Если бы не ты...

      Женское седло – это орудие пыток.       На нем можно благопристойно сидеть, но вот про удобство и уверенность стоило забыть. И это когда пони, чудовище с четырьмя копытами, стояло на месте. Но стоило зверю сделать первые шаги, и все мысли сводились к одному – удержаться в седле и не сломать себе шею.       Верховая езда была хорошо знакома Лобелии.       Спасибо тетушки Белль.       Белладонна Бэггинс-Тук была твердо убеждена, что благовоспитанной девице, как и порядочному хоббиту, положено уметь держаться в седле. И довольно часто устраивала «выезд на пикник». Мистер Бэггинс, деловой и обстоятельный хоббит, не одобрял дальние поездки и при этом считал свое участие в этом излишним. Поэтому, чтобы не волновать мужа, «выезд на пикник» состоял в том, чтобы проехать на пони от Бэг Энда до уютной полянки у реки, откуда открывался прекрасный вид на мост. Три пони чинно следовали по грунтовой дорожке, ни разу не срываясь на галоп или бег. Весь путь до места пикника занимал от силы четверть свечи*. Там, на зеленой траве расстилалось покрывало, на которое укладывались три пуховые подушки, а затем из соломенной корзины доставался кувшин с холодным яблочным взваром с мятой, кексы и какие-нибудь бутерброды.       После перекуса у реки и истории о дальних землях, которые особенно любила тетушка, пикник заканчивался. И они вновь садились на пони, отправляюсь к Бэг Энду.        «Выездов на пикник» оказалось достаточно, чтобы Лобелия выучилась держаться в седле и без позора садиться в оное. Не сказать, чтобы она полюбила это занятие, скорее смирилась со странной прихотью названой матери. В отличии от Бильбо. Тот до глубин души ненавидел эти «выезды» и еще больше не любил пони. И признаться честно вел себя так грубо, что даже само пони мечтало избавиться от своего юного седока. Пони вредничало, не желало подчиняться поводьям, за которые без толку дергал юный хоббит, сворачивало не туда или залепляло ловким взмахом хвоста по лицу вредного мальчишки.       Ко всему прочему Бильбо не переносил запаха конского волоса и пота. Он начинал неудержимо чихать и ходил затем с распухшим красным носом целых два дня…       Насколько помнила Ло, Бильбо объезжал своих арендаторов на маленькой повозке, запряженной одной серой кобылкой. Но никогда не верхом. Та была стара и Бильбо собирался купить более молодую, но так и не сподобился. Именно на ней Ло и отправилась тогда в Бри. И надо сказать, что с тех пор, как Лобелия стала взрослой, она не садилась в женское седло. И за последние четыре года она совершила только один «выезд» – в Бри. И то, в мужском седле… что все же намного удобнее женского.       Но, как часто и обидно укоряла ее Азалия Саквиль-Бэггинс, Лобелия была непозволительно упряма. Она молча терпела неудобство седла и даже не думала жаловаться. Да и кому?! Ее окружали чужие, незнакомые ей мужчины. И даже не хоббиты, а гномы!       Страхи Ло успокаивал только Фрерин. Один его вид придавал ей уверенности. Они прожили в одной норе больше месяца, и если в ком-то она и была уверенна, то в нем. Пусть временами он ее пугал, возможно, у них были разногласия и ссоры, и однажды в него даже полетела сковорода – но он был единственным из мужчин, кому она могла доверять.       И присутствие Брэна ничего не меняло.       И тем более не отменяло проблем.       Проблем поважнее женского седла.       Выйти замуж… вот это и правда была проблема! Оказаться объявленной во всеуслышание дочерью тана для Ло оказалось не таким уж потрясением. Прошлое в принципе никогда не занимало хоббитов – день вчерашний и есть день вчерашний. Мало ли что было в прошлом, надо уметь жить здесь и сейчас, изредка бросая практичный взор в будущее. Так что, что там было между Азалией и таном Шира – Ло не заботило. Да и отец у нее был, который хоть и не спорил с женой в вопросах воспитания детей или хозяйства, меж тем тишком всегда поступал по-своему. Он был очень спокойным хоббитом, и единственным необдуманным порывом в его жизни было влезть на яблоню, с коей он благополучно и упал, сломав себе ребро.       