Blind Senses

Ночь обещала быть спокойной и, в кои-то веки, мирной. Обоим стало немного легче от осознания того, что теперь они хоть немного могли пообщаться друг с другом, Ларс вновь почувствовал связь с окружающим миром, хотя он до сих пор не мог осознать происходящее. Архангел? Прикосновение к душе? Всё это звучало мягко говоря бредово, пока сам Гавриил не вложил это знание прямо в его глухой мир. Он успокаивал себя лишь тем, что Джеймс пообещал не бросать его. Хоть Ульрих уже и так прекрасно понял, что защитить он особо его не сможет, но одно лишь осознание того, что вокалист рядом, что он не бросит его с какой-нибудь престарелой сиделкой... это уже грело душу. Джеймс буквально выплыл из сна, отметив краем уха какой-то неясный шум. Уставший разум твердил не обращать внимания и вернуться к недосмотренному сумбурному сну. Однако в этих звуках различалось нечто тревожное, что не давало расслабиться и нырнуть в уютную дрёму. Наконец он смог себя убедить открыть глаза и найти источник беспокойства. Как ни странно он обнаружился на соседней кровати. Ларс, явно будучи погружённым в ночной кошмар, метался на постели, в ужасе пытаясь высвободиться из спеленавшей ноги простыни. Он произносил отрывки фраз,в которых Хэтфилд не мог различить общий смысл, но было и так предельно понятно, что его нужно срочно разбудить. Джеймс подошёл к кровати и присел на край. В этот раз он не стал произосить ни слова, прекрасно понимая, что этим датчанина сейчас не разбудишь. Джеймс поймал его лицо в свои ладони и погладил скулы большими пальцами, стараясь выдернуть из липкого кошмара, Ларс ещё какое-то время активно сопротивлялся, но потом наконец распахнул сонные, хотя и наполненные страхом глаза, и окликнул его по имени. В ответ мужчина прикоснулся губами к его лбу, покрытому тонкой плёночкой испарины, из-за которой прилипли мелкие русые волоски. Датчанин всё ещё часто дышал, сквозь приоткрытые губы, но уже вполне осознал, где находится. Так что Хэтфилд встал и помог выпутать ступни из плена тонких простыней, скрутившихся, по воле беспокойного сна, в тугие путы. — Я... мне снилось, что я тот... тот парень из фильма, — хрипло начал Ларс, и Джеймс снова сел поближе, внимательно изучая его лицо. — У меня не было ни ног, ни рук... я не видел и не слышал, как на самом деле и есть... Я не ощущал ничьих прикосновений. А потом вы все ушли, а я остался... я остался в комнате один, я не мог встать, я звал, но никто не откликнулся, а потом я... Джеймс решил прервать поток страхов, лившихся из Ульриха, как холодный водопад – больно бьющий с каждым новым словом. Он нежно приложил палец к его губам, заставив остановиться, и драммер затих, выжидающе моргнув. — Мой бедный Ларс... — сочувственно прошептал Джеймс и, поддаваясь внутреннему порыву, прикоснулся губами к холодному виску, заставляя Ульриха на мгновение прикрыть глаза. Джеймсу вдруг до одури захотелось сделать так, чтобы Ларс разом забыл про свои страхи, хотелось доставить ему удовольствие, заставить почувствовать своё тело от макушки до самых кончиков пальцев. Так отчаянно хотелось, чтобы из остекленевшего взгляда ушли страх и потерянность. Датчанин же явно замер, ожидая от вокалиста чего-то, каких-то действий. Тогда Джеймс решил не думать больше ни о чём. Отпустить себя как всегда было, когда оставались только он и Ларс. Только наедине с Ларсом можно было не бояться выставить себя в идиотском свете, попробовать что-то новое, проявить себя. Даже все тексты его песен, прежде чем их увидят остальные, сначала читает Ларс. Он не станет смеяться над его чувствами, не будет осуждать. Вот и сейчас оставалось надеяться, что он всё истолкует правильно и не осудит. Джеймс взял его ладони в свои, переплетя пальцы, и положил их на подушку по обе стороны от головы Ларса. Тот неуверенно поддался, пока не понимая, к чему всё это идёт. Хэтфилд мягко провёл ладонями по ключицам, переходя к плечам, рукам и снова коснулся ладоней. Ларс сглотнул и провёл языком по губам, уловив мысль того, кто ласкающе прикасался сейчас к его телу, – Джеймс даёт ему возможность ощутить собственное тело. Понять, что его мир не заканчивается крохотным пространством в темноте, сосредоточенным где-то в районе головы. Джеймс внимательно наблюдал за его реакцией, когда ненавязчиво прикасался губами к сгибу шеи. Легко, будто спрашивая разрешения. Ларс чуть откинул голову, подставляя тонкую кожу, под