Под сенью вишнёвого дерева

“Больно...” Синие глаза смотрели на чёрное небо, покрытое застывшими мёртвыми звёздами. С каждым взмахом длинных ресниц их очертания размывались, сливались в одну бесконечную тёмную массу. - Настоящий идиот, - послышался важный и до боли знакомый голос. Слабость сапфиров не позволяли разглядеть очертания его обладателя. Но этот глас... аристократ точно знал этого человека. Это не Месье Сараи и уж точно не охотник из поместья. Но кто же это? Да только тонкое оружие мешало всем размышлениям юного мастера. Серебристое лезвие пронзило насквозь худенькое тельце того, словно стрела меткого охотника, настигшего стремительного орла. - Но ничего. Со временем Ты поймёшь. А теперь, пора возвращаться домой, - проговорила фигура, а после схватила за голень юношу и поволокла по сырой, голой земле. ”Домой..?” Синие глаза своим бездонным морем взглянули на человека впереди себя. Слабость вонзилась в каждую клеточку тушки наследника, превратив его в смиренную дичь. Но разум старался сопротивляться этим липким объятиям. Пальцы, используя весь остаток сил, цеплялись за влажную почву. А когда чуткие уши услышали знакомые голоса, доносящиеся из бездны люка, то тело затрепыхалось зверьём, окутанным тугой сеткой. ”Нет.. нет! Я не хочу домой!” Да только было слишком поздно. Человек остановился на краю квадратной ямы, а после скинул в него шатена, словно тот был ничем иным как манекеном. Из пустоты возникли чёрные, склизкие руки, которые с силой схватили юношу и потянули вниз. Их тонкие пальцы сжали нежную плоть парня. Эдгар запрокинул от голову наверх, к отдаляющемуся кусочку света. И в этот самый момент сапфиры мастера с ужасом узрели такой близкий по духу лик. Но здесь он вызывал совершенно иные чувства, чем там - в мастерской. Подтёкшие части тела в некоторых местах, безэмоциональные пустоты глаз и равнодушное выражение лица только нагоняли жути на свободолюбивую душу творца. С застывшим страхом на очах аристократ следил за движениями того, кого сам когда-то создал по собственному подобию. И так длилось до тех пор, пока крышка люка не захлопнулась. Эдгар со звонким криком вскочил с пола, крепко сжимая маленькой ладошкой рубашку. Он лежал в собственной комнате посреди привычного пыльного хлама, весь взъерошенный и потрёпанный. - ...опять дрянной сон... тц, сколько вообще времени? - юный аристократ глянул на настенные часы. Их узорчатые стрелки уверенно показывали без половину девятого утра. Юноша медленно встал со своих работ, а затем посмотрел в окно. В распахнутый проём дул промозглый ветер, а об стёкла бились и разбивались капельки мелкого дождя. Небо же понабрало в свой образ всевозможные оттенки серого, предвещая будущий ливень. Видимо, сегодня они вряд ли встретятся в саду. В такую непогоду лучше заняться оставшимися работами. ”...но сначала мне стоит привести себя в порядок..”, - подумал Валден, а после услышал урчание собственного желудка и подметил: “...да и поесть не помешало”. На это шатену потребовалось не так много времени. Принять ванну и переодеться у него отняло минут двадцать. А взять из столовой поднос с завтраком и то вдвое меньше. И вот, жуя вафлю, творец разбирал папку с черновиками. Одни работы он свёртывал в ком и бросал к остальному мусору на полу, а другие убирал в сторону для предстоящего окончания. Так продолжалось где-то полчаса, пока из коридора не раздался монотонный голос: - Просим пройти в комнату ожидания быстрого матча Наиба Субедара, Виктора Гранц, Луку Бальзу и Эдгара Валдена. Повторяем. Просим пройти в комнату ожидания быстрого матча Наиба Субедара, Виктора Гранц, Луку Бальзу и Эдгара Валдена. Руки дрогнули, держа ещё недавний черновик Аполлона в лучах утреннего солнца. - ...матч...