Третий вариант

      Сегодня среда, день собеседования. Мы с Хлоей не могли уснуть всю ночь. Нам нужно быть в офисе директора Уэллса в 9 утра, поэтому мы встали в 7. Я чувствую, что Хлоя очень нервничает; она совсем не говорит, у нее трясутся руки и она неуклюжа. Для меня это было бы нормально, но не для нее. Она чуть не поскользнулась в душе, два раза! Я пытаюсь ее успокоить, но ничего не получается, потому что я нервничаю не меньше, чем она. В 8 утра мы завтракаем, но мы не голодны. Джойс знала, что так будет, поэтому приготовила нам сэндвичи на потом. Хлоя уже одета в свой черный костюм и выглядит великолепно; я надела свои лучшие брюки и рубашку, которые смогла найти. Хлоя выглядит намного лучше меня, но, в конце концов, это у нее большое интервью, а не у меня.       Во время поездки в Блэквелл мы чуть не врезались в другую машину; только мой крик позволил ей вовремя среагировать. Собака, она так нервничает. Когда мы приезжаем на 10 минут раньше, она все еще не произнесла ни слова. Перед дверью, ведущей к секретарю директора, я нарушаю молчание, поворачиваю ее к себе, заставляя посмотреть мне в глаза.       — Хорошо, Хлоя, вот оно. Ты можешь сделать это! Только помни, никаких ругательств, никакой агрессии и самое главное: говори от сердца! — Она просто кивает. Я щелкаю пальцами у неё перед носом. — Эй, не переживай! Я буду с тобой, не волнуйся! — Она закрывает глаза, делая глубокий вдох.       — Ты права, давай сделаем это! — Прямо перед тем, как открыть дверь, она разворачивается на месте. — А может и нет. Макс, я не могу этого сделать! Это была глупая идея.       Я удерживаю её, прежде чем она успевает зайти дальше.       — Хлоя Элизабет Прайс! Иди туда прямо сейчас, или я снова дам тебе пощечину, пока ты не передумаешь! — Обступившие нас студенты начинают смотреть на нас. Чёрт, мы говорим как мать и дочь, фу!       — Я ненавижу, когда ты называешь меня по второму имени!       — Что? Элизабет!       — Макс, я осмелюсь тебе запретить или...       — Или что? Ты хочешь дать мне пощечину?       Дверь секретарши открывается, и она смотрит на нас обоих.       — А, мисс Прайс! Давно не виделись.       — Привет, Дебби. — Хлоя в первых рядах с секретаршей? Интересно, как часто её отправляли в кабинет директора?       — Пожалуйста, проходите, директор Уэллс готов вас принять. — Хлоя заходит в кабинет секретаря, и я хочу последовать за ней. — Мисс Колфилд, рада видеть, что вы здоровы. Что я могу для вас сделать?       — Я просто хочу сопровождать Хлою.       — Хм, обычно такие собеседования проводятся в частном порядке. — Хлоя смотрит на меня большими глазами, боясь, что я не смогу пойти с ней; Дебби понимает это. — Но, в конце концов, это решение директора. Так что проходите, пожалуйста.       — Спасибо, Дебби! — Я улыбаюсь ей, и она улыбается в ответ. Иногда мне кажется, что она — единственная добрая душа этой школы. Она закрывает за нами дверь и идет к двери директора, стучит и входит.       — Мистер Уэллс, мисс Прайс и мисс Колфилд пришли на собеседование.       — Спасибо, миссис Смит. — Дебби возвращается на свое место за столом, а в дверях появляется директор Уэллс. — Мисс Прайс, как раз вовремя! Пожалуйста, присаживайтесь за мой стол.       Хлоя пожимает руку Уэллсу.       — Спасибо, мистер Уэллс. — Она бросает на меня последний обеспокоенный взгляд и исчезает в кабинете директора. Теперь Уэллс поворачивается ко мне, тоже пожимает мне руку и улыбается.       — Мисс Колфилд, я рад, что вы снова на ногах. Надеюсь, вы получили моё письмо?       — Да, спасибо, мистер Уэллс! — Я киваю.       — И чём я могу вам помочь?       — Я хочу присутствовать на собеседовании Хлои... эээ... мисс Прайс, пожалуйста. — Он смотрит на меня с серьёзным выражением лица.       — Мисс Колфилд, это необычная просьба. Эти собеседования — частное дело, особенно это. Почему я должен разрешить вам присутствовать? — Он не отклонил мою просьбу. Значит, это мой шанс!       — Потому что я подтолкнула её к этому, помогла ей, она моя лучшая подруга, и ей нужно моё присутствие! Я хочу, чтобы она была успешной! — Его лицо ничуть не изменилось.       — Мисс Колфилд, при обычных обстоятельствах я бы отклонил вашу просьбу, но вы — сияющий свет в эти тёмные дни Академии Блэквелл, и вся школа вам чем-то обязана. Думаю, я могу оказать вам одну услугу и позволить присутствовать на собеседовании. — Он пропускает меня в свой кабинет. Я вздыхаю с облегчением и сажусь рядом с Хлоей. Кажется, она тоже почувствовала облегчение. Директор Уэллс занимает своё место за столом напротив нас. — Что ж, прежде чем мы начнем собеседование, я хочу прояснить некоторые вещи. Мисс Колфилд, то, что вы присутствуете на этом собеседовании, является чистым исключением, и я позволю вам остаться здесь только при одном условии: вы будете вести себя тихо всё время! Если вы попытаетесь повлиять на мисс Прайс или дадите какие-либо ненужные комментарии, я прекращу это со всеми вытекающими отсюда последствиями для мисс Прайс. Нам всё ясно в этом вопросе? — Он смотрит на меня; я киваю. — Хорошо. — Он поворачивается к Хлое. — Мисс Прайс, говоря откровенно, это собеседование проводится только из чистого любопытства с моей стороны. Когда я вскрыл ваш конверт и посмотрел на бланк заявления с вашим именем, подумал о плохом розыгрыше. Но потом мне стало любопытно, и я начал читать это письмо. Мне стало интересно и захотелось узнать больше, поэтому мы и сидим здесь сегодня. До сих пор вы удивляли меня не один раз. Сначала письмо, потом ваша пунктуальность, а теперь сидите передо мной, одетый в костюм, без каких-либо небрежных жестов или проклятий. Должен сказать, я впечатлён... пока что. Я полагаю, что мисс Колфилд имеет ко всему этому непосредственное отношение?       — Да, сэр. — кивает Хлоя       — Мисс Прайс, вы написали это письмо в одиночку? — Он наклоняется вперед и берет письмо.       — Нет, сэр. Макс помогла мне. — Она пытается заглянуть ему в глаза, но это дается ей с трудом.       — Хм, я так и думал. — Он снова откидывается назад. О нет, я надеюсь, что это не плохой знак. Надеюсь, он не сочтет это изменой. — Я рад, что ты сказала мне правду, потому что я ненавижу, когда мне лгут. Знаешь, письма и эти анкеты ничего не говорят тебе о человеке. Это все ложь, без исключения. Никто не пишет правду, но, к сожалению, вы не можете определить, лжёт ли кто-то, только читая эти вещи. Вам нужно лично поговорить с претендентами, посмотреть им в глаза. Я посмотрел в ваши и увидел правду, и я хочу, чтобы вы были правдивы всё время, всё собеседование. Если вы солжёте мне хотя бы один раз, вы провалитесь, без исключений! Вы меня поняли, мисс Прайс?       — Да, сэр. — Она снова кивает.       — Хорошо! Теперь скажите мне, почему вы хотите учиться в Академии Блэквелл? — Хлоя делает глубокий вдох. Мы подготовили этот вопрос, и я верю, что она ответит на него правильно.       — Я хочу снова учиться в Блэквелле, потому что это лучшая частная школа в штате Орегон. У неё очень хорошая репутация, и она поможет мне получить больше шансов в жизни, чем любая другая школа. — Очень хорошо, Хлоя!       Уэллс не выглядит довольным или удивлённым; он просто кивает.       — Ну, это то, что написано на нашем сайте. Возможно, для обычного собеседования этого было бы достаточно, но не для вас. Мисс Прайс, говорить правду — значит рассказать мне всё, и репутация Блэквелла — не единственная причина. Поэтому, пожалуйста, расскажите мне всё.       Хлоя смотрит на меня, я знаю, о чём она думает, и я киваю ей! Она снова поворачивает голову к директору.       — Это из-за Макс. Она моя лучшая подруга, и именно она ответственна за то, что изменила саму мою сущность. Если бы не она, я бы никогда не подумала вернуться в школу; возможно, я бы даже не выжила. Мы были разлучены на пять лет, и я хочу наверстать это время; пойти с ней в школу. А без неё, я думаю, я не смогу сделать ни одной правильной вещи. Пока она на моей стороне, я чувствую, что могу сделать всё. — Она снова смотрит на меня и улыбается, я улыбаюсь в ответ.       — Дружба — это действительно очень сильная связь. Ты не первый кандидат, который хочет учиться в Академии Блэквелл, потому что его друг учится в этой школе. Но, к сожалению, наличие друзей в Блэквелле не является ни бесплатным билетом, ни причиной стать студентом Блэквелла. — Моё сердце замирает. Собеседование закончилось? — Но вы снова сказали мне правду, и я восхищён этим. — Фух, увернулась от пули. — Но что насчёт ваших плохих оценок, мисс Прайс? Вы были плохой ученицей, когда покинули эту школу, и пропустили более двух лет обучения. Вы уверены, что сможете наверстать все упущенные знания? — Чёрт! Я ожидала, что это будет предмет. Это трудный вопрос, и Хлоя всегда проваливалась на этом вопросе во время нашего обучения.       — Да, уверена! — отвечает она без колебаний.       — Почему ты так думаешь? — Чёрт, чёрт, чёрт! Как бы мне хотелось вмешаться или хотя бы использовать свою перемотку, если всё пойдёт к чертям, но я проклята, чтобы просто быть сторонним наблюдателем.       — Думаю, я смогу это сделать, потому что всего два дня назад я бы накинулась на вас из-за этого вопроса, назвала бы тебя какими-нибудь мерзкими именами и покинул бы ваш кабинет ещё до того, как вы бы заметили, что я уже ушла. — Он смотрит на неё большими глазами, одна бровь приподнята. — Мы с Макс тренировались шесть часов подряд для этого собеседование, и это помогло. Я научилась контролировать себя и отвечать на ваши вопросы без ругательств. — Вау, теперь она меня впечатлила. Это определенно отличница Хлоя!       Директор Уэллс сидит там, не говоря ни слова, просто размышляя. Неужели она сделала это? Затем он произносит.       — Всё это очень интересно, мисс Прайс. И я должен признаться, что всё ещё очень удивлён тем, как вы изменились. Но кто мне даст гарантию, что вы не вернётесь к своим старым привычкам. Я всё ещё помню, почему я выгнал вас из Блэквелла; что вы сделали. Вы были одной из худших студентов за всю мою карьеру. — Мне не нравится, к чему всё идет. — Мне жаль, мисс Прайс. Я вижу, как вы изменились, и я верю, что вы хотите изменить свою жизнь, но я боюсь, что это будет не в академии Блэквелл.       О нет, это не может быть правдой. Почему? Что ещё он хочет от неё? Я боюсь, что в любую минуту Хлоя может выйти из себя, но она просто сидит, опустив голову. Она шепчет одно слово.       — Пожалуйста.       — Что ты сказала? Я не расслышала.       — Пожалуйста! Я готова на всё, пожалуйста, примите меня. — Она поднимает голову, глядя Уэллсу прямо в глаза.       — Мисс Прайс, я знаю, что это трудно, но рядом есть другие хорошие школы. Например....       — Нет, — Её голос становится громче. — Я не хочу идти в другую. — Чёрт, она выходит из себя.       — Мисс Прайс, пожалуйста, успокойтесь.       — Я спокойна! Я просто хочу получить шанс показать себя вам. Как я могу показать вам, что я изменилась, что я больше не такой буйный человек? — Пожалуйста, Хлоя, держи себя в руках. Я положил руку на её ногу, чтобы успокоить. Чёрт, как же мне хочется сейчас закричать!       — Я не знаю, мисс Прайс. Не мне нужно доказывать свою правоту, а вам. Может быть, вы должны сделать мне предложение. Дайте мне что-то большее, чем просто ваше слово. — Неужели он действительно собирается дать ей шанс?       — Вот оно! — Она внезапно встает. — Позволь мне быть студенткой Блэквелла на испытательном сроке. — Теперь она улыбается.       — Что вы имеете в виду? — Кажется, он понимает, но хочет услышать от Хлои полную идею.       — Если вы дадите мне шанс испытать себя целый семестр, я смогу показать вам, что я изменилась, и у меня будет шанс закончить школу. Если я трах... простите... облажаюсь, вы можете тут же вышвырнуть меня, и я уйду без сопротивления! — Её улыбка становится шире; в её глазах искрится надежда. Теперь Хлоя удивляет даже меня.       Директор Уэллс некоторое время сидит молча, снова задумавшись. Напряжение нарастает.       — Хорошо, я думаю, мы договорились. Я приму твоё заявление. Вы снова будете студенткой Академии Блэквелл, но на испытательном сроке в течение всего семестра! — Хлоя подпрыгивает в воздух.       — Да, чёрт возьми! — А потом она подтягивает меня к себе и обнимает! Я так рада за неё! Мистер Уэллс кашляет, чтобы привлечь наше внимание.       — На этот раз я проигнорирую такое поведение из-за этого особенного момента и поздравлю вас. Но позвольте мне предупредить вас! Если я услышу о вас что-то плохое, и пусть это будет даже небольшой слух, я проведу расследование. Один неверный шаг — и вы снова на свободе. Нам все ясно в этом вопросе?       — Да, мы чисты как стекло. — Хлоя кивает, протягивая руку, мистер Уэллсу пожимает её.       — Что ж, тогда, пожалуйста, поговорите с миссис Смит, у неё есть все формы и бумаги, которые вам нужно будет заполнить. А пока я хочу поговорить с мисс Колфилд наедине.       Моё сердце снова скачет. Что он хочет от меня? Хлоя смотрит на меня с обеспокоенным выражением лица.       — Всё в порядке, оформляй документы и жди снаружи. — Я улыбаюсь ей с уверенностью. Она кивает и уходит, закрывая за собой дверь.       Директор Уэллс теперь стоит перед окном и смотрит в него.       — Мисс Колфилд, я не знаю, как вы это сделали, но вы полностью изменили мисс Прайс. Когда я выгнала её из этой самой школы, все были этому рады. Я пытался помочь ей, позволял ей оставаться как можно дольше, надеясь, что она приведёт свою жизнь в порядок после этих трагических событий, но она так и не сделала этого. Я знал её потенциал, но она растратила его впустую, общалась не с теми людьми и принимала наркотики. Она занималась вандализмом, терроризировала учителей и учеников. Я поклялся себе, что больше никогда не позволю никому, подобному ей, учиться в этой школе. Сегодня я нарушил эту клятву. — Он поворачивается. — Мисс Колфилд, пожалуйста, сделайте так, чтобы я не пожалел об этом. Я всё ещё вижу в ней большой потенциал, она доказала это сегодня, но если она начнёт возвращаться к своему старому поведению, я без колебаний вышвырну её навсегда.       