Он был лучшим отцом из возможных. По крайней мере он всегда ее слушал и слышал, умело отвлекал ее мать вопросами по дому, жестом руки отпуская в Бэг Энд. И он не скрывал от девочки, что не является для нее родным отцом, что в принципе и не было важно. Девочки не принадлежат ни матери, ни отцу, ни той семье, в которой увидели свет. Они подобны певчей птице, что зимой поет в клеточке, чтобы с приходом весны быть выпущенной на волю в небеса. И на Азалию, свою жену, Рис Саквиль-Бэггинс в обиде не был – глупость всегда случается в жизни каждого, а в жизни женщины и подавно. Тем более что более Азалия глупостей не творила. И обжегшись единый раз, на чужих мужей не заглядывалась.       И по отцу – настоящему отцу, а не по тану Шира, – Ло скучать будет. Через знакомых и Брэна ей в руки попадали его ободряющие запискочки-весточки, и девушка подозревала, что доброта Хэмминга отчасти обусловлена стараниями отца. И она была благодарна.       Он всегда за ней приглядывал. Она всегда чувствовала за своей спиной молчаливую, необъявленную и незримую отцовскую поддержку, что давала силу поступать так, как ей казалось правильным. И сейчас, когда она уезжала, Ло кожей чувствовала, как тает, натягиваясь незримой нитью, это ощущение незримой неизменной поддержки… с тем чтобы оборваться, оставляя за плечами пустоту.       Она знала, что поступает верно.       Что должна уехать.       Но как же больно было внутри!

*** *** *** *** *** *** ***

      Фрерин знал, что сестра себя еще покажет. И сладко никому не покажется.       У Дис был тяжелый нрав и видит Махал, он с Торином немало хлебнул от нее в детстве и отрочестве. Стоило лишь поступить не по ее желанию, разозлить (обидеть, а не то что руку поднять, – они бы не посмели), как им вновь напоминали их место. И раньше это больно било. Уж больнее, чем ремень в отцовской руке.       Даже то, что сейчас Дис была поражена во всех правах и ехала на пони со связанными руками, окруженная гномами, – не успокаивало. Скорее внушало страх. Не бывало еще такого, что принцесса крови его Рода, падала настолько низко. Та, на которую возлагались все надежды, и от которой зависело будущее семьи. И Фрерин не знал, что ему делать…       Фили, что сидел перед ним в седле, вел себя тихо. Кто-то из гномов уже успел подарить ему обычную для них игрушку-головоломку. И деревянный кубик с рунами полностью занял внимание мальчика. Его надо было сложить в определенной последовательности, чтобы открыть секрет – кубик раскрывался, показывая долгожданный приз внутри. Чаще всего внутри прятали бусину или камень с благословением. Иногда камешек, что отражал суть имени ребенка. Дети почему-то ценили более последнее, полагая, что камешек принесет удачу и поможет исполниться самому желанному. Его объявленный перед огнем сын не мог этого знать, но Фили явно занимало, что грани кубика можно перемещать, складывая узор из рун. Причем пока складывал он верно…       Фрерин вновь бросил взгляд назад, на сестру. И перевел взор на хоббит.       Вот кто вновь его удивил.       Она держалась в седле с истинным королевским достоинством. И если от Дис так и разило скрытой опасностью, то хоббит просто внушала спокойствие и невозмутимость. Чужие взоры были ей нипочем, а спину держала так прямо, как иные копье в руке не держали. Впрочем, чужие взгляды больше прикипали к жемчужному колье на шее хоббит. Драгоценность из легенд, которой просто не было ни единой причины оказаться в руках полуросликов... окромя озвученной.       Принцесса Шира…       Фрерин нахмурился. Все сложилось как не бывало раньше… и все по закону. Тут слова никто не скажет. Даже Совет Старейших не сможет возразить или выразить Порицание. Хоть с этой стороны не стоит ждать неприятностей.