давненько я не участвовал в этой скотобойне, - художник окинул взглядом очертания фотографа, нанесённые осторожными штрихами чёрного грифеля на белоснежный лист бумаги. - Ладно, пора собираться, - оставив рисунок на столе, Валден принялся готовиться. ”Два чистых холста, три кисти с красками и серебряный нож”, - диктовал себе художник, а когда всё было готов, то спокойно вышел из комнаты и направился в Зал Ожидания. Идя сквозь длинный пыльный коридор, шатен внезапно почувствовал взгляд, который съедал аристократа со спины. Творец приподнял голову, а после холодно спросил: - Какая крыса посмела прятаться за моей спиной? - Крысой стоит называть тебя, - раздался грубый и неприятный уху художника глас. - Ох, обознался. Не думал, что в поместье разрешено держать бешеных псов, - съязвил Валден, а затем равнодушно направился дальше. Сзади отчётливо слышался рык брюнета, но он явно старался держать себя в руках. - Эдгар Валден, запомни кое-что, - немного успокоившись, серьёзным тоном подал голос Субедар. - М? - шатен развернулся вполоборота. - Если ты будешь как-то способствовать охотникам, то я, не боясь переступить закон, убью тебя, - взгляд хладных очей пронзил аристократа. - Это угроза? Жалче картины не видел, - равнодушно протянул художник. - Не строй из себя дурака. Я и Эмма видели тебя с НИМ в саду. И не ври, что вы там просто мило беседовали. Этим убл*дкам не место среди живых, - зарычал Наиб: «Чокнутые маньяки, желающие чьей-либо крови!» - ...и действительно, такой пустоголовый, - не меняя тона в голосе, сказал Эдгар, а после уставился морскими безднами в лицо брюнета: «Просто ответь мне, на кой ему, существу с искажённой моралью и утраченным чувством милосердия, заключать подобную сделку со мной? Неужели ты думаешь, что при встрече на матче он меня пощадит за то, что я оказался послушной собачкой? Хах, как наивно....А там, в саду, мы обменивались лишь некоторым опытом, как творцы, не более того..» На последних словах взгляд шатена стал печальнее, но всё ещё держал в себе холод морской воды. Голубые же алмазы бойца ещё долго не отлипали от бесстрастного лика шатена, а после скрылись под веками мужчины. - ... если бы не твоя прямолинейность, то точно бы ударил, - брюнет с тяжёлым вздохом натянул капюшон на лицо, тихо сказав: «Ладно, нам уже пора идти». Художник ничего не ответил, а только уставился в пол, слегка сутулившись. Но вскоре он выпрямился и сделал пару шагов вслед уходящему брюнету. Где-то фоном за пределами ветхих стен раздался гром. Видимо, это будет не просто ливень, а целая гроза. На этот раз дорога до комнаты ожидания закончилась без всяких блужданий по длинным удушающим коридорам. Эдгар вошёл сразу за Наибом и сел поодаль от остальных, пропустив мимо ушей приветствия Виктора и Луки. Но не успел Валден устроиться поудобней, как вдруг прямо перед столом из неоткуда возник он... охотник, которого юный наследник меньше всего хотел видеть. Края губ слегка приподнялись в еле заметной усмешке. Взгляд шатена застыл в странном танце безмолвия, ожидания и отчаяния, завидев до боли знакомое фарфоровое лицо, пустые аквамарины глаз и нежные ангельские черты, которые кисть безумия превратила в монстра. Тем временем старый француз с жадным предвкушением оглядел всех сидящих, словно дикий зверь, облизываясь, отбирал слабых и бесполезных, дабы первыми пожрать их. Вот почтальон, чьи глаза полны страха юного невинного барашка, ведущего на убой. Рядом сидел наёмник, который готов был завыть, подобно пастушьей собаке, охраняющей стадо от кровожадных волков. По соседству с ним расположился ‘преступник’, навостривший уши, словно зайчик, учуявший неминуемую гибель, но всё равно веря, что сможет избежать её. Ледяной взгляд хищника пронзал невидимой саблей сердца и разум этих троих, а лёгкая ухмылка давила на нервы сотнями острейших игл. Но синие очи последнего выжившего слегка дрогнули, поймав на себе не дикую спесь азарта и жажды разодранной плоти, а тонкую, невидимую нить сожаления на фоне блестящей ткани, сотканной из льда. Осмотрев всю дичь, фотограф провёл длинными когтями по гладкой поверхности деревянного стола, напрягая присутствующих мерзким звуком визжащего скрежета, после чего скрыл лицо невесть откуда взявшейся фотокарточкой и исчез, оставив выживших в напряжении, кроме художника в ярко-красном беретике. Голова творца низко склонилась к холстам, что тот держал в своих маленьких ручонках. Лоб коснулся чистого полотна, а синий взор ушёл куда-то вдаль. Всё внутри скреблось и выло. Пальцы слегка помяли край одного холста, крепко сжав натянутую простыню для творчества. ”Почему я так сильно верил в иной исход. Это так глупо”- бескрайнее море в глазах помутнело, а веки слегка спали, прикрыв зрачки длинными ресницами: “Он охотник, а я дичь - которую