Обратная сторона монеты

Приучить себя отзываться на чужое имя оказалось гораздо легче, чем ожидал капитан Ветинари. Вспомнить, кем был Киль и как он себя вел, было уже сложнее, однако Ветинари считал, что достойно справляется с этим. Если ему повезет не столкнуться с бывшими сослуживцами Киля, может быть ему даже всё сойдет с рук и временной перелом залечится, не оставив после себя следов и увечий. Свежие швы на брови и виске всё еще ныли, когда капитан Тильден представлял его разношерстному и потрёпанному строю стражников. Некоторых Ветинари помнил по своим первым годам в Ночной Страже. Боги, сколько ему самому тогда было? Не больше восемнадцати. Не хватало еще встретить самого себя и наломать дров, вложив юному Хэвлоку в голову совсем не те мысли, какими наградил его настоящий Киль. Впрочем, сам он пошел в Стражу только после провалившейся самопровозглашенной Революции, которая технически революцией вовсе не являлась, так что вероятность того, что он столкнется с семнадцатилетним собой, была успокаивающе ничтожной. Тильден уже заканчивал представлять всех стражников, когда во двор участка, топоча по булыжникам, вбежал парень, на ходу поправляя пряжку на плече. - Паскуда, где тебя опять носило? - с привычным усталым раздражением бросил Тильден. - Почему опять опоздал на построение? - Старушку через дорогу переводил, - с кристальной честностью, написанной на всей физиономии, отозвался, судя по нашивкам, младший констебль, вставая в конец строя — и сразу же впиваясь любопытным взглядом в новое, незнакомое ему лицо сержанта Киля. Не приучи себя Ветинари всегда держать эмоции на коротком поводке, он бы не скрыл своего изумления. На него с жадным интересом смотрели глаза лорд… нет, еще никакого не лорда, не патриция, не главы личного ада капитана Ветинари — а просто Сэма Ваймса. То, что патриций Ваймс в юности служил в Страже, Ветинари знал. Точнее, вызнал – патриций не распространялся о своем прошлом, предпочитая мрачную и угрожающую неопределенность. Никто даже в точности не понимал, был ли лорд Ваймс лордом по рождению. Однако теперь возможность узнать о нем больше стала столь соблазнительной и манящей – тот, кто в будущем станет патрицием, оказался на расстоянии вытянутой руки. Даже ближе. Даже подозрительно близко: после построения Ваймс не затерялся в рядах сослуживцев, что в этот, что в последующий дни он вился неподалеку, всегда готовый помочь, предупредительно протянуть сухие спички, принести чашку какао, вызваться добровольцем в дополнительную смену. Его внимание ощущалось физически. Куда бы Ветинари ни пошел, его почти неотступно преследовал этот светлый и ясный взгляд, не затуманенный образованием. Да, патриций Ваймс вообще-то был весьма неглуп и эрудирован (однако очень старался это скрыть), пусть и учился самостоятельно, однако младший констебль Ваймс еще не пришел к выводу, что власть основывается на силе и знании — и в настоящий момент считал, что твердолобого упорства будет достаточно, чтобы добиться своих целей. Кажется, он через всю жизнь пронес свою упёртость на грани одержимости и отказ отступать перед любыми препятствиями, будь то оппозиция или покушения, упрямо стремящийся к бездне апокалипсиса безумный город, или оскорбительное отсутствие внимания со стороны некоего конкретного сержанта-при-оружии. В дальнейшем его арсенал пополнился лисьей хитростью и восхитительным лицемерием, что вкупе с нежеланием принимать любые отказы и готовностью решить любой вопрос силой, превращало патриция в человека, которого совершенно обоснованно опасались. Пока что на складе оружия Ваймса имелась только сила и силу он и пустил в ход, услышав, как два констебля переговариваются, думая, как им лучше показать новоявленному сержанту, где на самом деле его место в Страже. Констеблей отправили по домам отлежаться до конца дня, а Ваймса немедленно вызвали на ковер к капитану. Все, кто были в участке, с хищным вниманием заядлых сплетников прислушивались к старческому, дребезжащему голосу капитана Тильдена, распекающего младшего констебля на чем свет стоит. - Какого черта, Ваймс! - орал Тильден. - Тебе моча в голову ударила?! Или ты пил? - Тильден демонстративно принюхался. Ваймс