Не по плану

И вот, это случилось. Какаши позволил себе это — заговорить, коснуться, стать кем-то больше, чем просто знакомым, позволил себе влюбиться. Хотя, может, все давно было решено за него, где-то там, наверху. Ведь разве была его вина в том, что его истосковавшаяся, одинокая душа не смогла устоять под натиском взбунтовавшихся чувств? Кто-то скажет, что Умино Ирука — непримечательный человек, и нет в нем ничего такого. Но как это нет, если Ирука — прекрасен? Вот куда ни посмотри — везде он успел, везде поспел. В Академии его ценят, в штабе он незаменимый кадр, а как он умудряется совмещать две работы, вообще непонятно. Мало того, Ирука был на хорошем счету у самого Третьего, который доверил ему — и никому иному, между прочим — воспитание Узумаки Наруто, а это много о чем говорило. Говорят, противоположности притягиваются, и у Какаши есть своя теория на этот счет. Наверное, люди так и находят друг друга, соединяясь, словно недостающие пазлы. У Ируки, например, были те качества, которых порой не доставало Какаши. Он был ответственным, усидчивым, отзывчивым, живым, уютным, необъятным. А еще у него были потрясающие карие глаза и волосы, такие приятные на ощупь, и манящие губы… Какаши прикрыл глаза, когда его снова понесло не в ту степь — а может быть, очень даже в ту — и отложил книжку, которую перечитывал сейчас в одиннадцатый раз, застряв на одной и той же строчке. И пах Ирука умопомрачительно — терпким, дразнящим запахом пригретых солнцем полевых трав и меда. Он непонятным образом пробуждал в Какаши что-то теплое, далекое, словно эхом доносившееся из раннего детства, когда все казалось простым и понятным. Когда жизнь только начиналась, а не клонилась медленно к закату… Мало, кто представлял, насколько сложно было Какаши подойти к Ируке, и сколько времени он до этого украдкой наблюдал за ним издалека. Ведь, на самом деле, Какаши только на поле боя был собран и холоден. В обыденной жизни же он был профан профаном, и пока сослуживцы вовсю крутили романы, он бродил в гордом одиночестве. Изредка он, конечно, бывало, перебивался короткими интрижками, чисто из физиологических соображений. Отношения с омегами все еще казались ему слишком сложными. Но с Ирукой оказалось все намного проще, чем он воображал себе — не нужно было дуть грудь колесом и распушать перья (не то, что бы они у него были). Какаши был рад, что он тогда подошел к нему первым, он до сих пор не знал, почему и отчего, но его словно само что-то повело, и внутри все рвалось и стремилось лишь к нему одному. Он только потом понял, что у Ируки тот самый период, и потом еще некоторое время переживал, что после его окончания Ирука потеряет к нему интерес. Однако, этого не произошло, чему Какаши был очень рад. Он вообще не думал, что может кому-то понравиться — мало того, что у него была не самая хорошая репутация, так еще и выглядел он не ахти — волосы торчат, лица не видно, ходит, ссутулившись, особо красиво говорить не умеет. Генма с Асумой вот, лично, постоянно его подкалывали по поводу внешности, а Гай наоборот успокаивал, хотя Какаши и не просил его утешения. — Подумаешь, волосы торчат! Подумаешь, взгляд страшный, — отмахивался он, поправляя его колючие пряди и оттряхивая невидимые пылинки с его жилета перед тем, как Какаши отправится на свидание. — Главное — сила юности и огонь в глазах! Иной раз Какаши хотелось, чтобы уже нашелся кто-нибудь, с кем Ирука будет счастлив, чтобы он больше не смотрел в его сторону, осознав, что возможность и время упущены. Какаши знал, что желающих было много, все же, Ирука был очень видным омегой. Какаши бы грыз локти, но даже виду не подал бы и продолжил бы жить, как и прежде, только с еще более усилившимся чувством того, что