Коллега с глянцевой обложки

Чонгук думает, много. Тяжелые мысли из него в выходные все силы высасывают, а озабоченность жены его подавленностью добивает чувством вины. На работу он выходит изведенным и понурым. Чон ждет, что теперь Тэхён вряд ли оставит ту незавершенность как есть, и ошибается. Ким встречает его в лифте едва заметной улыбкой и обычным приветствием, они выходят на своем этаже и, словно ничего и не было, расходятся по отделам. Чонгук сбит с толку. Он ждал чего угодно, но точно не этого. Работа не идет и время течет медленно, Гук снова изводит себя мыслями. А они упорно утекают к Тэхёну, прокручивая воспоминания об его взгляде, голосе, запахе. После холода в лифте их больше не хочется прогонять – за них хочется цепляться, воспроизводя вновь и вновь. Звонок жены отвлекает. Он автоматически отвечает, злясь на себя, за то что мысленно ей изменяет; злясь на нее, что она по-прежнему идеальная. Ему нечего кинуть в топку, для собственного оправдания, и от этого тошно вдвойне. Впервые он говорит в ответ «люблю», не уверенный, что это так. А любил ли вообще? Или у него на самом деле не было времени узнать себя? От всех этих мыслей хочется сжаться, запереться в коморку и дождаться, когда они сдохнут. Но это гипотетически, в реальности же ему придется как-то приспосабливаться. Он сможет, тем более кажется у Тэхёна это было просто временное помутнение. Пьяный интерес. Очевидно же. От этого стало еще хуже. То есть им бы воспользовались и кинули? Чонгук глаза трет, не веря что на самом деле думает об этом. Работа все же отвлекает, загружая до вечера. А вечером домой, а там жена и его чувство вины. Он задерживается, выматывает себя, чтобы не думать. В офисе тишина. Гук закрывает двери и идет к лифту, думая, что он единственный так долго засиделся, и снова ошибается. Из-за угла устало выходит Ким, усиленно потирая тяжелые веки. На шорох со стороны поднимает глаза и натыкается на Чонгука. Тот слегка кивает, нажимая кнопку, и они, зайдя внутрь, едут вниз в молчании. Двери распахиваются, и Тэхён кидает «всего доброго», уходя в сторону своего автомобиля. Гук в ответ молчит, смотря ему в спину, давя в себе желание окликнуть. Зачем? Ты женат! Иди домой! Он идет, нагруженный новыми мыслями, долго сидит в машине, не реагируя на звонки жены и сообщения. Проходит неделя. Тягостная, высасывающая душу неделя, за которую Чонгука так изломало, что впору стальные штыри вживлять, чтобы не согнуло от груза вины и желаний: запретных, глубоко задавленных. А Тэхён будто и не замечает, так Чонгук думает, хотя не уверен. Он с понедельника с ним не пересекался ни разу. И это к лучшему. Он вообще настроен написать заявление об уходе. Да и жена ему советует, испуганная тем, как ее муж последнее время вымотан. Она уверена, что задерживает его начальство, эксплуатирует ее супруга как раба, и сама настаивает на том, чтобы он уходил, как можно скорее, пока сердце себе не надорвал. Чонгук близок к тому, чтобы расплакаться в моменты ее сочувствия по отношению к нему, но сознаться в том, что именно происходит, не готов. Он оправдывает себя тем, что подобное случается со многими парами, и пока он не переступил черту физической измены, есть шанс все исправить. Гук правда надеется и хочет в это верить. Или врет усиленно себе. Новость о том, что Тэхён собирается вернуться в свой старый офис, настигает Чонгука неожиданно. Он не успевает подумать, прежде чем выкрикнуть эмоционально «почему?». На него удивленно оборачиваются. - Он никому ничего не сказал. Я об этом из распоряжения начальника узнал. Приказ уже у него, - ответил секретарь, пожав плечами. Гук стушевался, кивнув. Действительно, ну что он в самом деле так реагирует? Ну перевелся и перевелся, хорошо же. Нет! Он в кабинет свой заходит и, дойдя до кресла, падает в него, обмякая. Знакомьтесь, Чон Чонгук, через десять дней двадцать восемь лет. Влюблен в коллегу по работе Ким Тэхёна, который совсем