И жив ли тот, и та жива ли?
И нынче где их уголок?
Или уже они увяли,
Как сей неведомый цветок?
А.С.Пушкин "Цветок"
***
— Мам, не откармливай, — тяжело вздыхая, прошу маму, поднимая на неё жалостливый взгляд. — Ешь, — твёрдо выдаёт она, коротко кивая. — У вас во Фракции вообще еда есть?! — продолжает возмущаться мама. Мамы — они такие мамы. — Есть, — уступаю ей. В этом споре мне не победить. — Что-то мне в это не верится, — тяжело качая головой, отвечает она, сидя напротив и не переставая осматривать меня с ног до головы. Чувствую себя экспонатом в музее. — Хотите экскурсию? — отзывается Эрик, предлагаю очень привилегированную услугу. — Нет! — негативно отвечают родители в один голос. — А что так? — интересуюсь у них, откидываясь на спинку стула и смотря на обоих по очереди. — Это правда? — наш диалог прерывает ещё один пятый голос, так внезапно появившийся в доме. Мигом поворачиваю голову на обладателя чудного родного голоска. Ну, конечно же, это Клэр! — Что правда? — недоумённо спрашиваю у неё, наблюдая за подругой, которая довольно быстро перемещается из коридора в гостиную. — Что ты приехала, — улыбаясь своей детской улыбкой, проговаривает она, обнимая меня. Прижимаюсь к подруге в ответ, вдыхая чересчур знакомый запах рыжих волос. Она пахнет домом, детством и теплом. — И ещё... — радостно добавляет она, отрываясь от меня и заглядывая своими проницательными зелёными глазами в мои голубые. — Ещё?... — загадочно протягиваю, не зная, чего ожидать от подруги. После моих уточнений она переводит взгляд на дверь. Через долю секунды в проёме появляется до боли знакомая фигура. До боли настоящей, физической, вполне ощутимой. Монстр, вылезший из моих детских книжек, твёрдым шагом направляется ко мне. «Он бессмертный, что ли? Как это могло произойти? Как он выжил?» — сотни вопросов крутятся в голове, а ответов, как всегда, нет ни на один. Ничего нового. Имя человека, если его таковым можно считать, я бы никогда не хотела слышать от других, вспоминать и произносить самой вслух. К сожалению, иногда обстоятельства вынуждают нас что-то делать. Оружие в руках Зака появляется незаметно, будто оно появилось в воздухе, само запрыгнуло в его руки. Он начинает стрелять по родителям — это занимает около пары секунд. Оттолкнуть Клэр не получается: свинцовые пули достигают родного тельца слишком быстро. Она же до последнего смотрит на него, улыбаясь своей самой лучезарной и тёплой улыбкой. Что за чертовщина?.. Выстрелы гремят один за другим, не давая возможности сообразить или предпринять какие-то меры. Я лишь могу наблюдать за тем, как бездыханные тела моей семьи медленно валятся на пол, как в замедленной съёмке. Их лица не выражают абсолютно ничего, кроме Клэр: она улыбается ярко и насыщенно, жизненно. Они приняли совершенно разные позы, чаще всего неестественные и изогнутые. Пол залит кровью. Разной: красной и бордовой, яркой и тёмной, жидкой и густой. Потихоньку она смешивается в одну массу. Этот процесс схож с перемешиванием красок на палитре у художника. Такая же судьба настигает и меня почти сразу же. Другого ожидать и не стоило. На удивление у меня ничего не болит. Зияющую дырку во лбу совершенно не ощущаю, как и густую кровь, не спеша скатывающуюся с лица. Последним вижу его мерзкое лицо, по-настоящему удовлетворённое. Не так я представляла свою смерть.***
Одежда липнет к телу, а я ощущаю его прохладу. Небольшие дорожки холодного пота скатываются маленькими порциями по телу. Мозг ещё не отошёл от столь ужасного кошмара, поэтому в происходящее сейчас мне верится с трудом. Спокойствие и умиротворённость не могут являться частью этого мира — тревога накатывает и уходит обратно. Некая карусель. Принимаю решение выйти на балкон и проветриться. Может, и засну ещё. По привычке поворачиваю голову на прикроватную тумбочку, находящуюся слева от меня, со стоящими на ней электронными часами. Это место пустует, как и сама тумбочка в принципе. Что это значит?.. Тревожно осматриваю комнату, не узнавая своей квартиры. Более того, в Бесстрашии нет похожих помещений от слова совсем. Даже зацепиться не за что. Скрипучая твёрдая кровать, больше похожая на камень, на которой я, собственно, и лежу да железная огромная дверь, которую даже при большом желании не сдвинешь. — Уже проснулась? — голос, который я не слышала на протяжении многих лет и не хотела бы слышать ещё столько же, звучит в районе входа. Сразу же обращаю внимание на единственное спасение в этой комнате. Дверь — спасение, а стоящий в её проёме человек — опасность. — Ничего не помнишь? — наигранно удивляется он, поднимая тёмные брови. Всё такой же актёр. Только задача актёра — доказать всем, что он им не является. Даже артист из него никудышный. Что же могло такое произойти, что я оказалась тут? Непонятно где и с кем. А нет, второе как раз таки ясно как белый день. С самым настоящим чудовищем, пришедшим из Ада. Он вылез из его липких лап или его даже оттуда выгнали. Война? Революция? Нападение? Смена власти? Авария? Трагедия? Землетрясение? Террор? Пожар? Потоп? Захват? Плен? Или, может, я уже на том свете? Меня сдали свои? Кстати говоря о своих...***
