Апрель умирает в глазах напротив.

Двери лифта открываются на седьмом этаже дома, и Кэйя пропускает Дилюка вперёд, выходя вслед за ним. — Ну что, вечер трагикомедий? — В первый и в последний раз. Кэйя закатывает глаза, улыбается, ибо в первый, но не в последний. Он отпирает дверь квартиры, заходит внутрь вместе с Дилюком и стягивает с ног кроссовки, замечая в этот же момент кучу обуви на полу. Огромную такую кучу. — А… — только и успевает сказать он перед тем, как из зала в прихожую выбегает Кли и прыгает ему в руки. Кэйя таращит глаза, в панике оборачивается на Дилюка, который не в меньшем шоке стоит сзади него, и обнимает Кли сильнее. — Ты что тут делаешь, а? — Альбедо сказал, что пора тебя навестить, — улыбается Кли, а потом замечает за спиной Кэйи Рагнвиндра. — Ой, а это кто? Кэйя делает шаг назад, подходит к Дилюку ближе и, одарив его слабой улыбкой, отвечает: — Помнишь, я тебе про Дилюка рассказывал? Кэйя ставит малышку обратно на пол. Кли пару секунд хлопает ресничками, смотрит сначала на Альбериха, потом на Дилюка, а потом в глазках у неё загораются две искорки, и она с умнейшим видом говорит: — Да! — её маленькие ладошки сжимаются в кулачки, и она подпрыгивает на месте. — Это тот, которому ты хотел залезть в рот пылесосом! Я только всё равно не понимаю, зачем… — Что? — тут же спрашивает Дилюк, а Кэйя неловко заводит руку за голову, слегка краснея. — Я потом объясню. В дверной арке появляется Альбедо, и Кли тут же возвращается к нему. Кэйя кидает на него удивлённый взгляд, требующий объяснений и только потом вдруг осознаёт, что пора бы им с Дилюком прекратить толпиться в маленьком коридоре. — И что вы тут делаете? Он берёт Дилюка за руку, проходя с ним в зал. Он чувствует, что тому более чем некомфортно, но ничего поделать в сложившейся ситуации Кэйя не может. На диване сидят Чжун Ли и Чайльд, последний бессмысленно переключает каналы на телевизоре, в итоге останавливаясь на какой-то программе про животных. — Решили заглянуть в гости на чай, обсудить последние события, а тебя нет, — Альбедо поднимает Кли на руки и облокачивается спиной на дверной косяк. — В выходной-то. — Как видишь, у меня появились неотложные дела, — Кэйя поднимает вверх их сплетённые с Дилюком руки, и это должно послужить наипонятнейшим намеком на их отношения. Если кто не поймёт, то это не их с Дилюком проблемы. В конечном итоге, они же просто хотели посмотреть трагикомедию. — О, — тянет Чжун Ли снизу. — Поздравляю. — Ага, и я вас, — на автомате отвечает Кэйя и смотрит по сторонам. — Но правда, вы чуток не вовремя. — Всё в порядке, — успокаивает его Дилюк из-за спины, и этого, наверное, достаточно, чтобы внутри всё улеглось на свои места. — Трагикомедию можно и на завтра оставить. — Но я не хотел, чтобы знакомство с семьёй прошло так рано! — Да брось, — Чайльд поднимается с места и подходит почти вплотную к Дилюку, разглядывая его с ног до головы. — Когда я тебя в первый раз увидел, ты показался мне не таким милым. — Эй! — Спасибо? — больше спрашивает, нежели благодарит Дилюк и своевольно садится на свободное в углу кресло. В это же мгновение с кухни выбегает Люк и буквально запрыгивает Рагнвиндру на колени, ластится и просит, чтобы его погладили, тычется своей мордочкой Дилюку в лицо, а тот и рад его за ушком почесать. Боже, ребёнок. Кэйя едва сдерживает счастливый визг. — Ты уже поведал ему об имени? — почти мурчит Чайльд ему на ухо, привлекая этими словами к себе внимания Рагнвиндра. Альберих перехватывает его взгляд и