Двадцать пять центов

— Пошли на свидание. — Не дергайся, — нахмурился Магнус, одновременно тыкая брюнета иголкой под ребро. — Ай! — рука, зависшая в  воздухе под углом в девяносто градусов, дернулась, утягивая за собой только что пришпиленную ткань, на что азиат лишь возмущенно вскинул голову и раздул ноздри. Уже третий месяц живет Алек у Магнуса и вторую неделю донимает его свиданием. Ему самому непривычна такая настойчивость, раньше чаще его звали на свидания, ему предлагали отношения. Другой вопрос, что он отказывался, но вот набраться смелости звать человека, приютившего его и неделю не отходившего от кровати, пока самого Алека лихорадило в беспамятстве, было, мягко говоря, страшно. За месяцы совместной жизни Магнус раскрылся с совершенно неожиданной для Лайтвуда стороны: эта с виду яркая, саботажная личность, склонная к разгульной жизни и кутежу скрывала за собой невероятно уравновешенного и начитанного модельера, что по утрам выглядел безобиднее своего кота. Который, в свою очередь, по утрам превращался в обезумевшую от голода фурию.  К слову, ранней пташкой Магнус не был, так что его хмурое, недовольное лицо без грамма косметики вызвался отдирать от подушки Алек в особо важные дни, когда тому надо было являться на работу ни свет ни заря. В какой-то момент Алек поймал себя на мысли, что стал похож на домохозяйку из среднестатистической мелодрамы, готовящую, стирающую и убирающуюся, так как творческая личность, владеющая лофтом, хоть и любила порядок, наводить его была совершенно не способна. Распределив обязанности таким образом, что Алек занимался работой по дому и изредка помогал модельеру в качестве живого манекена, как сейчас, он тем самым окупал свое проживание в доме, так как “я не хочу быть нахлебником” приелось Бейну уже за первую неделю совместной жизни, а провальный куриный суп во время своей болезни Лайтвуд запомнил надолго. Присматриваясь к своему спасителю, Алек с каждым днем находил в нем что-то новое, поразительное, что невольно цепляло. Так, например, по вечерам, когда Магнус возвращался с работы, можно было услышать уже ставшее привычным “я дома” из прихожей, когда же Алек по утрам отправлялся на пары, из спальни модельера доносилось еще хриплое спросонья “хорошей дороги”.  Когда Александр допоздна засиживался за книгами, на столе появлялась кружка горячего кофе без сахара, или мятный чай, так полюбившийся брюнету.   Если же у обоих выпадал свободный вечер, они проводили его в гостиной, битком набитой самыми различными книгами всех времен и народов. Субботние вечера стали некоторой традицией, которые они условились освобождать для чтения вслух. Впервые, когда Алек услышал пожелание хозяина лофта, он лишь нервно усмехнулся, посчитав это шуткой. Не дети же они, в конце концов, чтобы книжки вслух читать. Но, на удивление, в тот первый субботний вечер они так и заснули  на диване в окружении книг в свете одинокого торшера. Они перебрали труды Данте, Шекспира, Гюго и многих других писателей, но оказалось, что по крайней мере один из них уже читал выбранное произведение. Условившись зайти на днях в книжный, они сидели некоторое время друг напротив друга  и пересказывали любимые книги, укрывшись одним колючим пледом на двоих и погружаясь в витавший в воздухе легкий запах сандала, исходивший от ароматических свечей. Таким образом эта маленькая традиция вошла в лофт и стала сближать их с каждым разом все сильнее и сильнее. — Назови мне три причины, почему я должен согласиться. Если среди них будет одна, которую я хочу услышать, я пойду с тобой на свидание. — Откуда мне знать, что ты хочешь услышать?! — возмутился Алек. — Может ты хочешь, чтобы я сказал, что председатель Мяо мне на ухо нашептал "своди моего одичавшего в своём одиночестве хозяина на свидание"?  — Я не одичавший в своём одиночестве, — в свою очередь возмутился Магнус, — у меня есть Рагнор и Катарина. И я серьёзно, к слову. — Мне опять выпала решка, — немного подумав, выдал Алек  — Это причина? — вскинул брови азиат, рассматривая в зеркале стоящего у стены брюнета и параллельно укладывая волосы. — Скорее повод, так как рано или поздно она бы все равно выпала, — Алек пожал плечами, думая о чем-то своем. — О, — мужчина понимающе вскинул брови. — И сколько раз ты кидал? — Шесть. — Я думал, ты не споришь с судьбой. — Но с ней споришь ты, — Александр многозначительно обвел пальцем комнату, указав в итоге и на себя. — Ладно, — некоторое время помедлив, молчаливо глядя в глаза собеседнику, азиат сдержанно вздохнул. — Так что за причины? — Я знаю место, где подают потрясающие профитроли, и я знаю, что ты любишь профитроли  Магнус уставился на него как на умалишенного, молча перебирая в голове всевозможные синонимы слова “идиот”, но помягче. Он, конечно, любил профитроли и, не держи он сейчас на своем лице незаинтересованно сдержанную маску, обязательно не удержался бы и радостно хлопнул в ладоши. Александр был очень внимательным, и это подкупало, но сейчас он хотел услышать нечто более серьезное, поэтому вскоре придал своему лицу еще более безучастный вид. — Неплохо, но не то, — наконец качнул он головой и продолжил свое занятие. — Это действительно главная причина, почему я должен согласиться на свидание, а не на дружескую прогулку?  — росчерк черным карандашом обозначил тонкую стрелку над подвижным веком, подводя черту под диалогом, когда Алек лишь растерялся от холодного голоса. “Почти прямым текстом сказал, что хочу от него услышать”  — Магнус досадливо поморщил нос на свою податливость перед этим парнем. — Нет, — он немного заторможенно покачал головой, не в силах отвести взгляд от отражения Магнуса в кристально-чистой поверхности зеркала. Вчера только вымыл. — Я просто думаю, какие три из сотни могут тебя заинтересовать, так как то, что ты волшебный, скорее стоит отнести к причинам почему я еще не сгорел со стыда и пытаюсь развести тебя на профитроли. — Оу. Это многое объясняет. — В моем случае это не объясняет ничего, так как я даже не уверен в твоей ориентации, — Алек напряженно следил как тонкий стержень карандаша скользил по кромке нижнего века, а нижняя губа была напряженно закушена, тем самым мешая азиату как-либо комментировать услышанное. — Я в принципе не уверен ни в чем в наших отношениях, какими бы они ни были. — Я бисексуал, если тебя это волнует., — наконец закончил свое занятие Бейн и оторвался от зеркала. — Продолжай, пока у меня хорошее настроение — Как-то не выглядит оно хорошим, — скрестив на груди руки, пробормотал Алек. — Одна попытка, — нетерпеливо перебил азиат. Алек не очень понимал, почему настроение модельера поменялось так стремительно и не в лучшую сторону, но под давлением его мысли лишь кружились вихрем в черепной коробке, не позволяя схватить ни одну. В это время Магнус уже укладывал свертки с тканью и альбомы с нужной документацией в широкий бумажный пакет, какие обычно дают в брендовых магазинах. Вдруг остановившись, Магнус перевел серьезный взгляд на брюнета и вопросительно склонил голову вбок. Под этим взглядом мысли начали кружиться быстрее, взгляд забегал по стенам, а к горлу подкатила легкая тошнота. Он ненавидел, когда на него оказывали давление и всегда старался избегать этого всеми способами. Но Магнус никогда ранее так себя не вел. Всегда спокойный, терпеливый и понимающий, он никогда не давил на Алека и не настаивал на своем, если тот был против. Сейчас же эти темно-коньячные глаза сверлили его нетерпением и неким недовольством. “Я хочу, чтобы ты хорошо провел время со мной? Ты мне нравишься?  Ты сможешь отвлечься от работы? Ты мне нравишься. Ты потрясающий, я восхищаюсь тобой и хочу добиться твоего расположения? Ты правда мне нравишься.”  Может, стоит сдаться? — Ты мне нравишься! — зажмуренные глаза выдавали его нервозность и отчаяние с головой, но почему-то именно сейчас Александр чувствовал, что необходимо быть предельно честным. — Я не уверен, — Он резко выдохнул, но глаза не открыл, лишь наклонил голову еще ниже, так, что челка упала на лоб, мягкими локонами щекотя бархатистую кожу век. —  Не уверен, потому что никогда этого не испытывал, но, кажется, я влюбился. Спустя несколько томительных мгновений, показавшихся Алеку вечностью, он вдруг почувствовал прикосновение к локтю. — Никогда не бойся быть честным, Александр, — глаза Магнуса снова светились теплом и озорными искорками, словно это не его взгляд секундой ранее был холодным, как лед, — вернусь домой к семи и пойдем, куда захочешь. На прощанье Магнус осторожно поцеловал Алека в нос и с загадочной улыбкой упархнул из дома, оставив удивленного и смущенного Александра прикрывать алеющий от смущения кончик носа.