Blind Senses

Они оба стояли возле стола с недоеденным ужином, когда Ларс сначала нащупал его руку, а потом медленно повёл ей вверх, обнимая за шею и притягивая ближе. Джеймс даже не успел понять, когда губы Ларса с какой-то отчаянной потребностью соприкоснулись с его губами. Это был требовательный, просящий и совершенно уверенный поцелуй, от которого у него внутри будто взорвалось нечто очень горячее, разливаясь по всему телу. Хэтфилд больше не мог сдерживаться, он с почти утробным рычанием подхватил Ларса и повалил на стол, попутно сметая со столешницы тарелки, стаканы, приборы и салфетки. Всё это с оглушающим грохотом отправилось на пол, звеня и разлетаясь во все стороны. Плевать! Потом он всё это уберёт. Главное сейчас податливое тело драммера, которому явно было не очень удобно лежать, потому что ноги свешивались со стола, почти касаясь пола, заставляя выгнуться в пояснице. У Джеймса просто сносило крышу, от того что он видел перед собой. Он подошёл вплотную, вставая у него между ног и склонился, жадно припав к шее, терзая её требовательными губами. На каждое, даже самое безобидное прикосновение, Ларс отзывался сводящими с ума стонами и нетерпеливо извивался, то запрокидывая голову, то скользя лодыжкой по бедру Джеймса, хаотично шаря руками по его телу. Хэтфилд завёл руки Ларса за голову, пришпилив ладонью оба его запястья к поверхности стола. В джинсах было так тесно, что стало даже больно, да и Ларс, судя по всему, дошёл до той точки, когда разум отключился совершенно, уступая ощущениям. Дальше всё слилось в единый вихрь, он будто отрывочно видел мокрые волосы, разметавшиеся по столешнице, закушенную губу, веки, медленно смыкающиеся в экстазе, выгибающееся тело, которое ритмично скользило по поверхности... Джеймс чувствовал жар, который исходил от него самого, чувствовал пот, катящийся по вискам, и ощущал ненасытное желание, слыша сбивчивы фразы, которые вылетали изо рта Ларса, он перебивал сам себя, просил, выкрикивал что-то. Хэтфилду казалось, что ещё немного и он просто умрёт. Это была бы самая крутая смерть... он готов. Боже! — Ларс! — Джеймс выкрикнул это имя и открыл глаза. Вокруг было темно, и он не сразу осознал, почему он лежит, почему он лежит один, и почему он лежит один в кровати. Что за..?! Он всё ещё часто и сбивчивы дышал, приподнявшись на локте, чтобы взглянуть на соседнюю кровать, где совершенно мирно спал датчанин. Джеймс со стоном повалился обратно на подушки и прикрыл лицо рукой. Вот чёрт! Ну что, добро пожаловать на 15 лет назад, Хэтфилд? Мокрые сны и всё такое... Это всё грёбанный Ульрих! Какого чёрта он с ним сделал?! Ему никогда не снилось, как они трахаются на кухонном столе! Что это вообще за...? Чёрт! Джеймс откинул одеяло, всё ещё чертыхаясь и поплёлся в душ. Душ ему был нужен, потому что стоило только вспомнить всё ещё свежие в памяти сцены из того сна, как возбуждение накатывало с новой силой. Он никак не мог понять в чём дело. Почему именно теперь? Хотя подсознание тут же вполне доходчиво шепнуло, что Ларс никогда ещё не был настолько от него зависим, никогда ещё не был таким доверчивым и нуждающемся в его внимании. И из совсем уж тёмного уголка подсознания выползла мысль о том, что он хоть сейчас мог бы вернуться в комнату и повторить всё то, что снилось пять минут назад. За эту мысль стало особенно стыдно, и Джеймс в сердцах стукнул кулаком по кафельной стене, стоя под прохладным душем. Просто слишком много переживаний, слишком давно не было девушки, и Ларс слишком уязвимый, податливый, чувствительный, красивый... и сексуальный мазафакер! Чёрт! *** Он, конечно, объяснил примерно, что произошло в тот вечер. Признаться, ему было страшно передавать всё, что Гавриил свалил на него. Поначалу Джеймс и вовсе не хотел рассказывать всего, что теперь им грозит, но потом подумал, что Ларс, вероятнее всего, может куда быстрее сообразить, что значит эта чёртова шарада. Однако, к его удивлению, Ульрих отреагировал как-то слишком ровно, на вид почти смирился. Такого поворота Хэтфилд никак не ожидал. Неужели он просто собирается ждать? Ларс ответил, что Гавриил просто испытывает их, забавляется как со зверушками и в любом случае выйдет только так, как ему того захочется. "Если я вдруг тебя услышу, я дам знать", — вот и всё, что Хэтфилд получил в ответ. Он прекрасно понимал, что на самом деле Ларс переживает куда больше, чем показывает, но от этого легче