Хоть поездка в Олден могла бы больше настроить на праздничный лад, — всё же это царство снега и льда, — но пятидневный отдых на курорте неподалеку от города Сода-Спрингс обещал пройти ни чуть не хуже. Пришлось, правда, закупиться дополнительной экипировкой в виде утеплённых штанов, носков, нескольких комплектов термобелья, варежек, шарфов и шапок. А еще, чтоб старая вредная душонка была спокойна, запаслись лекарствами и домашними настойками, которые время от времени варила Ингрид для укрепления иммунитета или просто от скуки. Всё же Харгривз не просто так переживал за здоровье членов своей семьи. Увы и ах, но что он сам, что Долорес очень плохо переносили морозы, а потому заболеть могли даже от хождения голыми ногами по прохладному полу в доме. Да и малыш Фроуд еще не был столь крепок в плане здоровья, так что лучше было бы перестраховаться. За одну лишь Трафэл можно было не переживать — ребенок зимних лесов, по венам которого бежала поистине жгучая кровь. Но что-то внутри не давало Пятому покоя. Не отпускала его мысль, что в этот раз валяния в снегу обернутся малоприятным исходом.
— Так, в сугробах не спать и не прятаться, сосульки, Фроуд, не есть, с горок кататься только с таких, что предназначены для детей, и чтоб через три часа были дома. Я ясно выразился?
Как бы грозно не выдавал указания глава семьи, Харгривз выглядел невероятно забавно в большом синем свитере с высоким горлом, клетчатых красных штанах, низами которых можно было бы полы протирать, пушистых сиреневых тапочках, — просто две пары по цене одной продавались, — милом фартучке с нарисованными цветочками и лопаткой в руках. Ни капли страха он не вызывал, пусть хоть дыры во лбах прожигал ядовитым взглядом. Но вскоре начал напрягать, поскольку парню было просто необходимо проверить, достаточно ли тепло укутались его любители прогулок. То надо поправить шарф у Долорес, натянув чуть ли не на глаза. То сыну помочь с мохнатой варежкой, которую так и норовил снять. Но быстро убрал руки за спину, когда захотел застегнуть чертово пальто и нацепить шапку на Ингрид.
— Мой замерший свет, — усмехнулась девушка, отвлекая внимание на себя и как бы незаметно отпуская детей на улицу. — За меня ты можешь не переживать.
— Ты моя жена, а потому хочу и буду переживать, — сместив густые тёмные брови, Пятый прищурился. Интуиция била тревогу. — Возьми с собой шапку.
— Помнится мне случай, — о, Харгривз тоже помнил один единственный случай, когда он оказался в снегу по собственной прихоти и скачку страсти, а потом свалился с ознобом. И как он прыгал за ней в воду, а затем сбить температуру не могли дня три.
Отлично помнил. — Что когда именно ты повалил меня в сугроб после джакузи и решил так провести нашу официальную брачную ночь...
— Именно я подхватил ангину, а не ты, — закончил он за супругу.
— Вот-вот! — а шёпотом, будто не услышат, добавила. — Но я б повторила...
— Мою болезнь и температуру под сорок?
— Нашу первую брачную ночь, — тихо ответила она, прижавшись к парню.
По блеску в глазах можно было понять, как Пятый в своей голове прокручивал сей забавный и необычный опыт. Но быстро пришёл в себя, когда чмокнули в нос и, задорно смеясь, покинули курортный домик. Оставшись наедине с собой и сгоревшими овощами, внутренняя тревога заголосила сильнее.
Когда ужин был готов, обогреватели работали на всю, а в желудке покоились три чашки кофе, внутри всё равно блуждал неприятный холодок. Да засвистел он громче и пронзительнее, стоило троице вернуться домой. Все облепленные снегом, краснощёкие, уже действительно продрогшие от вечернего мороза, но счастливые и довольные.
— Бегом снимайте верхнюю одежду и идите в ванну греться, — скомандовал в очередной раз глава семейства, помогая дочери скинуть задубевшую куртку и белую шапку с помпоном, которая ещё три часа назад была красной. Благо Долорес пререкаться и лишнего говорить ничего не стала — она вся в него пошла, а потому продрогла больше всех. А вот Ингрид словно не обращала на него внимания, пока оттряхивала сына от снега. — Я сколько раз тебя просил так не делать?
