***
За день до того, как началась эта история, по лесу ехал автобус, заполненный шумными детьми. — Так-так, успокойтесь! — скомандовал их учитель, перекрикивая колонию около двух десятков горлопанящих третьеклассников. — Я сказал «успокойтесь»: мне нужно проверить присутствующих! Эм… Класс? Класс! — Эй! Заткнитесь и послушайте, вы, маленькие препубертатные куски дерьма! — попытки преподавателя не увенчались успехом и водительница автобуса тяжело вздохнула и тут же взяла ситуацию в свои руки. — Сядьте и заткнитесь! Воцарилась тишина. — Ам… Благодарю, Миссис Крэбтри. — учитель пошуршал своей папкой с бумагами и продолжил называть присутствующих. — Милли Ларсен! — Здесь, Мистер Гаррисон! — Стэнли Марш! — Тут! — Кенни МакКормик. — громкая имитация пердежа заставила весь автобус залиться смехом, и водителю снова пришлось закричать на детей. — Огромное спасибо, Кенни, подойдешь в мой кабинет после уроков. Если кто-то из вас, мелких ублюдков, хочет к нему присоединиться, не стесняйтесь потратить мое время. Питер Мюллен! — Здесь, сэр! — послышался робкий ответ. — Спасибо, Питер. Вот, как это делается! Пип Пиррип! … Гробовая тишина; она определенно отличалась от той тишины, которую вызвала водительница автобуса. — Я сказал… Пип Пиррип! — но никто не ответил. Дети принялись глядеть по сторонам и шептаться друг между другом. — Ой, да ладно! Кто-нибудь видел Пипа? Если сократить огромное количество комментариев до одного, ответ будет: «Нет, Мистер Гаррисон!» На сиденьях в конце автобуса четыре мальчика переглянулись с чувством вины. — О, да Господи-Боже-Мой!.. Филлип Пиррип в автобусе?! — учителю понадобилось некоторое время, чтобы четко осознать, что Филлипа определенно здесь не было. — Вот черт…***
Следующим утром Пип все еще не оказался в автобусе. Он находился в старом забытом отеле в полпути от Скалистых Гор, будучи брошенным своими одноклассниками у ближайшего национального парка. И знаете что? Он наслаждается каждой секундой этого происшествия. Длительная старина укоренилась в этом месте и она напоминала ему о доме. Шляпы, обувь, архитектура здания и манеры всех, кто здесь обитает — все это напоминало ему о доме. Иногда Пип всерьез задумывается о том, как это место вообще остается в строю, если здесь никогда не бывает гостей. Не считая, конечно, осиротевших мальчиков, которые появляются из леса в темной ночи и одной эксцентричной старушки, проживающей в 410С номере, проводя свои дни в креслокачалке у окна, медленно покачиваясь туда-сюда в пыльной комнате. Никто не задает вопросы о нем. По крайней мере, личные. Как только Пип хотел отметить, что он родом из Саус Парка, дворецкий поднял руку в знак протеста и объяснил, что когда они узнают откуда он, придется отослать его назад. С тех пор Филлип был только рад держать свой рот на замке. Ему нравится думать, что он умеет держать язык за зубами гораздо лучше, чем кто-либо еще. Конечно же, Пип не станет нагло пользоваться чужим гостеприимством. Господи, ни в коем случае! На территории поместья есть куча работы, которая сама себя не сделает, поэтому он помогает тем, чем только может. По крайней мере, это меньшее, что он может сделать за проживание в этом маленьком безопасном Раю. Он моет посуду на кухне, сортирует стирку с горничными и выслушивает холостую болтовню посыльных, пока чистит обувь в углу. Он полирует восковые метчики, стирает и вымывает, шьет и ремонтирует, без конца рассылает письма и выполняет поручения, а старой женщине из 410С комнаты читает по вечерам. — Знали ли Вы, молодой человек, — говорит она скрипящим голосом, щурясь своими страшными глазами (она болела катарактой) и до чертиков пугая мальчика, всякий раз, как замечает