***
«Сколько раз нам приходится находиться в шаге от какого-либо события? Неважно: хорошего или плохого. Порой мы даже не в силах заметить, как стоим над пропастью в тёмную бездну, пока не столкнёмся с ней лицом к лицу. Иногда мы так невнимательны, что даже не замечаем как теряем всё самое ценное. Не замечаем, пока сердцем не почувствуем отсутствие чего-то важного, будь это объятия любимого человека или простое дружеское общение. Мы не замечаем, пока не потеряем. Мы также не в силах остановить ложь, прикрываясь, что врём во благо. Но мы не замечаем, что именно эта ложь, молчание, «добрая» тайна в один миг может разрушить чьё-то доверие. Нам кажется, что мы поступаем правильно, однако... Мы не замечаем, как самовольно разрушаем всё, что нам дорого. Мы многое не берём во внимание, врём, ссоримся, ругаемся. И лишь когда наступает критический момент, наш разум окутывает мысль, что мы находимся в шаге: в шаге от всех последствий, которым сами позволили произойти»***
Пробегая под беглым дуновением холодного ветерка, серая масса кучевых облаков уже как несколько дней затянула голубое небо, спрятав под ним яркое свечение, от которого теперь не осталось и следа. Казалось, словно оно и вовсе испарилось, оставив от себя лишь воспоминание. Несомненно, его лучи лишь иногда проблескивали среди угрюмой массы, но лишь ненадолго, да и тепло от них на самом деле почти не ощущалось. В такие моменты больше хотелось находиться дома: в уюте и приятном ласковом тепле. Гуляющую в тусклом ноябрьском рассвете умиротворённую уютную тишину внезапно пронизал громкий звонок мобильного, который буквально озарил блеклую комнату ранним пробуждением. — «Ну какого чёрта?» — с возмущением мысленно выразился журналист, готовясь в тот же момент послать вызывающего куда подальше. Его сонный взгляд украдкой пробежался по комнате, пока правая рука начала медленно выползать из-под тёплых объятий писателя, который лишь умиротворённо посапывал, слегка поёжившись в кровати: всё-таки звонок был достаточно громким и буквально выдёргивал из мягкого омута сновидений. Как только запястье полностью высвободилось из-под тёплых прикосновений, Егор в тот же момент нехотя потянулся к тумбочке, всё также пребывая в сонном состоянии: его желанием было побыстрее свалиться на подушку, а для этого нужно было отключить все уведомления, откуда могли бы поступать громкие звонки, поток внезапных сообщений и тому подобное. — «Какому придурку пришло в голову названивать в такую рань?» — с раздражением подумал Егор, прежде чем его рука резким движением взяла вибрирующую технику. Экран мобильного в тот же момент озарил его непривычным ярким светом, из-за чего Егор инстинктивно прикрыл глаза ладонью, пытаясь медленно привыкнуть к внезапному свечению. Как только сон не спеша отошёл на второй план, в изумрудных глазах сразу же возник облик внезапного смятения, возможно, даже какого-то внутридушевного страха, который вскоре вовсе иссяк, и на его место пришла новая волна раздражения и ярко выраженной злости, которая буквально начала пылать во взгляде журналиста. — «Опять этот неизвестный номер, — он глубоко вздохнул. — Я же всё ясно и чётко объяснил ещё два дня назад, тогда какого чёрта они снова беспокоят меня своими звонками?» Буквально закипая от внезапного гнева, Егор в тот же миг беглым движением провёл пальцем по сенсорному экрану. Он готов был в тот же момент сорваться и буквально покрыть матом анонимный номер, однако, взяв себя в руки, вновь попытался не дать себе волю вырвать все эмоции надоевшему абоненту. — Послушайте меня внимательно, — он старался говорить как можно более спокойнее. — Я высказал вам своё чёткое мнение ещё несколько дней назад, и я не намерен его менять. Я всё также отказываюсь от вашего предложения и моё решение ничего не сможет изменить, так что бросайте свои попытки постоянными звонками пробовать уговорить меня на вашу авантюру. Не дожидаясь ответа надоевшего абонента, Егор сразу же отключил звонок, после чего поставил мобильный телефон на беззвучный режим и вновь положил его на тумбочку. Он тяжело перевёл дыхание, пытаясь успокоиться и в эту же секунду позабыть об анонимных звонках, которые уже начинали его не на шутку нервировать: странные люди, сомнительные предложения, повторяющиеся анонимные вызовы – всё это было предельно настораживающе. — Хватает же у людей наглости... — шёпотом произнёс Егор и в тот же миг положил голову на мягкую подушку. Слегка натянув на себя одеяло, он