не шелохнулся. - Ты хоть понимаешь, что ввязался в драку с сослуживцами? Ты понимаешь, что если они завтра не смогут выйти на дежурство — это будет твоя вина?! «Поделом» - кровожадно и торжествующе усмехнулся про себя Ваймс. Конечно, ему самому тоже прилетело, но боль пока что по-настоящему не вступила в свои права, и лишь маячила на краю сознания, грозя Ваймсу пальцем и премерзко улыбаясь. Ваймс отмахнулся от ее угроз как от мухи. Он не до конца осознавал, что на него нашло, - первобытная, безотчетная ярость оглушила его, когда он услышал, что эти ублюдки говорили о Киле, услышал насмешки и пренебрежение, осторожное пока предложение подкинуть в шкафчик Киля украденный у капитана серебряный портсигар. Звериный рык зародился глубоко в душе, проламывая грудную клетку изнутри. Ваймс уже знал, что Зверь — не та тварь, которую можно спускать с поводка. Но его нутро взвыло со Зверем в унисон — и вот он уже выбивал дух и зубы из констеблей. Это был очищающий, праведный гнев. С каждым ударом уверенность Ваймса в том, что он всё делает правильно, лишь крепла. - Хватит в пол пялиться, титьки там не нарисованы! - рявкнул Тильден, и Ваймс понял, что, кажется, именно сегодня перспектива узнать, что такое стражническая гауптвахта оказалась угрожающе близко — и это еще он легко отделается. — Смотри на вышестоящего офицера, когда с ним разговариваешь! - Ваймс вскинул голову и, шмыгая по-прежнему кровоточащим носом, уставился в стену чуть выше правого плеча отчитывающего его капитана Тильдена. - В твоей куриной башке хотя бы появилась мысль, что тебя по-хорошему за такое надо гнать поганой метлой из Стражи?! Несмотря на угрозу (а возможно именно из-за неё), Ваймс как никогда в жизни был настроен на то, чтобы до последнего всё отрицать. Ни с чем не соглашайся — вот что он вынес из жизни в уличной шайке — и рано или поздно от тебя отстанут. Но тут из-за его спины раздалось мягкое: - Да будет вам, капитан, - и сердце младшего констебля Ваймса рухнуло в область желудка. - Это же в сущности мальчишки. Как будто одного этого недостаточно для того, чтобы начать драку. - Сержант Киль наградил капитана Тильдена своей аккуратной лукавой улыбочкой, словно приглашая вспомнить те далекие времена, когда сам капитан еще не был стар и лыс. - Мериться силой, доказывать, что ты чего-то стоишь, да мало ли у молодежи поводов? - Он не смотрел на Ваймса, но парня и без того прошиб холодный пот. - Отпустите его, капитан. Проявите снисходительность и остановитесь на выговоре и штрафе. Уверен, юный Ваймс, примет ваши слова к сведению и не причинит вам больше хлопот. Это ведь не повторится, младший констебль? - Никак нет, сэр, - буркнул Ваймс, не поднимая глаз. В душе его ребяческий восторг (Киль его заметил! Киль заступился за него!) смешался с удушливым стыдом (Килю пришлось решать его проблемы! Да он и сам бы разобрался!). - Вот и славно, - чувствуя ком в горле, Ваймс покосился на сержанта. - Свободен, - кивнул тот, как будто даже не задумался, что в комнате есть человек выше званием, которого оба должны слушаться. Но кажется Тильден тоже позабыл о том, что командовать здесь должен именно он, и Ваймс поспешил ретироваться, пока память к Тильдену не вернулась. *** Сорвав с куста сирени не до конца распустившееся соцветие, Ваймс задумчиво разрывал его на мелкие части, ошиваясь в тени возле крыльца участка и стараясь оставаться как можно более незаметным, пока не услышал, как хлопнула дверь и раздались шаги — и резко поднял голову. …Боги, он уже мог узнать Киля по звуку, с каким тот ступал, - неужели всё настолько плохо?.. - А, Ваймс, - Киль улыбнулся так равнодушно и спокойно, что у Ваймса сжалось сердце. - Легко отделался, - он подошел к сирени и скользнул длинными пальцами по грозди светло-фиолетовых цветов. - Не привыкать, - кидая в сторону остатки сирени, Ваймс нахмурился, только сейчас вспомнив о штрафе. Мысль о том, что из-за его вспыльчивости им с матерью придется снова подзатянуть пояса, была, мягко говоря, неприятной. Почему он всегда задумывался о последствиях только после того, как уже наворотил дел?! И тут его руки коснулась сухая, прохладная ладонь. Ваймс вздрогнул и чуть было не отскочил