The King's Dancer | Танцор Короля

Се Лянь проснулся, чувствуя себя тепло и комфортно, и ему почти не хотелось открывать глаза. Однако он открыл их довольно быстро, проснувшись настолько, чтобы понять, что не один в своей постели. К спине Се Ляня прижималось чужое тело, а обхватившую его руку… он сжимал своей собственной. Зная, кому она принадлежит, омега покраснел и почувствовал, как все его тело напряглось. — Ты не спишь? — шепотом спросил Хуа Чэн сзади. — Сплю, — прошептал в ответ танцор, чувствуя себя ужасно. Се Лянь смутно помнил прошлую ночь, когда Хуа Чэн пытался уйти, но он схватил того и попросил не оставлять его одного. Помнил, как мужчина укладывал его спать, а потом присоединился к нему, и в тот момент он снова схватил короля за руку. Ему не хотелось бы вспоминать, что он делал в полусонном состоянии, просто чтобы не сойти с ума от смущения! Сань Лан усмехнулся и подшутил над ним. — О? Значит, гэгэ говорит во сне? — поддразнил он. — Да, — подыграл ему Се Лянь, желая, чтобы его лицо приобрело нормальный оттенок. — Как интересно. Тогда, гэгэ хорошо спит? — Очень хорошо, спасибо. — Какое облегчение. Я волновался, потому что гэгэ всю ночь держал мою руку в тисках и не отпускал, несмотря ни на что. Из-за этого мне пришлось обниматься с гэгэ, так что, надеюсь, гэгэ не подумает, что я слишком сильно вторгся в его личное пространство. Се Лянь вздохнул, отказавшись от притворства. Он перевернулся на спину, чтобы получше рассмотреть Хуа Чэна, и только с запозданием понял, что все еще прижимает чужую руку к груди. Тогда он отпустил ее, но король не убрал ее, как будто боялся, что гэгэ все равно схватит ее снова, если попытается, и просто продолжал держать ее на груди Се Ляня. Омега не знал, сколько мужчина пытался, прежде чем решил остаться. — Мне жаль, Сань Лан, — сказал с горечью. — Гэгэ не за что извиняться. В конце концов, ночи здесь холодные, и если гэгэ захочет прижаться, чтобы согреться, этот Сань Лан с радостью подчинится. Действительно, Хуа Чэн вручил ему все оправдания на серебряной табличке. — Я… я запомню это на будущее, — пробормотал Се Лянь, чувствуя себя неловко, но он также знал, что привыкнет вот так обниматься с Хуа Чэном. Король тепло рассмеялся: — Пожалуйста, сделай. После этой неловкой ситуации после пробуждения, они приступили к завтраку почти так же, как и днем ранее. — Я уже велел Инь Юю принести для тебя подходящую одежду. Тебе ведь не нужно постоянно бегать в одеяниях танцора, а твои старые — слишком тяжелы для пустынного климата, — легко сказал Хуа Чэн, пока они ели. — Правда? — обрадовался Се Лянь. — Конечно. После завтрака Хуа Чэн привел Се Ляня в главный дом, показал ему халаты, которые принес Инь Юй, и сказал, чтобы он выбрал те, которые ему нравятся. Все одежды были намного легче, чем те, которые он привык носить, но они также имели несколько слоев, чему Се Лянь был несказанно рад. Хоть он и привык к однослойным одеяниям танцора, но в халатах, пусть и более тонких, он чувствовал себя гораздо комфортнее. Облачившись в новые халаты, он некоторое время крутился вокруг себя, восхищенный тем, насколько они не сковывают движений, как приятно ощущаются на коже и как вообще на нем смотрятся. Они не были совсем белые, что, наверное, лучше в условиях, когда солнце светит так сильно, чтобы ранить глаза при прямом попадании лучей. — Спасибо, Сань Лан! — восторженно воскликнул он и бросился обнимать короля. Хуа Чэн быстро обнял в ответ, прежде чем Се Лянь пришел в себя и понял, что вообще делает. Когда он осознал это, то не мог не напрячься. Однако не отпустил. — Если меня будут обнимать каждый раз, когда я дарю гэгэ одежду, то буду делать это несколько раз в течение дня, каждый день, — решил он, а омега не знал, смеяться ему или плакать. В конце концов, просто вздохнул. — Сань Лан… — начал он, но