скоро исчезнет из его жизни, ничего толком не сделав, разрушил жизнь Чон Чонгука. Женат. Все еще женат. Впервые он действительно чувствует, что готов взорваться от переполняющих чувств из-за предстоящей потери, и пара горячих слезинок окропляет впалые щеки. Адрес находится легко. Чонгук не думает о том, что делает. У него сил анализировать не осталось. Он просто хочет его увидеть. Хотя бы увидеть в последний раз, потому что уверен, что стоит Киму сесть в самолет, они никогда больше не встретятся. Он всего лишь хочет его увидеть и все. Стук в дверь чересчур встревоженный, но Гук не может иначе. У него внутри буря клокочет. Его трясет буквально и желудок от эмоций сводит. Тэхён открывает, наконец, спустя несколько минут и удивленно смотрит на взмыленного Чонгука. - Чонгук? – брови ползут кверху. – Что ты здесь делаешь? Гук круг перед его квартирой наворачивает: - Хотел… увидеться, - честно отвечает. Он не подготовил слова, оправдания. Просто не в состоянии соображать. На Тэхёна смотреть не получается. Его так трусит, что он вот-вот сознание потеряет. Надеется, что нет. Было бы совсем идиотично. Тэхён следит за ним, прежде чем заговорить: - Увиделся. А теперь иди домой, Чонгук. К жене. - В голосе что-то такое, отчего Гук на него взгляд вскидывает и смотрит в глаза. – Не делай глупости, Чон, - осевшим голосом выдавливает он, шумно сглатывая. Гук шаг к нему делает: - А если я хочу? Хочу делать глупости? Хочу… - у него тоже голос оседает. - Пожалеешь ведь. Я не хочу быть причиной твоих моральных терзаний, - продолжает уговаривать Тэхён, медленно отступая вглубь квартиры. Словами прогоняет, а взглядом зовет к себе, и Чонгук поддается ему – темнеющему, чарующему. - Пусть лучше у меня будет причина жалеть о сделанном, чем я буду мучиться сожалением до конца своих дней о том, что не сделал того, чего так отчаяно желал, - шепчет он в губы Тэхёна, прежде чем тот подается вперед, впечатываясь своими. Чонгук задыхается. По-настоящему задыхается бурлящими в нем чувствами. Вот как оказывается бывает, когда страстно, горячо и поглощающе. Он рукам чужим отдается, улыбаясь шальной улыбкой, впервые ощущая потребность, чтобы его брали, им упивались. С Тэхёном именно так – жарко, волнительно, до боли и высоких стонов. У Кима кровать заправлена черным шелком, и это так на него похоже, и Чон на ней смотрится идеально, контрастируя белоснежной кожей, о чем ему пылким шепотом сообщают, неприлично выцеловывая внутреннюю часть бедра, губами скользя к паху. Гук вздрагивает мелко на ласку, стонет тихо и тягуче, раскрываясь так, будто это не впервые для него, словно от Тэхёна секретов быть не может – не должно, ведь он его. Гук шепчет это тихо «хочу быть твоим», выгибаясь навстречу требовательным рукам. Тэхёна его шепот с ума сводит. Он с ним нежен предельно, ластится, тихо нашептывает похвалу, ублажая. Только для Гука, только для него. - Не верю, что ты здесь, со мной, - выдыхает чувственно Тэхён, целуя заалевшие сладкие губы, ладонями лаская грудь, мягко играя с чувствительными сосками. – Так хотел тебя. Знал бы ты, как я тебя хотел. В жизни так ни к кому не тянуло. Испугался, что разрушу тебя. - Ты разрушил, - подтверждает Гук, целуя его ключицы, - разрушил, но я не жалею. Ты словно ото сна меня пробудил. Тэхён, поцеловав до головокружения в губы, дорожкой маленьких поцелуев спускается вниз, устраиваясь между ног. - Можно я тебя поцелую здесь? – глубоким бархатным тембром спрашивает он, трогая подушечками круглую мышцу. Гук кивает, не в силах ответить словами, и давится стоном, когда горячие губы накрывают сфинктер. Тэхён неспешно скользит языком по складочкам, мягко поглаживая его бедра, успокаивая крупную дрожь, но Чонгук от этого дрожит еще больше, невнятно шепча, как ему приятно. Ким посасывает припухшую от слюны кожу, аккуратно разводя мышцу, чтобы толкнуться языком внутрь. Гук стонет на это жалобно и нежно, стараясь подтянуть коленки выше, чтобы