*** *** *** *** *** *** ***

      Чужие взгляды и негромкие перешептывания за спиной нервировали и заставляли Ло лишь крепче сжать зубы и расправить плечи. Спина ныла, а поясница уже поскуливала, непривычная к долгой езде да еще в женском седле. Но хоббит не собиралась сдаваться на радость чужакам. И одной особе, что с ненавистью прожигала ее спину своим взглядом.       Пони уверенно и послушно следовало мягкой поступью вровень с пони Фрерина.       Прошло уж пару часов, а то и более, когда Фрерин негромко сказал, обращаясь к ней:       — Устали?       Ло с некоторой опаской встретила его взгляд.       — Немного, – скупо сказала она. – Я еще могу ехать дальше.       На самом деле она мечтала слезть с этого пыточного пони! Но признать это?! Увольте!       Фрерин кивнул ей, легко и небрежно придерживая Фили одной рукой, другой же держа поводья.       — Хорошо. Но у Леса мы остановимся и дадим отдых пони.       Ох, слышать это было настоящим счастьем!       Поля, что раскинулись по обе стороны дороги, постепенно кончились, сменившись разнотравьем, а кромка векового Леса – Темнолесья, – встала перед ними в полете стрелы. Фрерин коротко что-то скомандовал и гномы остановили пони, спешиваясь и споро разбивая скорый привал. Как по волшебству объявились дрова и сухие ветви, складываясь в костер.       В это время Ло, остановив своего пони, все набиралась духу, чтобы покинуть седло. Она чуть не взвизгнула, когда крепкие ладони легли на ее стан и легко, как пушинку, приподняли и сняли с пони. Сердце испуганно дрогнуло, в то время как щеки Ло предательски покраснели от смущения. Но в пронзительно синих глазах напротив не было и следа насмешки. Впрочем, Ло было не до этого. Поясницу будто пронзило сотней игл, и от боли она прикусила губу. Крепкие, уверенные руки, поддерживающие ее, дали ей опору и возможность переждать внезапную боль. Но уже через миг она протестующе охнула, когда ее подхватили на руки и потащили куда-то.       — Что вы делаете?! – зашипела она, чувствуя, как горят от смущения щеки. – Отпусти меня! Сейчас же!       — Обязательно, моя королева, – ехидно отвечал ей Фрерин.       И удалившись от основного лагеря на пару дюжин шагов, сгрузил хоббит на покатый склон холма, усадив на холмик. С тем, чтобы тут же опуститься на одно колено перед ней под растерянным взглядом. Что, впрочем, пробыл таким ненадолго…       — Что ты делаешь?! – возопила Ло, когда гном обхватил ладонями ее ногу и полез оными ей под юбку платья.       И охнула, задохнувшись и вцепившись пальцами в ткань платья.       Фрерин коротко, понимающе усмехнулся.       — Растираю вам ноги. Нравиться?       Он так провел ладонями по ноге хоббит, что Ло чуть не взвыла. Вместо этого она непонятно что-то прошипела. Ло очень хотелось чем-то ударить этого несносного гнома! Это же неприлично!!       Но, мать ее Йаванна, как же хорошо!       Коловшие ногу сотни невидимых игл растворялись в небытие, и сил сопротивляться не было. Да и они были от остальных далеко… горячие ладони умело прошлись по одной ноге, потом так же подхватили другую ногу, растирая, оглаживая… и хоббит благодарно выдохнула. И все же она не ожидала, что после этого, гном поставит ее на ноги, развернет к себе спиной и.... ладони начнут свое нескромное дело уже там. Но боль в пояснице под ладонями Фрерина так же стремительно утихла, оставляя после себя сладостную негу. И Ло, обессиленная ушедшей болью, замерла в уже простых объятиях мужчины.       Фрерин же неожиданно обнаружил, что обнимать женщину, пусть она и хоббит, весьма… приятно. Да и ноги данной конкретной особы оказались весьма приятными на ощупь… выпускать женщину решительно не хотелось.       — Нам пора возвращаться, – неохотно сказал он. – Не стоит задерживаться.       Ло, мгновенно придя в себя, энергично кивнула, выбираясь из круга рук. Фрерин неохотно отпустил ее и двое пошли к лагерю, старательно не смотря друг на друга.

