О важности сна и приемов пищи

День пролетает незаметно – или же тянется бесконечно долго. Нельзя сказать, что Джейс в одиночку решил все их проблемы, но на пару шагов – шажков, быть может – они ближе к цели стали. Он только начал собираться домой; ну, как, собираться: немного прибраться на своем столе, собрать раскиданные по полу смятые бумажки, проветрить помещение на ночь – пока не ушел; возможно, даже дописать что-то в свои расчеты, как дверь в кабинет приоткрылась – и в нее как-то робко, будто неуверенно, зашел Виктор. Чересчур сильно опирающийся на свою трость. Виктор молчал, только глядел на Джейса исподлобья – из-за разницы в росте. Джейс же застыл, как и был – стоя у окна, развернувшись в сторону двери, жадно разглядывая лицо коллеги. Разительных изменений, конечно, не произошло – но тот теперь точно не выглядел, как умирающий. Привлекательно-потрепанный, не более. Только Джейс открывает рот сказать какую-нибудь милую шутку, которая бы разрядила обстановку, как тишину прерывает Виктор: - Прости, что вчера нагрубил. – Вздыхает, отводит взгляд. – Ты прав, конечно же, прав. Забыл я, что этому телу необходим отдых. – И приподнимает уголки губ в виноватой полуулыбке. – Я волновался, – просто отвечает Джейс, продолжая разглядывать чужое лицо в свете успевшей взойти луны. Виктор делает шаг вперед, сокращая расстояние между ними, но все еще не поднимает взгляд. – Я… не переношу жалость. Именно с ней легко спутать беспокойство, когда ты не ел как нормальный человек и не спал неделю. К тому же, – он горько хмыкает, – печально было осознавать, что ты смотришь на меня так часто только из-за того, что думаешь, не забыл ли я позавтракать. Вчера утром это стало совсем уж очевидно по твоим... – он дергает бровями, пытаясь сложить их домиком, как зачастую делал сам Джейс, когда волновался. Ровно секунда требуется, чтобы переварить чужие слова. – Как ты себя сейчас чувствуешь? – мягко. И, с небольшим замедлением: – На что ты еще надеялся, когда я на тебя смотрел? В груди у Джейса замерло сердце, сжалось нещадно; кажется, даже стало немного больно. Залитый луной кабинет, бледное лицо Виктора - этот самый взгляд янтарных глаз, который появлялся у него только при особо бурных рассуждениях о формулах и расчетах; этот момент был тем самым. На котором ты откладываешь книгу, чтобы отдышаться. Про который в песне поют медленно, томно, всего лишь несколько секунд – зато каких. – Сейчас – прекрасно. – На этот раз, вперед подается сам Джейс, задержав дыхание – не спугнуть бы. На второй вопрос Виктор уже не отвечает – его бледные, божесколькожеразДжейснанихсмотрел, губы оказываются заняты губами Джейса. Трость с глухим стуком встречается с полом. Чужие губы оказываются неожиданно мягкими; Джейс целует их, мягко оттягивает нижнюю, не заходя дальше – только руки кладет на чужую, такую стройную, талию. Поглаживает. Виктор же закидывает руки ему на плечи, лениво зарывается пальцами в уже не так уж и идеально уложенную стрижку. И, кажется, улыбается в поцелуй. – Неужели все это время просто нужно было, чтобы ты выспался? – смеется Джейс в чужие губы, за что его язык оказывается не больно, но ощутимо прикушен. Не переставая улыбаться, Джейс пятится назад, к столу. Раскидать все бумажки, какими важными они не были, кажется отличной идеей, однако, Виктор не дает ему это сделать: выпутавшись из чужих рук и цыкнув, он подходит к столу первый и тратит несколько драгоценных секунд на то, чтобы более-менее аккуратно смести все лежащие сверху записи в выдвижной ящик. После чего, развернувшись к Джейсу, усаживается на столешницу. Джейс готов поклясться, что никогда и никого не видел горячее Виктора сейчас. В один шаг он преодолевает расстояние до стола, и вновь возвращается к слегка покрасневшим губам, теперь уже устроив руки на чужих бедрах. Виктор притягивает его ближе, обнимает за талию, сжимает ткань жилетки в ладонях. Снова кусается – Джейс улыбается, как блаженный, отрываясь от губ только для того, чтобы покрыть поцелуями скулы, линию челюсти и затем перейти на шею. – Бутерброд, кстати, был ничего. Сделай в следующий раз без мяса, – выдыхает Виктор, прикрыв глаза. Джейсу хочется смеяться, ведь это Виктор – серьезный, умный Виктор, понимающий Виктор, сидит сейчас на столе под ним и говорит, что ему понравился его сэндвич. Ну, по крайней мере, он не только поспал, но и перекусил. – Все, что попросишь, если не будешь забывать о сне. –Прикусывает тонкую кожу на шее, забираясь под стоящий воротник бордовой рубашки. Виктор, издавая задумчивое «хм-м», убирает руки с его талии, чтобы развязать шейный платок и одновременно небрежным и элегантным движением