*** *** *** *** *** *** ***
… краткий дождик сменился солнцем. Будто лето, а не поздняя весна! Пони бодро трусили по дороге, и колеса повозки легко катились по прибитой дождиком дороге, не подымая удушливой пыли в воздух. Лобелия глубоко вздохнула чистый, наполненный свежестью лесной воздух. Опасность осталась позади, там, далеко за спиной. И бояться больше не надо. Старая, вековая договоренность с дунаданами-Верзилами была сильна. Люди верно хранили границы Шира, получая свою плату осенью табаком и зерном. Других людей они в Шир не пустят, да и сами дунаданы в Шире не бывали. Хоббиты и люди встречались только на Границе и в землях людей. Так было, есть и будет. И хорошо. Лобелия сидела рядом с Хэммингом, который правил повозкой, благодушно попыхивая трубочкой. Пряный дым щекотал ноздри, и ей было даже чуточку жаль, что благонравным девицам не пристало курить трубку. Но от этих и прочих мыслей хорошо отвлекал Фили. Она усадила мальчика рядом, всучив ему пирожок. От еды тот, как и правильный хоббитенок, не отказался и аккуратно, неспешно откусывал от него по кусочку, глазея по сторонам. Лобелия одной рукой обнимала его, придерживая. Мало ли… пони дернут повозку, чего-то испугавшись… не дай валар, упадет. Так ехать было спокойно и… уютно. Правильно. В повозке спал гном, или скорее дремал. Лобелия пару раз оглядывалась на него, и у нее создалось впечатление, что тот вовсе не спал, и даже прислушивался. Меж тем они уже покинули окраину Векового Леса, так и не углубившись в него. Под колесами дорога стала шире и вдали показалось первое поселение от Границы. Не то, чтобы они собирались в него заезжать. К вечеру будут в Бэкленде. Они проезжали через деревянные мосты, перекинутые над глубокими ручьями, почти речушками. Мимо полей, на которых подымалась ввысь молодая пшеница. Легкий ветер волнами пробегал над полями, подхватывая голоса хоббитов. В поле сейчас уже никто не работал, только иногда встречались редкие телеги навстречу и хоббиты, ехавшие на пони куда-то по своим делам. Лишь однажды за весь путь, ближе к Бэкленду они увидели рабочих, что восстанавливали плетенную ограду вокруг поля с пшеницей. — Кролики, что б их! – пожаловался им старший над рабочими хоббит. – Посмотрите, что с оградой стало! А нам теперь чини, беда просто. — М-да уж, много их нынче развелось, – согласился Хэмминг. – Зато много будет жаркого этим летом и осенью. — Ваша правда, сударь! – согласился с ним хоббит, меж тем с любопытством поглядывая на Лобелию и мальчика-гнома. Такое внимание смутило Фили и он тихонько соскользнул с лавочки, прячась за бортом повозки. — С дочкой в Бри ездили? – как бы между прочим спросил хоббит. – Не опасно? — Нет, – сухо ответил, хмыкнув недовольно, Хэмминг. – И не с дочкой. Лобелия молодая вдова. За сыном ездила. — Окак, – присвистнул хоббит, с какой-то неясной, но неприятной жалостью, посмотрев на нее. Лобелия с тихой злостью, прямо встретила его взгляд. И что? Это ее выбор! И пусть хоть слово скажет! Хоббит почесал в затылке, сдвинув соломенную шляпу на глаза. — Эт дело! Уважаю! Храбрая вы особа, правильная! – одобрил он. – Подарочек, сударыня, примите, не побрезгуйте! Хоббит шагнул к придорожным кустам, у которых лежали вещи рабочих и поднял серый мешок. Он положил его в корзину с прошлогодними орехами и, вернувшись, без сомнений всучил корзинку с мешком в руки Лобелии. — Орехи хорошие, с того года, на пироги пойдут, – сказал хоббит. – А тушка кролика хорошим ужином станет. — С-спасибо, – с запинкой пробормотала, смутившись, Лобелия. Вот про этот обычай она совсем забыла. Когда появлялась