*** *** *** *** *** *** ***

      … Вторая половина дня прошла для Лобелии намного труднее, чем первая. К концу дня она проклинала того, кто выдумал женское седло. Перед этим даже померкло то, что произошло между ней и гномом. Да, это еще смущало ее ум, но… в глубине души осталось лишь тепло ладоней и чувство приятной близости.       Она была рада, когда они остановились вечером. Гномы, так же споро, спокойно-деловито стали разбивать лагерь, повинуясь прозвучавшей команде. Фрерин же, оставив Фили на попечении Брэна, подошел к Лобелии. Та была благодарна, когда гном вновь помог ей покинуть седло. Она так устала! Сил не было на какие-то протесты. И честно говоря, вряд ли ей бы хватило сил сделать хоть шаг без помощи мужчины. Ноги казались непослушными, а поясницу ломило до слез в глазах.       — Хотите вы или нет, но как только мы доберемся до Бри, вы пересядете в мужское седло, – проговорил Фрерин, неся ее на руках.       — Это неприлично, – попыталась воспротивиться Лобелия, хотя обреченно понимала, что он прав.       — Моя сестра так не думает. И никто из наших женщин так не думает, – спокойно отвечал Фрерин.       Как он и подозревал, одного дня для хоббит оказалось достаточно, чтобы то орудие пыток, по недоразумению хоббитов обозванное «женским седлом» полностью вымотало ее.       — Ваши женщины часто путешествуют? – со скрытым ужасом спросила Ло. Если ей, живя с гномами, придется часто садится в седло…       Фрерин помолчал. Казалось, что в лесу достаточно было отойти от лагеря на небольшое расстояние. Деревья и кусты достаточно скрывали их от чужих глаз.       — Нет, – ответил он, усаживая Лобелию на поваленное дерево. – Наши женщины не любят покидать дом.       А говоря прямо, он сомневался что хоть одна гномка кроме Дис когда либо садилась в седло. Не было причин. Даже после Эребора, женщины путешествовали на повозках и телегах.       Лобелия чуть не застонала от облегчения, когда он стал разминать и растирать ее ноги. Чуть стало полегче, как хоббит смогла почувствовать смущение уже по совершенно иной причине.       Она была грязной.       И будто вторя ее мыслям, мужчина заговорил:       — Эта река достаточно спокойна. Вы можете омыться.       — Что?! Нет! – Ло замотала головой. – Это могут увидеть!       — До Бри мы доберемся лишь завтра, – спокойно заметил Фрерин. – У вас есть выбор – река, или подождать до города. Но у нас вряд ли будет время для ванны.       А значит, она останется грязной.       Ло помрачнела. Больше всего на свете она ненавидела быть грязной. Но гном… и другие…       — Никто не посмеет сейчас тревожить нас. В глазах всех и перед Махалом мы муж и жена, – продолжил Фрерин.       Он не стал озвучивать, что в данный момент о них могли подумать в лагере. Но судя по зардевшейся хоббит, она и так это понимала. Но тут уж он ничего не мог поделать. Да и лучше бы ей привыкнуть к этим мыслям, потому как он вовсе не намерен делать вид, что она ему не жена. Он не сомневался, что хоббит сдастся. Река – это прекрасный предлог в какой-то мере скрыться с его глаз. Уединится для… впрочем, он тоже намеревался воспользоваться кустами.       Только теперь Фрерин окончательно понял, почему женщины его народа категорически не желали покидать дом.       В самом-то деле, мужчинам во многом повезло!       … Этот гном явно что-то задумал.       