Улыбнувшись ему, я киваю.       — Я буду держать её подальше от неприятностей. Она изменилась, и я сделаю всё, чтобы так было и впредь! — Теперь улыбается он.       — Я поверю тебе. Вы — пример для всех, мисс Колфилд. Я жду вас обоих в следующий понедельник на уроке.       — Мы будем там.       Я выхожу из офиса. Хлоя ждёт меня в кабинете секретаря. Как только она видит меня, она бросается ко мне, целует и обнимает меня со всех сторон, полностью игнорируя тот факт, что мы не одни.       — Я сделала это! Ты сделала это! Мы сделали это! Спасибо, Макс! — К счастью, Дебби слишком занята своей бумажной работой; она даже не поднимает глаз.       Мы покидаем Блэквелл и направляемся в закусочную «Два кита», чтобы перекусить и выпить кофе, прежде чем отправиться в полицейский участок. Хлое не терпится рассказать Джойс, что её приняли в Блэквелл. Я могу сказать, что она очень счастлива, потому что она не перестаёт говорить. Слава богу, что мы не дома, иначе она бы уже заобнимала меня до смерти. Придя в закусочную, мы занимаем свои места, и Джойс тут же бросается к нашему столику. Хлоя надевает самую большую улыбку, которую я когда-либо видела на ее лице, и протягивает ей одобренное заявление.       — Теперь мне нужны мои деньги, пожалуйста. — Джойс игнорирует её замечание, поднимает с места и обнимает как сумасшедшую. Я смеюсь, видя, как Хлоя пытается вырваться из маминой железной хватки и терпит полное фиаско.       — Мама! Воздух... воздух... не могу дышать! — Джойс отпускает её.       — Прости, но я так счастлива и горжусь тобой, Хлоя. — Несколько слезинок бегут по её щекам.       — О, мам, пожалуйста, не надо слёз.       Теперь она смотрит на меня. О нет. И прежде чем я успеваю произнести хоть слово, она делает со мной то же самое, что и с Хлоей, выбивая воздух из моих легких. Когда я начинаю стонать от боли в животе и потери воздуха, она мгновенно отпускает меня.       — Прости, Макс. Я не хотела причинить тебе боль.       — Всё в порядке, Джойс. Ничего страшного. — Я ловлю воздух.       — Я не знаю, как мы сможем загладить свою вину перед тобой, Макс. Мы так благодарны и... — Джойс всхлипывала, стараясь не выть, как воющая собака. Через минуту она достаточно успокоилась. — Знаете что? Я принесу вам, девочки, два больших бургера с двумя китами, чтобы отпраздновать этот момент; я угощаю!       — Ух ты! Спасибо, мама!       — Спасибо, Джойс!       Пять минут спустя мы получили по одному большому блюду, наполненному одним большим бургером и кучей картошки фри. Давайте есть! Пока мы едим, я спрашиваю себя, какие курсы Хлоя хочет посещать в школе.       — Хлоя?       — Хм? — Она смотрит на меня, её рот полон картошки фри. К счастью, она ещё не пролила ничего на свой костюм.       — Покажи мне своё расписание. Я хочу знать, какие занятия у нас общие. Она вытирает руки, начинает искать своё расписание и кладет его на стол. Я смотрю на него. — Хм, хорошо. Давай посмотрим. — К сожалению, у нас будет не так много общих предметов, но из того, что я вижу, Хлоя выбирает научную специализацию. Но кое-что меня заинтересовало. — Ты выбрала фотографию в качестве предмета?       — Да, а что? — Она смотрит на меня и пожимает плечами.       — Ты действительно уверена в этом?       — Да ладно, Макс. Я буду специалистом по естественным наукам, и я знаю, что у нас будет не так много общих предметов. Поэтому я подумал о том, чтобы заняться фотографией в качестве второстепенного предмета. Насколько это может быть сложно?       — Это может быть очень сложно, Хлоя! Доклады, конкурсы, интерпретация фотографий, история фотографии... это не прогулка в парке. — Хлоя по-прежнему спокойна. О, Хлоя, если бы ты только знала.       — Ты могла бы помочь мне выучить все эти вещи.       — Хлоя, у тебя даже нет своей камеры! Как ты сможешь сделать несколько снимков?       — Ну, я дала тебе свою камеру, так что я буду пользоваться ею. — Она пожимает плечами. Теперь я наклоняюсь вперёд, мой голос становится немного сердитым.       — Нет, Хлоя! Так не пойдет! Тебе нужна своя собственная камера, разработай свой собственный стиль! Я не знаю, кто будет нашим следующим учителем, но если он хотя бы наполовину так же хорош, как Джефферсон, он надерёт тебе задницу за использование камеры другого ученика!       — Остынь, Максимус! Мы даже не знаем, будет ли новый учитель таким крутым. И у меня есть своя камера. — Она вытаскивает свой телефон из кармана. Я просто зарываю голову в руки и вздыхаю. — Что? Это камера.       