тот должен поймать”, - глаза безвольно закрылись, а беленькие зубки впились в нижнюю губу: “Другого развития событий просто нет и быть не могло”. . . . Холодный промозглый ветер раскачивал тёмные ветви высоких елей, колыхал жухлую прибрежную траву и тревожил давно покинутые людьми и самим Богом разрушенные ветхие домишки и старый корабль, которому больше не суждено бороздить бескрайние просторы. Сильный дождь нещадно барабанил по гнилому дереву, исполняя реквием для троих несчастных душ, давно покинувших охотничьи угодья. Капли оглушали густым звоном и обжигали льдом пламени последнюю живую душу. Она упрямо стояла на палубе скрипучего корабля и усердно декодировала шифровальную машинку. Маленькая фигурка торопливо перебирала нужные клавиши, заканчивая свою работу. Через пару секунд раздался громогласный рёв, и лампа над механизмом загорелась ярким золотым светом. На этот искусственный источник освещения выживший поднял свои синие, словно гладь моря, очи. Промокший до последней нитки, юноша стоял с холстами в руках и внимал этому свету, будто маленький мотылёк. ”...осталось ещё две машинки.. пхах, в какой отвратительной ситуации я оказался..”, - подумал про себя молодой человек, невольно усмехнувшись. Внезапно позади послышались невесть откуда лёгкая поступь охотника и звонкий, пронзительный, сравнимый с отчаянным криком, взмах сабли, готовый поразить зазевавшегося птенца. Но шатен, не растерявшись, поставил в качестве щита два пустых холста. Те с громким скрипом разломились надвое, и хотя они и не остановили полёт лезвия искусного фехтовальщика, но однозначно замедлили его. Воспользовавшись шансом, художник благополучно увернулся от удара и тут же спрыгнул на металлические ступени, птицей понесясь вниз. Фотограф не был удивлён подобной выходкой: каждый выживший по своему спасается от охотника. К этому остаётся лишь только привыкнуть. Но даже так, лёгкий интерес всё-таки зародился в разуме безумца: ”Как же долго ты будешь убегать, Эдгар?” Тем временем тонкие птичьи ноги несли парня по хлипкой земле, растёкшейся в грязь из-за обильных луж. Охотник, стоя на краю палубы, внимательно наблюдал за ярко-красным беретиком, убегающим в сторону недостроенного судёнышка. Лёгкая печаль слабой нитью выделялась на чёрных, пустых глазницах равнодушия и высокомерия. В каком-то смысле ему было даже немного жаль показывать столь интересному собеседнику искусство фотографии в таком отвратительном для жизни ключе. ”Как бы легко мы не понимали друг друга, в действительности мы охотник и жертва. Таковы уж правила. И ты должен знать это, как никто иной, воробушек”, - подумал про себя блондин. Щелчок. Фотоаппарат за охотником слегка наклонился. Камерный мир исчез, слившись с реальностью. Наступила тишина, где был слышен только нескончаемый ливень. Мужчина, недолго простояв на месте, степенно сошёл с палубы, вальяжно идя к своей цели. Его ноги в тёмно-тиловых туфлях осторожно переступали разрастающиеся лужи и уверенно обходили участки хлюпающего месива. Охотник медленно проходил мимо старых заборчиков и гнилых стен, устремив пустой взор вперёд, будто знал, где окажется сбежавшая дичь. Постепенно в мутной, грязной воде начала проглядываться свежая кровь. А совсем скоро в грязи показался ярко-красный беретик. Блондин остановился. Чёрный дёготь очей внимательно прошёлся по округе. Прямо за углом слышался шум падающей воды. Там был распахнутый настежь люк - последняя надежда для последнего выжившего. Грязные ручьи громко стекали в зияющую пустоту, настойчиво привлекая к себе внимание. Но фотограф даже не смотрел в ту сторону. Его взор зацепился за кровавый след на стене, ведущий прямо к ветхой лачужке. Подцепив лезвием сабли головной убор художника, мужчина смело направился по алым пятнам, желая как можно скорей найти его обладателя. С каждым шагом крови становилось всё больше и больше. Она была везде: на мокрой земле, на гнилых стенах, на скрипучей ограде и на листьях засохшей кукурузы. Размытая ‘винная’ дорожка вела к порогу старой хижинки, а внутри продолжалась до самого подвала. ”Люк ведь был очень близок. Тогда почему ты внезапно свернул сюда, Эдгар?” - размышлял безмолвно охотник, стоя в дверном проёме лачужки. Негромко шаркая ногами, фотограф медленно подошёл к зияющей пасти подвала и не спеша принялся идти вниз. ”Он действительно собирался спрятаться...