получить больше ощущений. - Я хочу проникнуть в тебя пальцем, ты же мне разрешишь? – спрашивает Тэхён, кружа подушечкой по ореолу сфинктера. Гук стонет «пожалуйста», запрокидывая голову, и вздрагивает от ощущений, когда в него толкаются, так аккуратно и нежно, что ему захныкать хочется. - Знаешь, я представлял это, - хрипит он между стонами, не в силах себя контролировать, когда внутри него палец так хорошо давит на железу, а язык смачивает, грея и остужая одновременно. - Что, сладость моя? – хрипит Тэхён, проталкивая второй палец. - Что ты делаешь это со мной, - откровенно сипло тянет Чонгук, подрагивая от возбуждения. - И я чуть не лишил тебя и себя этого. – Мышца поддается быстро, и Тэхён не может не спросить: - Ты ласкал себя? - Гук шепчет задушенное «да». - Представлял, как я вхожу в тебя? – Тот отвечает не сразу, погруженный в наслаждение, но как только его тело покидают пальцы, сипло стонет «хочу тебя». Тэхён долго его ждать не заставляет. Расправив презерватив, он подтягивает его к себе за бедра и тянется к губам, чтобы подарить успокаивающий поцелуй, прежде чем толкнуться в него. Первый аккуратный толчок болезненный и Гук ахает, едва сдерживаясь, чтобы не озвучить это. Он знает, что это временно и старается расслабиться, притягивая к себе Тэхёна, прося поцелуя. Ким с готовностью отвечает, вновь увлекая, сплетаясь своим языком с чужим, чувственно скользя по небу и зубам. Он двигается медленно, с небольшой амплитудой, давая привыкнуть. Ладонями горячими оглаживает бока, целует подставленную под ласки шею. - В тебе так хорошо, - хрипло выдыхает он, меняя угол, и упивается громким стоном, который срывается с губ Чонгука. – Так хорошо, боже. – Глаза от удовольствия закатываются, когда он наконец может немного отпустить себя, не боясь навредить. Гук с тихих стонов на надрывные переходит незаметно для себя, скользя спиной по шелку, за который ухватиться не получается. Он глаза сжимает, на короткие всхлипы переходя, когда его на бок переворачивают и снова входят, проезжаясь точно по точке удовольствия. - Мне так хорошо, боже, - шепчет он между стонами, не в силах сдержать прорвавшиеся слезы. – Еще… Так хорошо… Тэхён… Тэхён… - Ты же сможешь кончить без рук, для меня? – басит хрипло Ким, и Гука от этого звука еще сильнее подбрасывает. Ответить у него не получается, получается громко простонать. Тэхён снова его переворачивает, на живот, и сгибает его ногу, прежде чем войти в сотрясающееся в удовольствии тело. - Ты сможешь, для меня, - сбивчиво шепчет Тэхён, ускоряясь. Толчки беспорядочные, глубокие, быстрые. Шлепки громогласные, а высокий голос Чонгука на стонах просто невозможно прекрасный. Гук стонет истошно на пике и, сотрясаясь в дрожи, изливается на черный шелк. Из глаз слезы по щекам, пока в его, бьющееся в посторгазме тело, продолжают отчаянно вколачиваться. Тэхён тянет Гука перевернуться, чтобы видеть его лицо, чтобы целовать манящие губы, изливаясь глубоко внутрь. Чтобы обнять и прижать к себе, шепча, какой он молодец, какой он великолепный. Самый лучший. Чонгук не знает, как прикрыть себя. Ему стыдно за слезы, за распухший нос, за сентиментальность, возможно, неуместную. Но Тэхён не позволяет, зацеловывая его глаза и щеки, хрипло уверяя, что он красивый. *** - Я не жалею, - подает голос Гук. Они лежали в тишине слишком долго, и он не знал, это напряженное молчание или желание отдохнуть после по-настоящему изнуряющего секса. Тэхён жмется к нему со спины, прижимаясь грудью: - Спасибо, - облегченно выдыхает он в его загривок. – Спасибо, что сказал это. Что ты будешь делать? Гук долго молчит, прежде чем ответить: - В любом случае я должен рассказать ей и как можно быстрее. Она не заслуживает лжи. Тэён замечательная, это я бракованным оказался. Тэхён опрокидывает его на спину: - Не смей так говорить о себе, - серьезно, с чувством. Чон грустно улыбается: - А разве это не правда? Жил себе, жил, убежденный, что