его присутствие, — Что здесь обитают дьяволы? — ее хлопковое платье, украшенное пэйсли, пожелтело от обильного ношения долгие годы. — Я в этом не сомневаюсь, Мэм. — отвечает он, переворачивая страницу. — Я предельно серьезна, юнец! — настаивает она, раскачиваясь в кресле чуть агрессивнее. — Тебе лучше быть осторожнее и не разговаривать со всякими незнакомцами в шляпах! Так они прячут свои рога! — Я приму к сведению, Мэм. — она успокоилась и расслабилась вновь, выпустив облегченный вздох. — Какой милый мальчик… Было бы так ужасно, случись что-нибудь… Какая добродушная старушка! Она помогла Филлипу перебороть его страх старых женщин, которые выглядят так, словно одной ногой уже на пороге смерти! Когда у Пипа больше не остается дел, он проводит большую часть времени, исследуя окрестности: двор легко увидеть через окно, но тяжело найти самостоятельно — там стоит старый засохший фонтан, который весь оброс красным плющем; еще есть чердак, но пока что он закрыт. А когда он осмотрит все вокруг, то проводит свободное время в библиотеке. В саду живет крот. Лишь один. Он не ведет себя, словно самый обычный непримечательный крот, и будто бы специально выводит садовода из себя. Но поговорим о странном зверьке позже, ведь сад — самое любимое место блондина. В нем можно спрятаться от всего мира. Здесь растут не только декоративные растения, но и овощи с фруктами, хотя главный шеф-повар этого места твердит, что любое декоративное растение может стать пригодным для пищи, если знать, как правильно его использовать. Этот сад был выращен не для того, чтобы его оценили со стороны, — с ним нужно взаимодействовать, — спуститься вниз по его тропинкам и медленно раскрывать его красоту по кусочкам. Он бежит, бежит и бежит без остановки (бегать намного веселее, чем ходить! Особенно без обуви по мягкой траве) к домику у озера, чтобы проверить какая сегодня вода — ледяная или просто холодная. Если она холодная, он сядет на пирс и будет макать свои стопы в нее, брызгая в стороны, наблюдая за кругами на воде. Вода прозрачная, словно зеркало. Пип никогда не видел таких озер. Оно кажется особенным. Все здесь кажется особенным — озеро, сады и отель в целом. Порой Филлип думает, не свалился ли он в какой-нибудь волшебный мир, не стал ли персонажем какой-то странной сказки о заячьих норах и пыльных чердаках или гардеробах, о бедняках, которые не те, кем кажутся. Ему это чувство кажется знакомым, учитывая жизнь, которой он жил до этого.***
Пипу снится комната, в которую можно попасть только через кухонный лифт, который ехал бы все вниз и вниз, до самого конца. Во сне он вдруг сломал половые доски без какой-либо на то причины — он просто знает, что должен таинственным образом понимать такие вещи во сне. Под этими досками нашелся грязный заброшенный подвал. С той же необъяснимой логикой, под руку попадается веревка и ручка без двери, к которой мальчик привязывает ранее найденную веревку и спускается в темноту. Он опустился на землю. Она теплая. Что-то высотой по пояс скрывается в центре комнаты. Приблизившись, он замечает, что это колодец, в котором кроме бездонной темноты ничего не видно. Оттуда исходил слабый запах серы и слышалось шуршание листьев, которое становилось все громче и громче, пока, неожиданно, красный плющ не вырвался из темноты, и колодец вдруг превратился в фонтан посреди сада, а плющ пустился в танцы, обретая человеческую форму. Проснувшись, он даже не вспомнил об этом сне. — Как тебе спалось, дорогуша? — спрашивает старая женщина на следующее утро. — Прекрасно, благодарю, что поинтересовались, Мэм. — отвечает он, уже совсем позабыв о своем странном сне.***
