The King's Dancer | Танцор Короля

— Как я выгляжу? — спросил Хуа Чэн, переодевшись в одежду простолюдина. — Драгоценно, — хихикнул Се Лянь. Это было правдой. Как бы Хуа Чэн ни одевался, от него исходила та атмосфера, которая бывает только у сильных людей. От него так и сочилась уверенность в себе, и это совершенно не соответствовало скромной одежде. Кроме того, он снял кожаную повязку с глаза и заменил ее простыми повязками из белой ткани. Чтобы закрепить их, альфа собрал волосы в хвост, и от этого стал выглядеть гораздо моложе. Услышав, что выглядит он дорого, Хуа Чэн сделал сложное выражение лица, а Се Лянь не удержался и рассмеялся, но в итоге надулся. — А что насчет меня? — быстро спросил Се Лянь, прежде чем его альфа успел пожаловаться. — Горячо, — сказал Хуа Чэн и сделал паузу, дав Се Ляню время почувствовать себя ошеломленным, после чего продолжил. — Думаю, лучше снять верхний халат. Не стоит недооценивать солнце, гэгэ. В прошлый раз тебя защищал паланкин, но в этот раз мы пойдем пешком. Се Лянь покраснел, но вынужден был признать, что Хуа Чэн прав, и в итоге снял верхний слой. Делая это, он заметил, что у Хуа Чэна появился странный блеск в глазах. — Что? — подозрительно спросил. — Гэгэ, как ты смотришь на то, чтобы надеть соломенную шляпу? Кажется, у меня здесь есть одна… — сказал он и начал рыться в своих вещах. — Так ты хочешь, чтобы я сыграл роль фермера? — спросил Се Лянь, чувствуя себя немного веселым. — Почему бы и нет? Думаю, это подойдет гэгэ, — сказал он и, похоже, нашел то, что искал, судя по его торжествующему возгласу. Соломенная шляпа, которую он держал в руках, выглядела старой и довольно потрепанной, однако она соответствовала их желанию слиться с толпой на улице. После того, как Се Лянь излил душу своему альфе, Хуа Чэн почувствовал облегчение, но при этом сильно извинился за то, что с самого начала не дал понять, что Се Ляня не держат в плену во дворце, и спросил, не может ли он сделать что-нибудь, чтобы загладить свою вину перед ним. Конечно, Се Лянь сначала отрицал необходимость в этом, но потом одумался и заставил короля исследовать город вместе с ним. В прошлый раз было неплохо, но, конечно же, Хуа Чэну будет гораздо лучше, если он будет сопровождать его. Мало того, он хотел провести время на рынке и осмотреть город, как обычный горожанин, поэтому они сейчас старались одеться соответственно. В конце концов, они не возьмут с собой охрану, поэтому лучше было слиться с толпой. Хуа Чэн уверял его, что в этом нет необходимости, но Се Лянь просто получал слишком много удовольствия, видя короля в таком наряде. Когда они вышли из дворца, на Хуа Чэне не было его фирменных красно-черных одеяний, вместо них были песочные, светло-коричневые и белые ткани без каких-либо узоров. Они были немного порваны и заношены, и, если честно, альфа больше походил на нищего, чем на простолюдина. Что касается Се Ляня, то он тоже был одет в одежду совершенно другого цвета, чем его обычные белые одеяния. На нем были светло- и темно-зеленые халаты. Они были красивыми, но омега не считал, что те ему идут. Однако ему очень понравилась соломенная шляпа, которую Сань Лан нашел для него. Когда они проходили мимо стражников за стенами дворца, те выглядели крайне растерянными и, казалось, не знали, кто уходит — их король или кто-то, кого они не помнят, вошедший во дворец и очень похожий на короля. Некоторые из них, несмотря на свое замешательство, хотели поклониться, но Хуа Чэн, конечно же, увидел и остановил их. — Не нужно. Не раскрывайте наше прикрытие, — пробормотал он себе под нос, и охранники тут же выпрямились, не выглядя менее растерянными. Вся эта сцена очень напомнила Се Ляню то время, когда он был маленьким и пытался улизнуть из дворца так, чтобы об этом не узнали его родители. Это не всегда удавалось, но для него всегда было забавной и захватывающей игрой — выяснить, сможет ли он обмануть дежурных стражников. — В чем дело? — спросил Хуа Чэн, когда Се Лянь снова начал хихикать без видимой причины. — Я