Но если он думал, что она будет играть по его правилам, то сильно ошибся. Река и в самом деле манила Ло. Главным образом она надеялась ненадолго остаться одной. Небо над головой начинало вечереть предзакатным часом, но света и времени было достаточно. Фрерин оставил ее у небольшой заводи реки. Деревья и кусты весьма любезно образовывали уютный полукруг, закрывая со всех сторон, а валуны в реке с другой стороны окромлял толстый стол упавшего дерева, образовывая между ними небольшой чистый басейн.       — Я буду неподалеку. И услышу, если что, – сказал Фрерин, перед тем как оставить ее одну.       Ло некоторое время подождала, подозрительно прислушиваясь. Но шаги мужчины действительно удалялись с тем, чтобы остановиться в паре дюжине шагов. Он просто не смог бы ее видеть. И все же…       Ло неуверенно посмотрела на манящую воду. В воздухе стоял жар вошедшего в силу лета. Пусть и первый месяц лета, но жарило весьма ощутимо. Впрочем, если просто окунуться, не снимая нижней сорочки – она мало рискует. Она быстро управится. Не давая себе времени на сомнения и колебания, Ло, быстро разделась и забралась в воду. Река была не в пример спокойной, а вода ее была настолько прозрачной, что хоббит могла разглядеть песчаное дно. А еще она была, как парное молоко и девушка блаженно зажмурилась, наслаждаясь тем, как вода ласкает кожу.       Купание заняло немного времени, учитывая что мыла не было. Девушка с удовольствием ополоснулась. После чего, немного стыдясь себя, сходила прямо в реку по маленькому. Теплая струя вырвалась снизу, омыв ноги и была тут же унесена прочь течением. Это же лучше, чем задирать юбку под кустом…       Стоило только подумать об этом, как по ступням скользнуло что-то склизкое… длинное…       — Змея!!       Ло завизжала, дернулась к берегу, запнулась о камень на дне и с плеском ушла с головой под воду. Она слепо забарахталась в воде, невольно глотнув воды, в то время как в нос горечью хлынула вода… ужас захлестнул Лобелию. Сильные руки просто выдернули ее из воды и хоббит испуганная вцепилась в своего спасителя, кашляя. Фрерин вышел на берег, держа ее на руках.       Только оказавшись на берегу, он поставил ее на землю и самым наглым образом стал ощупывать! От такой наглости Лобелия враз пришла в себя.       — Что вы делаете?! – прохрипела она, пытаясь оттолкнуть от себя этого… этого…       — Проверяю, не укусила ли вас змея! – отрезал Фрерин, в последний раз оглядев мокрую до нитки хоббит.       Вид у нее был тот еще. Мокрая, в прилипшей к телу сорочке, что будто стала прозрачной, и вполноте обрисовала каждый изгиб грудей и бедр хоббит. Фрерин моргнул, осознав какой вид ему открылся… он попытался оторвать взгляд от груди хоббит, пытаясь не думать о крохотных сосках, проступающих сквозь мокрую ткань и – о, Махал! – опустил взор ниже.       … чтобы лицезреть сквозь просвечиваю ткань то место, что по-хорошему должно узнать лишь в брачную ночь.       Гнома бросило в жар.       Он резко отвернулся от невозможной хоббит, пытающейся прикрыться руками, чувствуя как в висках бьют барабаны.       — Оденьтесь, – хрипло сказал он.       Хоббит тут же бросилась к лежавшей на траве одежде и стала одеваться. Фрерин же пытался взять себя в руки, упорно отгоняя недостойные мысли. Так нельзя! Они в пути! Она едва не пострадала и он не должен…       Получалось из рук вон плохо к его тоске.       Некрасивая тощая хоббит?!       Да как бы не так!       Очень даже соблазнительная… хоть ты вой!       Хоббит смущенно шмыгнула носом за плечом, а после коснулась его ладонью. Фрерин обернулся и не смог с собой совладать увидав коралловые губы. Он прижал к себе девушку, накланяясь и целуя…