The King's Dancer | Танцор Короля

Сань Лан снова отказался ставить Се Ляня на землю на время прогулки до своих личных покоев, но юноша уже почти привык к тому, что король носит его на руках. Не стоит этого делать, — понял омега. Как только они пришли, король пронес его через двор, главный дом и еще дальше, пока снова не вышел из здания на противоположной стороне. Там был сравнительно небольшой пышный задний двор с множеством цветов, прудом и небольшой восьмиугольной беседкой. На противоположной стене была дверь, к которой Сань Лан и понес его. После того, как он вошел в дверь, Се Лянь застыл на месте, ошеломленный открывшимся перед ним зрелищем. Казалось, что он прошел через дверь, которая одним шагом заставила его преодолеть многие мили. Оглянувшись через дверь, он увидел тот же пышный сад, через который его только что пронесли, и это очень успокоило. Иначе он подумал бы, что внезапно попал в другую, очень далекую страну. Архитектура была совершенно незнакомой, не было ни малейшего намека на фэншуй, и даже мебель и цвета резко контрастировали с остальными королевскими покоями. В центре покоев часть расписного потолка была закруглена, как будто гигантский каменный шар оставил там вмятину, только без ущерба для краски, которая довольно реалистично изображала ночное звездное небо. Огромная кровать, совсем не похожая на привычные ему, стояла прямо под этой закругленной частью потолка, на платформе, поднятой на три ступеньки, почти переполненная одеялами и подушками, по сравнению с которыми кровать в покоях для развлечений была просто позорной. Она была обращена к окну, за которым виднелась ночная картина какого-то места, где крыши были построены в форме лука, с источниками света на земле и огромным светящимся полумесяцем в небе, хотя Се Лянь не думал, что это правильная фаза луны, в которой они сейчас находились. Перед окном, которое, как и кровать, было обрамлено множеством штор, стоял большой обитый шезлонг с приставным столиком. Стряхнув с себя замешательство, Се Лянь осмотрел покои. Кроме кровати, в дальнем углу есть ванная, — подумал он, только та представляла собой бассейн с водой в земле. Стены и пол этого бассейна, казалось, были сделаны из того же мрамора песочного цвета, из которого был сделан пол в остальной части покоев, с небольшим цветным бордюром по верхнему краю и двумя небольшими пальмами по обе стороны от входа в него. Из части стены, выполненной в виде пестика цветка лотоса, окруженного лепестками с золотой окантовкой, вытекала вода. Немного в стороне от бассейна была еще одна дверь, и Се Лянь мог только догадываться, что она ведет в ванную комнату. Единственное, что еще выделялось в этих покоях, — это книжная полка на стене за кроватью, а также стол с двумя стульями. На столе лежала доска для игры в го. — Сань Лан? — в конце концов смог спросить Се Лянь, и только голос передал всю его растерянность. — Нравится ли гэгэ эти покои? — спросил мужчина с озорством. — Я думаю, что эти покои совершенно прекрасны, но… для чего они? — Это покои, которые я хочу использовать вместе с моей будущей парой для наших гонов и течек. Они еще не использовались, потому что я все еще не нашел себе пару, но думаю, что это будет отличная среда для твоего исцеления. Вода в бассейне довольно прохладная, так что если тебе захочется опустить туда лодыжку, то можешь смело это делать, — объяснил Сань Лан, осторожно опуская Се Ляня на очень удобную кровать. — Я не знал, что у нас полумесяц, — тупо ответил Се Лянь, потому что в его голове пронеслось слишком много мыслей. Хуа Чэн ухмыльнулся. — Нет, гэгэ. Это картина. Се Лянь смотрел на картину, пока Сань Лан говорил, но услышав последнее предложение, он повернул голову и посмотрел на короля, совершенно ошеломленный. — Это картина? Я думал, что она настоящая! Удивился, как это я не заметил столь резкого изменения пейзажа за пределами дворца, но… вау. Это выглядит слишком реалистично, — решил он. — Спасибо, — Сань Лан усмехнулся, выглядя весьма довольным собой. Се Лянь моргнул, прежде чем его осенило. — Это ты нарисовал? — недоверчиво спросил он, гадая, какие еще таланты скрывает этот альфа. — Я, — подтвердил Сань Лан и присел на край кровати. — Невероятно. Я и не знал, что Сань Лан такой талантливый художник, — похвалил Се Лянь и почти физически ощутил, как король