новая вдова, со всей округи ей несли дары. Кто что мог и считал нужным в хозяйстве. Понимать же надо! Как вдове одной жить, детей растить, на ноги подымать? Раньше муж был, а теперь нет его… Людям до своих вдов делу нет, говорят. Да хоббиты не люди. Мало друг-сосед у могилки постоять, ты вдове помочь должен! Даже если вдова «ложная». — Да за что? – махнул тот рукой, ерунда же! – Вы где будете-то? — Я за Бэк Эндом смотрю, – проговорила Лобелия. – Пока там поживем. — Ясно, – покивали головой в ответ. – До свидания, сударыня! Пока, Хэмминг! — Будь здоров, – отвечал Хэмминг, щелкая вожжами.*** *** *** *** *** *** ***
… До Бэг Энда доехали аккурат к темнеющему небу. — Вот мы и дома, – устало и довольно выдохнула Лобелия, подхватывая Фили под руки и опуская с повозки на землю. Затем она повернулась к повозке, снимая с нее тяжелую корзинку. Она предпочла не заметить спустившегося с повозки гнома. Как же все было легче не будь его здесь! Ее новый статус приняли бы более спокойно, а он… он будет вызывать неудобные вопросы. И надо будет решить, что с этим делать. — Девонька, может, я останусь? – негромко предложил Хэмминг, наклонившись к ней на козлах. Лобелия мягко улыбнулась, покачав головой. — Спасибо вам, мистер Хэмминг, – тихо сказала она. – Я справлюсь, не волнуйтесь. — Храни тебя Йаванна, – вздохнул он. – Я завтра с даром загляну. Глянул сурово на гнома, и щелкнул вожжами, разворачивая пони. Лобелия спокойно повернулась к Фрерину, держа в одной руке корзину, а другой рассеяно ласково проведя рукой по волосам мальчика. — Это нора моей тети и названной матери, Белладонны Тук-Бэггинс. Мы будем жить здесь, пока не вернется мой кузен, – сказала она ему, направляясь к круглой зеленой двери. Позолоченный ключик вошел в замок и легко повернулся, открывая дверь. В прихожей было темно, и она потянулась к световому рожку на масле, чтобы зажечь его. Надо только потянуть за железную цепочку и послышится щелчок маленького скрытого огнива внутри светильника, а затем теплый желтый свет озарит все вокруг… — Ваш кузен? – голос гнома за спиной раздался ровно в тот миг, когда она зажгла светильник. Свет ровно осветил прихожую, двери в столовую и гостевую, уходящий в глубину норы коридор… и бардак. — Он ушел с гномами, – голос Лобелии сел. За какие-то пару дней она уже и подзабыла, в каком состоянии нора! — С гномами? – переспросил Фрерин, оглядываясь. Лобелия поморщилась, закрывая круглую дверку. — Да, с гномами, и как видите, перед уходом они очень постарались… Фрерин молча огляделся еще раз, ища подтверждение сказанному. Взгляд зацепился за выщерблины на полу. Кто-то здесь явно топал ногами, в подбитых железом сапогах. А вот след от подков на каблуках… так обувь подковывали только гномы… —… здесь надо будет прибраться. И починить водопровод, – говорила меж тем его нечаянная хозяйка. – Вода есть в колодце позади норы, так что воду пока будем брать оттуда… Ну, а сейчас мы займемся ужином, а затем спать! — Как прикажете, – ровно сказал Фрерин. Лобелия поежилась. Ей не понравился этот ровный спокойный тон мужчины. Вот уж чего она не хотела, так это приказывать, кому бы то ни было! Она думала попросить его принести воды из колодца, но после этих слов гнома у нее бы язык не повернулся сделать это. Она мельком взглянула на Фрерина. Сейчас он выглядел лучше, чем два дня назад. Но болезненно-изможденный вид просто бросался в глаза. Да и не забыла она о его спине и сломанных ребрах. То, что он не показывает вида, вызывало уважение. Помнится, отец Лобелии, с месяц ныл, как ему плохо и больно... — В Бэг Энде несколько гостевых