Чикаго
Несколькими часами ранее
So Far — (Olafur Arnalds feat. Arnor Dad) Выбегаю с заднего входа во Фракцию на улицу. Еле тёплый воздух, уже приближающийся к прохладному, дует порывами прямо в лицо. Выбившиеся прядки тёмных волос из наспех завязанного хвоста причудливо развиваются на ветру, поддаваясь его танцу. Крепче перехватываю маленькую ручку в своей, а после прихожу в движение. Срываемся на бег, уходя подальше от всех, точнее, от одного. Человека, который появился в моей жизни случайно и непредвиденно, внезапно. С тех пор он стал главным её составляющим, невзирая на моё нежелание. Меня никто и не спрашивал. Даже после своей «смерти» он умудрился достать меня, найти и прервать спокойное существование. Чтобы жизнь мёдом не казалась. А она является им. Чересчур сладким, что хочется поскорее запить, убирая противную сладость. Он липнет к зубам, заставляя их ныть невыносимой болью, тонкой и зудящей, нарастающей. Он льётся на меня полностью, банка за банкой, литр за литром. Совершенно разный: цветочный, гречишный, липовый, каштановый, акациевый, донниковый, вересковый, кипрейный. Различный по цвету: белый, светло-янтарный, тёмно-жёлтый. Разнообразный по консистенции: жидкий, вязкий, плотный. Плотность зависит от состава. Страх, боль, ужас, тревога, волнение, запутанность, беспомощность, опустошённость, одиночество, горе, печаль, угнетённость, мрачность. Можно перечислять ещё долгое время: синонимов к этим словам море. Чувств и эмоций тысячи, и они нескончаемы. Температура: густота напрямую зависит от неё. Пониженная, медленно, но верно приближающаяся к нулю. Она схожа с Антарктидой. Такая же мрачная и холодная, всегда уходящая в минус. Плюса не бывает — очень редко, почти что никогда. Срок хранения. Месяц, два, год, полгода, пять лет, десять, пятнадцать. Обычно он не превышает года, максимум двух. Сроки давно истекли. В моём случае он вязкий, плотный до противности, скорее всего, кипрейный — на любителя. Тёмно-жёлтый, почти коричневый. Так просто можно сравнить жизнь с мёдом, описав её несколькими словами. Чувствую погоню и еле ощущаемую слежку за нами. Ну конечно, как ведь без этого, он не может оставить нас в покое! Мы приближаемся к пустырю, из которого нет выхода. Лишь нескончаемая дорога простирается впереди. Пустая, грунтовая, ведущая в никуда. Останавливаюсь посреди неё, осматривая пейзаж со всех сторон, крутясь на месте. Машина, остановившаяся вдалеке, привлекает наше внимание. Человек медленно выходит из неё и так же не спеша двигается к нам. Надоело бегать. Надоела вечная погоня. Вечное преследование, слежка, следование по пятам. Надоело. Надоело. Надоело. Нас разделяет приличное расстояние — можно убежать. Только куда? Он всё равно найдёт нас везде и всегда. Точнее её. Я иду в придачу — не менее сладкий приз только потому, что я обещала. Я обещала Вик, что после её смерти я буду защищать её дочь, охранять ценой жизни. Это было её последней просьбой, и я её исполню, несмотря ни на что. С каждым его равномерным шагом метры уменьшаются. Через несколько десятков они достигнут нуля, и тогда всё закончится. Это мой последний шанс исполнить обещанное. Резко поворачиваюсь к Крис, не отрывающей взгляда от него. Взгляда ужасающегося, осмысленного. Она уже такая большая. Её рождение, кажется, было так давно, в другой Вселенной, в другом мире, вечность назад. На самом деле прошло двенадцать лет. Двенадцать лет... Это и является вечностью, целой жизнью, которая пролетает за считанные секунды и в конечном счёта заканчивается. Ничто не вечно. — Крис... — зову девочку, привлекая её внимание. Это удаётся с большим трудом, но она всё-таки отрывает взгляд от неминуемой опасности. — Послушай меня, — призываю её к конкретным действиям, обхватывая за плечи и наклоняясь чуть вперёд, заглядывая в яркие глаза. Они у неё в папу, всё остальное досталось от мамы. Они похожи, идентичны. Не зря ещё в детстве я называла Крис копией Вик. С каждым годом они становятся ещё более схожими, как две капли воды. Такая же красивая, как и её мама. Жаль, что она не видит этого. — Когда я подам сигнал, ты начнёшь бежать, — по слогам разъясняю её следующие действия. — Так быстро, как никогда не бегала. Не оглядываясь, не обращая внимания ни на что. Просто беги, — даю ей наставления, замечая, как с каждым моим произнесённым словом её прелестные глазки заполняются слезами. — Но... — она пытается отговорить меня, попробовать подобрать другое решение. Мы подбирали пять лет. Пять лет не дали никаких плодов. Пора заканчивать это. — Никаких но, Крис, — прерываю её, стирая влагу с красных