Отпустите меня домой

      Первый шаг. Самый первый, когда Рие встает сама и, держась за добрые папины руки, делает этот свой самый первый шаг. Подбадриваемая всеми, делает еще шаг на подгибающихся, дрожащих ногах. А в конце дорожки стоит любимая сестричка и улыбается сквозь слезы. Первые шаги…       Самое сложное — это идти, не оглядываясь на кресло. Рие поначалу сильно уставала даже после одного-двух шагов, но пробовала и пробовала до изнеможения. Плакала от боли и усталости, но рядом была сестричка, которая обнимала, успокаивала и помогала сделать еще один шажок. Еще один…       — Иди ко мне, у меня шоколадка, — улыбающаяся Гермиона подманивает свою младшую сестру-сладкоежку.       — Я устала, я больше не могу… — хнычет младшая, но глаза следят за шоколадкой с вожделением, и Рие делает еще один шаг.       — Смотри, какая красивая, а как она пахнет, — старшая демонстративно нюхает шоколадку.       — У меня ножки болят, — уже почти плачет младшая, но сегодня нужно сделать еще два шага.       Эти шаги нужно делать каждый день. Гимнастика и массаж никуда не делись, но, чтобы ходить, надо делать эти чертовы шаги. Раз за разом, день за днем, не сдаваясь, даже когда очень трудно, даже когда больно. Чтобы ходить…       — Я тебя люблю, Миона. — Лицо в слезах, усталость такая, что до кресла не доползти, но она сделала это, она смогла дойти до конца дорожки, сама.       — Я тебя тоже люблю, сестренка. — Гермиона плачет и улыбается, радуясь победе младшей, потому что это их совместная победа.       Чувствуя поддержку, любовь и тепло всей семьи, исцеляется душа девочки. Уходит в прошлое все, что с ней случилось, остается только настоящее и будущее. Обязательно счастливое будущее. Ведь как иначе?       Гимнастика на укрепление мышц, гимнастика на тренировку сердца, дыхательная гимнастика. Обязательно вдвоем, обязательно вместе. День за днем. И наступает тот день, когда Рие сама поднимается с постели, проснувшись первой, и идет «мстить» старшей, будя ее поцелуем в носик и щекоткой. А старшая лежит и улыбается, потому что это чудо. И это чудо они сделали вместе.       А потом праздник дома, в парке аттракционов, в ресторане.       — У вашей дочери день рождения?       — Лучше, сегодня она начала сама ходить.       И огромный торт от заведения, от людей, которые, работая недалеко от детской больницы, очень хорошо понимают, какой это огромный праздник для всей семьи. Отныне Рие может ходить сама. Прошлое осталось в прошлом, теперь у нее прекрасная семья, о которой можно только мечтать, самый лучший крестный, который ее уж точно не предаст, и вся жизнь впереди. А есть Дадлик, который приходит в гости, который переживал вместе со всеми и который уже давно больше Грейнджер, чем Дурсль.       В классе, увидев Рие, обрадовались так, как будто объявили внеплановые каникулы. Оказалось, что все, абсолютно все за нее переживали. Болели за нее, когда приходили в гости, когда брали для нее домашние задания, когда объясняли тему сестрам. Настоящие друзья. Может быть, они не были такими изначально, но по какому-то волшебству стали. И зовется это волшебство — сопереживание.