полусонный взором принялся медленно проходить по белому потолку: Егор явно о чём-то думал, его что-то беспокоило. В последнее время в душе ощущалась глухая тревога, которая достаточно явно отзывалась в поведении, голосе и даже во взгляде журналиста: спокойствие было какое-то притуплённое, а взор и вовсе отражал волну внутреннего непонимания. Он мог бы позабыть о странных вызовах, однако как только ему это удавалось, те вновь ярким звоном проносились в замирающем сердце: к слову, в последнее время слыша собственный рингтон, Егор заметно нервничал, с затаённым дыханием подходил к телефону, брал его в руки и облегчённо вздыхал, когда на нём отражалось знакомое имя, которое буквально сеяло в его душе приятное спокойствие. Однако куда сложнее было прятать своё беспокойство от Джона: чуткий и внимательный парень мог легко разгадать тайну, которую так тщательно скрывал от него Егор. Именно поэтому в последнее время журналист старался избегать продолжительного долгого контакта со взглядом писателя. Он знал: глаза предательски выдают его. К тому же Егор прекрасно понимал, что рассказав Джону о сложившейся довольно странной ситуации с анонимными звонками, неоднократно настаивающими на своём сомнительном предложении, писатель начнёт задавать ему вопросы, на которые журналист и сам не знает ответы. — «Надеюсь, он ничего не замечает...»***
Спустя несколько часов блуждающая за окном серая масса словно растворилась среди опрокинутого чуть ощутимого тёплого луча яркого свечения, отчего теперь по пространству комнаты мягко расположилось золотое полотно. Казалось, словно за окном вновь стояли первые сентябрьские деньки, однако вопреки всем наивным ожиданиям за стеклом всё также кружили холодные ноябрьские ветра. Лишь иногда окидывая сонный взгляд на сияющий луч холодного солнца, журналист вновь закрывал усталые глаза, пытаясь наконец спокойно вздремнуть. Ранее утро прошло почти бессонным: Егор то и дело, что пытался полностью проанализировать повторяющуюся ситуацию, однако в голову приходили лишь довольно пугающие мысли. — Вот же чёрт.. — со вздохом томно произнёс он. — Видимо, поспать мне так и не удастся. Всё также задумчиво глядя на яркое свечение, Егор не спеша поднялся с мягкой постели. Он чувствовал, как в тот же миг готов был вновь рухнуть на кровать: сонное состояние и внезапный упадок сил моментально завладели его телом. — Я даже не помню как отрубился... Всё также пребывая в собственных мыслях, завладевших им уже как несколько дней подряд, Егор медленно перевёл взгляд на вторую половину двуспальной кровати. Чёрт, только сейчас он смог заметить, что Джона на ней нет, ведь до этого его внимание было полностью устремлено на странные анонимные звонки. — Я настолько озабочен этой ситуацией, что даже не заметил его отсутствие, — журналист слегка усмехнулся над своей невнимательностью. — Наверное, он на кухне. Я не удивлюсь, если он вновь ест всё, что только под руку попадётся. В последний раз кинув задумчивый взгляд на сияющее окно, Егор поспешно вышел из спальной комнаты. Спокойно спускаясь по лестнице на первый этаж, он всё также временами повторял в своей голове всё то же предложение, озвученное анонимным абонентом несколько дней назад: что-то в нём было предельно странное, что заставляло усомниться в его безопасности. — Вижу, ты наконец проснулся, — тёплый голос родного человека нежно пронёсся по светлому помещению. — А? — задумчивый взгляд в тот же миг устремился на Джона, стоящего впереди него. Честно, Егор даже не сразу понял как здесь оказался: вроде бы только что спускался с лестницы, а теперь уже стоял на пороге кухни, из которой шёл аппетитный аромат приготовленного завтрака. Он сделал несколько шагов вперёд и также мягко улыбнулся, видя на лице писателя нежную улыбку. — Я уже думал будить тебя: время час дня доходит, а ты всё спишь, — ласково произнёс Джон, после чего не спеша подошёл к Егору и нежно поцеловал его. — Давай садись, соня. Завтракать будем. — «Значит он не слышал утреннего звонка, — журналист облегчённо вздохнул. — Это даже к лучшему» Как и прежде стараясь вести себя спокойно, Егор с улыбкой сел за стол, на котором стоял только что приготовленный омлет, от которого шёл приятный запах, из-за чего живот в тот же момент начинал урчать: Джон умел аппетитно готовить, ведь и сам любил поесть чего-нибудь неимоверно вкусного. — Ты ешь, а я сейчас подойду, — внезапно предупредил писатель и в тот же миг направился к выходу из светлого