спален, – сказала она, собравшись с мыслями. – Думаю, одна из них подойдет для вас. Фрерин удивленно посмотрел в спину хоббит. Спальня?! Ему? Он раб для нее или кто? Разве у хоббитов рабам полагается отдельная спальня? С каждым часом проведенным среди хоббитов и с этой женщиной, он все меньше понимал, что ему ждать. Его замешательство было столь явно, что его хозяйка оглянулась на него: — Что? – спросила она. Фрерин обреченно покачал головой. Он пожалеет о своих словах позже, но больше молчать он не в силах: — Госпожа, разве я не раб вам? Может мое место у порога? – последние слова прозвучали едко и горько, и в глазах Лобелии мелькнуло сочувствие. Она вскинулась, собираясь оборвать его, а затем вздохнула, опустив голову и прикусив губу. Нет, она просто не могла умолчать от него правду. — В Шире нет рабства, – тихо сказала она, подойдя к нему и прямо смотря в глаза. – Вы не раб здесь, и можете уйти завтра же. Но… послушайте, останьтесь пока здесь. Вам это нужно. И… мне тоже. И куда вы пойдете? С мальчиком? И мужчина, и молодая женщина вместе невольно посмотрели на Фили, что стоял рядом, с опаской смотря на них. — В землях людей опасно, – так же тихо продолжила Лобелия, лихорадочно подбирая слова. – Вы не сможете защитить его. Фрерин не дрогнул от этих слов, но внутри больно укололо. Он много раз не смог его защитить. — … здесь безопасно. Никто не причинит вам вред. Останьтесь, хотя бы до осени. «Прошу, дай мне время!» – Лобелия отчаянно молила про себя своего покровителя. – «Ты же не просто так привел меня к ним!» Ей бы время, просто время… и она убедит этого гнома оставить ей мальчика! Фрерин молча смотрел в отчаянные глаза напротив. Она была искренна. И говорила правду – невозможную, но правду. Не раб? Рука поднялась, и пальцы сжались на ненавистном железном обруче ошейника. Это с шеи не исчезло… — Мы снимем это завтра, у кузнеца, – тихо сказала Лобелия. – И с Фили тоже. Фрерин молчал. — Поверьте мне, – Фрерин покачал головой, на эти слова. Поверить?! После шести лет плена и рабства?! Когда множество раз он был на волосок от смерти? Да ладно он, он давно утратил честь – с первого клейма на своей коже! Но Фили? Пять раз, пять раз он чудом оставался жив… не раз ему казалось, что они прокляты и смерть дышит у них за спиной. И все равно упрямо пытался бороться, закрыть собой племянника, дать ему шанс… И теперь… свободны? Просто свободны?! Его ломано шатнуло, и он привалился плечом к панелям на стене норы. Закрыл лицо ладонью, и длинные грязные волосы упали, закрывая его лицо. — Вы говорите правду, – надтреснуто проговорил он. — Да, – с трудом выдавила Лобелия. – Прошу, останьтесь! Фрерин устало взглянул на нее. — Хорошо. Мы останемся. В конце концов, куда он сейчас пойдет? С Фили?*** *** *** *** *** *** ***
… старые игрушки, поблекшие от забвения, лежали в маленьком сундучке в прихожей. Странное место для игрушек, если только Бильбо Бэггинс не собирался от них избавиться. Лобелии это неприятно уязвило. Все эти деревянные, глиняные разукрашенные красками игрушки были любовно выбраны и куплены Белладонной Тук, а некоторые смастерил своими руками Банго Бэггинс. Неужели Бильбо и правда думал от них избавиться? Лобелии не хотелось знать ответ, но была благодарна хотя бы тому, что они все еще были здесь. В то время, как гном по ее просьбе разжигал огонь в камине в гостевой, и в печи на кухне, она решила занять игрушками Фили. Их слишком долго не брали в руки дети! — Фили, поможешь мне? – таинственно понизив голос, спросила она, открывая крышку сундучка. – Здесь игрушки, в которые когда-то играл мой