не смог набраться смелости и сказать то, что хотел. — Хм? — Сань Лан… — попытался снова. — Тебе не нужно постоянно дарить мне одежду, если ты хочешь просто обнять меня, — сказал он вместо этого. — О? Похоже, гэгэ не против, чтобы я обнимал его в течение дня? — поддразнил Хуа Чэн. — Я ведь обнимаю тебя прямо сейчас, не так ли? — ответил Се Лянь и для пущей убедительности ущипнул короля за бок. Альфа резко отпустил его и посмотрел, как раненая лиса. — Гэгэ меня ущипнул, — надулся он. — Совсем чуть-чуть. Это не может быть больно, — защищался Се Лянь. — Это не повредило моему телу, но определенно навредило моей душе. Гэгэ должен взять на себя ответственность. — Хорошо, — вздохнул Се Лянь. — Как же тогда Его Величество хочет, чтобы я взял на себя ответственность? Хуа Чэн ухмыльнулся, поднял палец и потрогал собственную щеку, его сообщение мгновенно стало понятно Се Ляню, который снова не мог решить, смеяться ему или плакать. — Ты… действительно такой вредный, Сань Лан, — сказал он, но, тем не менее, был вынужден посмеяться над выходкой альфы. Се Лянь встал на цыпочки и быстро поцеловал Хуа Чэна в щеку. Отступив на шаг, заметил, что мужчина выглядит невероятно довольным собой, и запоздало понял, что попал в его ловушку. Ему оставалось только вздыхать о собственной глупости. Тем не менее, он чувствовал, что начинает чувствовать себя слишком комфортно рядом с королем Уюна, и решил, что, возможно, некоторое расстояние поможет ему прояснить голову и снова мыслить рационально. — Сань Лан… могу ли я… могу ли я посетить город за стенами дворца? Мне очень интересно, ну… все, — спросил он, не удержавшись и немного поерзав. Хуа Чэн удивленно моргнул. — Если гэгэ хочет осмотреть город за пределами дворцовых стен, он, естественно, может пойти. Нет необходимости спрашивать меня. Однако… пока что нет. Твоей лодыжке все еще нужен отдых. — Отёк уже значительно спал, — возразил Се Лянь, стараясь не показать своего удивления тем, что ему не нужно разрешение короля, чтобы покинуть дворец. — Отёк снова увеличится, если гэгэ не хватит терпения дать ему полностью зажить. Хотя Се Лянь вынужден был признать, что это правда, ему было неприятно это слышать, и он не мог не поникнуть. Однако все еще не хотел признавать поражение и собирался использовать грязную тактику. Поэтому перестал скрывать свой запах, и его грусть стала заметна. Хуа Чэн сразу же напрягся и сузил глаза. — Гэгэ… ты играешь грязно. — Я не знаю, о чем ты говоришь, — фыркнул Се Лянь и повернулся, чтобы направиться в сторону своих покоев. Уголком глаза он заметил, как глаз мужчины дернулся. Он позволил грусти в своём аромате немного усилиться. Этого было достаточно, чтобы заставить короля сдаться. Он громко вздохнул. — Гэгэ… Не могу поверить, что ты так издеваешься надо мной, — пожаловался Хуа Чэн. — Я не издеваюсь над тобой. Мне просто грустно. Неужели Сань Лан не позволит даже погрустить, когда он запрещает делать то, что мне нравится? Глаза альфы расширились, он выглядел растерянным. — Я знаю, что гэгэ понимает, что это неправда. Я говорю не делать это только для твоего же блага. Благополучие гэгэ для меня всегда в приоритете. Се Лянь поник еще больше. — Этот гэгэ благодарит Сань Лана за заботу, — вежливо пробормотал он. Бросив быстрый взгляд на Хуа Чэна, он понял, что стратегия сработала. И, конечно же, этого хватило, чтобы король уступил. — Гэгэ… если ты действительно хочешь сделать это сегодня, то хотя бы используй паланкин, — со вздохом сказал король. Се Лянь сразу же оживился и повернулся лицом к Хуа Чэну с яркой улыбкой на лице. — Сань Лан — лучший! — радостно воскликнул Се Лянь. Хуа Чэн снова вздохнул, прекрасно понимая, что его разыграли. — Пожалуйста, скажи мне, что ты будешь использовать его. — Если Сань Лан будет спокоен, что я воспользуюсь паланкином, то