— Много, — с мягкой улыбкой тут же ответила девушка. — Но ты бы видел их счастливые лица!
— Сейчас я вижу обмороженные щёки и слышу сопливые носы. Прости за правду, но такие снежные купания могут привести к серьёзным заболеваниям.
— Да не переживай ты так! — отмахнулась Трафэл, снимая промокший детский пуховичок и комбинезон. — Сейчас помоем их, чая вкусного и горячего нальем, да спать уложим, — мурлыкала она, потираясь с сыном кончиками носов. — И никакая хворь не доберётся. Так ведь?
— Да! — радостно выкрикнул Фроуд и, как только он почувствовал свободу в передвижении, то тут же рванул в одну из спальных комнат.
— Вообще-то, я говорил о тебе, — после небольшой паузы всё же признался Пятый, с беспокойством поглядывая то на замершие и покрытые тонкой коркой льда рыжие волосы, то на слишком бледные, почти белые ладони, что до этого были скрыты под перчатками.
— Ты же знаешь, откуда я родом. А ещё ты в курсе о тех травах и процедурах, которые я провожу для поддержания своего здоровья. Мне не страшен холод и я давно не... — Ингрид прикусила язык, когда заметила не привычную для таких случаев строгость, а искреннее волнение и откровенный страх. — Хорошо. Как дети помоются, я пойду в ванну и отогреюсь. А потом спать. Устраивает?
— Более чем.
Но то ли норвежская стойкость дала сбой, то ли вода не была столь горячей... На следующее утро Трафэл выглядела неважно. Непривычно бледная, яркие мешки под глазами, даже губы, казалось, посинели. Растянутый свитер, который ни черта не прикрывал плечи и шею, впервые был натянут чуть ли не до подбородка и заколот булавкой. Ещё и штаны натянула, да в тапочки обулась. Всю трясло, пока держала руки под кипятком, от которого буквально валил пар. Такой мать застала Долорес.
— Мам...
— Сейчас я посуду домою... — было слышно, как часто дышала и как стучали при разговоре зубы друг от друга.
— Ингрид, — резко сказал уже Пятый, вынуждая супругу дрогнуть. Будто от страха. — Повернись.
Харгривзу хватило одного только взгляда, чтобы понять, почему его не отпускала мысль о возможной беде. Трафэл, впервые за последние тридцать лет, простудилась. Нет, обычной простудой нельзя было назвать озноб, от которого девушку колотило и морозило так, что её темные пальцы коченели. Она замерзала по-настоящему — последствия одного из "удачных" экспериментов Шепарда, выбившее состояние возлюбленной в "станет лишь хуже от очередных таблеток". И сейчас, глядя на мужа с дочерью, она смотрелась до саднящей боли слабой и беззащитной.
— Прости, Пять... Я не...
Ингрид не успела договорить, а лишь тихонько пискнула — Пятый, услышав просьбу о прощении, тут же переместился и подхватил супругу на руки.
Жутко холодная. И, стараясь не вслушиваться в жалобный вой, разрывающий его изнутри, уже телепортировался в их совместную спальню. Уложив Трафэл на кровать и укрыв одеялом, он вернулся на кухню к дочери с небольшой дорожной сумкой, в которой принялся копаться.
— Что с ней? — обеспокоенная происходящим, Долорес смотрела то на отца, то на закрытую дверь.
— С мамой что-то случилось?
— Она... — хотел признаться, но пришлось придумать другой ответ, когда увидел ещё и сонного сынишку. Благо он выглядел здоровым. — Неважно себя чувствует, а потому беспокоить её не стоит. Но я попрошу вас мне помочь. Фроуд, принеси маме ещё пару подушек. А ты, пожалуйста, свари этот настой.
Пятый протянул дочери листок с рецептом и несколько пакетов с различными травами и кореньями. Замер.
Он не знал, что делать. Сам был напуган до чертей, ведь помнил тот случай, когда Ингрид, так же замерзая, лежала в лазарете Комиссии. Было действительно страшно. Но спасибо Долорес, подавшей голос и крепко сжавшей его ладонь.
— Всё будет хорошо, — тихо прошептала, успокаивая отца, а после добавила. — Графина хватит?