которой ощущались тугие толчки пульса. Мужчина опустился чуть ниже и, приоткрыв рот, коснулся нижней губой левого соска, обдавая его горячим дыханием, на что датчанин издал какой-то сладкий, приглушённый звук. Хэтфилд и сам ощутил, как по телу побежали мурашки, а в комнате стало градусов на десять жарче. Он обхватил его талию ладонями, мягко поглаживая чуть проступающие над впалым животом рёбра. Теперь возбуждение охватило обоих, и каждый почему-то был уверен, что в этом нет ничего неправильного, всё так и должно быть. Они впервые чувствовали друг друга настолько единым и целым. Ларс позволил Джеймсу взять полный контроль над его телом и ощущениями, а Джеймс старался максимально прочувствовать каждое своё движение, чтобы оправдать это доверие. Джеймс опустился ещё ниже и,отбросив покрывало, скользнул ладонью по стройному бедру, чуть отводя его в сторону. Ларс охнул, невольно дрогнув. После сна тело его было разгорячённым, и Джеймс теперь с удовольствием водил чуть шершавой ладонью по нежной внутренней стороне бедра. Кожа такого безумно красивого молочно-карамельного оттенка, как раз до того места, где начинаются шорты, которые он постоянно носит пока они репетируют, даже во время репетиций на стадионах перед концертом. Джеймс прижался щекой к этой великолепной, гладкой и мягкой поверхности, оставляя на ней невидимые царапинки от колючей небритости. И Ларс чуть зашипел от удовольствия. Хэтфилд слегка повернул голову и поцеловал сначала одно бедро, потом другое. Драммер выгнулся и тихо застонал, плотно прикрыв глаза. Джеймс почувствовал, как его бока нежно коснулась нога драммера. Мужчина поймал изящную лодыжку и также запечатлел на ней поцелуй. Теперь перед ним открылась просто потрясающая картина: длинные волосы датчанина разметались по подушке, на щеках манящий румянец, чуть закушенная нижняя губа, полуопущенные веки... Ещё немного и контроль будет окончательно потерян. Тело уже в нетерпении извивалось на и без того скомканных простынях. — Джеймс... — неуверенно, умоляюще. — Я здесь, я с тобой... — прошептал Джеймс, касаясь губами кожи. Он знал, что сегодня они не будут заходить слишком далеко. Это просто нечестно по отношению к Ларсу. Сегодня всё только для него... Джеймс переместился выше, находясь теперь на уровне лица, он внимательно вглядывался в его черты, и несмело прикоснулся к губам. Через секунду Ларс также неуверенно ответил на поцелуй, зарывшись пальцами в волосы Хэтфилда, чуть подавшись навстречу. Джеймс тем временем ещё раз прошёлся ладонью по груди, вырвав стон, и скользнул ниже, мягко обхватив возбуждённый член. Датчанин почти вскрикнул, прогибаясь в пояснице, невольно прижимая Джеймса ещё ближе. — П-пожалуйста... — хрипло выдавил он, сам не понимая до конца о чём просит. Ларс буквально потерялся в своих ощущениях. Рука между ног, двигавшаяся в размеренном темпе, просто сводила его с ума. Он никогда бы не подумал, что ублажая лишь рукой, можно принести столько бешеного удовольствия. Он ощущал возбуждение каждой клеточкой своего тела, превратившись в одну сплошную эрогенную зону. Где бы ни коснулся Джеймс – дыхание просто перехватывало, и он не мог совладать с собой. Он больше не принадлежал себе. Не различал слов и звуков, которые вырывались из его горла. Только горячие прикосновения, только беззвучный шёпот, только тепло другого тела и ускоряющийся ритм ладони. Он никогда ещё так остро не ощущал себя. И в тот ослепительный момент, когда перед глазами взорвались все оттенки белого, исчезая в разноцветную черноту, ему вдруг сделалось почти страшно. Он чувствовал, как дрожит его тело, как быстро сокращаются мышцы, как эта волна бесконечного блаженства почти сбивает его с ног. — Шшш, я здесь... — Джеймс крепко обнял парня, пытаясь унять его дрожь. Ларс едва ли осознавал, что из глаз по вискам катятся слёзы. Ему было одновременно так хорошо и страшно, что он вжался в Джеймса всем телом, ища в нём тот якорь, который позволил бы ему вернуться обратно на землю. Вскоре он смог расслабиться, и теперь они просто лежали, так и не разжимая объятий. Джеймс лениво поглаживал его по голому плечу, приятно различая кончиками пальцев самые малейшие выступы косточек и рельеф мышц. — Спасибо... — сонно промурлыкал Ларс, утыкаясь носом ему в грудь. Джеймс просто склонился, поцеловав его в макушку, и накрыл обоих одеялом. Ларс уснул почти мгновенно, убаюкивая своим дыханием и его тоже.