я, естественно, сделаю это. Но… у меня его нет. — Это не проблема, гэгэ. Ты можешь просто использовать один из моих. — Не хочешь пойти со мной? — спросил Се Лянь, надеясь, что не выглядит слишком навязчивым. Он забыл, что это должно было быть попыткой создать дистанцию. — Я бы с радостью. Но я и так слишком долго откладывал встречу с двором, — с сожалением ответил Хуа Чэн. Это очень успокоило Се Ляня. По крайней мере, он был не единственным приставучим. К тому времени, как альфа помог омеге пройти через въездные ворота, его уже ждал паланкин, и король помог ему занять место внутри. Паланкин выглядел более скромно, чем ожидал Се Лянь, но втайне порадовался, что не привлечет к себе внимания. Как только Хуа Чэн был удовлетворен тем, как устроился Се Лянь, он выпрямился и позвал: — Фэн Синь! — Ваше Величество? — раздался голос генерала Наньяна откуда-то из-за паланкина. Танцор не заметил, что он стоял там. — Сопровождай моего друга в его сегодняшней поездке, проследи, чтобы не случилось никаких происшествий, — строго приказал Хуа Чэн. — Да, Ваше Величество. Сань Лан кивнул генералу Наньяну, а затем повернулся к Се Ляню. — Развлекайся, — просто сказал он и ушел, прежде чем бывший принц успел ответить. *** Се Лянь действительно веселился. Правда, генерал Наньян не разрешал покидать паланкин, но это не страшно. Он все равно смог насладиться суетой и шумом стремящегося впереди города и даже понаблюдать за уличными артистами! Все было очень оживленно, и люди выглядели в целом счастливыми. Он не увидел ни одного нищего или бездомного, и ему стало интересно, было ли это потому, что Хуа Чэн был таким великим правителем, или же он просто не видел тех мест, где они находились. На рынке было множество лавок с очень интересными товарами, и Се Лянь часами разглядывал их, насколько это было возможно из паланкина. Фэн Синь, как он стал называть генерала в течение дня, был очень категоричен насчёт выхода за пределы паланкина, а когда омега начинал с ним спорить, то тот становился чопорным. Тем не менее, во второй половине дня между ними возникло нечто вроде товарищества, и они даже обменялись мнениями о стратегии боя и обсудили оружие. Оказалось, что Фэн Синь предпочитал стрельбу из лука, и хотя сам Се Лянь больше любил меч, он с радостью принял предложение генерала пострелять как-нибудь. Несмотря на все отвлечения, Се Лянь все же успел сделать несколько покупок; он приобрёл новый головной убор, чтобы держать волосы в пучке чем-то более приятным, чем палка, которой он пользовался уже некоторое время. Он также купил себе новый мешочек, шкатулку и сундучок, чтобы хранить в них свои доходы, а также новые одеяния, которые подарил ему Хуа Чэн. И, конечно же, одежду танцора. Он также купил небольшой подарок для короля. Это была декоративная застежка для волос, которая, по мнению Се Ляня, очень хорошо сочеталась с косами мужчины. Сделанная из серебра и имеющая форму бабочки, и хотя альфа не проявлял особой симпатии или антипатии к этим существам, он решил, что они как-то подходят ему. Се Лянь понял, что пробыл за пределами дворца гораздо дольше, чем предполагалось, только когда заметил, что солнце садится. Они сразу же вернулись во дворец, как только омега сказал слово, и он не мог не почувствовать ностальгию. Когда они вошли во внутренний дворец, Се Лянь немного растерялся, обнаружив, что его везут в собственные временные покои, а не Хуа Чэна. Он сошел с паланкина немного растерянным, и это состояние не изменилось даже после того, как он попрощался со всеми. Несколько мгновений он раздумывал о том, чтобы самому отправиться в покои короля, но Хуа Чэн, узнав, что Се Лянь прошел такое расстояние с еще не до конца зажившей лодыжкой, наверное, схватился бы за голову, а омега не хотел его так расстраивать. В конце концов, Се Лянь покачал головой. У него не