умиляется его похвале. — Это всего лишь хобби, но, признаюсь, я горжусь этой картиной, — сказал он, кивнув в сторону не-окна. — Сколько времени заняло рисование? — спросил Се Лянь, искренне любопытствуя. Сань Лан хмыкнул в задумчивости и, пока размышлял, начал возиться с головным убором Се Ляня. — Я точно не помню. Но, наверное, около месяца, — сказал он и, закончив говорить, снял головной убор и вытащил заднюю вуаль из-под омеги, небрежно бросив обе вещи на землю. — Есть ли у Сань Лана другие картины, которые он хотел бы показать мне? — не удержался от любопытства Се Лянь. Если Сань Лан так искусен в живописи, то, несомненно, для глаз было бы удовольствием увидеть больше картин. Король потянулся, чтобы снять вуаль, закрывающую лицо Се Ляня, но на мгновение приостановился, услышав вопрос. Однако он продолжил снимать ее и ответил только после того, как она присоединилась к другой на земле. — Есть и другие картины. Когда-нибудь я покажу тебе их, — пообещал он. По крайней мере, для Се Ляня это прозвучало скорее как обещание, чем отказ. — Тогда я с нетерпением буду ждать, — честно ответил танцор. Сань Лан улыбнулся и продолжил снимать с Се Ляня все декоративные цепочки, пока на нем не осталось только одеяние танцора и ни одного аксессуара. Только тогда ему пришло в голову, что, возможно, он должен быть обеспокоен намерениями этого короля, но он не мог заставить себя почувствовать беспокойство. — Уже довольно поздно, гэгэ. Тебе лучше поспать, — сказал Хуа Чэн, когда закончил, затем натянул одеяло на Се Ляня, до самого подбородка, укрыв его. Омега разрывался между смущением и умилением. Смущение, оттого, что он был взрослым, и его не нужно было укладывать, как маленького ребенка, а умиление — по той же причине. — Сань Лану тоже не стоит долго засиживаться, — тихо ответил Се Лянь, на его лице появился заметный румянец. Король мягко улыбнулся. — Обещаю, я сам лягу спать. Приятных снов, гэгэ, — сказал он и, наклонившись, быстро поцеловал Се Ляня в лоб, после чего стремительно вышел из покоев. Мужчина ушел прежде, чем танцор успел полностью понять, что произошло, но когда осознал, то пискнул и тут же спрятал голову под одеяло. Лицо пылало жаром, но и сердце тоже, поэтому он не мог не улыбнуться, стесняясь такого маленького, но интимного действия. В ту ночь ему потребовалось немало времени, чтобы заснуть. *** Се Лянь проснулся неожиданно, почувствовав, что его матрас проваливается. Оказавшись лицом к лицу с изумленным королем, он со вздохом откинулся на подушки. — Ваше Величество напугал меня, — хмыкнул он, чувствуя себя немного неловко. — Что случилось с «Сань Лан»? — спросил он, вместо того чтобы вернуться к теме, брошенной Се Лянем. — Я не должен так обращаться к Вашему Величеству за пределами Ваших покоев для развлечений, поэтому я… — Кто сказал? — нахмурился король, выглядя весьма недовольным. Се Лянь не любил видеть его таким. Однако не мог ответить на вопрос, потому что он просто решил, что подобные шутки не должны происходить за пределами этих покоев. Вчера он немного увлекся, но… не мог же он продолжать обращаться к королю с такой фамильярностью. Когда Се Лянь замолчал, король вздохнул. — Если гэгэ неудобно обращаться ко мне как к Сань Лану, он может называть меня Хуа Чэн. Но, пожалуйста, не называй меня больше как незнакомца, — сказал он, и Се Лянь убедился, что в голосе альфы прозвучали умоляющие нотки. — Хуа Чэн — это твое настоящее имя? — спросил он, вспомнив, что Бань Юэ всегда называла его королем Хуа. Мужчина наклонил голову, давая понять, что так оно и есть. — Хорошо, Сань Лан, — улыбнулся Се Лянь. — Но не сердись на меня, если это вызовет недоразумения у тех, кто подслушивает. — Я никогда не смогу сердиться на гэгэ. Может быть, немного сойду с ума, если гэгэ не позаботится о себе должным образом, но не рассержусь, — серьезно и предупредительно сказал король, хотя ему было очень приятно, что его снова называют Сань Ланом. Се Лянь покраснел, и ему захотелось снова спрятаться под одеяло. — Позавтракаешь со мной? — спросил Хуа Чэн, сменив неловкую тему. — С удовольствием, — сказал Се Лянь и собрался встать с кровати. Король остановил его. — Как твоя лодыжка? Дай мне сначала посмотреть, — приказал он, прежде чем танцор успел перекинуть ноги через край. Омега вздохнул и раздражённо закинул левую ногу