просто кое-что вспомнил, — ответил омега и продолжил рассказывать о своих проделках в детстве, к удовольствию Хуа Чэна, пока они не дошли до рынка, и он не отвлекся. Рассматривать прилавки вблизи было гораздо интереснее, и Хуа Чэн даже объяснял ему происхождение некоторых продаваемых предметов. Когда торговка в одном ларьке сказала, что продает украшения из кораллов, Се Лянь не очень-то ей поверил. В конце концов, они находились посреди пустыни! Даже если в оазисах вокруг Баньюэ и были кораллы, то их было бы недостаточно, чтобы сделать на них выгодную сделку. — Гэгэ, я слышал, что король тоже иногда покупает у этого поставщика, — с наглой ухмылкой сообщил ему Хуа Чэн. И, конечно же, торговка тут же подскочила к нему. — Уважаемый… э-э-э, гунцзы… все правильно услышал! Мы — доверенные сотрудники Его Величества, и он официально назначил нас единственным поставщиком своих личных высококачественных украшений. У Его Величества довольно экстравагантные вкусы, если можно так выразиться, и поскольку он так любит красный цвет, мы делаем все возможное, чтобы у нас были кораллы, драгоценные камни и камни самого высокого качества. Но, конечно, мы продаем и металлы. Позвольте мне сказать Вам, что последней покупкой Его Величества были эти серьги с кораллами. Как видите, они отполированы до блеска и… Се Лянь не обращал внимания на торговку, пока рассматривал серьги. Они действительно были очень красивыми, и, судя по тому, что омега знал о ювелирных изделиях, и довольно высокого качества. Когда женщина закончила говорить, Хуа Чэн посмотрел на нее, подняв брови. — Его Величество действительно купил их? — спросил он, и по одному взгляду на короля Се Лянь понял, что нет. — Действительно купил, — уверенно подтвердила торговка. Хуа Чэн надулся и бросил на стол несколько золотых монет. — Не думаю, что Его Величество оценит, если официально связанный с ним магазин будет лгать в таких вопросах. Я куплю их сейчас, но Вам следует прекратить эту мерзкую привычку лгать. Иначе я просто порву связи с этим магазином и буду искать более надежный, — негромко пригрозил Хуа Чэн, после чего взял коробочку, в которой лежали серьги, засунул ее в халат и повел Се Ляня дальше по дороге. За руку. — Сань Лан, — Се Лянь не мог скрыть своего веселья; король ворчал по поводу такой распространенной практики среди торговцев, и расстраиваться по этому поводу было для него немного смешно. — Тебе станет легче, если я тебя поцелую? — спросил он с ухмылкой. Вопрос заставил Хуа Чэна остановиться на месте, он огляделся и, не говоря ни слова, повел Се Ляня прочь с главной улицы в небольшой переулок. Омега воспринял это как согласие. Через боковой переулок Хуа Чэн привел его в подворотню, где действительно никого не было, после чего прислонил Се Ляня к стене, зажав его голову между своими предплечьями. — Сань Лан? — спросил Се Лянь с расширенными глазами, не ожидавший такой реакции. Вместо ответа Хуа Чэн прижался губами к губам Се Ляня, по-прежнему нежно, но с гораздо большей настойчивостью, чем раньше. Омега был немного ошеломлен этим, но старался не отставать. Вдруг он почувствовал, как язык альфы прижался к его губам. Задохнувшись от удивления, Се Лянь открыл рот, вдруг почувствовав, что к его губам прижимается чужой язык. Это была такая интимная вещь, что он не мог не застесняться, и поэтому его ответные попытки оказались несколько нерешительными. Хуа Чэн, казалось, не возражал, и не торопился уговаривать пару, все глубже и глубже погружаясь в поцелуй, пока вдруг язык самого Се Ляня не вторгся в рот Сань Лана! Се Лянь даже не осознал до конца, когда это произошло, но обнаружил, что ему это очень нравится. А как иначе? Рот Хуа Чэна был очень гостеприимным, его язык мягким и игривым, и он даже не чувствовал неприятного вкуса. Наверное, он мог бы заниматься этим несколько дней, если бы язык не уставал так быстро. Он уже собирался прервать этот поцелуй, как вдруг рот Сань Лана переместился на его челюсть, а его пах прижался к паху омеги. Это вызвало