Этой зимой мы поверим в сказку

      Уже начинал жалеть о том, что вообще решился подарить нечто подобное людям, от которых за метр разило серьёзностью, строгостью и опасностью. Благо мужчина вручил все это дело не официально двадцать пятого числа, а поддался слабости и отдал чуть ли не за неделю до торжества. Иначе это был бы полный провал. Хотя и сейчас сложно было обозвать милыми семейными посиделками круг из киллеров, в центре которых восседал не Санта, но Клаус. Два очень тяжёлых взгляда смотрели на него в упор.       — Я всё понимаю, — спокойно начал Пятый, то открывая, то закрывая свой подарок. — Ты сделал это своими руками. Ты действительно старался. Но...       — Почему именно в таком виде? — договорила уже Долорес, которая, подражая отцу, так же заглядывала в коробку.       — Я посчитал это забавным! — немного нервно признался Клаус, всё больше и больше радуясь про себя, что реакцию увидел сейчас. Под Рождество такие неоднозначные эмоции могли бы окончательно убить в нём и без того паршивое праздничное настроение.       Крестница, не переставая кивать, достала из слоёв упаковочной бумаги свитер яркого рубинового цвета. Было видно даже издалека, что связали его с чистой любовью — петелька к петельке, — и желанием порадовать. Он не пестрил какими-либо узорами или стразами. Это была простая кофра, по центру которой белым красовалась надпись «ЭТО МОЙ РОЖДЕСТВЕНСКИЙ СВИТЕР».       — Ты просто решил поддержать глупую традицию, верно? — поинтересовалась Дол, не совсем понимая, как стоило реагировать на такой подарок.       Вроде как ей греет душу и сердце мысль, что дядя решил так интересно подойти к своему подарку — обычно дарил либо деньги, либо игрушки. А сейчас ей немного... за сорок, хоть и продолжала выглядеть, как и родители, достаточно молодо. Дарить пятнадцать баксов или плюшевого зайку было уже неуместно. Но, судя по взгляду, крестница больше радовалась бы той мелочи, чем одежде.       — Но это же клёвая традиция! — не выдержал Клаус, чувствуя, как желание в дальнейшем делать что-либо своими руками просто испарялось.       — Не спорю, — подал чересчур грозно голос Пятый, вынимая из коробки свой свитер и демонстрируя «картину» на нём. — Но нельзя было выбрать что-то поприличнее?       На подарок брата ушло больше всего времени. И даже с учётом откровенной злости на лице бывшего Куратора, всё равно был доволен конечным результатом — такой красивый коралловый цвет, высокий толстый ворот, крупная плотная вязка. И два белых силуэта рогатых оленей по центру.       — Твоё недовольство я вообще не понимаю, — обижено признался гость, стараясь испепелить взглядом брата.       — Клаус, почему эти олени совокупляются?!       — Потому что это смешно! И это типа ты с Ингрид!       Тут уже на Клауса обратила своё внимание Трафэл, которая всё это время сидела молча. Кураторские взгляды прожигали дыры. А взгляд учёной морозил до самых костей. Но стоило отдать должное — она была единственной, кто отреагировал на подарок достаточно спокойно. Но теперь девушка встала на сторону своей семьи.       — А что, было бы лучше, если на месте оленей в схожем процессе были голые мистер и миссис Санта? — вспылил мужчина.       — Что так, что так — всё равно стыдно надевать, — произнёс Пятый как бы под нос, но всё равно достаточно громко.       — Ингрид, солнце! Я не имел в виду, что вы олени! — попытался вернуть поддержку у жены брата. — Просто вы тоже страстные!       — Можешь не продолжать, — тихо прервала Трафэл. — Я понимаю, что ты сделал это забавы ради. И да, они действительно вышли такими.       Бывший Номер Четыре был готов ликовать от радости. Кто-то оценил его труд! Пусть даже сказанное было процентов на шестьдесят ложью. Ну или на сорок — она и в самом деле пару раз прикрыто хихикнула, поглядывая на свитер супруга. Жаль её собственный подарок не так сильно воодушевлял, как хотелось бы.       — А на меня, я так понимаю, пряжи не хватило?       Ингрид не давало покоя то, что с одной стороны подарок выглядел как обычный фиолетовый свитер с милыми белыми помпонами по всей вязке, но не с другой. Её смущала спина. Точнее — её отсутствие.       — Дорогая, это... как бы объяснить... это тренд такой! — выдал мужчина словечко, из-за которой пара тут же скривилась и косо взглянула на собеседника. — Ну модно так сейчас! Просто я решил добавить рукава!       — Ты попытался сделать тот странный наряд, который, носи что спереди, что сзади, выглядит слишком пошло и вызывающе? — поняла задумку крёстного Долорес.       — Да!       Вот не надо было ему подтверждать слова племянницы. Потому что теперь уже было действительно страшно сидеть рядом с Пятым, округлившим жутким образом ядовитые глаза. В них прям читалось: «Какого чёрта ты оголяешь мою жену?!» Ингрид же оказалась заинтригованной — данный подарок действительно мог носиться по-разному. И да, с учётом глупой улыбочки, она явно представила, как бы выглядела в этом свитере. Вот и потянулась стягивать с себя старую растянутую кофту.       — Stå! Det var ingen ordre om å kle av seg! — неожиданно громко выпалил на норвежском Харгривз, шлёпая супругу по ладоням и заставляя её чуть ли не отпрыгнуть. — Ты не будешь мерить это в присутствии моего брата.       — Ой, да ладно тебе! Чего я там у неё не ви... — вновь яд в глазах, что нервно подергивались по очереди. Явно стиснутые зубы, из-за которых нижняя челюсть чуть подалась вперед. Немного трясущиеся от напряжения кулаки. — Дел...       — Клаус, — протянул рыком Пятый, медленно и жутко потягиваясь ближе к собеседнику. — Когда ты успел лицезреть мою жену в нижнем белье?       — А кто сказал, что в нижнем? — как бы невзначай бросила Трафэл.       В этот момент мужчина пожелал оказаться не то что в другом доме, городе или стране — Номер Пять всё равно бы его достал. Хоть из под земли, льда или других мест. Захотелось оказаться в другой реальности. Сердце пропустило удар, но оно дало понять — пора уносить из этого дома ноги, пока их не вынес кое-кто ещё.       — А ну стой! — Подорвался следом за своей жертвой Пятый. Но оба Харгривза остановились, когда на пороге появился ещё один участник безумного семейства.       — Всем привет! — с радостной улыбкой и глядя дяде в глаза, сказал Фроуд. — А что вы тут делаете?       Фроуд мог оказаться спасательным кругом — понял бы, что дело пахнет керосином по одному лишь выражению лица родителя, а потому перевёл бы чужое недовольство на себя. Но дремлющий Роланд был в силах стать якорем, который утащит на дно — мать и сестру он любил до гробовой тоски и в разы сильнее, чем, как казалось с обидой, самого Клауса, поэтому уровень агрессии в комнате возрос бы вдвое. Но ведь уже порываются свернуть шею — спиной горящей чувствовал. Так что... уже нечего было терять.       — Да я вам тут вещицы забавные принёс.       — О! Неужели традиция рождественских глупых свитеров? — просиял племянник, скидывая с плеч рюкзак и тут же вставая между родственниками. Отлично! Роланд ещё не понял, в чем соль, а Фроуд додумался прикрыть. Правда настроение было способно очень резко смениться, так как его подарок был... самым нелепым.       — Именно она. Правда вашим родителям и сестре их подарки не очень понравились... Так что даже не знаю...       Фроуд тут же обернулся к семье. Бегло изучил взглядом вязанные вещи в руках девушек. Прыснул от смеха. Затем увидел отцовский свитер и тут же надул щёки, подавляя так откровенный хохот. Теперь недовольный взор Пятого падал на сына. Замечательно.       — Надеюсь, наш свитер такой же весёлый?       Вдох. Выдох. Пара неуверенных шагов к пакету. Клаус вытащил не очень большой праздничный мешок и протянул его мальчишке, который тут же принялся распаковывать подарок. Лёгким движением расправил свитер и замер. По глазам отца и сына сложно было понять, нравилось ли им увиденное или нет.       Понравилось, ведь, недолго думая, Фроуд стянул с себя рубашку и быстро надел кофту, что цветом и украшениями походила на ёлку. По задумке — это действительно была ель. Украшенная пришитой блестящей изумрудной мишурой и маленькими разноцветными шариками, а ещё были вязаные снежинки. Счастье в блестящих глазах, довольная улыбка от уха до уха — немного пугает, но это просто от отца досталось. Племянник тут же закружился на месте и затряс телом, вынуждая так аксессуары нового наряда зайтись ходуном.       — Нет, Ро-Ро! — буркнул недовольно, обращаясь к близнецу, мальчишка себе под нос. Благо, у этой необычной парочки споры длились не так долго. — Он не странный! Он клёвый!       Чистый и неподдельный восторг, заставивший окружающих сначала выпасть в осадок от происходящего, а потом звонко засмеяться. Уж больно смешно и нелепо выглядел крутящийся паренёк.       — В нём однозначно нужно отмечать Рождество! — признался Фроуд, наконец остановившись. — Дядя Клаус, это потрясный подарок!       Не успел по полной выразить свою радость, как к нему с объятиями тут же подлетел мужчина и потрепал рыжую голову. Хоть кто-то по достоинству оценил его труды!       — Ещё б ваши противные родители с сестрой так отреагировали... — чуть ли не в слёзы ударился Клаус. И эта неожиданная жалоба заставила племянника повернуться к родным и одарить их таким презрением, что мнение их тут же изменилось. Роланд его любит ничуть не меньше.       — Ну знаешь... — протянула Долорес, натягивая свитер на майку. Братьев не хотелось гневить. — Выглядит забавно!       — А я думаю, мой отлично бы смотрелся на тебе, Пять, — поддержала Ингрид, кидая супругу в руки свою странную кофту с "вырезом", а к себе притянула вязаную картину размножения рогатой живности.       Лишь глава семьи молчал. Всё ещё немного злился. А потому не особо стремился принимать и восторгаться презентом.       — Отец, — протянул раздвоенным голосом Фроуд, поглядывая на родителя и всё ещё держа в объятиях дядю.       — У меня претензия иного характера.       — Но свитер-то тебе нравится?       — Нет.       — По какой причине вас не устраивает подарок вашего брата, сэр?       Пятый тут же зажмурился и поёжился, будто от боли и холода, ведь терпеть не мог подобное обращение от сыновей. Каким бы строгим он не пытался быть, но если эти гадёныши прибегали к такому бесчестному приему, которому научились явно у своей матери, Харгривз тут же был готов сдаться. Отцовская любовь — великая сила и не менее великая слабость.       — Меня всё устраивает, — неохотно, но всё же принял свое поражение старый киллер.       — Славно! — Фроуд и Роланд, держа в тисках уже сопротивляющегося Клауса, прижались к отцу. — И на Рождество мы все будем этих замечательных свитерах, да, пап?       — Да, — процедил сквозь зубы Пятый. И всё же улыбнулся.       — Главное по случайности не сжечь их, — тихо добавила за спиной Ингрид, посмеиваясь.