Она в точности походила на него в детстве. Такие же большие черные глаза, аккуратный носик и пухлые, очень мягкие щеки, правда волосы больше походили на тягучий цветочный мед, казалось, что на вкус они могли быть такие же, когда у отца же они были подобны зрелой ржи. От матери же досталась бледная, будто бы болезненная, кожа. Часто женатой паре приходилось слышать вопросы от старшего поколения наподобие «ребенок болен?». — Но я же не сикать буду… — промямлила она, пока слезки от неожиданного оскорбления появились на глазках. — Дорогой, прекрати обижать Юи, — женщина протянула свои руки, пытаясь взять девочку к себе, но та, как обычно, взбрыкнула. Несмотря на обиду, затаенную на отца, она все равно предпочитала остаться с ним. Настолько сильно любила этого мрачного с виду, но такого заботливого папу. Пусть все дети от него шарахаются, но она то знает, что он очень хороший. Покупает ей постоянно игрушки и сладости, а также ездит с ней на аттракционы… И очень много целует! Даже мама столько не целует! Все это заставляет чувствовать ее себя особенной. — Нет, я у папы останусь, — обняла того, утыкаясь лбом в изгиб шеи. — Юи, папе сейчас нужно будет отойти, поэтому иди к маме на ручки, чуть позже я приду, и мы с тобой проведем много времени вместе, идет? — он протянул свой мизинчик, как бы запечатывая свое обещание. Юи, как всегда, повелась на это. Ведь печать нерушима! Тем более «мизинчиковая»! Тем более папина! Потому спокойна перелезла к маме, — дорогая, после вступительной части отправляйтесь обратно в машину, Миллер отвезет Вас домой. Майки, кивнув своим женщинам, пошел в сторону бара, чтобы взять напитки покрепче. Сегодня предстояло шоу, которого ждать стоило. Поначалу все шло гладко. Он сидел за барной стойкой, повернувшись лицом к залу, и разглядывал людей, а те, как только встречались с его взглядом, подходили поприветствовать и обсудить «важные дела», что всегда сводились к вопросам финансирования и совместного сотрудничества. Все, с кем ему нужно было, он уже сотрудничал, но все же всегда оставался вежлив с людьми, ведь в любой момент те могли принести выгоду. Жизнь — штука интересная, в любой момент может повернуть все на сто восемьдесят градусов, полностью поменяв ход событий. Все так и продолжалось, пока он не заметил макушку с копной черных волнистых волос, мелькавшую и появляющуюся то тут, то там, что мусолила глаза и не давала сосредоточиться над представлением, что вот-вот должно было состояться. Он медленно встал, попрощавшись со своим собеседником, и пошел за этим человеком, что, как очень странно, притягивал внимание. Стоило ему приблизиться, как она исчезала в то же мгновение, появляясь уже в другом месте, будто бы заигрывала. И вот, настал момент X, он все же смог ее, макушку, нагнать. Фигура принадлежала парню, развернувшемуся к нему спиной. Волосы, ему не показалось, и правда имели смольный цвет, а сами завивались. Спина парня была узкой, а талия — тонкой и привлекательной, весь этот вид заставлял его облизываться, ведь напоминала ему кое-что, о чем вспоминать всегда было больно, а потому он перестал просто. Сердце впервые за столько лет забилось, а глаза принялись лихорадочно подрагивать. Он протянул свою руку, чтобы дотронуться до чужого родного плеча, приоткрыл губы, пытаясь произнести это самое имя, как к нему повернулся… незнакомый совершенно человек. Глаза карие, нос весь усыпан веснушками, а ресницы тонкие и редкие. Не он. — Ох, здравствуйте, мистер Сано! Я так смущен! Всегда мечтал с Вами познакомиться! Меня зовут… — продолжал щебетать парнишка, ошеломленный вниманием столь влиятельного человека. — Да, здравствуй. Что ж, мне тоже приятно с Вами познакомиться, — выдал дежурную улыбку и нашел нейтральную тему, что можно было завершить за считанные минуты, а после пошел восвояси — за барную стойку, где напитки стали крепче. — Не думал я, что все еще вспоминаю, — горло обжег крепкий алкоголь, что действовать перестал еще с того самого страшного времени, когда из запоя не вылезал, полностью отравив свой организм дешевой дрянью. Часы неумолимо приближались к двенадцати, оставалось лишь десять секунд, когда он вслух решил начать, по привычке, отсчет. — Раз и два, — первый вскрик, — три и четыре, — люди, что только что стояли с высоко задранными подбородками, картами сыпались на мраморный пол, бледнея от ужаса, — руки выше, а ноги шире, — янтарная жидкость в снифтере плавно прокручивалась по дну, после чего одним махом отправилась в горло, — пять, и шесть и семь, и восемь — мы Вас милыми быть просим, — первый выстрел был оглушающим, закладывающим уши, — девять, десять, восемь, семь — сбились со счета мы совсем… — кровь стекала по белой рубашке, принадлежащей когда-то… мистеру Охаяси? — Ну я же говорил, что поквитаемся. Одной рукой блондин будто бы случайно уронил снифтер на пол, после чего опустился лицом на стойку, укладывая руки на затылок. Он же здесь был заложником, как и все, верно? Правда люди, что стоят на грани жизни и смерти под прицелом так не улыбаются…

***

Прийти домой после прекрасного времяпровождения к не менее прекрасной жене и дочери в роскошный дом, наверное, для кого-то является пределом мечты. Только возвращаться сюда не хочется совсем. Наигранные отношения и наигранная любовь. Любовниц несчетное число — все на одно лицо и взаимозаменимы. Единственная, кто любит его в самом деле по-настоящему, и кого безвозмездно любит он — дочь. На этом, наверное, все? Да и на самом деле ему все это и не нужно. «Чувства — это сложно, тяжело и опасно». Так говорил его отец. И на этот раз он его послушал.