Теперь я собираюсь по-настоящему разозлиться, потому что у меня такое чувство, что она не воспринимает это всерьёз.       — Нет, Хлоя. Это твой телефон! Блядь! Фотографы — художники, а искусство — это опасное минное поле. Если ты облажаешься, то тебе пиздец на всю жизнь. Если ты обоссышь учителя, он выебет тебя в бок и выльет твои кишки на весь класс. Как ты думаешь, почему я так старалась, чтобы попасть на этот курс по специальности? Хлоя, я не шучу с тобой, но ты провалишься, если не будешь относиться к этому серьезно!       — Прости, я не знала, и я определенно хочу отнестись к этому серьезно. Но ты прав, мне снова понадобится твоя помощь! — Она опустила взгляд. Я вздыхаю и качаю головой.       — Хлоя, ты действительно всё обдумала? Ты действительно хочешь выбрать фотографию как второстепенный предмет? — Она кивает и смотрит глубоко в мои глаза. Я вижу, что она говорит серьёзно. Я вздыхаю. — Хорошо, я помогу тебе. Но как только я пойму, что ты облажаешься, я отпущу тебя, как горячую картофелину, потому что мне нужен этот курс, и я не хочу облажаться. — Она снова кивает.       — Спасибо, Макс. Я клянусь, что не разочарую тебя!       — Я знаю. Извини, что я разозлилась. — Я улыбаюсь ей.       — Может, этот новый учитель не такой психопат, как Джефферсон. — Язвительная улыбка пробегает по ее лицу.       И только сейчас я вспоминаю, что имена учителей написаны на расписаниях. Я беру листок и читаю имя.       — Рита Боуинкл.       — Забавное имя, ты узнаешь его? — Хлоя смотрит на меня озадаченно.       — Нет, ничего не напоминает. — Я качаю головой и пытаюсь вспомнить имена каких-нибудь известных фотографов, но ничего не приходит на ум.       — Хм, неудивительно. Какой фотограф с большой задницей захочет стать преемником такого психо-учителя, как Джефферсон? Я бы не стала.       При имени Джефферсона я смотрю на время на телефоне Хлои.       — Чёрт, Хлоя. Нам нужно идти! — Мы обе собираем свои вещи, но прежде чем мы выходим из закусочной, Джойс снова крепко обнимает нас обеих. Она выглядит такой счастливой, и я вижу, что между ней и Хлоей снова возникла связь, связь, которая была потеряна в течение пяти лет. И в такие моменты я говорю себе, что все эти страдания, вся эта боль и плохие воспоминания, все эти мучения, возможно, стоили того, чтобы пройти через них. Может быть, именно это и было причиной, почему я получил эти силы. Чтобы спасти Хлою, сделать её и её семью снова счастливыми и наказать плохих парней в процессе. Может быть, я герой? Или это просто старое доброе затишье перед бурей?       Полицейский участок Аркадии Бэй — это классическое кирпичное здание в центре города. Я никогда здесь не была, но Хлоя, похоже, точно знает дорогу. Наверняка она хорошо знакома с этим зданием, поэтому меня не удивляет, что она даже на «ты» со всеми сотрудниками полиции.       — Я вижу, что ты всех здесь знаешь.       — Да, я уже говорила тебе, я была очень плохой девочкой. — Она улыбается мне.       — Уже нет! — Я улыбаюсь в ответ.       — Максин Колфилд? — К нам подходит офицер полиции, я знаю его по другой реальности; его зовут Берри.       — Это я.       — Приятно познакомиться! Пожалуйста, пройдите за мной в комнату для допросов.       — Разве Хлоя не должна была быть первой? — Я обмениваюсь взглядом с Хлоей.       — Ну, да. Но планы немного изменились, поэтому, пожалуйста, следуйте за мной. — Я в последний раз смотрю на Хлою, она кивает, и я следую за ним в комнату для допросов. Офицер Берри открывает дверь, и я вхожу в комнату.       В фильмах комнаты для допросов тёмные, в них только одна лампа, металлический стол, пара неудобных стульев и фальшивое зеркало на стене. В этой комнате отсутствуют все клише. Стол деревянный, стулья кажутся тихими уютными, она освещена солнечным светом, а на стене нет зеркала. Я присаживаюсь. За противоположной стороной стола сидят двое мужчин и смотрят на меня с серьёзным выражением лица; я чувствую себя довольно неловко.       — Полагаю, Мисс Колфилд? — просто киваю. — Меня зовут детектив Миллер. — Он машет рукой мужчине, сидящему слева от него. — А это мой напарник, детектив Борден. — Тот только кивает один раз. — Как вы себя чувствуете, мисс Колфилд.       — Хорошо... наверное. — Я знаю, что, вероятно, должна сказать что-то ещё, но вся эта ситуация меня очень пугает.       — Рад слышать. — На его лице по-прежнему нет улыбки, а голос монотонный. — Сначала давайте оставим формальности. Вас зовут Максин Колфилд? — киваю. — Вы родились 21 сентября 1995 года в Аркадии Бэй, штат Орегон? — снова киваю. — Ваши родители — Райан и Ванесса Колфилд? — И снова кивок. — И вы учитесь в Академии Блэквелл? — Я должна хотя бы попытаться что-то сказать, чтобы не выглядеть полной идиоткой.       — Да. — Детектив Борден что-то пишет на бумаге, лежащей перед ним.       — Хорошо. Мисс Колфилд, прежде чем мы начнём, я должен попросить вас всегда говорить нам правду. Если вы солжёте или даже попытаетесь прикрыть другого человека, мы в конце концов узнаем об этом, а это означает большие неприятности для вас! Вам всё ясно? — Я снова просто киваю, проклятое беспокойство! — Для нашего отчёта и последующего пересмотра мы будем записывать этот допрос. — Слава собаке, я не подозреваемая. Я бы уже всё им рассказала, лишь бы выбраться из этой комнаты. — Мисс Колфилд, пожалуйста, скажите мне, что вы делали в туалете в понедельник, 7 октября?       Глупый вопрос, но я хочу, чтобы всё это закончилось как можно быстрее, и поэтому рассказываю им всю историю, опуская некоторые детали, касающиеся моей способности путешествовать во времени. Детектив Миллер всё время кивает, а детектив Борден пишет свои заметки.       — Вы хорошо знали подозреваемого, Нейтана Прескотта?       — Не то чтобы хорошо, но достаточно, чтобы иметь о нём личное мнение.       — Хм, это странно. Мистер Прескотт упомянул, что вы знаете о нём достаточно много, когда вы столкнулись с ним в туалете.       Чёрт возьми, Нейтан! Почему ты должен был рассказать им всё? Мне нужно придумать хороший и научно объяснимый ответ, иначе они отправят меня прямиком в психушку.       — Я просто сказал это, чтобы сбить его с толку. Кстати, все в этом городе что-то знают о нём и его семье.       — Даже о связи с Джефферсоном и так называемой Проявочной? — На этот раз спрашивает детектив Борден. Чёрт, в кино они никогда не задают свидетелю таких дерьмовых вопросов.       Теперь оба смотрят на меня, ожидая ответа. Слава собаке, на этой неделе мой мозг наточился, играя с Хлоей в CSI Аркадия Бэй. Может, мне стоит вести себя более раздраженно, чтобы подчеркнуть свои ответы.       — Хорошо, я подслушала разговор между Джефферсоном и Нейтаном. Я не всё поняла, но прозвучало слово «Проявочная», и я просто догадалась. Разве закон запрещает быть любопытной? — Детектив Борден снова пишет, а Миллер продолжает.       — Нет, не запрещено, но это важная информация. Когда и где состоялся этот разговор?       Чёрт, ещё один глупый вопрос. Надеюсь, я не попадусь в собственную паутину лжи.       — Хм, извини, не могу вспомнить. Кажется, это было за неделю до этого; в классе. — Я пожимаю плечами; Миллер кивает.       Агент Миллер достает фотографию из папки на столе и кладет её передо мной; это Хлоя.       — Я так понимаю, вы очень хорошо знаете этого человека?       — Да! Она моя лучшая подруга. — На этот раз я киваю и что-то говорю.       — Мы тоже много о ней знаем. В этом участке есть целая картотека, заполненная множеством дел на неё. Типичная нарушительница спокойствия и по стечению обстоятельств замешана в одном из самых возмутительных преступлений, когда-либо совершенных в Аркадии Бэй. — Просто из инстинкта я вздрагиваю. Хлоя теперь подозреваемая?       — Она не замешана в этом!       — Откуда вы знаете? До этого случая вы не виделись с ней пять лет, потому что жили в Сиэтле. За это время она стала вполне себе преступницей. — Я ударила кулаком по столу, чтобы подчеркнуть свои слова.       — Она не преступница. Согласна, у неё были некоторые проблемы, но она никогда бы никому не причинила вреда! — На обоих не произвёл впечатления мой гнев.       — Её документы говорят нам об обратном. Она подралась в баре, когда ей было 16 лет. Она сломала нос одному мужчине.       — Да, возможно. Но, вероятно, в этой записи говорится, что она была под воздействием наркотиков. Эти записи показывают только её плохую сторону, а не человека, которым она является на самом деле; человека, которого я знаю; человека, которым она является сейчас. — Я должна контролировать себя, чтобы не расплакаться от гнева.       — Пожалуйста, успокойтесь, мисс Колфилд! Мы не обвиняем её в том, что она совсем плохой человек, но она совершила несколько преступлений, и с нашей точки зрения кажется, что она возможная подозреваемая в этом деле. — Он достает ещё одну фотографию. — Вы её знаете?       — Это Рейчел Эмбер. То есть, я узнала её по фотографиям и знаю, что она была убита, но я никогда не встречалась с ней лично.       — А он? — Он достает еще одну фотографию.       — Фрэнк Бауэрс! — Нет, никогда в жизни его не видела.       — Его зовут Фрэнк Бауэрс, он местный наркоторговец. Ваша подруга Хлоя Прайс должна его хорошо знать. — Я киваю. — Этот Фрэнк Бауэрс поставлял наркотики, которые были использованы в этих преступлениях и в убийстве Рейчел Эмбер. По данным нашего расследования, у него также был роман с данной девушкой. Вы знаете, насколько близки были мисс Прайс и мисс Эмбер?       — Они были лучшими подругами. — Вот дерьмо, мне не нравится, к чему всё идет. Миллер снова кивает.       — Некоторые могут даже сказать, что они были даже больше или что мисс Прайс, возможно, хотела от неё большего, чем Рейчел. — Я смотрю на них широко раскрытыми глазами. Откуда они всё это знают? И прежде чем я придумала ответ, он показывает мне письмо; письмо, которое я тоже нашла на свалке; письмо от Рейчел к Хлое, в котором она пытается рассказать Хлое о своих отношениях с Фрэнком. — Это письмо было найдено в здании на свалке, где мы нашли тело Рейчел. Оно написано её почерком и указывает на то, что Хлоя не знала об этих отношениях.       Я смотрю на него, мой гнев нарастает. Они действительно собираются обвинить Хлою в убийстве? И что они пытаются мне сказать? Что Хлоя убила Рейчел из ревности? Что она работала вместе с Нейтаном Прескоттом?       — Это одна из наших теорий, да.       — Тогда эта теория — полная чушь! Да, Хлоя любила Рейчел, но она никогда бы не убила её! Она ненавидит Нейтан Прескот. Вы уже узнали, что Нейтан накачивал её наркотиками и пытался надругаться над ней? С чего бы ей помогать ему?       — Мисс Колфилд, Нейтан Прескотт шизофреник и психически неуравновешен. Возможно, он просто предал её, после того как она убила Рейчел. Или у него был интерес к мисс Эмбер, и он хотел отомстить. Но нам ещё нужно выяснить некоторые детали.       — Выяснить некоторые детали? — Мой гнев нарастает, закипает во мне. О нет, я снова теряю контроль. — Эта история — такая нелогичная чушь! Разве не разумнее было бы ей убить Фрэнка Бауэрса, а не Рейчел? Это он её трахал, и она задолжала ему кучу денег. Убив его, она решила бы две проблемы.       — Фрэнк Бауэрс был ее главным источником наркотиков; убив его, она бы иссякла. — Миллер просто машет рукой, словно отгоняя муху.       Как кто-то может быть таким слепым и упрямым? Я прихожу в еще большую ярость.       — Хлоя скорее покончила бы с собой, чем убила Рейчел. А что насчёт Джефферсона? Это он ответственен за всё это. Он дергал за ниточки. Почему вы не обвиняете его? — Мои глаза наполняются слезами, я начинаю плакать. Все эти плохие воспоминания снова проносятся в моей голове. Оба детектива смотрят друг на друга.       — До сих пор нет никаких улик или зацепок, ведущих к Марку Джефферсону. Мы надеялись, что вы предоставите нам веские доказательства, потому что вы, кажется, уверены в его виновности. — Что?! Никаких улик на Джефферсона? Я знаю, что он виновен, он похитил меня. Чёрт, если бы я только мог сказать им то, что знаю. Я снова чувствую такое отчаяние.       — А как насчет Проявочной? Разве вы не нашли там никаких улик?       — По правде говоря, пока что все улики ведут к Нейтан Прескотту. Но мы знаем, что он работал не один, кто-то ему помогал, и всё ведёт к вашей подруге, Хлое Прайс.       Вот и всё, больше не надо быть милой девочкой. Я мгновенно перестаю плакать; внутри меня поднимается чистый гнев, и я выпускаю его наружу. Ярость началась! Никто не не смеет обвинять мою Хлою! Мой кулак снова ударяет по столу, и микрофон подпрыгивает.       — Какой идиот сделал тебя детективом? — В течение всего интервью оба сохраняли серьёзное выражение лица; теперь Миллер демонстрирует гнев, а Борден не может скрыть легкую улыбку.       — Мисс Колфилд...       — Заткнись, мать твою! Доказательства налицо, вам просто нужно объединить их, а не обвинять невинных людей в убийстве. Я могла бы раскрыть это дело за неделю. — Я и Хлоя сделали это меньше чем за неделю! Хотите знать правду, которую вы ещё не поняли? Мистер Джефферсон — очень умный психопат; он сделал Нейтан своим козлом отпущения; использовал его, чтобы получить полный доступ к состоянию Прескоттов. Он играет с вами, как играл со всеми в Академии Блэквелл. Он ослепил и меня, пока я не увидел его уродливое истинное лицо.       — И при каких обстоятельствах вы увидели это лицо, мисс Колфилд? — Детектив Миллер становится всё более нетерпеливым. Чёрт, я сама себя загнала в тупик. — Что-нибудь? — Я молчу. — О, теперь вы потеряли дар речи? — Теперь он стал саркастичным, этот сукин сын! — Знаете, о чём я думаю, мисс Колфилд? Я думаю, что мистер Джефферсон поставил вам несколько плохих оценок, и теперь вы хотите воспользоваться ситуацией и нанести ему вред; возможно, испортить его репутацию. Как вам такая теория?       Он просто победно ухмыляется; я так зла!       — Да пошёл ты! — Его ухмылка исчезает; детектив Борден просто громко смеется. — Теперь я могу идти? — Я не жду ответа. Я просто встаю и выхожу из комнаты.       — Макс! — Хлоя подходит ко мне.       — О, Хлоя! Мне так жаль! Я опять облажалась! — Я бегу к ней, обнимаю и прижимаюсь к как можно крепче и начинаю плакать.       — Всё хорошо, Макс. Всё будет хорошо. — Она проводит ладонью по моим волосам, утешая.       — Пойдём, Хлоя. Детективы ждут. — Офицер Берри трогает её за руку.       — Я сейчас вернусь, хорошо? — Она кивает. Я останавливаю её; она смотрит в мои красные глаза.       — Хлоя, что бы они ни говорили, в чём бы они тебя ни обвиняли, будь сильной! — Она снова кивает и входит в комнату для допросов; дверь закрывается, и я остаюсь одна в коридоре.       В течение получаса я сижу там, всё ещё плача; жду, когда Хлоя выйдет; надеюсь, что она выйдет оттуда без наручников. Офицер Берри принёс мне чашку кофе, пока я ждала.       Вдруг дверь открывается, и Хлоя выбегает из комнаты. Её глаза мокрые и красные от слёз. Она хватает меня за руку и поднимает на ноги.       — Давай, Макс, мы уходим отсюда. — О боже, она определённо злится.       — Мисс Прайс, допрос ещё не закончен, вернитесь сюда сию минуту! — Детектив Миллер пытается следовать за ней. Хлоя поворачивается к нему и показывает палец.       — Пошёл ты, придурок! И не смей больше никогда приближаться ко мне и Макс! — Из комнаты снова слышен смех детектива Бордена. Мы продолжаем двигаться к выходу.       — Это будет иметь некоторые юридические последствия для вас и мисс Колфилд!       — Да? Выкуси, придурок! — Хлоя кричит это на весь полицейский участок. Удивительно, но весь участок аплодирует. Видимо, этот Миллер-парень не очень популярен здесь; вот урод!       Хлоя увозит нас из города; она сказала, что ей нужно проветрить голову. Через десять минут мы приезжаем к подножию скалы маяка Аркадия Бэй. Путь наверх труден, но я справляюсь с ним благодаря помощи Хлои. Наконец мы подходим к маяку и садимся на скамейку, любуясь закатом. Хлоя кладёт руку мне на плечо, и я кладу на неё голову. Я все ещё чувствую себя такой виноватой, что заставила её заниматься этим дерьмом. Во время допроса я чувствовала себя такой беспомощной и отчаянной. Мне хотелось рассказать всё, но я не должна была. Я проклята за то, чтобы держать события этой недели в секрете, и Хлоя тоже.       — Я не виню тебя, Макс. Ты хотела поступить правильно, а они нас просто поимели. — Она нарушает молчание.       — Но мнё всё равно жаль. Ты этого не заслужила. — Тем не менее, моя вина остаётся.       — Я знаю, как и ты. — Она пожимает плечами.       — И что нам теперь делать? — Хлоя пожимает другим плечом.       — А что ещё мы можем сделать? Мы дали им повод задуматься; надеюсь, они перемудрят со своими теориями и оставят нас в покое в будущем!       — Я тоже на это надеюсь.       — Ну, у нас есть четыре дня до начала занятий, так что я предлагаю использовать это время, чтобы поднять немного ада; обниматься так, как будто завтра не наступит, и отправиться в путешествие в Портленд!       — Звучит здорово, я всегда хотела это сделать. — поднимаю голову и смотрю на неё, улыбаясь. Она улыбается в ответ.       — Нет, не хотела. — Я бью её по руке. — Ай! Ладно, ты хотела. И что мы будем там делать? О простом кайфе, похоже, не может быть и речи, или нет?       — Абсолютно не обсуждается! Но мы могли бы поселиться в хорошем отеле, зайти в книжный магазин Пауэлла, купить крутую одежду и сделать мне крутую Татуировку. — Теперь она удивлённо смотрит на меня, высоко подняв одну бровь.       — Что было последним? Татуировка? — Я просто киваю. — Ты уверена? — снова киваю с ухмылкой.       — Ты знаешь, что это навсегда? — И снова кивок.       — Хватит меня отговаривать, я уже достаточно взрослая!       — И какой мотив?       — Голубая бабочка. — Я смотрю на закат.       — Почему?       — Потому что это единственное, что свело нас вместе, что связывает нас. — Я встаю и достаю фотографию из кошелька, отдавая ей. Затем я прикасаюсь к голубой бабочке на её татуировке на рукаве. — Видишь? — Она кивает. — Это не может быть совпадением. Это символ наших отношений, нашей любви! И я хочу, чтобы она стала частью меня навсегда, как и ты.       — Хорошо, татуировка будет. А как насчёт смены стиля? — Теперь Хлоя загорелась, но мне нужно придержать её коней, иначе она превратит меня в панк-цыпочку.       — Возможно, но сначала о главном. — Хлоя тоже встает и аплодирует.       — Ух ты, это будет круто! Давайте, собирай вещи и в путь! — Прежде чем я успела сказать хоть слово протеста, она хватает меня за руку, и мы возвращаемся к её грузовику. Я так нервничаю, но в то же время очень взволнована. Мои первые выходные с Хлоей!