тяжело вздыхает. Говорит: — Всё потом. — Мне начинает казаться, что я о тебе совершенно ничего не знаю. — Ну, — улыбается Кэйя, — в каждом прекрасном мужчине должна быть загадка. — Пожалуйста, хватит цитировать реплики с трагикомедий. Альбедо у двери прыскает смехом себе в кулак и после этой же рукой убирает Кли выбившуюся прядь за ушко, чтобы та не лезла в глаза. Кэйя оборачивается на них и замечает, что Кли едва ли не спит, поэтому, ворча себе под нос, о том, что Альбедо совсем не следит за ребенком, забирает малышку на руки и относит её к себе в комнату. Он кладёт её себе на кровать и укрывает одеялом. Кли зевает и тянет свои маленькие ручки, чтобы обняться перед сном. Кэйя не находит в себе сил отказать ей и бонусом чмокает Кли в лобик. Ещё несколько минут он сидит рядом с ней, гладит ее по волосам и дожидается, когда она заснёт. Когда Кэйя возвращается в зал, то имеет у себя возможность наблюдать за тем, как Дилюк, Чжун Ли и Альбедо обсуждают что-то умное. Кажется, что-то из химии или медицины. В любом случае, сам он истуканом стоит у двери в свою комнату, скрашивая своим присутствием одиночество Чайльда. Говорили им мамы, надо учиться, а не пинать чресла. — Наши спелись, — щебечет Чайльд, а Кэйя отвечает ему короткой улыбкой, не в силах оторвать взгляд от того, как горят у Дилюка глаза при разговоре о том, в чём он действительно хорошо разбирается. — Закажи пиццу. — Уже, — вздыхает Чайльд, прислонившись спиной к двери. — И не только её. — Соулимся. — Да не в первой. Они ещё с минуту наблюдают за чужим разговором издалека, пока у каждого ревность не вгрызается в вены. Кэйя подходит к Дилюку сзади и по-собственнически кладёт руку ему на плечо, наклоняется и на ухо говорит: — Ты не забыл, с кем пришёл время проводить? — Я знакомлюсь с семьёй. Альбедо кидает на него заинтересованный взгляд, а Кэйя показывает ему язык, потому что нечего отбивать себе чужих мужчин разговорами о том, как правильно приготовить вино и как долго нужно дать ему настояться. Можно было бы выбрать тему поинтереснее. Кэйя вот, например, до сих пор не знает, какие у Рагнвиндра фетиши, а это, между прочим, информация первой необходимости. Чайльд тем временем садится на пол между ног Чжун Ли и кладёт голову ему на бедро. Как он сказал, совсем скоро должны привезти еду. Придётся отправить Альбедо получать заказ. В дверь звонят через минут десять, и Кэйя почти пинками выпроваживает Альбедо расплачиваться с курьером и, пока того нет, садится рядом с Дилюком, занимая чужое место. — Здесь уютно, — говорит ему Рагнвиндр невзначай. — И на удивление комфортно. — Тогда я рад, — отвечает ему Кэйя с улыбкой на лице и едва касается чужой руки своей. Внутри бабочки мечутся из стороны в сторону, танцуют вальс, и тепло по венам — расплывается. Альбедо заходит в зал с коробкой пиццы и пакетом с другой едой в руках, кладёт это всё на пол и садится рядом. Приходится перебраться на ковёр и притесниться ближе к Дилюку. Чжун Ли с Чайльдом подсаживаются к ним вплотную, Альбедо открывает коробки с едой, и снова начинается эта домашняя идиллия, в которой так легко почувствовать себя счастливым. У Кэйи не сползает с лица улыбка — Чжун Ли в очередной раз заводит разговор на заумные темы, Дилюк слушает с интересом, Альбедо иногда подключается к разговорам. Чайльд время от времени к месту и не к месту шутит, а Кэйя слушает всё это с горящими глазами, не веря, что такое правда может происходить с ним. Пару дней назад ему казалось, что жизнь улетела в тартарары. Дилюк