было причин грустить! Он уже видел Сань Лана в начале дня, и не сомневался, что сможет провести 24 часа, не видя его снова. Он корил себя, что неразумно быть таким привязчивым, и начал скакать по своему маленькому дворику, затем принял ванну, продолжая ругать себя, и в конце концов лег в постель. Он изо всех сил старался заснуть, убеждаясь, что в том, что сегодня не сможет увидеть Хуа Чэна, нет ничего страшного, но он просто… не мог не скучать по нему. Совсем чуть-чуть. Он перевернулся на другой бок и задумался, почему его не привели в покои Хуа Чэна. Не разумнее ли было бы высадить его там же, где и подобрали? Неужели альфа каким-то образом, без его ведома, указал, что Се Ляня нужно отвезти в собственные покои? Но если он был настолько занят, что не мог принять омегу, то, конечно, не было необходимости в такой секретности, верно? Вдруг в голове промелькнула незапланированная мысль. Возможно, Хуа Чэн приказал отправить Се Ляня обратно в его покои, потому что… был занят… с одним из своих наложников. Эта мысль испугала омегу, о чем он не хотел пока думать, и снова, повернувшись, спрятался под одеялом. Мысль о том, что Хуа Чэн, скорее всего, занимается… делами… с кем-то, может быть, с Тянь Шэном, может быть, с Чжу Анем… причиняла боль. Большую боль. Для Сань Лана не было ничего странного или необычного в том, чтобы так проводить свой вечер, у него не просто так был гарем, но… Се Лянь понял, что никакого «но» не было. Не было никаких причин, почему Хуа Чэн не должен делать то, что делает сейчас. Он подумал, что, возможно, альфа был недоволен им, и ему не было так весело, как Се Ляню, но это не имело никакого отношения к… Он не имел права требовать от мужчины, чтобы тот проводил свободное время только для него, ведь они были вместе всего несколько дней. Разве Хуа Чэн не назвал его другом только сегодня? Каким же другом он был, чтобы расстраиваться из-за того, что его друг заботится о своих нуждах? Несмотря на все старания образумить себя, слеза все же скатилась по щеке. Омега был вынужден признать, что то, что он чувствовал к королю, на самом деле не было дружбой. Это было еще более обидно. Се Лянь всегда гордился тем, что чист телом и душой. Его никогда не интересовало, чем занимаются другие в свободное время, за сколькими альфами ухаживали омеги с единственной целью — провести с ними время до брака, но он всегда был настолько сосредоточен на совершенствовании своих боевых навыков и защите своей страны, что ему сильно не хватало опыта в сердечных делах. Он любил только своих родителей, как и полагается сыну, и своих друзей и товарищей, как и полагается хорошему другу. Он никогда не испытывал такого влечения к другому человеку, и сейчас понимал, что плохо подготовлен к тому, чтобы справиться с последствиями такой безответной любви. Се Лянь уже подумывал разбить голову о стену, чтобы хотя бы на остаток ночи перестать думать, когда услышал звук торопливых шагов, пересекающих двор. Он сразу же напрягся, недоумевая, как посторонний мог проделать такой путь, не подняв предварительно шума, когда двери в его покои распахнулись, и шаги направились прямо к кровати. К этому моменту Се Лянь уже догадался, кто к нему пришел, но поскольку он плакал, ему не хотелось показываться на глаза, и он не стал сбрасывать одеяло. Матрас слегка прогнулся позади него, и вокруг разлился запах явного беспокойства. Это был первый раз, когда он почувствовал запах альфы, и он не был разочарован. Это был дымный запах, смешанный с тем, что, по мнению Се Ляня, было корицей, но он не был уверен; этот запах было очень трудно описать, но он был приятен. — Гэгэ? — позвал Хуа Чэн, голос которого звучал так же обеспокоенно, как и запах. — Что? — спросил омега в ответ, с ужасом осознав, что его голос звучит немного хрипловато. Мужчина стянул одеяло и, надавив