щёк. — Я люблю тебя, — признаётся она мне впервые, подаваясь вперёд и крепко обнимая. Я заменила ей мать, заменила всех. Стала отдельным миром. — Я тебя тоже, — отвечаю тем же, легонько перебирая её шикарные волосы. Вся в маму. Полностью. Отрываюсь от ребёнка вовремя. До столкновения осталось примерно пятнадцать метров. Различить полулёгкую ухмылку на его лице теперь не составляет никакого труда. Оружие в руках поблёскивает при дневном свете. Он идёт прямо, уверенно, зная, что сегодня он победит. Он прав на все сто процентов. Впервые за столько лет он выиграет, что не может не радовать его. Он наслаждается каждой секундой. Садист. Осознание того, что все эти годы ему нужна была не Крис, приходит ко мне совсем поздно вместе с его ликующим взглядом, направленным прямо на меня. Теперь всё встало на свои места. Девчонка ему не нужна: она лишь предлог. Я его настоящая цель. Говорят, что нужно идти прямо к своей цели. Так и есть, он шёл слишком долго, не обращая внимания на неудачи и не опуская руки. — Беги, — тихо произношу, не сводя глаз с врага. Детская ручка мигом выскальзывает из моей ладони. Крис начинает бежать. Противник не меняет своего действия. К слову, он даже не посмотрел на неё. Это подтверждает мои догадки. Неужели я была настолько глупа и слепа все эти годы? — Ну привет, куколка, — произносит он привычной интонацией, останавливаясь в метре от меня, надевая на лицо победную улыбку. — Здравствуй, Зак, — в спокойной манере здороваюсь с ним, выпрямляя плечи и вытягиваясь, твёрдо смотря ему в глаза. — Всё такая же смелая? — задаёт он вопрос, скорее подмечая, не сводя с меня глаз. — А ты всё такой же ублюдок? — грубо высказываю всё как есть. На правду не обижаются. — Сучка... — дичая на глазах, произносит он, снимая с предохранителя оружие. Ухмылка появляется на моём лице после его выходки. Я столько раз видела это действие за годы, проведённые в Бесстрашии, и он серьёзно хочет меня этим напугать? — Всё со своим Лидером носишься? — не заканчивает попыток задеть меня. Не получится. — Зачем спрашиваешь? Ты и так всё знаешь, — намекаю на его осведомлённость о каждом моём шаге и действии. — Ты же понимаешь, что мне эта девчонка не нужна, — специально игнорирует мою произнесённую реплику, продолжая высказывать свои мысли. Да у него и текст заготовлен. За эти годы можно было несколько томов написать, а он ограничился парочками фраз. Никудышный из него писатель. — Я не тупая, — не меняю своего тона. — Однако догадалась только что, — триумфально подмечает он, будто прочитал это по моему лицу. Что ж, видимо, так и есть. — Я долго тебя ждал, теперь нам никто не помешает, — сейчас он похож на зверя. Дикого хищника, который наконец загнал свою жертву в угол. Его мерзкое лицо с не менее противной улыбкой двоится в глазах. Мне одного достаточно. Небольшие камушки больно впиваются в щёку. Затылок ужасно болит и ноет. Приклад автомата пришёлся удачно. Теряю сознание в тот момент, когда меня грубо поднимают. Странно, что по земле не поволок. Как мило с его стороны.***
Наше время
— Вспомнила? — с наигранной улыбкой произносит он. Его лицо в миг искажается злобой. Оп-па, кое-кто снял свою маску. А это я даже слова не сказала. — Вставай, — отдаёт он приказ, вставая впритык к кровати. А не оборзел ли он? Кто ещё такой, чтобы приказы раздавать? — Ты, видимо, всё-таки тупая, — победно скалясь, выносит вердикт Зак. — Вставай! — орёт он так, что аж уши закладывает. Голосочек-то зря пусть не срывает. — Ты ещё и глухая, — удручённо добавляет он, грубо сталкивая меня с кровати. Опять ударяюсь головой о пол. Да сколько можно?! Других мест нет, что ли?! Буквально за шкирку меня поднимают с пола и толкают в сторону двери. Мерзавец прижимает меня к ней, затягивая на руках железные наручники. Спиной чувствую его похотливую улыбку. Мерзость. — Пошла, — командует он, как скоту, открывая дверь передо мной. Делаю шаг вперёд и нарочно останавливаюсь. За свою выходку получаю сильный удар в бок. Сгибаюсь пополам, хватая воздух. — Не выводи меня из себя, — сквозь зубы проговаривает он. Звучит как вызов. Зак выходит передо мной, начиная следовать по только ему известному пути. Сзади меня подпирают два автомата. Бедняжка: один не справится. Лениво плетусь за ним, не поспевая за его широкими шагами. — Быстрее, — скучающе произносит один из охранников, ещё сильнее пихая меня дулом в спину. Да они уже достали! — Засунь себе его... — начинаю говорить, оборачиваясь на любителя подобных «игр». Договорить мне не даёт выстрел, раздавшийся как раз таки из его оружия. Придурок пробил мне ногу. Падаю на пол, сдерживая внутри себя истошный вой. Пуля застряла внутри, а кровь стремительно стекает с открытой раны. Даже зажать её не могу: руки ведь закованы. — Вы что творите?! — дико орёт Зак на виновника «торжества». — Лидер, я... — начинает тот оправдываться, за что получает