помещения. — Джон, ты же знаешь, что без тебя я есть не буду, — с улыбкой бодро крикнул Егор вслед убегающему парню. Остановившись у порога входной двери, Джон слегка с изумлением голубых глаз взглянул на журналиста: его всегда забавили такие заявления Егора, однако он всё никак не мог привыкнуть к ним как к обычным явлениям, каждый раз выражая на лице приятно удивленную улыбку. — Ладно, тогда я по-быстрому туда-обратно и вернусь, — писатель ласково подмигнул и в тот же миг скрылся за порогом кухни, удалившись куда-то вдаль дома. Тяжело переведя дыхание, Егор задумчиво взглянул на дымящуюся тарелку: мысли всё также не покидали его разум, преследуя его каждую секунду тревожными шагами. Как только Джон вышел за порог, улыбка с лица сразу же исчезла, словно секундами раннее и вовсе не сияя на нежных устах: теперь они выражали лишь обеспокоенность, смятение, непонимание. Казалось, словно Егор снял с лица счастливую маску, которая перекрывала все настоящие эмоции. — «Я не могу рассказать ему об этом, ведь сам даже понятия не имею, что эти люди хотят сказать своим сомнительным предложением, — он слегка поджал губы. — Единственное, я полагаю, что они имеют какую-то большу́ю информацию обо мне, но... — его взгляд медленно опустился на стол. — надеюсь не о моей семье» Мысли одна за другой сплетались в уставшем разуме, пытаясь строить догадки, предположение мотива всех довольно странных действий со стороны анонимного абонента, который, между прочем, Егор блокировал каждый раз. Однако звонки, к его большому удивлению, как отшибленные продолжали разрывать мобильный телефон, вселяя нешуточное беспокойство в сердце журналиста. — Фух, нашёл. Я уже подумал, оставил вчера черт пойми где. Надо же было телефон в шкаф положить, — звонкий голос внезапно раздался по всему пространству кухни. Положив найденный смартфон на стол, Джон сел рядом с Егором, который в свою очередь продолжал поникшим задумчивым взглядом смотреть на стол, словно изучая на нём какие-то невидимые узоры. Казалось, словно журналист и вовсе не замечал всего того, что происходит вокруг него. Видя довольно странное состояние Егора, Джон слегка напрягся: несомненно, он начал замечать такое поведение дней пять назад, однако будто старался не придавать этому огромного значения, мол, может плохое настроение – ну с кем не бывает? Но сейчас, когда такое состояние стало практически регулярным, писатель начал беспокоиться, понимая, что здесь явно что-то не так. — Эм, Линч, — спокойно произнёс Джон, внимательно наблюдая за парнем, — всё в порядке? Как и ожидалось ответа не последовало, после чего писатель, чувствуя накатывающуюся тревогу, начал трясти Егора за плечо. — Линч, что с тобой? —в голубых глазах блуждала волна усиливающегося беспокойства. Почувствовав тряску, журналист в тот же миг устремил взволнованный взгляд в сторону писателя, который уже был готов бить того по щекам. — Егор, мать твою, ты хорошо себя чувствуешь? — он всё также внимательно вглядывался в глаза любимого человека. — Да, Джон, всё в порядке, — как можно более спокойнее молвил журналист, понимая, что в последнее время начинает палиться на пустом месте, ведь теперь писатель начнет в полной мере подозревать, что здесь что-то происходит, а этого он не хотел больше всего. — Слушай, если тебе нехорошо, то иди в постель. Я принесу завтрак туда, — его ладонь спешно потянулась ко лбу. — Температуры вроде нет. — Джон, я же сказал, что всё в порядке, — его изумрудные глаза растерянно бегали по взору писателя. — Н-наверное просто слишком много спал, поэтому такое немного вялое состояние. Он уже не помнил, который раз нагло лгал любимому человеку, однако беспрекословно понимал: это далеко не последняя ложь, произнесённая из его уст. Он понимал, сколько стоит многократный обман: Джон полностью доверяет ему, и, если когда-либо он сможет узнать всю правду не из уст Егора, доверие писателя беспрекословно будет подорвано. Надолго. — Да, наверное мне всё-таки стоило тебя разбудить пораньше, — Джон облегчённо вздохнул, понимая, что совершенно зря так разволновался. На его лице в тот же миг вновь засияла нежная улыбка, а взгляд сразу же сделался ласковым и спокойным, после чего на лице Егора также блеснула мягкость: он бесконечно любил его и никаким образом не хотел сделать ему больно. Он просто не хотел, чтобы дорогой ему человек беспокоился за него – он хотел видеть на его лице улыбку, которая озаряет его каждое утро ярче, чем жаркое огненное свечение.