Кружась в танце посреди своей восхитительной находки в виде просторного бального зала, Пип даже не догадывается, что за ним следят из тени. Неизвестная фигура наблюдала за ним еще с тех самых пор, как только он появился в этом отеле. Низкий, красноглазый и человекоподобный, но, все-таки, он не человек. Он обитает в этом месте еще с самого его начала: тогда, когда это место все еще было диким, он считал его своей игровой площадкой — охотился за живностью, разрывая ее на кусочки, а потом, если ему так было по душе, собирал воедино вновь. Потом здесь появились люди. Они появлялись здесь и ранее, конечно же, но до этого самого момента им хватало ума держаться отсюда подальше. Эти люди были сроду саранче — им хотелось жадно изгрызть его любимое место на этой жалкой планете дочиста. Когда они приходили, он свободно мог их терроризировать, и это какое-то время его забавляло. Но веселью пришел конец, когда кто-то из этих людей заключил сделку с его отцом, и вдруг из ниоткуда возникло это здание. После нескольких десятилетий, проведенных в обиде, он вернулся из чистого интереса и вдруг понял, что это место, на самом деле, интересная почва для изучения. Мужчины в шляпах и фраках сопровождали дам в пышных платьях, сотканных из многочисленных слоев ткани. Они приезжали сюда на блестящих автомобилях и пребывали тут дни, недели и, порою даже месяцы; время здесь было быстротечным. Людям нравилось хранить свои секреты, а ему нравилось их вынюхивать. Мужчина, продавший за свою мечту душу, ни на год не постарел — он все еще выглядел привлекательно, живо и, в принципе, добился огромного успеха. Стало только интереснее, когда со временем платья становились короче, ликер вдруг запретили, а большие шишки стали менее скованными. Затем бедность поразила весь народ, а после этого разразилась война. Можно догадаться, что случилось после: отель уже не смог вернуть свой прежний шарм, так же как и его хозяин. Но, несмотря на это, Дэмиан Торн продолжал сюда приходить: никто не отвлекал его, а после войн и разрухи здесь и вовсе стало спокойнее. Даже после всего прошедшего времени, он присваивал это место себе. Но теперь этот задорный мальчишка устраивает здесь вальс и сует свой нос во все углы этого поместья. Сейчас важен лишь один вопрос: стоит ли этот званный гость того, чтобы оставить его здесь? Является ли он кем-то, у кого есть секреты, которые можно было бы раскрыть или кем-то, чьи мучения могут неплохо развлечь? Или он всего лишь обычный отвратительный человек, чье присутствие омрачает этот отель, и его следует немедленно выселить? Дэмиан поправил шляпу и вышел из тени. Пип тут же заметил мальчика с кроваво-алыми глазами и, словно идиот, заулыбался в дружелюбной манере. Ни одно из предостережений старой женщины о дьяволах не пришло к нему в голову. — Здравствуй! — поздоровался Пип, — А я вот только думал о том, что этот танец был бы гораздо веселее с партнером! Не хочешь присоединиться? — Дэмиану, по правде, было все равно, но он сомневался, что чего-то добьется, если откажет. Он делает шаг вперед и безмолвно втягивает их в танец. Человек, на удивление, и сам не промах — он не растерялся даже тогда, когда Дэмиан закружил его в танце, звонко смеясь. Чем больше Дэмиан обращал внимания, тем больше он убеждался — как бы лучше это преподнести, — во врожденной чистоте души этого мальчика. Черт, это прозвучало так, будто бы он — один из советников отца; да что уж там! Даже сам Сатана такое бы не сказал! Но это правда. Антихрист без понятия, как этот ребенок оказался здесь, но он точно может утверждать, что у этого мальчишки чистая душа; его было бы очень легко использовать в своих корыстных целях. Дэмиан также чувствует, будто этой душе уже очень