пулю в лоб из своего же автомата. Простите, я не расслышала, кто?.. — Подъём, — грубо произносит «Лидер», тыкая в меня оружием. Сколько можно уже?! Вот пусть пойдут друг друга потыкают. — Лидер? — с нескрываемой усмешкой спрашиваю у него, смотря снизу вверх. Да у кого-то мания величия. — Хочешь ещё одну пулю? — устрашающе угрожает он. Пф, жалкая пародия. — Мечтаю, — с наслаждением протягиваю, наблюдая за его реакцией. Сегодня этот автомат работает на износ, поэтому очередная пуля выходит из него, попадая в миллиметре от прошлой раны. Закусываю губу до крови, впиваясь ногтями в ладони. — Встала и пошла, бегом, — с предельным спокойствием произносит он, хотя нотки агрессии проскальзывают отчётливо. Решаюсь не испытывать судьбу и послушно поднимаюсь. Не хватало слов «хорошая девочка» и подкормки, чтобы команды запоминала быстрее. Надеюсь, что меня скоро отсюда вытащат. Не зря всё-таки меня Эрик заставлял маячок устанавливать. Ну как заставлял, молча и поставил. Тогда я была безумно зла, а теперь безгранично рада. Увижу — расцелую. — Не это ли ты ищешь? — пристально наблюдая за мной, задаёт вопрос Зак, крутя в руках небольшой шарик с несколькими тоненькими «корнями». Улыбка мгновенно спадает с моего лица, а он безжалостно давит единственное спасение ногой. Садюга.***
— Да пошёл ты! — прикрикиваю на него, пытаясь разорвать наручники. Руки за спиной ужасно отекли, и их хочется поскорее освободить. Звон металла раздаётся каждую секунду, а заветного треска так и нет. Вот же чёрт! — Тебе руки вырвать?! — находясь на грани бешенства, спрашивает Зак, на мгновение оборачиваясь на меня через плечо, а после снова приступая к неизвестным мне действиям. Кажется, он что-то чистит или перебирает. Только бы это было не то, о чём я думаю. — Как ты вообще выжил?! — недоумевая, вскрикиваю я. Этот вопрос меня мучает уже на протяжении долгих лет. Пришла пора получить на него ответ. Если, конечно, успею. — Ты не рада? — с притворной улыбкой спрашивает он, удивлённо поднимая брови. — Поверь, нет, — выкладываю чистую правду как на ладони. Терять-то нечего. — Могла бы и соврать, — укоризненно произносит он, обратно поворачиваясь ко мне спиной. — Уж что есть, — тихо отвечаю в ответ, сверля его спину. — Это долгая история... — начинает он как все типичные рассказчики. Тоже мне. — А мы никуда не торопимся, — с самой милой улыбкой, которая у меня есть, выдаю ему в ответ. — Не сомневаюсь, — злорадно отвечает он, смеряя меня мерзкой ухмылкой. Не к добру это.***
Произошедшее никак не может уложиться в моей голове. Да как это вообще возможно?! Его травмы были просто несовместимыми с жизнью. Его нельзя было спасти. Он не мог остаться нормальным здоровым человеком, максимум — калекой. Однако он сейчас стоит передо мной. Живой и невредимый. Это всё звучит как дешёвый рассказ. Небылица, сказка для детей. «Одним прекрасным днём молодого принца сбросили с замка и по счастливой случайности его нашла прелестная девушка, которая спасла его, а после они поженились и жили долго счастливо». Нет, нет, нет и ещё раз нет. А вот теперь как было на самом деле: «Одним ужасным днём самого чудовищного человека во Фракции скинули в Пропасть, но по несчастливой случайности его нашёл Изгой, который и спас жизнь молодому монстру». Только они не женились, конечно, с Изгоем, хотя от этого сумасшедшего можно ожидать чего угодно. Разница между двумя рассказами отчётливо ощущается, но итог всё равно один. Он живой. Живой, живой, живой. Человек, после смерти которого я выдохнула, как бы лицемерно это ни звучало. Этот человек действительно без сердца и жизни он не заслуживает. По крайней мере, потому, что за своё столь короткое и никчёмное существование он лишил многих людей главной ценности — жизни. Это то, за что нужно всегда бороться. Она даётся один раз, и нужно брать от неё по максимуму. Надеюсь, что этим вопросом займутся. А им займутся точно. Фракция слишком долго искала его — пришла расплата за все грехи. — Ну что, отдохнула? — заботливо спрашивает он, а в глазах так и сверкают искорки злости и наслаждения. Лицемер. — Как тебе моя история? — в такой же манере продолжает он заговаривать мне зубы. — Интересная, — с похожей наигранностью отвечаю ему, будто мне поведали какой-то весёлый и захватывающий рассказ. — Я рад, что тебе понравилось, — не перестаёт играть на сцене сегодняшний главный герой. Оскар актёру! — А теперь начнём, — таинственно тянет он, растягивая улыбку до ушей. Безумец. Теперь уже это похоже на фильм ужасов, а не на романтичную мелодраму или комичное фэнтези. Зак явно не принц на белом коне — в чём я уже удостоверилась кучу раз. Надоело, честно говоря. Я уже всё поняла — отпустите, пожалуйста. — Ты так просила, чтобы я снял тебе наручники, и я не смог отказать даме, — бережно произносит он, аккуратно ступая ко мне, маленькими шажочками преодолевая короткое