он что-то безвозвратно потерял, которое сопровождало его уже давно. Ирука казался ему слишком замечательным, чтобы спутываться с кем-то вроде Какаши. Ну, где Ирука и где Какаши? У Ируки — спокойная, размеренная жизнь, он, например, знал, что будет делать послезавтра в три часа дня, а Какаши — понятия не имел, где будет этим вечером. Он может быть в постели и перечитывать одну и ту же книгу, а может быть где-то далеко за пределами деревни во вражеском стане, куда его пошлют, вздернув посреди ночи. Но было у них и общее — одиночество. Вообще, среди шиноби это явление не редкое. Какаши хорошо знал, что это такое, и Ирука тоже знал, хоть у него и были друзья, но его дом, как и дом Какаши, был пуст. У них обоих не было места в этой деревне, и оба они были, словно неприкаянные. Ведь дом, это то место, где о тебе думают и где тебя ждут. Кто думал о Какаши, кто его ждал, кто переживал? А кто думал об Ируке? У Какаши дома не было, хотя у него было место, с которым связаны его некоторые воспоминания, где он родился и вырос, куда возвращался после долгих походов, где проводил дни и ночи. В остальное время он либо был вне деревни, либо просто бесцельно шатался по ней. Так он и жил — сегодня ничего не делаешь весь день, завтра — уже отправят куда-нибудь на другой конец света, откуда можешь и не вернуться. Какаши давно привык к этому, и иногда тихо завидовал спокойной, размеренной жизни других. Казалось, что такое ему никогда не светит, но ему очень хотелось бы попробовать. И, на самом деле, эти только завязывающиеся отношения, которые были словно молодые побеги из брошенных в рыхлую, плодородную почву семян, были первым шагом к этой скромной мечте. Какаши очень хотелось бы на это надеяться. Неясным образом Ирука пробуждал в нем желание взять и сграбастать его в охапку, крепко-крепко обнять и прижать к себе, так близко, насколько это возможно, и никуда не отпускать. Окружить заботой, защищать, холить и лелеять. Да будь его воля, Какаши бы вообще его спрятал куда-нибудь, чтобы чахнуть над своим сокровищем в одиночестве, но он понимал, что это невозможно. Ирука — взрослый человек, со своими мечтами и амбициями, и уж лучше Какаши будет наблюдать за его цветением со стороны, чем посмеет сорвать этот прекрасный цветок и даст ему увянуть.

***

Прошло, наверное, больше месяца с тех пор, как они стали встречаться. Было на удивление легко привыкнуть к этому, и Какаши не представлял, как жил раньше без этого — без улыбки Ируки, которая предназначалась лишь ему, без его мягкого, сонного взгляда по утрам, без ласкающего слуха голоса рядом, который звенел, искрился, сочился, а иногда и зычно гремел. Ирука был словно разноцветной палитрой, живым, звонким, и Какаши жадно впитывал в себя все то, что он давал ему. Какаши иногда чувствовал изводящее его отчаяние, потому что Ируки ему всегда было мало. У каждого из них была своя жизнь, свои обязанности и дела, но они всегда пытались улучить хоть минуту, чтобы побыть друг с другом. Какаши провожал Ируку по утрам, заходил к нему на обед, встречал по вечерам после смены. А когда приходилось отлучаться из деревни на короткие миссии, то его образ грел Какаши в самые холодные, темные ночи, когда он не спал, наблюдая за луной на ночном небосводе, сидя на стылой земле. В этот день он в очередной раз зашел к Ируке в обед в Академию — немного раньше, чем нужно было. Он нес коробочку с бенто, и когда он не застал класс Ируки на тренировочном полигоне, то немного растерялся. Какаши прошелся вдоль забора, а внутри заворочалось какое-то неуютное чувство от того, что спокойная, уже ставшая привычной рутина, которая была частью жизни Ируки, была нарушена. Что-то было не так. Какаши побрел обратно от полигона, выйдя на