Swear? Swear!

Кровавый след от тела на асфальте оставил после себя Ханагаки, ясно-голубые глаза, стали тёмными омутами, как были раньше до встречи с Казуторой. Чифую и Казутора слишком ценные люди для Такемичи. Возможно, в последние минуты жизни он начал осознавать что правда любит их, два любимых человека сейчас бегут в ближайшую больницу, при том, что один из них держит его ослабленное тело. "—Я действительно вас люблю, Чифую-кун и Казутора-кун... Я правда хочу быть с вами, я понял, что питаю сильную любовь к вам. Я не хочу умирать, я не хочу оставлять вас одних и не хочу делить вас с кем-то другим. Я не хочу, чтобы вы достались не мне." Волосы от ветра падали на глаза, челка закрывала около половины лица. Почти безжизненное тело развивалось в руках Кадзуторы словно лист на ветру.

Закат Солнца. Голубое небо. Конец Жизни. Что-то тёплое. Я не хочу. Что-то незнакомое. Что бы так было. Оно вселяет ужас. Я не хочу Этого.

—Такемичи? "—Если я умру—Меня заменят" —У тебя есть всего одна жизнь! Для чего тебе нужно это проклятое спасение всех, если оно даже не может спасти хотя бы твою жизнь!? —Такемичи! Мы должны будем это сказать, просто потерпи! Скоро всë будет хорошо! Клянусь жизнью! Ветер бил по мокрым щекам Чифую и Казуторы, всë-таки они любят Ханагаки. Они пойдут за ним в пекло ада. Pov-Takemichi —Такемучи~~ Привет! Ты же не держишь на меня зла? Манджиро. Опять это сраное белое пространство. Я скоро сойду с ума с ним. Нет... Я ненавижу тебя. Всей душой Манджиро. Я смогу избавиться от тебя. —Я тебя ненавижу, Манджиро Сано. Умри, исчезни из моей жизни! Будущая истерика накрывала с головой, слëзы выступали на глаза. Немые крики, оглушает немое пространство воображения. Трещины. Начали появляться трещины на белом полотне, словно кто-то рисовал на них узоры. Одна трещина была похожа на Сакуру, вторая на Тайяки, в остальных можно было увидеть силуэты Дракена, Мицуи, Чифую, Казуторы и Баджи. Дракен и Мицуя давно не общались с Такемичи, они словно забыли про него. Не появляться больше чем полгода, вряд ли кто-то вспомнит такого друга как я, который просто в один день разрушил всë и даже не сказал. Удар. —Такемучи, ты что берега попутал? Как ты меня называешь? Манджиро Сано? Я терпел, когда ты называл меня Манджиро или Сано. Но что бы Манджиро Сано, это перебор, ты перегнул палку, мой милый Такемучи. На лице Манджиро словно цветы Хиганбана расцветали вены. Взгляд Младшего Сано наполнился злобой и ненавистью к Ханагаки. —Ты принадлежишь мне, ты будешь делать то, что я хочу. Ты моя собственность. Ты думаешь я в этом мире тебя и твоих "бойфрендов" не найду? Ошибаешься, я знаю о тебе всë, Такемучи~ из-за тебя это пространство которое я так долго создавал для нас двоих начало разрушаться, так больно Мичи~ Ты причиняешь мне боль~ Выдавив обиженную мордашку, прошипел ублюдок. —Мичи~ ты с самого начала принадлежал мне. Спи спокойно пока можешь, Зайчик~ the end Pov-Takemichi Ханагаки очнулся во время того как из него вытаскивали личинок, что въелись в живот. Безудержный крик пронзил операционную. Такемичи словно резали на части, мальчишка чувствовал как в нём шевелились личинки. —Почему пациент проснулся!? Вы вкололи мало лидокаина! Врач-хирург кричал даже на самого Ханагаки, но явно не из-за злости, а из-за испуга скорее всего? Миазы вскоре были извлечены из тела мальчишки, но небольшие швы явно оставят шрамы на этом прекрасном теле. Хана пролежал в больнице почти месяц. За всë скучное и серое пребывание в госпитале Казу и Чиф-чиф навещали Такемичи, они не спрашивали что случилось, они боялись ранить его снова. Казу и Чиф-чиф — прозвища которые Такемичи дал любимым пока лежал в госпитале. Старшие в свою очередь дали ему два прозвища, одно из которых они используют между собой. "Таки-Таки" прозвище которым они называют его просто, между собой, а "Лунный Кролик" когда остаются без Такемичи на долгое время. Из-за Японского писателя 20 века, который вместо "—Я люблю тебя" использовал "Луна красивая", а Кролика в Японии которого можно разглядеть на Луне, считают Богом который трудится сутки на пролёт ради Японии. —Знаешь... Таки-Таки, давай навсегда останемся жить вместе? — Вроде бы, обычное предложение, но эти слова заставили Ханемию залиться краской.