у него стон, и он почувствовал, что становится твердым и мокрым; Се Лянь сглотнул. — С-сань Лан… мы… мы должны остановиться, — прошептал он, и хотя Хуа Чэн не отстранился от него, он, по крайней мере, прекратил атаковать чужое горло, и вместо этого положил голову на плечо Се Ляня. — Я ненавижу, что гэгэ прав. Этот Сань Лан сожалеет, что увлекся, — покорно сказал его альфа, на что Се Лянь только рассмеялся. — Вот уж за что тебе не нужно извиняться, — сказал Се Лянь и поцеловал альфу в щеку. Им обоим потребовалось некоторое время, чтобы успокоиться. Этот процесс значительно замедлился из-за того, что Хуа Чэн продолжал гладить его по шее и даже немного выделять запах. Се Лянь мог только потакать ему. Однако в конце концов им удалось вернуться в боковой переулок, и они только повернулись, чтобы направиться обратно на главную улицу, когда Се Лянь услышал позади вопль. Они смотрели друг на друга всего мгновение, а потом Се Лянь повернулся и потащил Хуа Чэна за собой, чтобы посмотреть, что случилось. К сожалению, плач продолжался, и как только Се Лянь убедился, что плачущий человек находится за следующим углом, Хуа Чэн ускорил шаг и пошел впереди него. Как и ожидалось, в переулке находился маленький мальчик. Однако он был не один. Там было еще трое мальчиков чуть постарше, у каждого из которых была собака, нападавшая на уже тяжело раненного ребёнка. Увидев эту сцену, сердце Се Ляня болезненно сжалось. Хуа Чэн шагнул вперед и издал резкий и громкий свист, от которого даже Се Лянь вздрогнул. Собаки немедленно прекратили нападение на мальчика и повернулись к Хуа Чэну, готовые напасть и на него. Однако альфа не дрогнул, а, по крайней мере, насколько мог судить Се Лянь, смотрел на них пристально. Не говоря уже о неукротимых феромонах, которые он демонстрировал в данный момент. Они действительно выделяли его как довольно впечатляющего альфу. И конечно, уши и хвосты собак поникли, и они легли на пол, поскуливая. Тогда Хуа Чэн повернулся к обидчикам и принялся делать им жестокие выговоры. Тем временем Се Лянь поспешил к раненому мальчику, у которого не только были искусаны все руки и ноги, но и окровавленное лицо с ужасными отметинами. Се Лянь мог только представить, как сильно мальчик страдал. — Не волнуйся, мы о тебе позаботимся, — пообещал Се Лянь мальчику, как только они встретились взглядами. Единственная проблема заключалась в том, что он даже не знал, где к нему прикоснуться, чтобы нести его, не причинив еще большей боли. — Как тебя зовут? Ты можешь сказать мне? — мягко спросил он, все еще пытаясь что-то придумать. Мальчик немного успокоился, когда Се Лянь заговорил с ним. И все же ребёнок смог ответить, конечно, не без труда. — Г-гу-…цзы, — прохрипел он сквозь боль. — Гу Цзы? — спросил Се Лянь, на что мальчик дернулся так, что это можно было расценить как утвердительный кивок. — Хорошо, Гу Цзы. Мне… мне нужно отвести тебя к доктору, и мне придется нести тебя, чтобы дойти туда, и это, вероятно, будет больно. Ты сможешь это вынести? — спросил он как можно мягче и заставил себя не обращать внимания на суматоху, которая происходила позади него. Он не сомневался, что Хуа Чэн сможет справиться с тремя детьми. В глазах ребенка снова появился страх, но в конце концов он кивнул. Се Лянь наклонился вперед, переместив руки Гу Цзы, чтобы те обхватили за его шею, и быстро, но осторожно притянул мальчика к себе, пока не смог поддерживать его своей верхней частью тела. Убедившись, что Гу Цзы надежно держит его, он обернулся и на мгновение замер. — Сань Лан… — сказал он, не зная, смеяться ему или плакать. Хуа Чэн выглядел так, будто мальчишки ему надоели, но каким-то образом умудрился крепко схватить запястье каждого из них. Ребятня изо всех сил пыталась освободиться и выкрикивала оскорбления в адрес короля, когда им это совершенно не удавалось. Другой рукой Хуа Чэн держал три поводка, однако собаки оказались гораздо послушнее своих хозяев и не издавали ни звука, просто сидели у ног альфы, внезапно став очень послушными.