улочку, и, пройдя пару метров, тут же наткнулся на мелких отпрысков Нара и Акимичи возле ларька со сладостями. — Разве вы не должны быть сейчас на уроке? — поинтересовался Какаши. Насколько он знал, эти шкеты учились как раз в классе Ируки. — А вы кто? — спросил пухлый мальчик, жуя чипсы. — Нам родители говорили, с чужими дядями не разговаривать, — скучающим голосом ответил другой, с хвостиком на голове, который стоял, засунув руки в карманы, и подозрительно косился на Какаши. Вот дети пошли. — Вы ведь Шикамару из клана Нара и Чоджи из клана Акимичи? — Какаши улыбнулся, видя, как напряглись мальчишки. — Я знаю ваших родителей, так что будет лучше, если вы ответите, почему вы сейчас не на уроках, иначе мне придется поговорить с ними. Мальчишки переглянулись друг с другом, поняв, что они, кажется, попали. — У нас отменили занятия, да, Шикамару? — стал оправдываться Чоджи и посмотрел вопросительно на своего друга. — Отменили? — переспросил Какаши, ничего не понимая. — Наруто отправился искать трупы вражеских шпионов в горах, а Ирука-сенсей побежал за ним, — соизволил наконец пояснить Шикамару. Беспокойное чувство усилилось. Какаши слышал с утра о том, что в горах около деревни произошло сражение, и сам видел, как патруль АНБУ доставил тело одного из вражеских шиноби в лабораторию, где уже вовсю велось следствие. Зону боевых действий еще не успели оцепить, и там было очень опасно. Спровадив мальчишек обратно в класс, Какаши поспешил к указанному месту. Судя по тому, что сказали ему дети, Ирука отправился туда один, никому не сказав и не предупредив. О чем он только думал? Все знают, что оставленное место боя очень опасно, так как там могут шнырять всякие подозрительные личности, охочие до драгоценностей и тел для черного рынка, да и просто там могли быть ловушки или засада. Конечно, Какаши тоже не по уму поступал — по-хорошему, нужно было сообщить куда следует, но тогда поднялась бы тревога, поставили бы всех на уши… Времени было в обрез, и Какаши просто бежал по зову сердца. Предчувствие его никогда не подводило — Ирука столкнулся с тремя вражескими шиноби. Какаши заслышал звон металла еще издалека, а когда он приблизился, у него аж сердце сжалось, увидев, как Ирука улепетывает с Наруто на спине от нагоняющих его шиноби Скрытого Водопада. Какаши действовал быстро — достал взрывную печать и прицепил к кунаю, который точном броском отправил прямо во врагов. Ну, как точным — он слегка оцарапал щеку Ируки. Но тот, кажется, этого и не заметил — спрятался за стволом дерева от прогремевшего взрыва, тяжело дыша, и удивленно уставился на него. — Как вы тут? — Какаши приземлился на одну ветку с Ирукой. — Какаши, откуда ты здесь? — Твои ученики рассказали мне, что случилось, и я забеспокоился, — ответил Какаши, и это было правдой. Он быстро расправился с тремя вражескими куноичи, не упустив при этом возможности покрасоваться перед Ирукой. Он использовал и технику земляной стены, и свое знаменитое чидори, а Ирука смотрел на него, раскрыв рот. Какаши надеялся, что в восхищении, а не в шоке. Потом Ирука горячо поблагодарил его, на что-то Какаши отшутился, и только тогда его охватила дрожь от запоздалого осознания того, что Ирука подверг себя опасности. Не приди Какаши вовремя, кто знает, что случилось бы. Наруто, кажется, был без сознания, и Ирука так и понес его на спине обратно в Академию. Какаши, честно говоря, впервые видел подросшего сына Четвертого так близко спустя долгое время, и сейчас ужасался его схожести с отцом. Как две капли воды. На него опять накатило знакомое чувство вины и воспоминания о данном давно обещании. Не Какаши был рядом с Наруто, а Ирука. Тот, в отличие от остальных жителей деревни, действительно беспокоился