расстояние. В его руках блестят ножи. Такие гладкие и столь любимые для него. — Как шрам? — интересуется он, словно спрашивает о чём-то повседневном, что-то из разряда «Как дела?» или «Как погода на улице?», возясь с наручниками за моей спиной. — Хорошо, — отвечаю так же, как и был задан вопрос. Такой простой и немногословный. За пару секунд до того, как железяки с грохотом ударяются о бетонный пол, успеваю прикинуть, как его обезоружить. Да никак — вот вывод, к которому я прихожу. — Прекрасно, — на выдохе отвечает он мне в ухо, а после начинает обходить, становясь напротив. — Хорошо, когда всё хорошо, ведь так? — с глупым лицом задаёт вопрос как будто ребёнку, пристально глядя мне в глаза и ожидая ответа. — Да, — коротко отвечаю ему, тоже не сводя глаз. Если можно было бы убить ими, то я бы непременно это сделала. — Какой пальчик не жалко? — «по щенячьи» спрашивает он, хозяйски осматривая мою правую руку, слегка придерживая её за запястье. — Может, этот? — поднимает на меня взгляд, обхватывая тонкий палец с кольцом. Ишь на что позарился. — Конечно, — покорно сдаюсь ему. Не на ту напал. С произнесённой фразой вдобавок он получает сильный удар по самому слабому, что у него только имеется, а затем ещё один в горло. Срываюсь с места, направляясь к двери. До заветного выхода меньше полуметра, осталось лишь дёрнуть за ручку, но не тут-то было. Грубая рука хватает меня за лодыжку, из-за чего я падаю на каменный пол, ударившись головой. Чувствую, что под конец дня от неё ничего не останется, если этот конец вообще будет. — Теперь я точно сделаю с тобой то, что захочу, — коварно проговаривает он, наблюдая за моей рассеянностью и затуманенным взглядом. Лёгкая дымка быстро окутывает помещение, а я до сих пор вижу его мерзкую улыбку.***
Красные заливистые яблоки выпадают из подола платья одно за другим. Поднимаю его выше, сильнее закутывая фрукты в ткань. Как хорошо, что мама мне шьёт платья подлиннее. — Стойте, негодяйки! — мужчина всё не отстаёт, пытаясь догнать нас. На бегу срываю с дерева ещё одно яблоко, укладывая его к остальным. — Тебе мало? — весело спрашивает Клэр, быстро передвигая ногами и периодически оглядываясь на преследователя. — Давай быстрее, — поторапливаю подругу, вырываясь вперёд. Длинный ряд из многочисленных деревьев заканчивается, впереди точно такие же. Замечаю вдалеке грузовик Дружелюбия, на котором и возят эти яблоки. Хорошее укрытие. Пригибаюсь так, чтобы не было видно моей макушки, и следую к машине. Проверяю, на месте ли Клэр. Отлично. Достигнув укрытия, прячемся за высокими колёсами машины, жёстко приземляясь на землю. Восстанавливаю дыхание, выглядывая и проверяя наличие погони. Отстал, фух. Оборачиваюсь обратно к подруге, давая «пять» за удачно выполненное задание. — Это что ещё такое?! — голос мамы раздаётся за моей спиной. Резко поворачиваюсь в её сторону, наблюдая за удивлённым и осуждающим взглядом. — А ну-ка, быстро всё вернули Бену! — не собираясь слышать возражений, произносит она, ожидая выполнения её просьбы. — Ну ма-ам, — протяжно тяну я, надеясь забрать себе украденное. — Вот вы где! — восклицает только что появившийся мужчина, останавливаясь возле мамы и опираясь руками о колени. — Бен, простите нас... — начинает извиняться мама за нашу выходку, бросая на нас грозные взгляды. — Не беспокойся, Лили, — доброжелательно отвечает тот ей в ответ. — Мне не жалко яблок — можно было просто попросить, — эту фразу он уже адресовывает нам, смотря таким же добрым взглядом. — Вы поняли? — задаёт вопрос мама с надеждой получить положительный ответ. — Да, — в один голос отвечаем вместе с Клэр, виновато опуская головы вниз.***
— Давай скорее! — кричит Грег, внезапно появившийся в проёме двери в общей комнате. — Там торт! — оправдывает он свою спешку, успокаивая сбившееся дыхание. Заканчиваю возиться возле зеркала. Друг подбегает ко мне и подталкивает в спину в сторону выхода. Раскрываю дверь нараспашку, вываливаясь в тёмный коридор. Грег хватает меня за руку и тянет за собой, приводя в движение. Торопимся, потому что знаем, как быстро заканчивается это лакомство в Бесстрашии, тем более среди Неофитов. Голодные и холодные дети спешат побыстрее попробовать сие восьмое чудо света. И мы не исключение. Обычно путь от комнаты до столовой занимает около пяти минут — сейчас же мы его преодолели за две. Вот что делает еда с неофитами. Предпоследний коридор ожидает нас впереди, а мы уже видим направляющихся в нужную нам сторону остальных. Так дело не пойдёт: мы должны быть первыми. Грег это тоже понимает. Перед тем, как ускориться, он кидает на меня короткий взгляд, призывая повторить то же действие. Выбегаем из поворота, обгоняя своих соратников. Сегодня торт наш. Не успеваю сделать второго шага, как заливаюсь на пол прямо за Грегом, толкнувшим меня спиной. Это что за приколы такие? — Куда спешите? — задаёт