здесь? Необычное место для этого”, - подметил про себя блондин, осторожно выйдя в слабо освещённое помещение. Два чёрных жемчуга в лёгком удивлении узрели юношу, сидящего под горящим пламенем. Тот с болезненным видом сжимал глубокий разрез на животе, устремив куда-то вдаль свои опустевшие синие сапфиры. - ...ты всё-таки нашёл меня, пхах, - слабо усмехнувшись, протянул шатен, медленно подняв свою мокрую голову, с локон которой капала вода: «А я уж думал, что просто останусь здесь, пока не подохну». - Почему ты выбрал это место, Эдгар? - с некоторым недопониманием спросил блондин, подойдя к раненному выжившему, у которого явно больше не осталось сил бежать. На фарфоровом лике охотника не было ни удовольствия от пойманной добычи, ни безумной злобы оттого, что он намочил свою чудесный костюм, ни даже надменной улыбки, только любопытство вперемешку с тонкой паутиной сожаления. - Ну... здесь сухо да и.., - Валден запрокинул голову к горящему пламени: «..тепло. Всяко лучше, чем прятаться среди досок в такой-то ливень». - А как же люк? - Дезольнье осторожно снял с острия сабли беретик и положил его рядом с художником, а сам сел на одно колено перед Эдгаром, вонзив своё оружие в прорезь решётки окровавленного пола. Юный творец долго молчал, задумчиво смотря на старого мастера. - ...хах... видимо, я не смогу убежать от этой темы... так что просто отвечу как есть, - шатен грустно улыбнулся, словно его загнали данным вопросом в угол: «...я не хочу возвращаться домой...», - Эдгар перевёл взгляд на окровавленный собственным нутром пол: «...туда, где тебя готовы использовать, как инструмент, в достижениях личных целей...» ”Мой юный господин, я обязательно помогу Вам достигнуть небывалых высот в искусстве!” Зубы юноши грубо впились в нижнюю губу. Немного промолчав, он продолжил: «...туда, где не осталось никого, кто смог бы разделить со мной великолепие жизни...» ”Мой милый, посмотри, разве эти цветы не чудесны? Не волнуйся, твоя мама подготовит их для твоего следующего натюрморта”. ”Братик, а давай я помогу тебе со следующей картиной? Я тоже хочу нарисовать эти красивые цветочки!” Рука осторожно отпустила кровоточащую рану и раскрылась перед лицом шатена в ярко-красную ладонь, подобно алому цветку, пока губы продолжали лить слово за словом: «...туда, где даже собственные творения превратились в настоящий кошмар...» “Она действительно вышла... идеальной. Бессонные ночи были потрачены не зря”. «...я просто не хочу...». Валден томно провёл ладонью по лицу, оставив на щеке и лбу кровавый след: «Я действительно жалок, признаюсь. Можешь посмеяться над о мной, если хочешь...» Но Джозеф ничего не говорил. Он просто смотрел на парнишку чёрным жемчугом бездонных очей, усваивая только что услышанные от художника фразы. Его чёрно-белое, треснутое лицо застыло в некой задумчивости, а пальцы осторожно постукивали по рукояти хорошо наточенной сабли. - Да, ты жалкий, но в отличие от своих дружков признаёшь это, - фарфоровая ладонь опустилась на лицо юного творца, убирая мокрые пряди с глаз: «Вообще, я удивлён тем, что ты решил излить свою душу охотнику, оттягивающий в собственное удовольствие победу». - Даже если и так, то ты продолжаешь внимать моим словам, Джозеф, хотя я просто глупый выживший, - тихо прошептал юноша; его голос медленно затихал - слабость брала над ним вверх: «Правда, меня терзает одно... почему? Почему ты слушаешь это?». - Тс-с-с...тебе не стоит напрягаться, упрямый воробушек, - тонкий палец прижался к губам шатена, а сам Джозеф аккуратно достал из фрака пустую фотокарточку: «А что касается твоего вопроса, то скажу одно», - мужчина наклонился поближе к шатену и тихо прошептал: «.. ты мне интересен, художник. И несмотря на то, что между нами ничего не может существовать, я уважаю тебя как выдающегося творца с неугасаемым чувством к прекрасному». Синие глаза удивлённо поднялись на охотника. - Хм? Чего ты так удивлённо смотришь? Разве я что-то сказал сверхъестественное? - усмехнулся фотограф, улыбаясь, после чего закрыл юноше его яркие сапфиры и тихим голосом сказал: «Пора прекращать эту игру, так что просто расслабься, Эдгар, всё закончится быстро».