***

      — Хм, это что? — поинтересовался лорд Гонт у Макнейра, который ввалился в кабинет, держа за шиворот какого-то не вполне трезвого мужчину, безучастно смотрящего вниз.       — О, это Сириус Блэк! Познакомьтесь, милорд.       — Бывший крестный Рие? Очень интересно, допросили?       — Пока еще нет, принесли показать.       — Благодарю, а теперь выверни его мехом внутрь, я хочу знать, что произошло с семьей моей крестницы.       — Да, милорд.       Правда оказалась… Ожидаемой. Изгнанный из рода за связи с грязнокровками, Блэк позарился на золото Поттеров. В общем, это все, что было важно, а технические детали авантюры… Не было никакого неизвестного темного лорда у Поттеров. Сириус оглушил друга и его жену, передав Дамблдору, а сам получил ключ от сейфа. Вот и вся история. На первый взгляд.       После в голове Сириуса покопались специалисты и обнаружили, что на деле от самого Сириуса оставалось немного. Личность была практически стерта, оставались только простые запросы: жрать, спать, испражняться, слушать Дамблдора. То есть предал он не по своей вине, а был просто перепрограммирован, как маггловский калькулятор. И из рода его изгнали, именно почувствовав, что это уже не Сириус, но доказательств у его матери не было.       Лорд Гонт был задумчив. Необходимо было предусмотреть механизмы защиты от подобного. Он не вечен, а где гарантия, что на смену ему не придет такой Дамблдор? Нет такой гарантии.       — Люциус, свяжи меня с маггловским министром.       — Да, милорд.       Значит, будем думать вместе.

***

      — Значит, они готовы использовать наши контрольные механизмы?       — Да, сэр.       — И сами это предлагают?       — Да, сэр.       — Хорошо, запросите мне аудиенцию.       — Да, сэр.       — Что с девочками?       — Чудо, сэр. Они полностью здоровы, но уже не маги.       — Отдали свою силу за здоровье?       — Просто отдали, судя по тому, что нам удалось установить, здоровье им подарили те самые силы.       — Как в сказках… Хорошо, девочки — в любом случае секретоносители и родственницы правителя магов, так что охранять.       — Да, сэр. Насколько мне известно, Ее Величество высказывала пожелание…       — Думаю, будет лучше, когда они окрепнут.       — Да, сэр.       — Всё, свободны!

***

      Когда девочкам исполнилось четырнадцать, они, как обещали, вновь провели ритуал. Лорд Гонт присутствовал, как магический опекун, и как… Впрочем, разве мог он допустить, чтобы его девочки были одни?       — Я хочу вам предложить одну шалость, — сказала ничуть не повзрослевшая девочка-Магия.       — Какую? — улыбнулась Рие.       — А давайте вы будете следить за магами? Будете жить вечно… — хитро улыбнулась девочка.       — Да зачем нам жить вечно… — проговорила Гермиона.       — Ну тогда просто последите, чтобы они ничего такого больше не делали? Будете как эти… Ну, на которых мама постоянно ругается… А, вспомнила, младшие богини!       — Знаешь… Ты только не обижайся, хорошо? — переглянувшись с Гермионой, ответила Рие. — Мы, пожалуй, откажемся. Пусть живут, как хотят, чтобы за ними последить, у тебя наш крестный есть.       — Совсем-совсем отказываетесь? — погрустнела малышка, за что была затискана девочками.       — Да, малышка, пойми нас, мы не созданы для политики, грязное это занятие.       — Ну ла-а-адно… Но если передумаете, позовите, да?       — Да, Магия, обязательно, — засмеялись девочки.       И Магия ушла, рассыпавшись мириадами огоньков, лишь вдали затихало отчетливое детское «ша-а-ало-ость».       Девочки прожили счастливую жизнь, стали отличными специалистами и были счастливы в одной своей большой семье. Все плохое забылось, осталось только хорошее и нестареющий крестный. Лишь в возрасте ста лет Рие начала что-то подозревать.       — Мио, как думаешь, что было шалостью?       — Думаю, скоро узнаем, Рие, — улыбнулась совсем не выглядящая на свои сто лет профессор Дурсль.       Эта история закончилась, возможно, мы еще встретим Рие и Гермиону на просторах мироздания, возможно, нет. Девочка Гарриет, история которой начиналась печально, стала счастливой, несмотря ни на что. Так же, как ее старшая сестричка, которую она почти всегда слушала. Самое главное — девочка Гарриет обрела семью.       Семью, в которой ее любят просто за то, что она есть на свете.