в сторону, ошарашенный, но Киль всего-навсего вложил в его руку монету. - Не надо! - запротестовал Ваймс, пытаясь вернуть доллар, однако Киль отмахнулся и, выпуская его ладонь, вытянул шею, чтобы, склонившись к сирени, вдохнуть её сладкий запах, похожий на мыло и на молоко одновременно: - О, не будь таким принципиальным. Чрезмерная упёртость может дорого обойтись. Если тебе так будет легче, то считай, что я угостил тебя ужином. В «Залатанном барабане» например. - Раз в «Залатанном барабане» то это должен быть о-очень сытный ужин, - хмыкнул Ваймс. На его лице медленно расцвело нечто бесовское, безумное, в лучших традициях будущего патриция. Ветинари стало не по себе. - Тогда услуга за услугу? Чтобы сравнять счёт. В его глазах Ветинари ясно увидел, какую именно услугу готов оказать потерявший голову младший констебль, и туманная сирена предупреждающе взвыла. Это ведь тот самый человек, который потом будет зажимать тебя по тёмным углам и трахать до полубессознательного состояния. Тот, кто будет падать перед тобой на колени в своем выжигающем адекватность порыве упоенного самоуничижения - а потом, дрожащей рукой утерев с лица слюну и семя, оттолкнет тебя, практически отшвыривая в сторону, лишь бы не признать за собой Слабость. Именно с ним, с человеком, в которого превратится этот неотесанный идеалист, вы на годы увязнете в паутине из невроза, самоутверждения, ненависти, больной, безумной привязанности, похожей уже на зависимость, и неутолимого жестокого желания. Однако сейчас Ваймс был просто юнцом, воспитанным преимущественно улицей, с навыками тонкого флирта на уровне бронебойного арбалета. И Ветинари поймал себя на мысли, что ситуация его забавляет. Забавляет достаточно, чтобы немного подыграть. - И какую же услугу предложишь ты?.. - не вложив в голос и ноты лукавства, спросил Ветинари. - Попросите поставить меня в ваше дежурство, - в тон ему отозвался Ваймс. - Я покажу вам все подворотни и короткие пути. Вам, как приезжему, это будет полезно. С самого начала было очевидно как день, что это ошибка, однако… не всё ли равно? Первая волна настороженного опасения таяла, исчезая без следа. Монахи уже объяснили, что история не позволит ему совершить непоправимой ошибки, так что, пожалуй, Ветинари может позволить себе немного повеселиться и поближе присмотреться к своему будущему мучителю. Ведь это исключительно разумно — узнать получше, чтобы понимать, чего ожидать и на что надавить, чтобы добиться своего. *** Ваймс вышагивал подле Ветинари бодрым строевым шагом, слишком резким и старательным, чтобы годиться для ночного патрулирования, и увлечённо рассказывал об очередном непримечательном проулке, который хоть на вид и не отличался от своих собратьев, здорово помогал срезать путь от Цепной до поворота на улицу Паточных шахт. Ветинари слушал вполуха – кому как не ему знать о тайнах прихотливой красавицы Анк-Морпорка! – но старательно изображал заинтересованность, поддерживая образ командированного сержанта. Куда больше его интересовал сам младший констебль, такой знакомый и незнакомый одновременно. Его открытое лицо, столь резко контрастирующее и с каменным равнодушием на лице Ваймса, и с его же гримасой хищного желания; неуверенная, нервная улыбка, так непохожая на мрачный оскал патриция; его блестящие энтузиазмом глаза, в которых Ветинари привык видеть преимущественно раздражение и похоть — Ветинари заставлял себя не пялиться слишком уж открыто, но ничто не могло задушить интерес. И именно этот праздный интерес и вызвал к жизни Идею. Которая определенно не могла привести ни к чему хорошему. - …а если через два квартала завернуть к Саторской площади, то… Договорить Ваймс не успел. Резко схватив его за руку, Ветинари бесцеремонно втянул его в ближайшую подворотню — и вот уже его губы прижались ко рту Ваймса. Юноша, оцепенев, широкими от ужаса глазами смотрел в грязную стену напротив, чувствуя как язык Ветинари проходится по верхней губе, вталкивается в рот. Щёки младшего констебля налились лихорадочным румянцем, дыхание перехватило. Не дождавшись ответа, Ветинари отпустил его и смерил пытливым взглядом свысока. Заполошно хватая ртом воздух, Ваймс смог выдавить лишь изумлённое: - Сэр?.. Ветинари даже не потрудился скрыть охвативший его восторг – поди добейся такой реакции от вечно хмурого патриция! - и, лукаво щурясь, усмехнулся: - Повязка у меня только на одном глазу. Я видел, как ты смотришь на меня, младший констебль, - фамильярно, по имени или фамилии, назвать будущего патриция язык не поворачивался, - впрочем, если это для тебя уже слишком, то я не буду… - намеренно не заканчивая фразу, Ветинари напустил на себя равнодушный вид, и сделал вид, что хочет отстраниться. Ваймс задохнулся от возмущения, лихорадочные пятна румянца стали ещё ярче. - Сэр! - и он сам ринулся вперед, впиваясь в губы Ветинари порывистым, жадным поцелуем, на грани между лаской и нападением. Фыркнув, Ветинари положил одну ладонь на плечо Ваймса, слабо сжимая, а вторую — на затылок, углубляя поцелуй. А юный Ваймс — такой же пылкий и несдержанный как и его будущая версия — предпочитая вести, сначала восторженно и неумело, но тщательно ласкал рот Ветинари языком, то и дело сталкиваясь с ним зубами или прихватывая легкими укусами нижнюю губу, а потом опустился перед ним на колени. - Так вот оно что, вашеблагородие… - усмехаясь, выдохнул Ветинари, не в силах отвести взгляд, - ну что ж, привыкайте к ракурсу, - а потом губы Ваймса коснулись его члена, и основная часть связных мыслей отбыла в неизвестном направлении. Младший констебль Ваймс делал это без того мазохистского самоуничижения, которое отличало его будущую версию, но с тем же самозабвенным упоением, и в своём искреннем желании доставить Ветинари удовольствие был просто очарователен. Хотя, конечно, он часто забывал о зубах, заставляя Ветинари то и дело кривиться, плохо представлял, как пустить в ход язык, и упускал из виду такую банальную вещь как необходимость дышать - так что очень быстро отстранился, жадно глотая воздух, и, раскрасневшийся, посмотрел на Ветинари с таким волнением во взгляде, что у того остро зашлось сердце: так резко это контрастировало с будущим мрачным наслаждением во взгляде патриция. - Дыши носом, - чтобы скрыть смятение подсказал Ветинари, мягко поглаживая взъерошенные волосы Ваймса. Тот кивнул и, облизав губы, принялся за дело с удвоенным пылом. Его пальцы бережно, почти боязливо оглаживали бёдра Ветинари - так не похоже на то, как в него впивались пальцы патриция Ваймса, как будто норовя вырвать кусок плоти. Эта убийственная нежность невероятно возбуждала и, смешавшись с чем-то, напоминавшим нездоровую тоску по грубому, на грани злобы обращению, подтолкнула Ветинари к финалу — куда быстрее, чем он ожидал. Короткая судорога оргазма прошила тело и, эгоистично забыв о том, что это еще не тот Ваймс, Ветинари удержал Сэма за волосы, заставив давиться. «Ну же, - думал он с неожиданной жестокостью, второй рукой крепче обхватывая затылок Ваймса и не выпуская, - не притворяйся. Тебе ведь это нравится! О, как тебе это будет нравиться!» Только когда через пару секунд самая яркая вспышка удовольствия потухла, Ветинари позволил ему отстраниться. Ваймс тяжело дышал и не сводил взгляда с лица сержанта. Сглотнув, он быстро утёр губы тыльной стороной ладони, а выступившие слёзы — краем манжеты. Ветинари потянул его наверх за ворот, заставляя встать на ноги, и поцеловал, чувствуя собственный вкус на языке. В его голове не было и мысли о том, чтобы хоть, кхм, протянуть руку помощи и облегчить страдания Ваймса, почти готового взвыть от не находящего разрядки возбуждения. Вместо этого он выдохнул, почти касаясь губ младшего констебля и вкладывая в голос столько вульгарной томности, что едва узнавал себя: - Сколько всего я хочу сделать с тобой! И сколько всего я позволю тебе! Если ты не струсишь, конечно. - Сэр! - почти отчаянно не то прохрипел, не то проскулил Ваймс, отчаянно цепляясь за плечи сержанта Киля, в этот раз не находя в себе смелости податься навстречу и получить хотя бы еще один поцелуй. - Ты ведь уже выяснил, где я живу, правда? - Ваймс сдавленно кивнул. Не будь в подворотне так темно, Ветинари бы увидел, что тот в смятении покраснел еще сильнее. - Тогда ты знаешь, где меня найти после смены. А теперь приведи себя в порядок, младший констебль. Ночь молода, твое дежурство еще не закончилось.