вопрос причина нашей остановки. Ой-ёй, как бы нам ещё не досталось... — В столовую, — глупо отвечает Грег, вставая с места и становясь наравне с Эриком. Он же подаёт мне руку, поднимая с земли. С опаской принимаю её: мало ли что он может учудить. На удивление я всего лишь за долю секунды оказываюсь на ногах слева от Грега. На заявление друга Лидер коротко усмехается, а после заворачивает в коридор, из которого мы выбежали. Нахмурив брови, смотрю ему вслед. Это что сейчас было? — Чего это он такой добренький? — произносит мои же мысли Грег, так же смотря Эрику вслед. — Странно, — недоумённо даю ответ другу. Подозрительно это всё. В один момент к нам приходит озарение и мы продолжаем путь к столовой в ещё более ускоренном режиме. Надеюсь, что нам что-нибудь достанется.***
— Мелкая, — окликает меня Джейкоб в одном из коридоров. Прерываю порыв завернуть за угол, оборачиваясь на командира. — У меня к тебе есть предложение, — широко улыбаясь, многозначительно проговаривает он. — Замуж не пойду, — саркастично отвечаю ему, следя за тем, как его лицо сменяется с недоумённого до осознанного. — Я этого не переживу, — подхватывает мою игру, наигранно хватаясь за сердце. — А если серьёзно, — в мгновение собравшись, Джей начинает выдавать изначальную идею. — Хочешь на Стену? — предлагает он мне «экскурсию» на границу нашего города. — На стену?.. — вперемешку с удивлением и предвкушением повторяю его слова, пробуя их на вкус. — На стену, — подтверждает он, кивая головой и слегка посмеиваясь. — Хочу! — не медля, положительно отвечаю на столь интересное приглашение. — Я так и знал, что ты согласишься, — ещё бы, как я могу от такого отказаться. — До вечера, — намекает на то, что поездка состоится вечером. Не ожидая ответа, он уходит в противоположную сторону, предварительно игриво подмигнув мне.***
— Твоя главная задача — перекачать все файлы, — обращается ко мне Эрик на ходу, закончив раздавать указания остальным. — Я поняла, — отвечаю ему, щёлкая по клавишам ноутбука, не поднимая взгляда и не смотря себе под ноги. Чуть не врезаюсь в шедшего навстречу Бесстрашного, но он избегает столкновения. — Как можно быстрее, — добавляет Лидер. Да поняла я уже, поняла. — У тебя будет пару минут, справишься? — Да, — утвердительно отвечаю на все вопросы, запуская нужную программу. Загрузка уже началась — как раз таки на месте и завершится. Небольшая группа Лихачей, состоящая всего лишь из пяти человек, садится в машину. Задание очень секретное — знать о нём должен только ограниченный круг людей. Располагаюсь между Джеем и Хелмером на заднем сидении, не переставая копаться в ноутбуке. Всё должно работать как часы. Поездка долго не длится, и уже через пятнадцать минут мы находимся в нужной Фракции и у нужного здания. Тишина глубокой ночи завораживает — её не хочется разрушать. Она скрывает нас и заметает все следы. — Камеры отключены на десять минут, — раздавшийся голос в гарнитуре на ухе призывает к началу действий. Незамедлительно приступаем к операции, входя в здание. Погашенный свет играет нам на руку. Аккуратно и тихо следуем к определённой комнате. Естественно, она оказывается запертой. Пока Хел копается в замке, остальные стоят «на страже». Крепко сжимаю ноутбук в руках, окончательно запуская программу. Когда цифра «100» загорается на экране, дверь с еле слышным скрипом поддаётся, впуская нас внутрь. Внутри никого не должно быть. Хелмер быстро проверяет помещение, а после подаёт нам сигнал, призывающий к проходу. — Приступаем, — командует Эрик, запирая за собой дверь, в последний раз оглядев коридор. Все начинают выполнение своих задач, а я подключаюсь к стоящему на столе компьютеру, подсоединяя провода. Пара нажатий по кнопкам — и загрузка медленно начинается. Множество цифр бегают по экрану, а посередине горит процент скачивания, выделяясь ярким цветом. Первые десять процентов проходят слишком долго — начинаю опасаться, что мы не успеем. Поднимаю взгляд от монитора, наблюдая за остальными. Бесстрашные роются в шкафах в поисках нужных бумаг. Это даётся им с лёгкостью, поэтому немаленькая куча уже скопилась у входа. — Три минуты, — монотонно сообщает Джон через гарнитур. Не медля, перевожу взгляд на экран. «71%». — Быстрее, — шёпотом произношу, поторапливая компьютер. Жаль, что это так не работает. Проценты продолжают бежать по экрану, Бесстрашные заняты поисками бумаг, а моё внимание привлекают громкие шаги за дверью. Видимо, не только меня. Все синхронно останавливаются, с опаской глядя на дверь. — Здесь же никого не должно быть, — подмечает Джей, снижая тон голоса до полноценного шёпота. Ключ шумно входит в замочную скважину, совершая там два полных оборота, и дверь отпирается. Высокий мужчина появляется на пороге комнаты. Не успев нас заметить, он получает удар прикладом по голове. Переглянувшись, мигом заканчиваем свои дела. Отметка на ноутбуке достигает ста, и я судорожно выдёргиваю провода, убирая их в карман. Захлопываю крышку, воздвигая «электронную машину» под мышку. Осторожно выходим из здания, не попавшись никому на глаза. — Скачала? — интересуется Лидер о проделанной работе. — Скачала, — утвердительно отвечаю, гордо улыбаясь.***