много лет, словно она совсем не из этого времени — ей больше подходят торжественные залы этого отеля, чем удобства современной эпохи. По правде говоря, сын Сатаны мог отлично понять это чувство. Песня кончается, и пластинка в углу медленно останавливается, а мальчик лишь продолжает неизменно ярко улыбаться: — Меня зовут Филлип, хотя большинство зовет меня Пип… — говорит он, — А тебя? — Дэмиан. — демон открывает рот и хмурится, когда вдруг его голос звучит тише, чем ему этого бы хотелось. Черт! Может быть, все оттого, что он просто давно ни с кем не контактировал, помимо грешников: у него есть странная привычка только и делать, что кричать на всех в Аду. Похоже, он просто позабыл, каково это — нормально общаться. — Весьма приятно познакомиться с тобой, Дэмиан! — отвечает мальчик по имени Филлип и протягивает свою руку. Дэмиан лишь прожигает ее взглядом и тогда Пип неуверенно ее опускает. По какой-то причине, которую даже он сам не смог понять, сразу после этого демон убегает из комнаты.***
Этот мальчишка… Пип. Он сияет неиссякаемым оптимизмом. Это отталкивает Дэмиана: он эту его черту до скрежета зубами ненавидит и даже рядом не желает находиться. Ну, нет, на самом деле, он просто этого всего не понимает, но какая-то маленькая часть его очень хочет проникнуться этим оптимизмом; и все же, большая его часть даже признавать не хочет, на сколько эта странная привязанность его пугает.***
Пип почти уверен, что этот мальчик по имени Дэмиан лишь очень стеснительный. Иногда, Филлип замечает мальчишку, наблюдающего за ним, когда вдруг оборачивается. В эти моменты он обязательно машет ему ладонью и подбегает к темному углу, в котором прячется темноволосый, а потом вдруг обнаруживает, что он исчез. Когда Пипу все же удается провести время в компании Дэмиана, от него не слышно и слова. И все же, когда он хоть что-то говорил, он звучал словно белка, вдохнувшая гелия, так что, быть может, поэтому он и молчал, — Филлип не станет осуждать, — ему лишь хотелось разговорить Дэмиана. Кто знает, может они даже смогут быть друзьями?***
Пип действует на нервы: он оббегает весь отель, выкрикивая имя Дэмиана без остановки. Это доходит до того, что дворецкий просовывает голову в дверной проем и смотрит в угол, где прячется Дэмиан, — в этом случае невидимость для него совершенно бесполезна, — и бросает на него умоляющий, местами строгий, взгляд: «Пожалуйста, сделайте же что-нибудь с этим шумом!» Тогда дьяволенок вздыхает и показывает себя: — Чего тебе? — отрезает он. Пип оборачивается и широко улыбается, будто бы только что появившийся из ниоткуда демон, самое обычное событие. — Вот ты где! Я намереваюсь спуститься к озеру, чтобы словить парочку маленьких лобстеров!.. — Ты имеешь в виду рачков? — Да-да, их! Не хотел бы ты пойти со мной? Помощь всегда полезна в таких делах, ведь эти маленькие ребята довольно-таки скользкие! — Дэмиан считает, что это неплохой вариант, ведь он давно перешел черту в своих преследованиях Пипа до той самой точки, что начинал вмешиваться в его личную жизнь, но это привело его, ровным счетом, ни к чему. Так что же случится, если он проведет с ним час-другой? Быть может, наконец, произойдет что-нибудь интересное? Они словили пятнадцать рачков. Филлип весь промок и вымазался в грязи, и он все не может перестать хихикать: мальчики построили небольшой лабиринт из камней лишь для того, чтобы рачки пролезли сверху, поэтому Пип отдал их Дэмиану на поджарку и позже принес повару в качестве подарка. Как бы Дэмиан ни пытался, он просто не мог отрицать, что этот день прошел хорошо.***