— Бери самую большую кастрюлю. Одного литра будет мало. А я пока схожу за мёдом и грелками.
Благо на горнолыжном курорте подобные вещи оказалось достаточно легко и быстро найти, а потому Харгривз пулей летел назад к домику. И был больше рад тому, что горячий напиток успели не только сварить, но ещё и напоили им несчастную девушку, укрытую кучей одеял и охраняемую детскими игрушками.
— Температура поднялась до тридцати одного и семи, — отчиталась Дол, принимая из рук отца грелки и тут же наполняя их горячей водой. — Для неё же это в улучшение?
— Можно сказать и так, — не самый утешительный ответ, но хотя бы понемногу Ингрид начинала согреваться.
Переодевшись в вещи, специально оставленные на обогревателе, Пятый взял ложку с банкой меда и зашёл в спальню, тихонько прикрыв дверь. Ингрид всё ещё дрожала и спала крайне дурным сном, оттого чуть повернула голову, когда услышала скрип.
— Это я, — неожиданно осипшим голосом отозвался парень, приближаясь к постели и ставя на тумбочку "лекарство". Бережно коснулся ладонью мягкой щеки, а у самого по телу мурашки от её холода пробежали. — Я тут тебе кое-что вкусное принёс.
Харгривз хотел сесть рядом с супругой, но его желанию не суждено было сбыться. Хотя он ни капли и не жалел об этом. Трафэл с трудом, но приподняла толстый слой из одеял и открыла вид на мальчика, что, прижимаясь к матери всем телом и обнимая, мирно посапывал.
— У меня тут своя маленькая грелочка, — тихо рассмеялась, опустив взгляд на сына.
— Прости, но мне придется его у тебя забрать, — с тоской ответил Пятый, после чего попытался взять на руки Фроуда. Ни в какую — держался слишком крепко, а ещё недовольно фыркал. — Вот же негодяй.
Оставлять мальчика и в самом деле было нельзя, какая бы мольба не сверкала в голубых глазах — он сам уже был холодным. Пришлось будить и, испытывая сожаления за содеянное, отнимать у матери.
— Но я хотел помочь, — проворчал малыш, протягивая ручки к родителю.
— Прости, апельсиновый наш, но сейчас мне нужно будет полечить маму, — пригладив распушенные рыжие кудряшки на макушке, Пятый поцеловал сына в висок, после чего обратился к подошедшей Долорес. — Последи, пожалуйста, за братом и напои-ка его тоже чаем.
— Хорошо, — кивнула она, принимая в крепкие объятия "грелку с ножками" и сразу же отвлекая его внимание. — Хочешь, я почитаю тебе сказку?
Удостоверившись, что дочь не даст младшему возможности сбежать, Харгривз вернулся в спальню и застал не самую утешительную картину — Ингрид, чуть ли не задыхаясь от усталости, с трудом подносила ложку с золотой сладостью. Но стоило мёду оказаться во рту, она протяжно выдохнула.
— Так, всё. План "Б".
Стянув с себя верх, Пятый стал растягивать свой и без того огромный свитер до тех пор, пока не раздался характерный треск. Приложив к голому торсу достаточно горячую грелку и одевшись обратно, он в наглую полез под одеяла и, стараясь делать всё как можно аккуратнее, помог супруге залезть под свитер.
— Ты сам можешь замерзнуть... — попыталась отстраниться, но безрезультатно.
— Мне плевать, до какой степени ты походишь на айсберг, погубивший Титаник, — выразил он своё недовольство по поводу глупого сопротивления больной, крепко обнимая.
Хотя сам был готов затрястись от волны мурашек.
— Горячий, — хрипло рассмеялась девушка, но стихла, прижавшись к супругу щекой.
— Молчать и спать, — всё же поёжившись от дыхания на коже, отдал команду бывший Куратор и спрятал часть головы под воротником, желая поцеловать больную в макушку.
Уснула быстро, уткнувшись ледяным носом в грудь и обвивая мужа чуть ли не всем телом. Иногда вздрагивала, но сразу прижималась и тёрлась лицом, словно отгоняя от себя мороз. Жаль к Харгривзу сон никак не приходил — беспокойство било ключом до самой ночи. А к полуночи ещё и немного разозлился, но чувство это было глупым, неуместным и отлично убитым осознанием того, что маленький ребёнок, как и его отец, просто не мог оставаться в стороне. Вот и явился к ним в спальню Фроуд, порываясь забраться на кровать.