— Дыши, — приказываю подруге, сильно зажимая рану двумя руками. Хрипы с каждой секундой становятся всё сильнее, и я уже ни капельки не сомневаюсь, что, помимо пулевого ранения, у неё ещё сломаны рёбра. Пули со свистом пролетают над головой, а я всё больше склоняюсь ближе к Вик. Ветхое укрытие, состоящее из нескольких досок, несильно нас защищает. Отстреливаться нет возможности: закончились патроны, да и подруга важнее. — Эй, Вик, не теряй сознание, — это единственное, о чём я прошу подругу. В ответ она лишь мучительно стонет. Буквально ощущаю на себе всё то, что она чувствует сейчас. Хочется залезть на стену и завыть. — Потерпи ещё немного, — ласково произношу, пытаясь убедить её в этом. — Пожалуйста... — начинает она просить о чём-то, но прерывается на лающем кашле. Сильнее зажимаю рану, пытаясь остановить кровь. Руки уже насквозь пропитаны кровью, и, кажется, что она скоро впитается в меня. — Позаботься о Крис, — прерывисто проговаривает она, с большими усилиями глотая воздух. — Ты чего? — истерично спрашиваю у неё. — Ты сейчас приедешь домой и сама о ней позаботишься, — продолжаю верить в самый лучший исход событий. — Вик... — зову её по имени, хватаясь кровавыми руками за голову девушки. — Вик, ты меня слышишь? — не прекращаю попыток достучаться до подруги. — Вик! — горькие слёзы уже начали прокладывать дорожки по моим щекам. Не обращаю на них никакого внимания, стараясь привести подругу в чувства. От бездыханного тела меня с силой оттаскивают, пытаясь увести куда-нибудь подальше. — Нет, отпусти! — кричу я, пытаясь вырваться. Глаза заполнены слезами — я не вижу ничего, лишь размытые силуэты, но продолжаю упорно добиваться своего. — Отпустите! — срываю голос, желая побыстрее оказаться возле подруги. Услышать её смех и увидеть горящие глаза. — Уносите её! — громкий голос над ухом приказывает Бесстрашным отнести Вик. — Нет! — продолжаю упираться, в очередной раз пытаясь вырваться из стальной хватки. — Успокойся! — Лидер пытается привести меня в чувство, слегка встряхивая. — Она мертва, — бесчувственно произносит он. — Нет, нет, нет, нет, нет, — продолжаю отрицать случившееся, отказываясь верить в происходящее. — Док! — зовёт Эрик врача, не выпуская меня. Острая игла больно впивается в плечо, сознание потихоньку начинает замутняться, появляется лёгкий туман. Напряжённые мышцы вмиг ослабевают, натянувшиеся струной нервы успокаиваются, и я проваливаюсь в прекрасный мир сновидений. Мир без потерь и крови. Мир без вечных противостояний и войны. Мир без лжи и лицемерия. Это просто Мир. Мир, каковым он и должен быть. Мирным. Добрым, спокойным, безмятежным, тихим, умиротворённым, дружным. Я очень ценю возможность того, что я могу попадать туда хоть и ненадолго.***
— Котёнка оставили в покое, — сердито приказываю мальчишкам на год старше меня. — А то что, мелочь? — один из них оборачивается на меня, а после с глупой усмешкой подходит ближе, таким образом становясь выше меня на голову и смотря с высоты. Выпрямляюсь ещё больше, смело смотря в глаза обидчику. — Побьёшь? — продолжает тот издеваться. Руки складываются в кулаки, а я невольно поднимаюсь на цыпочки, стараясь сровняться с ним. — Разошлись, — грубо наказывает Джек своим одноклассникам, появляясь не пойми откуда. Мальчишки испуганно косятся на него, а после уходят в неизвестном направлении, скрываясь в толпе. — Зачем ты всё испортил? — налетаю на него с претензиями. — Я сама могу за себя постоять, — обиженно выдаю, недоброжелательно смотря на друга детства. Джек от слова совсем не похож на Дружелюбного. Ни внешне, ни внутренне. В этом я убедилась за пятнадцать лет дружбы. Мы знакомы с самого рождения, жили в соседних домах и вместе лазили по песочницам. После уже начались другие игры и забавы, а теперь это уже в прошлом. Детство прошло, и дружба перешла на новый уровень. Взрослый, более сокровенный. — А кто тебя ещё защищать будет? — по-родному произносит он, трепля меня по волосам и выстраивая из них гнездо. — Что я без тебя буду делать, Джек... — тихо шепчу себе под нос, обнимая друга в ответ.***