на плечо, заставил повернуться и посмотреть на него. — Гэгэ, что случилось? — спросил Хуа Чэн тихо, почти нежно, и Се Лянь не сомневался, что под его взглядом бушует ярость. Это было почти смешно. — Почему ты здесь? — поинтересовался он, довольно успешно убедив себя в том, что Хуа Чэн в данный момент должен развлекаться с одним из своих наложников. Король выглядел немного обескураженным от того, что его вопрос откровенно проигнорировали, но ответил беспрекословно. — Я ждал твоего возвращения и забеспокоился, когда стемнело, а тебя нигде не было видно. Я спросил, не вернулся ли уже Фэн Синь, и мне сказали, что он уже давно здесь, поэтому еще больше заволновался, когда ты не вернулся ко мне. Поэтому и пришел сюда, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке, но когда вошел во двор, то почувствовал, что ты очень расстроен. Что-то случилось в городе? — Ты ждал, что я вернусь? — спросил Се Лянь, чтобы убедиться, что не ослышался. — Естественно. Но почему ты пришел сюда? — нахмурился король в замешательстве. — Не знаю… Я думал, меня привели сюда, потому что ты приказал, — признался Се Лянь. На лице Хуа Чэна появилось понимание. — Может быть… поэтому ты расстроился? — спросил он. Се Лянь подумал, не стоит ли воспользоваться этим оправданием, ведь так хотя бы немного сохранит лицо, но он не мог заставить себя солгать Хуа Чэну в такой ситуации, когда тот искренне беспокоился о нем. — Поэтому я и растерялся, — пояснил Се Лянь после недолгого колебания. — Тогда что же тебя так расстроило? — снова спросил король, который и сам был весьма расстроен. Однако в конце концов Се Лянь не смог заставить себя быть до конца честным, поэтому ответил: — Просто у меня возникли глупые мысли. — Ни одна из мыслей гэгэ не является глупой. Если ты так подумал, значит, у тебя была на то веская причина, — с полной убежденностью заявил Хуа Чэн и принялся тщательно вытирать следы слез на лице Се Ляня. — Я просто думал, что ты занят другими делами, с другими людьми, — в конце концов признался Се Лянь. Это вызвало довольно забавное выражение на лице Хуа Чэна. — Гэгэ, для меня большая честь, что ты считаешь меня таким трудолюбивым королем, но в этот поздний час больше нет встреч, — терпеливо объяснил он. Се Лянь вздохнул. — Знаю. Я не думал, что ты занят официальными делами. Хуа Чэн на мгновение нахмурился, явно не понимая, на что пытается намекнуть Се Лянь, но вскоре осознал, и выражение его лица стало сложным. — С перспективой того, что гэгэ будет проводить со мной время, какая у меня может быть потребность в других развлечениях? Выбрось эту нелепую мысль из головы, она не заслуживает того, чтобы там находиться, — потребовал он. Се Лянь старался не улыбаться, но не мог подавить улыбку. Лицо Хуа Чэна, в свою очередь, потеряло часть своей свирепости и стало немного мягче. — Ну вот, уже лучше, — тихо сказал он и продолжил гладить Се Ляня по щеке, хотя на лице не могло остаться ни капли влаги. Тогда Се Лянь зевнул и понял, что внезапно очень устал. — Ты останешься здесь? — не удержался от вопроса, и хотя он немного стеснялся, ему очень не хотелось, чтобы Хуа Чэн снова оставлял его одного. — Если гэгэ хочет, то, конечно, я останусь. Се Лянь подвинулся, чтобы освободить место для Хуа Чэна, и альфа сделал это, после чего натянул на них обоих одеяло. В прошлый раз Се Лянь скорее спал, чем бодрствовал, но в этот раз он потянул Хуа Чэна за руку, находясь в полном сознании. — Хм? Гэгэ снова хочет пообниматься? —спросил Хуа Чэн с блеском в глазах. Се Лянь кивнул, и король тут же повернулся на бок лицом к нему, после чего притянул к себе, прижав его лицо к своей груди. Хуа Чэн так и не удосужился скрыть свой запах, и, почувствовав его так близко, Се Лянь испытал самое успокаивающее ощущение в своей жизни, чем когда-либо. Он уснул в считанные секунды.