— Кто-то должен был спать с сестрой в своей комнате, — тихо прошептал Пятый, разглядывая в темноте круглое личико. Мальчик, поджав губёнки, сидел за спиной матери и молчал. Давил на жалость, как маленький щеночек. Пришлось сдаться и, тяжело вздохнув, задрать одеяла, открывая так возможность присоединиться. — Залезай.
Расчёт был, правда, на то, что мальчик действительно ляжет за спину, а не устроится между ними, ещё и нырнув головой под свитер. Но что Харгривз скажет? Не будет же он спорить с сыном, кто из них двоих "владеет" матерью. Можно было только недовольно ворчать, чувствуя, как этот негодник будто специально теснил отца ближе к краю кровати — благо одежда могла либо спасти, либо утащить всех троих на пол. Так что, смирившись с происходящим, парень лишь подтянулся, а потом негромко поблагодарил супругу, ухватившую его за плечо. Видать сама почувствовала, как её пытаются куда-то утянуть, а тёплое тело стало отдаляться.
Спустя мгновение Пятый начал чувствовать, как проваливался в сон, но услышал скрип двери.
Опять. В этот раз не желал открывать глаза, потому аккуратно поводил рукой по кровати. Ингрид на месте.
Фроуд тоже. Это пришла Долорес, проверяя, куда мог подеваться брат, и, услышав самое забавное сопение, спокойно выдохнула.
— Сладких снов, — прошептала она, погладив отца по голове.
И сказала она так тоскливо, словно, глядя на сонное царство, поймала себя на мысли, что нет ей там укромного местечка. А потому, поправив одеяла, направилась в сторону двери, но остановилась, когда услышала шлепки пальцев по ладони — дабы не щелкать и не рушить чуткий сон своим голосом, Харгривз, подняв свободную руку, попытался привлечь внимание дочери.
— Ты чего не спишь?! — прошипела Дол, но лишь пуще нахмурилась, когда в ответ грозно помахали ладонью с выставленным указательным пальцем. Мол: "Тише!"
Одной лишь рукой Пятый, в какой-то слишком грубой и командной манере, — даже молча он умудрялся командовать, — указал ночной гостье, что она не просто может, а обязана забраться на кровать и лечь вместе с ними. Вот прям сейчас. Без лишних разговоров и упреков. Да, уже взрослая! Но это не говорит о том, что она не может спать вместе с родителями.
— Бесишь!
Не устояв перед строгостью мотающейся конечности в темноте, Долорес, наигранно уныло вздохнув, залезла на кровать и, обняв Трафэл со спины, прижалась лбом ей меж лопаток. Не прошло и трех минут, как по спальне разошлись разноголосые храп и сопение.
***
— Gud, как же жарко...
Ингрид, морщась от неприятного тепла и духоты, с трудом разлепила глаза и зависла. Потом часто проморгалась. Грудь. Обнаженная, с плохо различимым, но всё же отпечатком её лица. Попыталась оглядеться по сторонам, но видела лишь сомнительную ткань, через которую мало-помалу, но просвечивался солнечный свет. А ещё маленькую ногу в красном носочке. Затем она осознала всю тяжесть, которая неизвестно ей когда успела навалиться: руки, тело, куча одеял.
— Прекрати ворочаться, — сонно пробубнил голос сверху. — Сынок, дай поспать ещё час... ну или два...
— Сам бухтишь... и спать мешаешь... — послышалось ворчание за спиной.
— Хотим вафли... Пап, приготовь вафли... ну пожалуйста... — звучало откуда-то сбоку.
Окончательно проснувшись, Трафэл осознала — она окружена членами своей семьи. Всеми. И была стиснута в крепких тёплых объятиях. В и без того больных глазах ни с того ни с сего начало щипать, но не успела даже шмыгнуть носом, как вновь услышала тихий, полный нежности и заботы голос Харгривза.
— Как себя чувствует моя малышка Гри?