Дети, в своем искусном умении в притворстве, являются самыми жестокими созданиями — Филлипу это было хорошо известно. Весь этот злосчастный круговорот начинается с того самого момента, когда ты спрашиваешь, нельзя ли тебе присоединиться к чужой игре: тебе отвечают согласием и ты начинаешь возлагать свои надежды на дружбу, но лишь для того, чтобы в итоге получить роль злодея или жертвы. После этого тебе лишь остается выбрать: играть под чужую дудку и притворяться, будто издевательства тебя не обижают, ведь, по крайней мере, тебя взяли в игру или вернуться домой одному, снова. И так каждый день. Поэтому, как только он услышал предложение дьяволенка об игре, ему стало не по себе. Конечно же, в этот раз все будет по другому — Дэмиан не такой, как остальные дети, — он сам этого в жизни не признает и пригрозит тебе поджогом, если ты об этом хотя бы заикнешься, но как бы он это ни скрывал — глубоко в сердце он добрый. — Я… — провозглашает красноглазый мальчик. Сегодня его шляпа отсутствует, — Я — непобедимый демонический принц, а ты… — он тыкает пальцем в Пипа, — Несчастная девица, которую я затащил в Ад! — Филлип закусил губу и покрутил носком обуви по земле, опустив голову. — Дэмиан, я… — колеблясь, но все же он решается сказать, — Мне обязательно нужно быть несчастной девицей? — дьяволенок нахмурился. — А что не так с тем, чтобы быть девицей? — Ну… Ничего такого!.. Но не мог бы демонический принц затащить в Ад мальчика? В голове у Дэмиана возникает целый ряд обидных замечаний: «Гадость! Это ведь по-гейски! Ты портишь игру! Разве я разрешал тебе выбирать кем быть?! Я не собираюсь играть с тобой, если ты не можешь смириться с такой мелочью, лузер!» — Хорошо. Без проблем. — Пип заметно веселеет и вприпрыжку подбегает к двери. — Ах, как замечательно! В таком случае, займемся поиском подвала? — Нет, — отрезает Дэмиан, — Мы не пойдем в подвал. — Но разве не было бы логичнее, если бы Ад был в подвале? — В Аду необязательно должно быть холодно и темно. Я ведь демонический принц, помнишь? Я проведу тебя в мои сады. Там растут деревья, поедающие души грешников, и цветы, — если ты вдохнешь их аромат, усыпят тебя навеки вечные. — после этого краткого и несколько пугающего объяснения, Филлипу захотелось теперь играть на улице еще больше. На самом деле это хорошо, ведь в подвале, в действительности, находился тайный проход в Ад. Было бы очень нехорошо, если бы мальчик его случайно обнаружил.***
Самая унылая часть этого места, — считает дворецкий, — это его тишина. Полируя серебро, он размышляет о том, как мало на самом деле здесь бывает гостей. Мрачными ночами, когда небо освещает кровавая луна, вечерами настолько темными, что даже звезды едва можно разглядеть — тогда приходят «гости». Но мертвых много не бывает даже тут — есть определенное количество покинувших жизнь душ, которые могут появляться среди живых. Усы дворецкого подымаются в улыбке, как только он замечает резвящихся детишек: они нашли теннисные ракетки и с помощью них бросают мяч из комнаты в комнату без остановки. Дворецкий вовремя убирает хрупкую вазу с траектории мячика, но потом решает, что даже если что-то и случится — это не так уж и важно: вазы можно выбросить, портреты перевесить в кладовку, а окна починить. А вернуть мальчикам детство уже не получится. Радость, которой они заполняют это место, перекрывает все их пакости, какими бы они ни были.***
