— Оно хочет сожрать меня… — Психоваанный юмор вырывался из чуть приоткрытого рта гуля, его глаза были наполнены злостью и разочарованием в прошлом себе. — Так вот оно меня НЕ ПОЛУЧИТ! — Голова с громким хрустом повернулась к источнику шума, глаз налился кровью, а лопатки пробило острой, слегка приглушенной болью, две пары щупалец плавали по ветряному покрову и разносили своё красное свечение на несколько метров по направлению ветра. Массанори залился звонким смехом, сочетающий в себе голоса сразу всех бывших друзей, включая Сэкеру. Такую ласковую, но такую глупую, не сумевшую понять то, что её по-настоящему любили. Сейчас уже поздно. Новый человек завладел телом её лучшего друга, его ожидает новая жизнь. На месте старых воспоминаний появились чёрные дыры, скрывающие в себе всё, что случилось в жизни Тору, абсолютно весь жизненный путь испарился в глубине подсознания в один миг, сверкнув на последок уютными воспоминаниями о друзьях, скрывающими за масками людей — монстров. Кагунэ пронзило постоянно меняющуюся и злобно улыбающуюся фигуру, она растеклась по щупальцам, оставляя за собой тёмный-тёмный след, сковывающий движения, как цепями. Лужица продолжала покрывать кожу, двигаясь к голове, смех всё еще продолжать разносить себя по всем внутренностям, воздействуя раздажителем на нервы, она пыталась полностью затмить сильного Тору, представляющего опасность для всей её группы, но она являлась лишь плодом его воображения, он ведет борьбу с самим собой. Ему нельзя проиграть, если он горит желанием остаться сильным, но мёртвым внутри Тору. Обещание данное самому себе прочно держит Тору в здравом уме, хоть от него и осталось одно тёмное очертание, призраки прошлого поглотили парня, но он продолжал бороться. В душе ещё горит огонь, нужно лишь немного подуть и он заполыхает с новой силой, но единственный оставшийся друг сейчас лежит в больнице и считает пролетающих за окном ворон…
— Ты сможешь, Тору. — Шинохара обхватил руками хрупкое тельце, расплавляя своим взглядом темноту. — Я и Джузо верим в тебя. Ты сильный. Ты сможешь. — Полупрозрачный мужчина полностью слился с улицей и его голос постепенно унесло ветром, но этих слов хватило, чтобы цепи воспоминаний начали трескаться и давать возможность для движения. В конце бесконечно мрачной дороги впервые за несколько лет появилось хоть что-то, не имеющее чёрный цвет. Издали казалось, что это обычная длинная палка, оторванная от безобидного дерева, но вскоре оказалось, что это рукоять куинке Джузо, самого лезвия косы не было рядом, но по весу ничего не изменилось, будто бы оно всё еще присутствует, но невидимое.
— Твоё воображение лучшее оружие! — Джузо свесил ноги с появившегося вместе с ним стола, точно такого же, как и в офисе. — Мы верим в тебя. — Тору не успел насладиться улыбкой, как она исчезла…
Снежный ком, всасывающий в себя все укоры и оскорбления и вбивающий их прямо в душу, начал таять. Незабываемая легкость движений и чистоты ума навсегда изменила Тору…
Он открыл глаза. Улица встретила его слепым мраком и отдающей легким светом травой, изо рта и носа быстрыми темпами бежала кровь, такая тёплая и сладкая, как сахарная вата, вместе с ней из него убирался прочь и Массанори, и Сэкера, и Казуо, и все-все-все. Зеленая трава окрасилась ярко-алым дружелюбием и добротой, тонущими в почве, вогнать их назад в грудь уже не получится. Мир такая штука, что если ты что-то сделал, то это уже не изменить, даже если очень-очень охота.
Тяжелая отдышка сопровождала Кубо парочку золотых минут. Ноги держали тело увереннее чем всегда, такой уверенности Тору не чувствовал никогда, вернее, он не чувствовал уверенности вовсе, до этого момента.