Комок к горлу подкатил, отчего говорить, казалось, было очень больно и неприятно. Но ответить надо было, а потому, не придумав ничего более мирного и нормального, она сначала почесала мужу спину, заставляя его закряхтеть от удовольствия. А потом присосалась. Очень больно. До будущего и очень скорого синяка.
К соску, чёрт бы её побрал.
— Ты решила всех разбудить?! — поинтересовался парень после болезненного выкрика и ныряния с головой в воротник своего свитера. Прожигал её все ещё сонным, но успевшим стать недовольным, взглядом.
Пошутила бы, но пересушенная глотка подвела — зашлась сиплым кашлем, который, к сомнительному счастью, часто сопровождал девушку по утрам.
— Графин где-то рядом, — себе под нос промямлила Долорес, решившая не встать, а уползти и упасть с постели.
— Дол, — протянул гласную мальчишка, уцепившийся за рукав и сползающий вместе с сестрой. — Папа не хочет готовить вафли... Сделай, пожалуйста.
А в ответ лишь тяжкий вздох и не слишком убедительное "ладно". Одно тело свалилось на пол — негромко и не слишком больно, потому как девушка успела захватить одеяло и использовать его для смягчения посадки. Фроуд же отпустил её в самый последний момент и остался на мягком возвышении. Чуть поелозив, он вернулся обратно под бок матери. Ему было не столько плевать, сколько он просто не понимал, почему родители, скрывшиеся в ворсистом коконе одежды, тихо смеялись и о чем-то шептались.
— Я тоже хочу шушукаться, —
а нет, мельком он все же понимал происходящее.
— Так, нет, — услышав смешное словечко, осознание щёлкнуло у Долорес, которая мигом нырнула под одеяла, ухватила мальца за ноги и вытащила на свет. Он недовольно зашипел от солнца, но быстро сменил гнев на милость, когда сестра подняла его вверх тормашками, якобы закинула себе на спину, и унесла в такой забавной позе из спальни.
— Я рад, что у нас есть Долорес, — облегченно выдохнул Харгривз, скидывая "мягкий панцирь" и стягивая свитер. Вновь упав на матрас спиной и, наконец, приняв удобную позу, он принялся тереть глаза руками, продолжая тихо радоваться тому, что их дочь была не только взрослой, но и очень сообразительной.
— Напомню — ты хотел двойню, — усмехнулась Ингрид, устраиваясь рядом.
— Это было давно и неправда... — Вообще-то оба хотели, но напоминать не стал.
Как бы не ворчал и не хмурился Пятый, делая вид, что он очень уставший и хотел опять уснуть, — всё же ночные гости не давали спокойно спать, — ему стало много спокойнее от осознания, что пусть супруга всё ещё была холодной, но эта температура уже ощущалась больше нормальной для неё самой, нежели та, что была вчера днём. Но пришлось недовольно зашипеть от боли. Положил руку прямо на засос.
— Зачем было так делать? Больно. Да пылесос на всей мощности засасывает хуже, чем ты, — опустив взгляд, заметил как несчастный сосок опух и налился кровью. Недо-нос Рудольфа, честное слово.
— Если бы я тебе прохрипела, что чувствую себя хорошо, то ты бы мог и не поверить, а так... — решила опустить вопросы про чужие познания о бытовой технике. — Я проявила активность!
Активность она проявила. Ага. Ещё и рядом с детьми. Провокаторша. Сам бы засосов наоставлял или укусил в ответ — да он как бы и пытался это сделать, пока лез к ней с щекоткой и поцелуями под свитером. Сейчас же не было смысла и желания мстить. Хотелось лишь сильнее к себе прижать супругу, поуютней устроившей свою голову у него на груди и водившей приятно прохладными пальцами по животу. И уснуть. Но сон как рукой сняло, когда Ингрид решила развить очень странный разговор.
— Интересно, в том вчерашнем состоянии ты бы мог меня согреть сексом?
— Прости, мой свет, но вчера я думал только о том, чтобы нормально согреть тебя и привести в чувства. У меня не входило в планы заниматься сексом с... — завис, так как не знал, с чем можно было сравнить ледяную любовницу, тело которой будто в судорогах билось. — С более-менее сознательным зомби? Или роботом, который дал сбой?
— Ещё скажи, что как с манекеном, у которого есть шарниры.