люблю свою жену, а потом вдруг оказывается, что и не знал, что такое любить, до встречи… - голос затихает. Он вдруг понимает, что сказал больше, чем нужно. Он совсем не собирался обременять Тэхёна своими чувствами, не хотел привязывать. Но Ким на этих словах в лице меняется. Оно будто светом внутренним наполняется и улыбка счастливая на нем расцветает так ярко, что Чонгук почти слепнет в ее лучах. - Ты… любишь меня? – неуверенно спрашивает он, заглядывая в глаза. Гук отворачивается: - Я… не это имел в виду, - мямлит он, все еще не уверенный, что нужно это озвучивать. Но Тэхён в него намертво взглядом вцепляется и, мягко взяв за подбородок, к себе поворачивает: - Хорошо, тогда скажи, что не любишь. – И вновь в глазах серьезность, и ожидание. Гук молчит, не пытаясь убрать его ладонь. В груди сердце снова разгоняет горячую кровь, кружа голову. Он не может ему врать, не может. - Не могу, - вторит он себе. - Не можешь что? – нежно, но настойчиво требует Тэхён ответа. - Сказать… что не люблю. Не могу. Не хочу врать, но и привязывать тебя своими чувствами не собираюсь, - голос снова срывается - ком в горле застревает, не сглотнуть, не выплюнуть. Тэхён целует его так пылко, что он мычать начинает, боясь точно задохнуться. - Глупый, - шепчет волнительно Ким, целуя снова. – Я тоже в тебя влюблен. Да, боже, я в жизни ни в кого так не влюблялся. Я думал, что просто интерес, любопытство, но тогда… там… Когда я понял, что мне не показалось, что ты действительно проявляешь ко мне интерес, во мне что-то перемкнуло. Я смотрел на тебя и так хотел… себе, понимаешь? Чтобы мой, мой и только мой. Я забыл, что ты уже принадлежишь другому человеку, что у тебя семья. А я… влезаю на запретную территорию. Мне так плохо было от понимания, что ты табу. Но держаться от тебя на расстоянии было невыносимо. Понимал, что долго так не протяну. Сопьюсь или… натворю непоправимого. Единственный выход был сбежать. – Тэхён замолкает, смотря на ошеломленного Чонгука. А тот эмоциями давится. Сказанное Тэхёном болью в груди отзывается. Он ведь мог упустить его, они могли разлучиться, так и не узнав… - Эй, не плачь, - обеспокоенно бубнит Тэхён, целуя его. – Пожалуйста, не плачь. - Ты… чуть не уехал, - всхлипывает Гук, в тумане слез. – Чуть не уехал, ничего мне не сказав. Я с ума сходил, думал свихнусь от этой боли в сердце. Тэён так боялась, что к кардиологу записала, а ты… чуть не уехал… Тэхён прижимает его к себе, поглаживая по голове: - Прости. Прости. Прости меня, - повторяет он, успокаивая. – Я тебя люблю. Люблю. Сам думал, что с ума схожу. Каждый вечер под твоими окнами в машине сидел, пока у вас свет не погаснет. Ревновал… Гук на него влажные глаза поднимает, не веря в то, что услышал: - Ты приезжал к моему дому? - Да, - кивнул Тэхён, вновь целуя его глаза. – Мазохист, иначе как объяснить ежедневную порцию боли, которую я принимал, видя тебя с женой, не знаю. - Я тебя люблю, - произносит, наконец, Чонгук, целуя и утягивая на себя. *** Разговор с женой был тяжелым. Чонгук откладывать не собирался. Сказал честно, что любит другого человека и готов к тому, что она его возненавидит. Но Тэён идеальная: она чуткая, нежная, настоящий друг, и в этой ситуации себе не изменила. Признание Гука она хоть и восприняла болезненно, но сцен не устраивала, и в целом повела себя достойно, сказав, что чувствовала его перемену. Уточнять, кого любит Чонгук она не стала, а он решил не шокировать ее тем, что увел его из семьи мужчина. Ему не хотелось делать еще больнее, а то, что ей действительно больно, он видел. *** - Ты точно готов вот так все бросить? – Тэхён спрашивает это уже десятый, наверное, раз, потому что хочет быть уверенным, что Гук не пожалеет. Но Гук в ответ лишь улыбается счастливо, сплетаясь пальцами с его: - Все, что мне нужно со мной, в моих руках. – И тянет их сплетенные ладони вверх. – А теперь, любимый мой, двигай резче попой, пока самолет без нас не улетел.