откинуть его в сторону. На стол или на пол – куда повезет. – Разумная сделка. – Виктор шепчет это ему прямо в ухо, и у Джейса по шее нестройным табуном пробегаются мурашки. – Смотря, с кем буду спать. Джейс слабо смеется, выдыхая, и неловко стягивает с худых плеч жилет; от рубашки Виктор избавляется сам, пока Джейс, решая уравнять условия, быстро снимает верх собственной формы. И, поворачиваясь обратно к Виктору, замирает. В лунном свете тот словно и сам светился – бледная кожа, усыпанная родинками-созвездиями, казалась еще белее, притягивала взгляд и ладони. Джейс бережно огладил чужие плечи, любуясь, на что Виктор только хмыкнул, чуть отвернув голову в сторону – неужели все еще не верит в чужую искренность? Джейс сам не замечает, как начинает целовать плечи, от них снова возвращаясь к чуть заалевшей шее, чуть прикусывая, втягивая в себя кожу – скоро точно отметины останутся. Виктор шумно втягивает воздух – щекотно, наверное, - руками изучая тело Джейса, то и дело останавливаясь на ширинке его брюк. Сердце Джейса, еще недавно замиравшее и больно тянувшее в груди, сейчас выплясывало какой-то уж совершенно невообразимый танец – из-за его стука он с трудом слышал Виктора. Ругнувшись, он вновь отстраняется – на этот раз, чтобы спустить штаны вместе с бельем, задев уже почти болезненный стояк, и откинуть их ногой куда-то в сторону, но, только было намереваясь покончить и со штанами Виктора, оказывается остановлен чужой стройной рукой: – Джейс, ты.. Мы.. – Виктор возбужден точно так же, если не сильнее, и это заметно, но что-то его явно беспокоит. – Смазка. У нас нет смазки. Джейс хмурится с секунду, обдумывая запрос – мозгу явно сейчас не до размышлений, как его осеняет: – Там, позади.. Второй ящик открой. – Виктор перегибается через стол. Слышится звук выдвигаемого ящика. – Средство для смазки приборов.. Вазелин, точно! Виктор с сомнением крутит бутылек в руках, но Джейс не дает ему времени на раздумья – вновь нависает сверху, поглаживает бедра, подначивая помочь ему стянуть его же, Виктора, штаны. Виктор сдается без боя, и, откидываясь назад, насколько это позволяет столешница и опираясь на локти, приподнимает бедра, пока Джейс аккуратно стягивает с него остатки одежды. – Думаю, тебе стоит перевернуться. Я помогу... – бормочет Джейс. Виктор мгновенно понимает, что он имеет в виду, и, не без чужой помощи, переворачивается на живот, открывая Джейсу вид на стройный бледный зад, конечно же, с парой-тройкой родинок. Джейс, не сдержав внезапный порыв нежности, чмокает одно из созвездий, вызывая этим быстрый смешок Виктора. Растягивает Джейс Виктора не спеша, постепенно добавляя к первому и второй палец; использовать вазелин было действительно хорошей идеей. Виктор глухо стонет, то упираясь лбом в сложенные перед собой руки, то наоборот, выгибается, прижимаясь животом к поскрипывающей столешнице, будто бы тянется к луне, наблюдающей из окна за тем, как Джейс расцеловывает его спину. Когда Джейс наконец-то входит в Виктора, тот издает хриплый стон и подается назад, запрокидывая голову и рукой, не глядя, пытаясь подтащить Джейса ближе. Тот, конечно же, поддается, опирается ладонями на стол по бокам от чужой спины, мажет губами по острой скуле, алеющему уху, по зацелованной шее. – Чувствую себя чертовым первокурсником, – низко, хрипло смеется Виктор, и Джейс, застонав, начинает двигаться. На стол остается опираться только одной рукой – другую он просовывает вниз, под чужой впалый живот, чтобы обхватить истекающий смазкой член Виктора. Удерживать размеренный темп получается недолго – чем учащеннее начинает дышать Виктор, выстанывая его, Джейса, имя, тем чаще сбивается с ритма Джейс, уже не целуя чужую спину и шею, а исступленно касаясь их губами. Стол, конечно, не оставлял это без комментариев – оставалось надеяться, что он продержится до их завершения. – Хочу видеть твое лицо, – полустонет-полухныкает Джейс, прикусывая кожу на бледной лопатке. Виктор шумно втягивает воздух через рот. – Увидишь. В следующий раз. Не на столе. – Он приподнимается на руках, от чего Джейс неловко стукается носом об вихрастый затылок, но тут же подстраивается под партнера, стараясь не переставать двигать рукой на чужом члене. Виктор вытягивает шею, полуоборачиваясь, и Джейс проходится языком по его губам, втягивает в себя. К такому можно и привыкнуть. – Я могу привыкнуть к такому, – предупреждает Джейс Виктора, когда они спустя полчаса, приведя себя в порядок, отдышавшись и нацеловавшись, наконец-то выходят на улицу. Поддавшись, как ему показалось, немного детскому желанию, Джейс берет Виктора за руку. – Но сначала работа. – Сначала сон. – Это тоже.