Сегодня луна наполовину полная — до нее, кажется, можно дотянуться рукой. Вдруг кто-то невидимый входит в комнату Пипа. Он останавливается, когда замечает, что блондин не спит, неподвижно глядя в окно из своей постели. Неизвестный отступает сквозь стены и теперь уже стучит в дверь, как и полагается. — Ох, Дэмиан… — зевнув, говорит Филлип, совсем не удивившись. — Я не могу уснуть. — отвечает мальчик. Это ложь. — И я. — Филлип вздыхает — и это правда. Дэмиан прекрасно знает почему. В такие ночи в лесу водится всякая живность, которая выманивает тебя из комнаты и тянет в лес, пока ты не исчезаешь среди густых ветвей деревьев навсегда. Пип слишком доверчив и наивен, поэтому-то дьяволенок хочет убедиться, что у него не появится бредовых идей, по типу попытки вернуться домой этой ночью. Он дергает Филлипа за край рукава пижамы и уводит за собой по застеленному ковром холлу в одних только носках. — Куда мы идем? — интересуется блондин, полусонно потирая глаза. — Хочу тебе кое-что показать. — по крайней мере, они в безопасности, пока находятся на территории отеля. Он проводит Пипа вниз по лестнице, через бальный зал, прямо во внутренний дворик. На другой стороне лужайки блестит кристальное озеро, а луна широко ухмыляется на дальнем берегу. Позади себя, он слышит, как Пип медленно вдыхает воздух, а затем задерживает дыхание, словно то, что он видит сейчас, вот-вот исчезнет, как только он вдохнет. Он идет к берегу в каком-то странном трансе, а Дэмиен все продолжает держать его за рукав. Филлип благодарен ему, ведь как только они достигают края, а все звёзды теперь сияют и в озере, и в небе, он опасается, что вот-вот упадет в этот ночной пейзаж и пропадет навсегда. Вверх или вниз — неважно. Дабы голова перестала кружиться, они долго наблюдали за небом, сидя на траве. Пип нашел камешек и закинул его в озеро как можно дальше: даже рябь идеальна сегодня — она разрушает иллюзию этого звездного пейзажа. Но ненадолго: вскоре озеро вновь успокаивается, а Дэмиан вдруг выкапывает из земли камень и вымывает его. Когда он попадает в руки Филлипа, становится понятно, что от него исходит яркий свет, словно это и не камень вовсе, а кусочек луны. Мальчик удивленно рассматривает его со всех сторон широко раскрытыми глазами. — Он слишком красив, чтобы выбрасывать… — шепчет Пип. Дэмиан накрывает ладонь Филлипа своей и серьезно смотрит на него. — Ты не можешь оставить его. — Пип не понимает почему, но прислушивается: он выбрасывает камень в воду и они наблюдают за его ярким сиянием, пока он, наконец, не тонет. Даже после того, как рябь исчезает, он продолжает опускаться, пока не пропадает из вида насовсем. Пип прижимается к другу ближе, глубоко вздыхая. Он не обращает внимания на холод — этот момент слишком хорош, чтобы портить его замерзшими ногами. Филлип медленно укладывает голову на плечо Дэмиана, а после засыпает. Когда он просыпается — он оказывается в своей комнате, а рассвет медленно пробирается в нее через окно.***
На спальню Пипа будто бы обрушился вихрь, разрушивший порядок, живший в ней. Сама только кровать уже была слишком огромной для одного маленького ребенка: с матрасом, который возвышается на ней, словно скала и пушистым пуховым одеялом, растянувшимся по всей длине. У него явные проблемы с уборкой: стружка душистого мыла, из которого ребята пытались вырезать статуи, валялась по всей комнате — вероятно, им следовало найти что-то получше столовых приборов в качестве инструмента для резьбы; грязные тарелки с обеда; повсюду разбросаны колоды карт — разные масти с разными рисунками. Дэмиан хорош в карточных играх. Они пытались придумать собственную игру, но изобретать уникальные правила оказалось на удивление непосильной задачей. Посреди этого уютного тихого хаоса раздается стук в дверь: дворецкий входит внутрь, прежде чем мальчики успевают что-то ответить. Знак «Не беспокоить» бесполезно болтается на ручке двери. — Пип, — мягко начинает он, — Тебя ожидает полицейский.***