Пересеклись пристальными взглядами. Что может быть лучше словесной перепалки с утра пораньше? Только вернувшееся желание отомстить, ведь стерпеть боль Пятый ещё мог — уж таково проявление любви у этой рыжей фурии, — но вот слышать подколы о том, что он всё-таки имел интимную связь с манекеном...
— Она бы не стала так смешно кричать и сопротивляться! — прорычал парень, накинувшись и навалившись сверху.
— Харгривз! Не смей!
***
Долорес пришлось знатно повозиться с готовкой, а потом просидеть минуты три, подавляя истерику. Она спалила практически все вафли. Правда сложно было вообще назвать вафлями оладушки с дырками, которые даже после жарки оставались какими-то жидкими. В чём-чём, а идеальная Куратор была безумно плоха в готовке. Благо брату было всё равно на внешний вид завтрака — ему понравилось! Это главное! А вот что ему действительно не давало покоя, так это родители, явно не планировавшие выходить к ним, потому он, собрав самые симпатичные вкусняшки на тарелку и залив — утопив, — их сиропом, потопал к спальне.
— А ну стоять! — Дол переместилась к мальчику, перегородив ему путь к двери.
— Это завтрак для мамы с папой! — радостно заговорил Фроуд, пытаясь обогнуть сестру.
— Они, вполне вероятно, снова уснули, — девушка опустилась на колени, аккуратно поглаживая кудрявую голову. — Маме всё ещё нужен...
Судя по тихим звукам, которые доносились за деревянной дверь, матери не нужен был отдых, если только чуть попозже. Да и отец, с учётом его тяжелых и хриплых вздохов, тоже не спал. И как бы надо было радоваться, что болезнь и усталость отступили, да и бодрость духа родительская тоже восхищала. Но... Долорес не злилась. Просто сидела в недоумении — что брату-то ответить? Он же, любопытный лисёнок номер два, от любого варианта всё равно захочет сунуть нос.
— Они отдыхают! — нервно выдала девушка, резко поднимаясь на ноги и разворачивая мальчика в сторону кухни.
— Но!..
— А мы с тобой сейчас пойдем лепить снеговика!
Фроуд моментально переключился. Оставив тарелку на маленьком столике рядом с диваном, он тут же рванул в их с сестрой комнату одеваться. Долорес же, мысленно радуясь за отвлечение мальца и проклиная свой язык за первую попавшуюся идею, сделала шаг, но не на путь к младшему. После минутной заминки захотелось влепить себе по лбу за смутный порыв — она заглянула в замочную скважину и окончательно убедилась в том, что родители чувствуют себе замечательно. Ну да, мать частично опущена к полу и прижимает к груди груду одеял, прикрывая так рот и раскрасневшееся лицо, а отец... А отец молодец! Греет! И как обычно сверху!
— Да чтоб вас! Как дети малые! — заворчала девушка, потирая пунцовые щёки руками и перемещаясь к брату. Который, увы, успел не только одеться, но и выбежать из комнаты, держа направление к... — Фроуд, стой!
— Я скажу, что мы идем гулять! — лучезарно улыбнулся маленький прохвост, открывший заветную дверь.
— Нет! — протяжно и громко завопила Дол, срываясь с места и замирая, когда увидела, что Пятый с Ингрид мирно лежали на кровати, укутанные в одеяло, и вроде как спали. — Я-я же г-говорила, что они от-отдыхают!
— Блин... ну ладно! Пошли! — вновь быстро переключился и, отвлеченный мыслями об интересной конструкции снеговика, мальчик вышел из дома. А вот девушка задержалась ненадолго — тихие смешки и очередные приторные вздохи, которые послышались сразу, как хлопнула дверь, притормозили и дали понять, что она изначально верную картину заметила в скважине.
— Мастера маскировки и актёрской игры, — сказала как можно строже и серьёзнее, вынуждая одного родителя пискнуть, а второго нецензурно высказаться. — Я постараюсь Фроуда занять часа на полтора, ну может два. Советую вам за это время закончить ваши... шушуканья и позавтракать.
— Будет сделано, мадам Куратор! — отозвался Харгривз, вскинув руку, которую мигом поймала ладонь его супруги и убрала обратно под одеяло.
— Уж надеюсь! — вздохнула Долорес, но не сдержала тихого смешка. — Извращенцы.