не было. Вообще-то он рассчитывал на поддержку и работающую голову, а не на опущенные руки и совершенно равнодушное отношение к делу. В какой-то момент Джеймс вообще пожалел, что рассказал ему всё это. Ларс эти дни ходил мрачным, как-то вяло отвечал на любые проявления внимания в его сторону, и постоянно гонял что-то про себя. Джеймс решил, что пора бы его хоть чем-то отвлечь. Да, он пока не придумал, что делать, хотя была уже пятница... это несколько щекотало нервы, но потом он решил, что даже если чуда не произойдёт, чёрта с два он позволит этому небесному мозгоклюю утащить Ларса. Сразу после завтрака Джеймс потянул драммера на улицу, хотя тот при этом вяло сопротивлялся. — Джеймс, куда ты меня потащил? Я не хочу никуда. — Не ной, — Хэтфилд уже привык отвечать на его реплики, прекрасно зная, что Ларс их всё равно не услышит. — Пусти! Сказал же - не хочу! Хэтфилд! — Ларс начал упираться по-настоящему, и тащить его стало всё сложнее, разумеется если бы Джеймс не хотел оставить синяки на руках. Поэтому он остановился, и Ларс уже собирался развернуться, чтобы зайти в дом, но мужчина схватил его и забросил к себе на плечо, направляясь к машине. — Эй! Ты что сдурел!? Ну-ка поставь меня на землю! Твою мать, Хэтфилд! Ну наконец-то какие-то эмоции! Джеймс даже развеселился, пока тащил брыкающегося Ульриха до своего пикапа. Занятие оказалось не из самых лёгких в прямом и переносном смысле. Ларс хоть и был ниже его, но когда этот мелкий, жилистый засранец так пинается, и через двор расстояние покажется не самым маленьким. Поэтому он плюхнул его на пассажирское сидение и захлопнул дверь. Ларс надулся, но больше не делал попыток сбежать. *** Благо было довольно рано и, как Джеймс и рассчитывал, на пляже никого не наблюдалось. Он давно уже отметил для себя этот кусочек пляжа за склоном. Солнце приятно припекало и песок вполне прогрелся, так что Джеймс обошёл машину и открыл дверь для Ларса, который так и сидел, насупившись. Мужчина снова потянул его за руку, приглашая выйти. Ульрих даже и не думал повиноваться. — Да брось! Ну что за хрень, Ларс? — тут терпения надо было побольше, чем он думал. Для кого старается-то? — Я не знаю куда ты меня притащил, и я не собираюсь идти куда-то босиком и в... в том, в чём я! Мог бы предупредить, что мы куда-то собираемся! — почти обиженно заявил Ларс, по-прежнему не делая никаких попыток дать ему шанс. Джеймс вздохнул и снова подхватил его на руки. Ему надоело спорить, хотелось уже увидеть, как он хоть чему-нибудь порадуется за эти пару дней. По крайней мере, он надеялся, что Ларс порадуется. — Ну, факер, если я из-за тебя сорву спину... — Пропыхтел Джеймс, заходя вместе с ним прямо в воду, на его лице отобразилась злорадная улыбка. Он отпустил руки и Ларс с криком и громким плеском очутился в воде. Датчанин меньше всего ожидал, что они где-то поблизости от воды, ему почему-то подумалось, что Хэтфилд привёз его в какой-нибудь парк, спа-центр, да куда угодно, только не к океану! Поэтому ему показалось, что вот-вот он шлёпнется прямо на пол, но тут же ощутил прохладные, утренние волны, под которые он на мгновение ушёл с головой. Джеймс выглядел совершенно довольным, когда наблюдал, как Ларс отфыркивается, вновь оказавшись на поверхности. — Ну и гад же ты, Хэтфилд! — прорычал Ларс. Джеймс подал ему руку, потому что не стал заходить слишком глубоко, всё-таки он не утопить его собирался, а слегка подшутить. Однако, он меньше всего ожидал, что Ларс подставит ему подножку и заставит плюхнуться в воду, проскользив по изменчивой поверхности песка. Ульрих почувствовал, как высокая фигура вокалиста заваливается, после чего его окатило целым снопом брызг. Он знал, что Хэтфилд в долгу не останется, поэтому ринулся вдоль берега, расчерчивая босыми ступнями мелководье. Здесь он чувствовал себя невероятно свободным, здесь не было углов и коридоров, не было ступеней и порогов. По брызгам, которые долетали до него сзади он понял, что Джеймс уже бежит следом. Хэтфилд в который раз удивился, насколько датчанин может быстро бегать, лишь вода и песок заставляли его быть немного медлительнее. Джеймс был рад, что никого поблизости не оказалось, иначе двое парней, носящихся по воде как идиоты, со стороны выглядели бы странно. Он ускорился и наконец нагнал Ларса, обхватив его со спины и прижимая к себе. Впервые за долгое время Ларс от души хохотал, пытаясь освободиться только