кузен. Он уже взрослый и они ему не нужны, но надо их разобрать и отложить в сторонку сломанные. Справишься? Фили послушно кивнул, с интересом и с легким недоумением смотря на игрушечное богатство. Лобелия перенесла сундучок в зал, поставил его камина на ковре. И усадила рядом Фили. В глаза бросилось, как неуверенно мальчик взял в руки расписную юлу. На личике отразилось такое искренне непонимание, что это такое, что Лобелия не выдержала, и присела рядом с ним. — Знаешь, что это? – мальчик не подымая глаз, покачал головой. – Это юла. Смотри. Она поставила юлу на пол и раскрутила ее под изумленным взглядом мальчика. Деревянная игрушка закружилась на тонкой ножке, и расписные узоры на ее боках расплылись, слились в волшебный узор. С забавным «вж-жжи-жи» юла пробежала неровный круг, и завалилась на бок, останавливаясь. — Попробуй сам, – предложила Лобелия, ставя перед Фили юлу. – И посмотри другие игрушки. Хорошо? Лобелия оставила мальчика, в дверях оглянувшись на него. Деревянная юла была неуверенно поставлена на тонкую иглу-ножку… «вж-жи-ж»! Юла коротко крутанулась и завалилась на бок, и мальчик вновь потянулся к ней. Что же… пусть играет. Вряд ли у него были игрушки! А она займется ужином и будет спокойна. Лобелия была уверена, что Фили вскоре позабудет все на свете, изучая содержимое сундучка.*** *** *** *** *** *** ***
… кладовка была пуста. Похоже гномы, с которыми сбежал Бильбо, были схожи с саранчой. С полок было сметено все, что можно было сразу положить в рот. Даже сушеные дольки яблок, нанизанные на нить и повешенные на стену исчезли в никуда. Лишь одна нить валялась на полу, втоптанная в пол. Но зато над ней, гордо и нетронуто висел сплетенный лук. Гномы не любят сырой острый лук? Они просто не умеют его готовить! Так же в кладовой остался нетронутым ларь с мукой и кувшин с маслом подсолнечника. И мешочек соли. Вот и славно. А еще осталось много картофеля и сушенных грибов. Воспрянув духом, Лобелия взяла всего понемногу и отправилась на кухню. Затем метнулась за водой к колодцу, и с головой погрузилась в готовку. Вскоре на печке уже поспевало кроличье рагу, томящееся в соусе с картофелем и луком. Чуточка грибов придавало аромат, а мука делала соус гуще. Сытно, просто, вкусно и хотелось надеяться, что желудки гномов смогут это переварить. Подумав об этом, Лобелия себя отругала мысленно. Возможно, стоило просто отварить кролика с картофелем? Впрочем… мясо дикого кролика жилисто и не особо жирное. Из муки она быстро замесила содовые лепешки вместо хлеба и поджарила их на сковороде. Вскипятила чайник и заварила травы, вместо чая. Можно было накрывать на стол. Пара подсвечников со свечами на стол, три расписные голубым узором суповые тарелки из фарфорового сервиза тетушки Белль, привезенного из Западной Сечи, глиняные белые кружки с позолоченной полосой на ободке, и пузатая супница водруженная на стол, завершали подготовку к ужину. Лобелия была довольна. — Ужин готов! – довольно возвестила она вслух, уставив руки в боки. Она устало-довольно улыбнулась, сдув с носа упавшую кудряшку и только тут заметила смотрящего на нее Фрерина. И тут же смутилась, представив какой же растрепой она сейчас является! И ей не помешало бы принять ванну… аж кожа зудела от въевшейся дорожной пыли. Толку с вымытых рук и лица. — Кх-м, – смущенно кашлянула Лобелия, расправив фартук. – Садитесь за стол, будем ужинать. Я приведу Фили. … вскоре они втроем сидели за столом, и Лобелия разливала большим половником кроличье рагу по мискам. Она украдкой наблюдала за Фрерином, и хоть больше внимания уделяла прежде мальчику, она