кладёт свою ладонь ему на колено, и, может, этого достаточно, чтобы превратиться в расплавленный метал и лужей растечься по полу? Кэйя тихо закрывает дверь в свою комнату, прислоняется к ней спиной и громко вздыхает, опустив взгляд в пол и надув щёки. День утомил его безумно сильно, и ему срочно требуется перезарядка. Они просидели впятером до самого вечера, посмотрели-таки трагикомедию, поревели, посмеялись, а потом Альбедо уснул на полу, и им пришлось закруглиться. Чжун Ли с Чайльдом ушли на прогулку, Альбедо перетащили на диван, а они с Дилюком вернулись к Кэйе в комнату. Малышка Кли так и спит на его кровати, и им нужно вести себя очень тихо, чтобы не потревожить детский сон. — Устал? — Дилюк подходит к нему вплотную, заставляет посмотреть на себя, поднимая двумя пальцами его подбородок. Кэйя очарован, поэтому сначала он слабо улыбается, а потом тянется за долгожданным поцелуем. Рагнвиндр отвечает сразу же, немного вдавливает его в дверь своим телом, но быстро отстраняется и напоследок оставляет чмок у него на щеке. — Не знаю. Хотел провести этот день с тобой, а получилось вот так. Может, это и лучше, конечно. — Но сейчас-то мы вдвоём. Кэйя головой указывает на спящую на его кровати Кли. — Она скоро проснется и не будет спать половину ночи. — Не думаю, что она нам помешает. — О, ты её плохо знаешь. Кэйя отходит от двери, тянет Дилюка за руку. Он садится на собственный письменный стол, а Рагнвиндра усаживает на стул рядом и теперь имеет возможность смотреть на него сверху вниз. Он упирается локтем на своё колено, кладёт голову на ладонь и рассматривает каждый миллиметр чужого лица, даже не пытаясь контролировать улыбку на губах. — Любуешься? — Совсем немного. Дилюк улыбается, отвернувшись в сторону, — такая глупая привычка, надо заставить его избавиться от неё, потому что Кэйя хочет — нет, он обязан — видеть каждую его улыбку и влюбляться при её виде снова и снова. Он не то чтобы очень много просит. Они недолго молчат, Дилюк позволяет ему смотреть на себя и только порой смущается под давлением его взгляда, а Кэйя только смеётся и смеётся, ему хорошо и весело, и это ли не то, чего он так желал в последние годы? — Я всё думаю насчёт пылесоса, — задумчиво тянет Дилюк, раскачиваясь в кресле. — Архонты, — вздыхает Кэйя и отворачивается, когда чувствует постыдный румянец на своих щеках. — Я однажды сказал при Кли Альбедо, что хочу засосать тебя по самые гланды. Дилюк на это не отвечает ничего, а когда Кэйя оборачивается на него, чтобы посмотреть, всё ли с ним хорошо, то видит, как Рагнвиндр прыскает себе смехом в кулак и так ярко улыбается, что на своё лицо тоже улыбка лезет. — Какой же кошмар, — говорит ему Дилюк, успокоившись. — Ладно, в любом случае, у тебя ещё будет возможность сделать это. — И не одна? — И даже не две. — Ну, тогда я чертовски счастлив, спасибо. За окном появляется луна, её слабое сияние забегает в гости к ним в комнату через окно и падает на лицо Дилюку. Кэйе кажется это очаровательным — пик эстетики, сексуального неприличия и рай для его собственных глаз. Как же это красиво. — Ты такой невероятный. — О нет, прошу, избавь наши отношения от комплиментов. — Ни за что, — улыбается он ему. — Ты невыносим. — И из-за этого ты совсем не хочешь меня поцеловать. — Совсем не хочу. — А, ну ладно, — Кэйя отворачивается к окну, но не проходит и секунды, как Дилюк вскакивает с места и тянет его на себя за ворот кофты, целуя. Альберих нисколько не удивляется и отвечает на поцелуй, проталкивая