на колени короля. Действие было немного болезненным, но оно стоило того, чтобы увидеть ошарашенное лицо Хуа Чэна. Он едва удержался от того, чтобы не хмыкнуть. Альфа осмотрел лодыжку и кивнул. — Хуже не стало, это хорошо. Се Лянь начал подниматься с кровати, но Сань Лан остановил его, когда он сел рядом с ним. Мужчина схватил руку парня и перекинул ее через плечо, а затем схватил его за запястье, чтобы удерживать руку на месте, а другой сжал талию Се Ляня. — Не дави на ногу. Не думай, что я не понесу тебя снова, если увижу, что ты так делаешь, — мягко пригрозил Хуа Чэн. — С таким предупреждением, как я могу осмелиться, — торжественно ответил он, притворяясь. Они встали, и Хуа Чэн помог Се Ляню спуститься по ступенькам и пройти через покои в небольшой павильон в саду, где был накрыт завтрак. Вокруг никого не было, ни слуг, ни охранников. Танцор подумал, что здесь действительно очень спокойно. Хуа Чэн осторожно помог ему сесть на табурет и, убедившись, что он удобно расположился, взял икры Се Ляня и положил их на табурет слева. Только после этого сел сам. Омега некоторое время разглядывал еду: такого разнообразия перед ним не было с тех пор… с тех пор, как он еще жил в Сяньлэ, и, конечно, приятно, что у него есть ровесник, с которым можно поесть. Не то чтобы он больше не скучал по Бань Юэ, но ему также хватало общения с кем-то вроде Хуа Чэна. — Сань Лан? — спросил он, после того как они немного поели в тишине. — Хм? — Могу я спросить… что я сделал, чтобы заслужить твое расположение? Мне кажется, что с моими нынешними… достижениями… ты не должен относиться ко мне так исключительно хорошо, — тихо признался он. Хуа Чэн некоторое время просто смотрел на него, ничего не говоря, но его лицо казалось немного мягче, чем обычно. В конце концов, он ответил. — Можешь. Но я могу и не ответить. Се Лянь почти ожидал такого ответа. В конце концов, он не сделал ничего выдающегося, чтобы заслужить короля, играющего роль его слуги, особенно за пределами покоев для развлечений. Он догадался, поскольку ему сказали, что Хуа Чэн довольно капризен, то и такое обращение с новым любимым танцором — тоже одна из его прихотей. Омега надеялся, что это не так, потому что ему действительно нравилось проводить время с Сань Ланом гораздо больше, чем следовало бы, и он казался достаточно искренним в своих словах и действиях по отношению к нему, но, опять же, Се Лянь не знал, до какой степени доходят капризы короля. Он мог только надеяться, что это не прихоть, которая продлится недолго. — Почему гэгэ вдруг выглядит немного грустным? — спросил Хуа Чэн, выглядя немного подавленным. — Как долго обычно длятся капризы Сань Лана? — беспомощно спросил Се Лянь. В конце концов, проще было подготовиться, чем внезапно вернуться в реальность вне королевской милости. Хуа Чэн глубокомысленно нахмурился и, казалось, не совсем понимал, на что намекает Се Лянь. — Мои капризы? — Разве это не правда, что ты капризничаешь? Мне говорили, что… Я сказал лишнее. Прости меня, — понял он, как только увидел, что лицо короля резко потемнело. — Тот, кто говорит, что я капризничаю, не знает меня, не обладает интеллектом и не понимает всей картины моих действий. Гэгэ не следует общаться с такими людьми. Однако для гэгэ не существует такого понятия, как высказывание не по делу. Он может говорить все, что думает; этот Сань Лан с удовольствием выслушает все, что он скажет. Се Лянь знал, что для короля это было чертовски смешно, и задавался вопросом, почему Хуа Чэн настаивал на том, чтобы обращаться с ним как с уважаемым старшим, а не как с ничтожным слугой. Может, потому что Се Лянь был принцем Сяньлэ, а значит, тоже королевская особа? Но Сань Лан и к Бань Юэ относился очень хорошо, а она не была королевского происхождения, поэтому омега сильно сомневался, что мужчина был достаточно впечатлен титулами, чтобы так себя вести с ним. Но какая еще может быть причина? — Я все еще прошу прощения за то, что испортил Сань Лану настроение, — сказал Се Лянь, не пытаясь продолжать расследование. — Мое настроение вовсе не испорчено. Пока рядом со мной гэгэ, как я могу быть не счастлив? — бесстыдно кокетничал король, от чего голова Се Ляня снова взорвалась теплом. — Сань Лан, — прохрипел он и спрятал лицо за ладонями. Хуа Чэн только хмыкнул и продолжил есть, совершенно не беспокоясь.