просто не могла не отметить странности. … кем бы ни был этот гном ранее, манеры его выдавали. Он не был просто гномом. Слишком прямо он сидел, ел чинно, хоть иногда ложка опускалась слишком быстро. И то, как он аккуратно отламывал хлеб пальцами, а не вгрызаясь по простонародному всеми зубами в лепешку, говорило о многом. Он очень выделялся рядом с Фили, на которого походил очень мало. Разве что синими глазами. Фили ел угнувшись над миской, всей ладошкой сжимая в руке большую для него ложку. И явственно прихлебывал, пока чуть поморщившийся старший гном, отрывисто что-то негромко не сказал на чужом языке. Мальчик виновато поднял на него глаза, держа в кулачке ложку с похлебкой. — Я больше не буду, дядя! – сказал Фили, и Лобелия чуть не уронила ложку. Дядя?! Не отец?! Ох, да какая же она глупая! Ведь за все время, ни гном, ни сам Фили ни разу не обозначили кто они друг другу. Она сама решила, что они отец и сын. Гном после слов мальчика настороженно остро взглянул на нее, но она с самым невозмутимым видом сунула в рот ложку с похлебкой, деланно смотря лишь в свою тарелку. Ужин прошел тихо и несколько неловко, но Лобелия этого не заметила. Она была вполне довольна открывшимся обстоятельством. Теперь все будет намного проще!*** *** *** *** *** *** ***
… утром Лобелия на цыпочках прокралась к спальне, где спали гном и мальчик. Тихонько приоткрыла дверь и всунула внутрь нос. Подозрительно смерила взором спящего гнома – крепко ли спит? Что же… похоже спит. Оставалось лишь надеяться, что проспит он еще с часик! Лобелия посмотрела на Фили и тихонько вздохнула. Ночью мальчик перебрался к дяде, и сейчас спал под его одеялом, в то время как рука гнома обнимала его, притягивая к себе. Утренние лучи, пробиваясь сквозь круглые ставни, падали на золотистую макушку и казалось большая грозовая куча нависла над золотыми кудряшками. Юная хоббит аккуратно прикрыла дверь. И гном мрачно посмотрел на закрывшуюся дверь. Что ей было надо?*** *** *** *** *** *** ***
… он всегда спал чутко. Гном, спящий как камень, мертвый гном. Крепкий сон позволен детям и тем, кто спит под кровом горы. Фрерин ребенком не был и хобичья нора никак не походила на горные палаты его рода. Он встал с постели, не потревожив мальчика. Тот тихонько сопел носом, зажав в кулачке забавный свисток в виде глиняной совы. Игрушка. Вчера он впервые за шесть лет видел Фили среди игрушек. Видел, как тот неловко, неуверенно доставал их из сундучка и подолгу рассматривал, держа в руках, а затем как-то излишне осторожно ставил на ковер. Он лишь один раз посмел неуклюже запустить юлу по полу, и когда та упала, почти с испугом отложил в сторонку. Фрерин сидел у камина и смотрел на Фили, чувствуя невероятную горечь внутри. Этот ребенок был их надеждой, их радостью, когда появился на свет. Их золото. Их кровь и Наследник. В роду Дурин крайне редко рождаются дочери и каждый раз это благословение. Кровь Первородной принцессы чиста и сильна, и её первые дети в полной мере наследуют королевскую кровь. С рождением Фили надобность в женитьбе Торина и Фрерина отпали, рождение Кили, брата Фили, и вовсе принесло облегчение. Мало кто знал, но нелюбовь короля Трора по отношению к старшему внуку была очевидна и проста в понимании – Торин не любил женщин. И если Трайн с трудом это принял, а после рождения внуков от дочери, перестал о том даже думать, то Трор нет. Фрерин знал, что «безумный» дед отослал Торина к страже, когда дракон напал на Эребор. А тот выжил, какая досада… Фрерину повезло. Или нет? Он никогда не имел значения. Никогда не был тем, кто мог бы унаследовать трон