Этой зимой мы поверим в сказку

      Кольнула как-то раз Долорес мысль...

"Хочу стать барменом! Хотя бы для своих..."

      И вот, начитавшись сомнительных рецептов из интернета, да посмотрев сотню другую разносортных видео, собралась девушка с силами и решила порадовать домочадцев вкусными и необычными напитками. Если семье понравится, то она обязательно повторит свои шедевры и в следующем году! А раз в свои права вступила зима, следовательно, напитки должны быть согревающими и приносящими нужное настроение.       Кашеварила, колдовала Куратор, запрещая родным заглядывать на кухню. Хотя на мгновение сильно пожалела, что сама не попросила о помощи, когда при добавлении алкоголя вспыхнул огонь, унесший за собой часть когда-то густых смоляных бровей. Но да чёрт с ними! Решимостью была полна горе-бармен, а потому не находилось у неё времени на расстройства.       Когда же все поверхности были заляпаны, кастрюли прожжены на дне, а пряный аромат разносился по дому вместе с дымом, шедевры были готовы. Сияла Долорес от счастья, что смогла создать три совершенно разных напитка. Улыбалась во все тридцать два, повторяя про себя слова гордости. И как-то не хотелось обращать внимания на серьёзные, немного испуганные лица родных. Ну подумаешь, всего мгновение назад отец прибежал с огнетушителем, мать ошпарила руки, — благо больно ей не было, — а маленький брат носился под ногами и вопил: "Ура! Пожар!"       — Итак, пробуйте! — Девушка, нервничая, бегло переводила взгляд с одного дегустатора на другого.       — Ты хоть скажи, что мы должны пробовать, — с опаской разглядывая дымящуюся чашку, попросил Харгривз.       — А где твои брови? — как бы невзначай поинтересовался Фроуд, тем самым заставляя родителей тут же осмотреть лицо старшей дочери.       — Не важно! — Она мигом прикрыла пустоту над глазами указательными пальцами и свела их к переносице, словно нахмурилась. А затем вновь просияла. — Для каждого из вас, исходя из личных предпочтений и качеств, я приготовила специальный зимний напиток!       Вновь взгляды вниз. Увы, но "зимние напитки" больше походили на сомнительную, всё ещё почему-то кипящую, жижу крайне нездорового цвета. В добавок от всего этого мутного дела пахло сожженным кофе и чуть ли не метров за семь разило спиртом. Лучше бы просто чай сварила. Но, понимая, каких усилий всё это стоило любимой принцессе, Пятый, резко выдохнув, сделал первый крупный глоток и, со звоном отставив чашку, зажмурился.       — Ирландский кофе, потому что ты любишь кофе! — сказала слишком очевидную вещь.       — И... — тяжело и хрипло выдохнул через рот. — Видимо, я заядлый... — жутко прокашлялся и продолжил. — Фанат виски. Причём виски я люблю больше, чем кофе.       Пятого аж в сторону повело от напитка. Нет, он действительно любил этот терпкий алкоголь и в свои "молодые" годы спокойно в одно лицо целый пузырь мог выпить. Но, став примерным супругом и отцом, крепкие напитки очень быстро начали опьянять и туманить голову. Благо эффект вскоре сошёл на нет, стоило просто закусить имбирным печеньем, которое пусть и подсохло, но всё же было сготовлено супругой, которая в кулинарии разбиралась куда лучше.       — Понравилось? — переминаясь с ноги на ногу, поинтересовалась Дол, не обращая внимания на прилившую к впалым щекам кровь и легкий блеск в глазах.       — Да... — нервно смеясь и жуя чуть ли не три печенюшки сразу, выдал парень.       — Отлично! А ты что скажешь, мам?       Пока бывший Куратор испытывал жар, пробежавший по глотке и осевший где-то в желудке, его жена, принюхавшись и поморщившись, последовала примеру и тоже сделала глоток. Но в отличие от мужа, Ингрид, когда по ротовой полости прокатилась ядовитая смесь, резко опустилась на стул и вжалась лицом в предплечье Пятого. Вот её реакция насторожила всех.       — Что это?! — неожиданно и очень высоко пропищала Трафэл. Вся она стала пунцовая, затряслась, задышала шумно и часто, а чёрные слезы скопились на глазах.       — Я-я... эм... — Дол опешила, ибо над напитком матери она трудилось дольше всего. Специально нашла такой, что часто употребляли на былой родине. Поддавшись лёгкой панике, она принялась на телефоне искать рецепт, а когда отыскала, то тут же закусила губы и виновато посмотрела на окосевшего родителя. — К-как бы глинтвейн...       — В глинтвейне не мешается вино с ромом и водкой... Ты где вообще последний достала?! — Ингрид отлично разбиралась в подобного рода алкоголе, а потому моментально распознала весь этот жуткий список. И спасибо особенности её организма оперативно переваривать это мракобесие. Жаль только всё равно в голову дало слишком резко, а тело перестало слушаться.       — К-купила... Э-это как бы шведский вариант — Г-глёгг. И п-походу... — Долорес внимательно посмотрела рецепт, которых, как оказалось, было два. — Я с-смешала оба эти н-напитка.       Можно было заметить, как скоро расслабилась мать — она чуть ли не рухнула со своего стула, закатив глаза. Но спасибо Харгривзу за то, что он вовремя поймал супругу, крепко прижав к себе. И покривился, ведь слабое дыхание выдавало отвратительное спиртовое амбре, смешанное с цитрусами и пряностями. Но теперь стало понятно, что вызвало тот вонючий пожар.       — Я-я не... Мам! Прости по-пожалуйста! — аж ноги немного подкосились, но благо вскоре успокоилась, когда услышала тихий хриплый смех и увидела ладонь, которой махнула несчастная.       — Нормально! — странно и как-то глупо протянула гласные Ингрид, вновь заходясь смехом и принимаясь ватными руками мять лицо Пятого. — Приветики...       — Я сейчас приду, — вздохнув, Харгривз исчез в голубом свечении. И, судя по недовольному виду, нервно стягиваемой вниз водолазке, да паре следов от помады и зубов на лице, планировал он справиться с опьяневшей и разыгравшейся девицей побыстрее.       Глава семейства хотел смести со стола стаканы и вылить их содержимое, громко прося прощения и уверяя дочь, что всё это ради благого дела. Но не успел, ведь Фроуд, весело мотая ножками на высоком стуле, мирно попивал свой сладкий напиток. А когда на дне не осталось даже капли, мальчишка довольно улыбнулся.       — Вкусно!       Брату повезло больше всех, потому как его решили угостить густым горячим шоколадом с ванилью и тёртым кокосом. Потому-то его реакция была вполне оправданной, а ещё, пусть и чуточку, но всё же утешающей. Хоть где-то Долорес не опростоволосилась и смогла действительно кого-то порадовать.       — Спасибо! А можно еще? — его слова попали в самое сестринское сердце. Но вот строгий отцовский взгляд врезался уже ножом, но девушка вскоре поняла, почему на неё так глядели — от чашки пусть и слабо, но пахло ромом. Детские щёчки тут же порозовели.       — Нет, сынок, больше нельзя, — потрепав рыжее буйство на маленькой голове, Харгривз подхватил на руки малыша и вновь исчез, чтобы потом вернуться, вздохнуть и без лишних слов обнять дочь, успевшую знатно распереживаться. — Всё хорошо.       — Мне нельзя готовить... — тоскливо призналась Дол, уткнувшись в отца лицом.       — Тебе нельзя готовить, — согласился Пятый, погладив по спине. От него разило виски. Очень сильно.       — Пап, иди-ка и ты приляг. А я пока сделаю...       — Упаси дьявол, чтобы я тебя оставил на кухне без присмотра! — громко перебил парень, крепче сжимая в объятиях непутевого кашевара. Всхлипнула, а затем уныло рассмеялась. — Вместе сейчас что-нибудь простенькое сготовим. А позже я научу тебя делать обычный глинтвейн. На соке. Порадуешь нас на Рождество этим.       Чуть отпрянув, Дол улыбнулась и подняла взгляд. Виноватый, как у очень сильно нашкодившего ребёнка. Но вся тревога ушла окончательно, когда лица коснулись тёплые ладони, а голову, чуть задевая лоб щетиной, мягко поцеловали.       — Спасибо, пап.