Забор впитал в себя всё, что произошло за эти несколько минут, он умеет хранить секреты, поэтому Тору не о чем беспокоиться, раскрыть то, что он уже не тот самый Тору, сможет лишь он сам.
***
Звонок в дверь заставил гуля отвлечься от всех дел и открыть дверь уставшему за весь день почтальону, одетого в особую униформу CCG. Кто-то из новеньких проходит стажировку таким способом, разнося письма будущим товарищам. — Мистер… — Он украдкой взглянул на конверт и неловко улыбнулся. — Кубо Тору, вам оповещение о результатах следствия. Вам его зачитать или вы сами ознакомитесь с содержимым? — Конверт был грубо вырван из рук почтальона, которому оставалось лишь недоумевающе сглотнуть слюну и попрощаться.
Конверт пах дорогим одеколоном и пряным ароматом губной помады, ласкающей нос и слегка отдававшей сладкой человеческой плотью. Капельки пота со лба смыли клей и приоткрыли конвертик. Чёрные напечатанные буковки не внушали ничего хорошего, какая-то у них спирающая дыхание энергетика. Тору внимательно вчитался в текст и расслабленно усмехнулся. — Ну что за ерунда? — Мусорная корзина пополнилась очередной разорванной бумажкой. Из шкафа на диван полетела та самая кофта и несколько резинок для волос. После разлома они начали расти до ужаса быстро, за неделю дойдя глаз, закрывая обзор. Единственное, что сейчас остается с ними делать — заплетать в растрепанный хвост на затылке. С ним Тору выглядит даже привлекательнее, чем без него, но это последнее, о чём нужно думать. Скоро нужно будет отправляться в лагерь. Комиссия решила, что вина гуля в ситуации с Джузо всё-таки есть, и несколько недель в лагере были отправлены вместе с конвертом. Слабак-Тору бы не выдержал и дня в лагере, но сейчас, он рассматривает это, как дополнительную ступеньку на длинной лестнице к восстановлению сил.
За Тору прибудут днём следующего дня, до этой поры у него есть достаточно времени, чтобы настроить себя на жестокое соперничество и возможную смерть. Все слухи об колонии для гулей распространялись только следователями, гули, которые там побывали и остались в живых, предпочитают молчать о всех ужасах, а лучше вообще не вспоминать об этом аде.
***
Машина с продолжительным гулом остановилось перед территорией Тору, он ждал, он ждал и надеялся на то, что она приедет поскорее, прямо на ступеньках дома. Одетый в лёгкую кофту и тёмные джинсы он довольный вышел к следователям и сел в их машину. Люди надели маски и в салон автомобиля был выпущен едкий зеленый газ. Веки тяжелели, а слух постепенно терялся в течении собственной крови.
— Подъем. — Безэмоциональный голос надзирателя раздался из громкоговорителей, понатыканых на каждом углу колонии для гулей. Именно так она и называлась. Лагерем её прозвали только для того, чтобы не пугать новичков. Пришедшие в себя гули раскиданы по полу, как плюшевые игрушки, забытые после игры маленькой девочки. В неразборчивых криках таких же нарушителей, как и Тору, разбирался только страх. В отличие от них, Тору был абсолютно спокоен, ни единая мышца не дрогнула на его лице при объявлении сегодняшних «воспитательных работ». — Первые в очереди: Тору Кубо, Цетсуя Сузу, — И еще несколько серых неинтересных имен. На что они первые в очереди? Неизвестно. Испуганные гули пытались вымолить у следователей прощения, но те были неприклонны.
Тору и остальных ввели в помещение, подобное залу театра, с деревянной сценой по-середине и кровавыми следами на ней. С гулей сняли верхнюю одежду и ввели наверх. Руки крепко завязали за деревянными столбами, кто-то сопротивлялся, кто-то был спокоен, как Кубо, понимая, что это всё они заслужили сами.
Следователи с куинке в виде плети вышли перед каждым из гулей и начали проговаривать присягу CCG, заставляя гулей повторять каждое сказанное слово, но во время этого они наносили удары по оголенным частям тела провинившихся, если гуль сбился, то присяга начиналась сначала.
Многие погибали уже здесь.