за него, раз бросился за ним, даже не раздумывая. И видеть, как Ирука заботится об этом ребенке, было почему-то таким умиротворяющим, вызывающим непонятное теплое чувство где-то за грудиной. — Непросто тебе с ним, да? — спросил Какаши, пока они неспешно шли к деревне. Конечно, надо было бы поторопиться, чтобы сообщить о трех пленницах, которых он оставил оглушенных и связанных на ветви дерева, но торопиться отчего-то не хотелось. — С Наруто? — Ирука повернул голову, посмотрев на мальчишку, а потом мягко усмехнулся. — Да, есть такое. Представляешь, он хотел найти оружие вражеского шиноби и притащить его деревню, чтобы с ним начали дружить. — Довольно странная логика, — сказал Какаши. Ирука отвел взгляд, вздыхая. — Наруто не виноват в этом. Он просто хочет, чтобы его признали. А я ему совсем ничем не помогаю. — Но ведь ты отправился спасать его, — возразил Какаши. — Да, — Ирука кивнул. — Знаешь, я ведь только благодаря Наруто вспомнил, почему захотел стать учителем. Конечно, я все еще не самый лучший сенсей, но я чувствую, что теперь ответственен за этого ребенка. Я не могу дать ему умереть. Я защитил бы его любой ценой, знаешь. — Знаю, — кивнул Какаши, а еще он знал теперь, что сын Четвертого больше не был одинок. — Наруто очень повезло иметь такого учителя, как ты, Ирука. Тот устало усмехнулся, пока они шли к уже видневшимся воротам Конохи. От них обоих пахло порохом и гарью после сражения, и Какаши чувствовал бодрящий подъем сил, какой обычно бывает после битвы. Было радостно разделить этот момент с тем, кто тебе дорог, ведь вы — оба живы, и все обошлось. Когда они прошли мимо дежурного пункта, Какаши заметил, что Ирука стал идти медленнее, и у него усилилась отдышка. Он вообще в последнее время жаловался на самочувствие, говоря, что стал быстрее уставать, списав это на переутомление или начинающуюся простуду. Какаши предложил понести Наруто на себе, и Ирука, поколебавшись, согласился. Когда мальчишка оказался на спине Какаши, он прошел пару шагов и остановился. — Наруто, ну-ка, слезай. Мы с Ирукой-сенсеем тебе не ездовые лошади, — паршивец уже не был в отключке и неизвестно, как давно. Наверняка, он слышал весь их разговор. Наруто не отзывался, но спустя пару секунд молчания, поняв, что его все равно раскусили, недовольно заворчал, спрыгивая с широкой спины Какаши. Ирука тут же схватил его за ухо, на что Наруто заойкал. — Ну, и почему ты убежал?! Знаешь, как я за тебя волновался?! Ты там чуть не погиб! Если бы не Какаши-сан, не знаю, что с нами было бы! Под эти нотации они дошли до Академии, и к тому времени оба уха Наруто были красными. — Все, бегом в класс! И поблагодари Какаши-сана, что помог спасти твою задницу! Мальчишка, фыркнув, пробормотал «спасибо, даттебайо» и, засунув руки в карманы, убежал в здание, подальше от сердитого сенсея. Ирука проводил его взглядом до дверей, а потом повернулся к Какаши. — Спасибо еще раз, ты очень вовремя, — сказал он в который раз. — Да не за что, — ответил Какаши, с улыбкой почесав затылок. Ему отчего-то все это напомнило сюжет одной части ича-ича, где главный герой отважно спасает свой объект воздыхания, тем самым заслуживая его бесконечную благодарность и любовь. — Кажется, тебе нужно обратиться к патрулю, чтобы тех куноичи забрали, — наконец неловко кашлянул Ирука, отвлекая его от приятных мыслей. Какаши очнулся и, спохватившись, кивнул. Прежде, чем он ушел, Ирука, воровато оглядевшись, быстро поцеловал его в щеку, приобняв за шею, и Какаши стоило больших усилий сдержать себя и не затащить Ируку куда-то за угол, чтобы поцеловаться уже по-взрослому. А уж вечером Ирука, как в тех самых романах, очень жарко отблагодарил своего спасителя. Все-таки, Жабий отшельник не обо всем врал.