Офицер Барбрейди гордится собой: он нашел мальчика, который значится пропавшим без вести уже более месяца. Это длится уже так долго, что никто и не пытается его больше искать. Вообще никто, и Барбрейди в том числе: большая часть Саус Парка уже совсем позабыла о Филлипе, но офицер пару раз свернул не туда, по причине незнания дорожных знаков, и вместо того, чтобы попасть к Джимбо, он вдруг оказывается у какого-то большого старого отеля, прямо в горах. С порога тут же появился мужчина в классическом старомодном фраке и спросил, не может ли он чем-нибудь помочь. Барбрейди не хотел признавать, что потерялся, поэтому сказал первое, что пришло ему на ум — так оказалось, что мальчик действительно находился здесь. Кто бы подумал? Пип почти в слезах следует за офицером, когда тот ведет его к патрульной машине. Он попал сюда без каких-либо вещей, поэтому у него не было никакого оправдания, чтобы вернуться назад или улизнуть. — Подождите! — Филлип оборачивается и видит Дэмиана, стоящего у порога рядом с дворецким. Блондину не нужно повторять дважды: он тут же одергивает руку полицейского со своего плеча и устремляется обратно к лестнице. Дэмиан вручает ему карту, — пиковый туз, — позади которого начерканы десять цифер: «Это номер отеля,» — Пип это прекрасно знает, он видел этот дисковый телефон в пункте регистрации много-много раз — красивая штуковина из полированного дерева и меди, но потом он вдруг кое-что понимает и его мир рушится перед глазами: — Дэмиан… У меня нет телефона и… видишь ли… никто вообще больше не пользуется стационарными телефонами. — Разве у вас нет телефонной будки? — Филлип проворачивает в голове все места Саус Парка и вдруг кивает: есть одна, лишь одна, разрисованная граффити и обклеенная стикерами, прямо через дорогу, у Бара Скитера. — Подожди-ка, — дьяволенок забегает обратно в помещение и, судя по лязганию, грохоту и громким стукам, а также по тому, как медленно поднимаются брови дворецкого в удивлении, создается впечатление, будто он совершает набег на кассовый аппарат. Он возвращается с сумкой, полной четвертаков. — Вот. Теперь ты не отделаешься. Ты мне позвонишь. — это прозвучало словно приказ и, обычно бы Филлип не согласился, но сегодня день был совсем необычным, поэтому он принял сумку с благодарной улыбкой. Поблагодарив дворецкого за его несказанную доброту, в ответ Пип получает лишь теплую улыбку и ответ, мол, это ничего не стоит по сравнению с тем, насколько желанным гостем был Филлип в этом отеле. Затем блондин колеблется, но все-таки решается обнять Дэмиана. На удивление, друг обнимает его в ответ даже слишком крепко. Создается впечатление, что в его спину впиваются настоящие коготки, а не человеческие ногти. — Я обязательно позвоню! — обещает Филлип, и после этого отель скрывается за деревьями из вида заднего стекла автомобиля. Пип часто моргал, когда наблюдал за, исчезающим за поворотом, отелем. Он вдруг понял, что забыл попрощаться со старушкой из 410C комнаты.***
Пип возвращается в Саус Парк. Больше он не чувствовал ни толики страха: по сравнению с местом, которое казалось слишком хорошим, чтобы быть реальным, возвращение в этот токсичный, жалкий городок кажется почти невыносимым. Для него там ничего нет. Ничего из того, чего бы ему правда хотелось. И все же, он отказывается его отпускать. Но Пип сжимает туз в ладони и думает о своем дьяволенке с улыбкой на лице. По крайней мере, у него наконец появились надежда и счастливые воспоминания. Саус Парк разобьет эту надежду своими мрачными пейзажами, а вокруг, его жители будут бороться с ежедневными трудностями и тоской, но у Филлипа теперь было свое собственное приключение, более интересное, чем вся эта чужая возня. Он засовывает карту во внутренний карман пиджака, и обещает себе хранить ее в целости и сохранности.