свой язык в чужой рот. Дилюк кусается, и Кэйя в наказание отрывается от чужих губ — чтоб неповадно было. Тот треплет его за волосы, а потом они оборачиваются на кровать и видят, какими огромными глазами смотрит на них проснувшаяся Кли. С головой заполняет стыд, и приходится ненадолго отвернуться, чтобы перебороть чувство внутри себя. — Кли, малышка, — Кэйя спрыгивает со стола и подсаживается к ней, обнимая девочку за плечи. — Давай не будем говорить Альбедо о том, что ты только что увидела? — Почему? — Потому что если он узнает, то оторвёт мне кое-что важное. Дилюк позади него прыскает смехом. И чего только смешного в очевидных фактах. — Ладно… — Кли зевает и снова валится на кровать. Кэйя треплет её по волосам, напевает колыбельную, чтобы та уснула снова, но Кли только ворочается пару минут из стороны в сторону, а потом, сжав ручки в кулачки, быстро подскакивает с места. — А где Альбедо? — испуганно спрашивает она и оглядывается по сторонам. — Спит, и тебе надо бы. — Но я же только что… — Но надо, — Кэйя кидает на неё взгляд умоляющих глаз. Дилюк только наблюдает за ними со стороны, скрестив руки на груди и думая о чём-то своём. Кэйя бы рад залезть к нему в голову и прочитать каждую его мысль, но он более чем уверен, что сейчас Дилюк думает о том, что никогда — никогда — в их жизни не будет детей. Кли хлопает большими глазками и залезает под одеяло, натягивая его на половину лица. — А Дилюк уйдёт утром? Кэйя на это одаривает Рагнвиндра выжидающим взглядом. Ему самому интересно узнать ответ на этот вопрос. — Не уйду, — говорит Дилюк, подъезжая к кровати на стуле. — Но только если ты сейчас закроешь глазки и попытаешься уснуть. — Кэйя, почему Дилюк такой страшный вблизи? — Кли хватается ручкой за его предплечье. Альберих смеётся и тянет Дилюка на себя вплотную, чтобы разглядеть его лицо. Вглядывается в глаза и просверливает их с минуту, проходится взглядом по щекам, по смешно сморщенному в смущении носу, задерживается на губах, а потом оборачивается обратно к Кли. — Действительно страшный, не смотри на него больше. Дилюк ударяет его кулаком в бок. — Ещё и дерётся, совсем плохой. — Ага, злодей, — добавляет Рагнвиндр. — Бестия. — Твоя. — Да, моя бестия. Кли смотрит на них взглядом «а я вам не мешаю?». Кэйя натягивает ей одеяло повыше. Май в Мондштадте врывается в их жизни через раскрытое окно, и Кэйя надеется, что в этом году этот ужасный месяц не принесёт ему ничего плохого и не заберёт остатки хорошего. В любом случае, сейчас он смотрит на Дилюка и внезапно обретает уверенность в том, что так оно и будет. Стоит полюбить май хотя бы из-за красоты его ночей. Кли засыпает к четырём утра, а они с Дилюком влюблённые лежат на полу. Считают трещины в потолке, которые еле видно от только что взошедшего солнца, и пытаются хоть как-то скоротать время, совершенно не рассматривая вариант хотя бы немного поспать. Кэйя кладёт голову на чужое плечо, обнимает Дилюка поперёк талии, а только что вошедший через щель в двери в комнату котёнок прыгает Рагнвиндру на живот. — Его, кстати, зовут Люк, — невзначай говорит Кэйя, заставляя Дилюка удивлённо повести бровью. — Давно придумал? — На второй день после того, как мы его нашли. — А, то есть, когда я спросил про его имя, ты мне соврал? — Совсем чуть-чуть. — Негодник. — Ты всё ещё меня любишь. — А ты этим нагло пользуешься. — Ты не против. — И что? Это не значит, что я буду вечно всё терпеть. — Значит. — Ненавижу тебя. Идиот. — Твой идиот, — напоминает Кэйя. Наве-е-е-чно.