для вида. Джеймс развернул его к себе лицом и лишь на мгновение позволил себе рассмотреть насквозь вымокшего драммера. Ларс всё ещё широко улыбался, резинка в волосах чуть сползла и теперь мокрые пряди выбились из хвоста, облепив щёки и плечи, и без того растянувшаяся старая футболка открыла плечо и изящный выступ ключицы. Капли воды переливались в свете утреннего солнца, украшая его тело, дополняя картинку настолько идеально, что Джеймс впервые пожалел, что не взял фотоаппарат. Он взял лицо Ларса в свои ладони и нежно смял его губы своими. Странно, но в этот раз драммер не стал обнимать его в ответ, скорее позволяя целовать, чем отвечая на ласку. Джеймс это почувствовал и отстранился, отмечая чуть погрустневшие глаза. Что он опять сделал не так? Он ведёт себя слишком навязчиво? Может быть, потому что голову ему, последнее время, уносит по-страшному. Однако его внимание отвлекло, что кожа Ларса покрылась мурашками, да и губы были слишком уж холодными. Всё-таки утренний океан - не самое тёплое место. Поэтому Джеймс повёл его на берег и достал из машины заготовленные полотенца. Он стянул с Ульриха мокрую футболку и кинул её прямо на машину, в надежде, что она немного подсохнет, а потом укутал его в полотенце, накинув на плечи. Какое-то время они сидели в молчании, просто ощущая прогретую поверхность песка и лёгкий бриз. Ларс с удовольствием вытянулся на полотенце, подставляя своё тело под горячие солнечные лучи. Он лишь сожалел, что не может услышать шум прибоя. А потом датчанин почувствовал, как ладонь Джеймса заползла к нему на живот и теперь неспешно поглаживала его. И тогда Ларс понял, что кое-что пора прояснить. — Кхм, Джеймс... — начал он и почувствовал, как губы касаются запястья один раз: "Да". — Я так не могу... Рука на животе замерла. — Ты... почему ты это делаешь? — выдохнул он. Джеймс спешно вывел слово: "Что?" — Ты... мы... мы раньше никогда так не делали... — слова давались крайне тяжело, он никак не мог собраться с мыслями. — Я имею в виду, ты никогда раньше не проявлял столько... всего ко мне. Чёрт, я не знаю как сказать! Ты никогда прежде не был таким нежным и заботливым... и вообще, если бы я полез к тебе целоваться, ты бы мне врезал, наверно... "Что ты хочешь сказать?" Джеймсу казалось, что сердце постепенно обрывается и вот-вот завалится в район пяток. Ему явно не нравилось к чему идёт этот разговор. — Короче, если ты делаешь это из... из жалости или ещё что-то такое, то лучше не надо. Я начинаю привязываться к тебе такому... — Что?! — Хэтфилду сначала показалось, что он ослышался. Но Ларс выглядел так серьёзно и так заметно нервничал, что сомнений не оставалось. Джеймс отвесил ему подзатыльник. — Джеймс! — возмутился Ларс, не ожидая такого ответа. "Придурок!" вывел Хэтфилд у него на груди. — Я просто пытаюсь понять, ясно?! Для меня это важно! Я все эти дни думаю об этом... "Ты паришься из-за ЭТОГО?" это был какой-то совершенно непредсказуемый поворот событий. Он думал, что Ларс мается из-за загадки Гавриила, а этот дурак думает, что Хэтфилд ведёт себя так из жалости! — Что мне ещё остаётся? — выкрикнул Ларс в своё оправдание. — Меня к тебе тянет, и я не знаю, что делать. Я не хочу, чтобы тебя к чему-то вынуждали обстоятельства... Почему ему вечно нужно всё так усложнять? Всё обдумывать и анализировать... Джеймс закатил глаза и склонился над ним, оборвав этот поток сомнений более чем страстным поцелуем. Ульрих тут же расслабился и, издав ласкающий ухо стон, обнял вокалиста, притягивая поближе. Хэтфилд вынужден был прервать всё это, когда почувствовал, как Ларс начинает в нетерпении двигать бёдрами, совершенно открыто вжимаясь в него. Стоило ему отстранится, как Ульрих разочарованно проскулил что-то. Джеймс улыбнулся и погладил его по щеке. "Нас могут увидеть..." — Это их проблемы! — капризно заявил он. "Стыда у тебя нет". Ларс показал ему язык, и приподнявшись на локтях, поймал нижнюю губу Джеймса, чуть прихватив её зубами. Вот сукин сын! Джеймс не удержался от ещё одного поцелуя. Но он всё же должен был сказать ему кое-что важное, пусть это и займёт ближайшие минут двадцать. "Я не хочу, чтобы ты так думал. Это не жалость, дурень. Просто ты сводишь меня с ума. Не важно видишь ты, или нет". — Будешь со мной в болезни и в здравии? — ухмыльнулся Ларс, сглатывая комок в горле. На что Джеймс щёлкнул его по носу. Мне бы только придумать, как уладить всё это дерьмо...