Эребора. Всего лишь запаска, которая так и не понадобилась. Но Фили было уготовано однажды стать королем всех семи кланов. В обход сыновей Трайна, о чем их дорогой отец знал. И когда они вернули бы себе Морию, дед с гордостью бы внес правнука в древний зал королей. И показал бы войску своего Наследника. Ему было даже выбрано новое имя, взамен детского и нелепого. Но вместо этого, орки разгромили войско Трора. И Фрерин даже не знал, выжил ли Торин. Когда стало ясно, что они проиграли, а Бледный Орк обезглавил Короля, Фрерин и Торин бились рядом с друг другом. — Фили, – Торин оглянулся на Фрера и крикнул: – Вытащи его отсюда! Торин издал боевой клич и бросился вперед, ведя за собой лучших из лучших кхметов, что оставались рядом с ними. А он… он бросился назад, чтобы добраться вовремя до малого отряда воинов, с которыми был оставлен маленький Наследник. Он должен был выбраться из мясорубки и добраться до племянника, увести его, спасти от орков. Малый отряд был уничтожен. Когда Фрерин добрался волей Махала до них, в живых осталось лишь четверо среди которых был мориец Бифур. Они отбивались из последних сил, прикрывая спинами крохотного мальчика у отвесной скалы, уходящей вверх. Фрерин до сих пор не мог поверить в то, что тогда они выжили. Он прорвался к этим четырем гномам и схватил в охапку племянника. Четверо гномов-морийцев, похоже из одной семьи, закрыли их спинами и отвлекли внимание орков на себя. А Фрерин… забыл, отбросил в тот миг честь воина и гнома, бежав с поля боя, унося племянника прочь. Он так стремился быстрее оказаться подальше от битвы, что бежал и бежал, покуда были силы. А потом просто шел, до самых сумерек, до горного ущелья, на дне которого текла полноводная бурлящая река. Он слишком устал, и когда нога оступилась на самом краю он рухнул вниз вместе с Фили. … он помнил как вода лилась прямо в горло, он задыхался и тонул, как крутила река, а он пытался выплыть, вдохнуть воздуха, чудом удерживая в руках племянника. А затем была лишь темнота… Очнулся он уже в клетке работорговцев-людей. С ошейником и от боли. В ноздри била вонь жженой плоти, а в плечо вгрызалось раскаленное клеймо… Шесть с половиной лет пролетело с тех пор. Вчера, будто вечность назад, он сидел у горящего камина и смотрел на то, как его племянник неуклюже пытается понять, что делать с игрушками. И сейчас он спал, крепко сжимая в кулачке эту нелепую глиняную сову-свистульку… Хотелось горько толи засмеяться, толи заорать… передернув плечами, Фрерин вышел из спальни, торопливо одевшись в ту нелепую одежду, которая у него была сейчас. Он прошел по коридору, прислушиваясь и пытаясь понять, где была хоббит. На кухне, где они ели вчера, ее не было. Над раковиной было открыто круглое окно и было слышно, как стрекочут кузнечики в саду за ним, и поют птицы в ветвях деревьев. Фрерин подошел к раковине, желая открыть кран и налить себе воды. И невольно взглянул в окно. В каких-то десяти шагах от окна, спиной к нему стояла Лобелия. Хоббит стояла у колодца у полных воды деревянных ведер и тихо напевая, мылась. Фрерин застыл, с протянутой к крану рукой. На хоббит была лишь легкая прозрачная сорочка, что сейчас намокнув от воды, прилипла к телу девушки, ничего не скрывая. Ни плавный изгиб бедер, ни тонкой талии… ни красивых рук, что вели мыльную тряпку по нежной коже, намыливая ее. Лобелия встряхнула головой и густые кудри каштана взлетели у ней за спиной, открывая на миг тонкую шею. Фрерин отшатнулся вглубь кухни, врезавшись боком в столешницу и судорожно вцепившись в нее руками. В висках молоточками била кровь. Махал Всеотец…