Самое сложное — это сообщить ребёнку о смерти его родителей. «Солнышко, мама больше не придёт» или «Она далеко и никогда не вернётся», либо «Она скоро вернётся». А может: «Не переживай, всё будет здорово»? «Мама на облачках, и ей там хорошо»? Это единственное, что я до сих пор не смогла сделать и, кажется, не смогу никогда. — Почему ты молчишь? — истерика Крис уже набирает обороты, слёзы текут не переставая, а тонкий детский голосок хрипит от сорвавшегося голоса. — Где мама?! Почему вы мне не отвечаете?! — громко плачет она так, что к нам скоро сбегутся все соседи. Ничего не отвечаю ребёнку: просто не знаю, что ей сказать. Как признаться, как сообщить. Может, вообще промолчать? Мои раздумья длятся долгое время, а внутри у самой стоит комок. Такой противный, нарастающий. Разум не может нормально мыслить. Как я хочу так же лечь на пол и начать плакать. Теперь я не могу: на мне лежит огромная ответственность. — Ответь мне! — кричит Крис, чуть ли не заваливаясь на меня. Скоро она столкнёт меня с края кровати. — Где моя мама?! — повторяет она одни и те же слова, не переставая. Опускаю голову всё ниже, хватаясь руками за неё и опираясь локтями о колени. Одинокая слеза ползёт по моей щеке, после вторая, третья. — Крис, прекрати! — заставляет её успокоиться Эрик, обхватывая ребёнка и тем самым останавливая её. — Почему вы мне ничего не говорите! — продолжает брыкаться она, истошно рыдая. Её плач уже застыл в ушах, а кровать уже насквозь промокла от солёных детских слёз. Возникает чувство, будто она уже всё знает. Всё понимает, осознаёт. — Отведите меня к маме! — умоляюще просит она, вырываясь. Стираю с щёк слёзы и встаю с места, выходя из квартиры. Теперь нужно решить, что делать с Крис. Вариантов немного, точнее, он один. Забрать ребёнка себе, что я непременно и сделаю.***
Различные моменты из моей жизни пролетали словно фрагменты фильма, потихоньку складываясь в один пазл. Говорят, что во время смерти перед глазами проносится вся жизнь. Только я почему-то видела обрывки, не связанные между собой и происходившие в разные временные отрезки. Тут я ещё в Дружелюбии в пять лет, тут в пятнадцать, а после уже в Бесстрашии. Видимо, я ещё не умерла. Только где я?.. Чернота окутывает меня со всех сторон, как будто в комнате без окон выключили свет. Под ногами пустота, даже пола нет, но на чём я тогда стою? Двигаюсь наощупь, пытаясь найти хоть какие-то предметы. Ничего, пустота. — ... она мертва, — доносится до меня обрывок какой-то фразы. Значит, здесь всё-таки кто-то есть! — Да я проверил... — продолжает этот же голос. Никак не могу понять, о чём он говорит. — Пакуем? — произносит ещё один человек?.. — Нет, — грустно отвечает ему первый, тяжело вздыхая. Ощущаю на себе нервный вздох. Здесь же рядом никого нет... или всё же?.. — Он сам проверит, — продолжает тот. Буквально на себе ощущаю его тяжёлый взгляд. Опустошённый, потерянный. После наступает оглушительная тишина. Они ушли, что ли? Тёплые руки касаются меня. Резко оборачиваюсь в надежде увидеть их обладателя. Никого. Да что за чертовщина?! — А с этим что? — голоса вновь возвращаются, появляясь будто из телевизора. — Точно не жилец, — отвечает ему другой голос, похожий на самый первый. Да я уже запуталась в них! — Надо точно проверить, а то тогда выжил же, — произносит первый или второй. Какой-то, в общем. Ответа не слышу. Звуки затихают, словно кто-то уменьшает громкость. Щёлкает по кнопочкам, настраивает тональность, выбирает радиостанцию. М-м-м, хочу что-нибудь весёлое. Или хорошее. На ваш выбор! — Позовите Дока, пусть подтвердит, — в беседе появляется новый голос. Что подтвердить-то надо? Дверь легонько хлопает, а после открывается обратно. Воспроизвожу в голове все действия, ориентируясь на слух. — Это точно? — с надеждой произносит один из них. — Мне жаль... — отвечает ещё один появившийся собеседник. Так отдалённо, безучастно, не веря. Да что здесь происходит? Кто-то умер? — Что с ней? — появляется ещё один. Сколько их здесь? — Остановка сердца, — монотонно выдаёт прошлый собеседник. — Примерно пару минут назад, — предполагает тот, устанавливая время смерти. — Не успели... — огорчённо произносит один из них. Его голос под конец фразы затухает, а я будто вижу, как голова этого человека опускается вниз. — Мелкая... — зовёт тот кого-то. Возникает чувство, словно обращаются ко мне. — Джей, всё кончено, — останавливает его другой человек. — Как же ты могла сдаться? — непонимающе продолжает говорить Джей. — То есть ты вот так вот оставишь нас всех? — восклицает он. — Так просто?! — эта девушка действительно была дорога для него. — Очнись! — произнесённая фраза будоражит мозг, а картинки перед глазами начинают проноситься со скоростью света. «Как будто вся жизнь пролетела», — так бы я описала свои ощущения. Я увидела всё. Рождение, детство, школьная пора, Дружелюбие, родителей, друзей, Бесстрашие. Всё и всех от начала и до конца. В один момент ко мне вернулись все ощущения. Обоняние, осязание, слух. Я почувствовала себя живой. До этого я будто была в коробке. Замкнутой, душной. Горло начинает саднить, а глаза слезиться. Хрипы прорезают лёгкие и горло. Пытаюсь избавиться от них, покашливая. Глаза еле открываются, как после очень долгого сна. Взоры шести человек направлены прямо на меня. Они как будто увидели призрака. Лучше я буду призраком, чем пустотой.