Второй шанс упускать нельзя

Руки дрожали. Да. Посылать родных детей в логово тварей в человеческой оболочке мало кому захочется. Но приходится. Чтобы хотя бы ещё на миг, ещё на один день отсрочить неизбежное. Отсрочить войну. Ольга-Цзыюань молчала. Молчала вся семья нервно переглядывающаяся друг на друга. Только А-Хуа в недоумении мотала головой. Трёхлетняя девочка не понимала, но чувствовала, что происходит что-то плохое. - Отказать мы не можем. Вэй Усянь ты тоже поедешь. Вместо Яньли. - Конечно, Мадам Юй. Иначе и быть не может. - Насчёт оружия. Я подозреваю, что вам не дадут им воспользоваться. Намёк в письме был ясен – вас будут переучивать тому, что им хочется. Не думаю, что там вас будут учить боевому искусству, - хмыкнула женщина. - Моя госпожа, стоит ли нам… - Наблюдателя. Одного. Без отличительных знаков. И на расстоянии. Цзян Фэнмянь понял свою жену. Он тут же отдал приказ привести после семейного собрания своего советника. - Возьмёте с собой талисманы. Лучше прячьте их и не давайте никому увидеть, пока не настанет серьёзная опасность. Можете хоть в нижнее бельё их пришить, но лучше перестраховаться. И на всякий случай возьмите еды, немного, но так, чтобы её можно было растянуть на время, если вдруг что-то произойдёт. - Конечно, матушка, можете не волноваться, - серьёзно кивнул Цзян Чэн. Ольга задумалась. Её слегка потряхивало от волнения, что заметил Фэнмянь и положил свою ладонь поверх её холодной и сжимающей ткань платья. Яньли беспокоилась за братьев. Если бы она могла, она бы пошла вместо них, но никто бы ей не позволил. Этим бы она только ещё больше заставила тревожиться её семью и не только её. Одним из аргументов против являлось то, что ответственным за переобучение был второй наследник Ордена Вэнь, Вэнь Чао. Известный своей похотливой натурой и непомерной гордостью он производил самое что ни на есть отталкивающее и омерзительное впечатление. Даже пару лет назад, до учёбы в Гусу, когда девушка вместе с родителями ездила в Орден Цзинь на собрание, она в полной мере ощутила на себе этот оценивающий липкий взгляд. Тогда она старалась как можно меньше времени проводить вне своих покоев, а если приходилось, то находилась рядом с родителями или Не Минцзюэ. Только так она смогла избежать этого… человека, который пытался её выловить. Хуже Цзинь Гуаншаня. А это уже показатель. Ольга-Цзыюань не смогла уснуть. Утром оба её мальчика отправлялись в Цишань. Фэнмянь мог только смотреть на метания своей госпожи. Ничего успокаивающего он сказать не мог, потому что это всё равно не помогло. Он тоже чувствовал себя плохо. Тоже не хотел отпускать своих детей в этот ад. Смотри, смотри Ольга. Не можешь уберечь. Не смогла помочь. Не можешь их спасти. Они тоже пройдут ад. Только твой ад не сравнится с их. Они на войне почти, а ты сидишь в тепле и сытости. Не тебя будут третировать, их. Не над тобой будут издеваться, над ними. Да, над вот этими мальчиками, у чьих кроватей ты сидела ночами и не спала, пока болели. По их душу придут. За теми, кто дарил тебе цветы и радовался только тёплому взору, а не улыбке. За теми, кто с гордостью принимали твои наказания и ругательства. За теми, чью кровь ты вытирала, когда они ранились. Смотри, смотри Ольга. Им и двадцати нет, а ладони стёрты в кровь от хватки на мече. У них в глазах не жизнь горит, а смерть взывает. А ты кем была в их возрасте? Девчонкой, не знающей бед и горя, бегающей на танцы и свидания с парнями. Ты не знала, что такое война, ты родилась в мирное время. Единственной твоей войной были девяностые годы, когда ни работы, ни денег, а у тебя старшая дочь родилась. Но даже там тебя саму родители спасали. А своих детей ты спасти не можешь. Смотри, смотри Ольга. В прошлой жизни твои дочери готовить и убираться научились поздно. Они не пытались тебе угодить своим смирением и кроткостью. Они не боролись за миг любви. Ты им не давала этого. А здесь дала, но эти дети этого искали и ищут до сих пор. Здесь твоя дочь в почти двадцать лет управляется с бытовыми делами всего Ордена и помощи не просит. Здесь она пример для подражания всем дочерям и жёнам, но делала изначально только, чтобы ты была довольна. Чтобы ты была ей рада и горда. Смотри же, Ольга! Дети, что живут ради тебя. Которые радуются любому тёплому взору и слову. Которые любят тебя. Вместо тебя эти дети идут в этот бой. А это бой. Сражение. Часть назревающей войны. Это она. Родимая, страшная, больная. Кровавая. Не можешь их спасти. Не почесалась это сделать раньше. Поздняк метаться. Счастливое время закончилось. Скоро начнётся мясорубка. И ты, ты, Ольга, допустила то, что твои дети на неё попали. Ничего не могла поделать? И что. А ради чего ты здесь появилась? Ради своего успокоения? Ради своего спасения? Смешна же ты, госпожа. Дети твои, а война не твоя. Ха. Ты здесь. Ты живёшь и чувствуешь. Это теперь твой мир, твои проблемы, твоя война. Так соберись же, тряпка! Один раз ты всё сгубила. И это было в самое мирное и прекрасное время. У тебя была семья, деньги и возможности. Но тогда тебе было важно своё надуманное горе, своя фантомная боль. Топила свою печаль в алкоголе и сигаретах, в тирании своих родных. В итоге чем это закончилось? Ты умерла, не дожив до пятидесяти несколько лет, а выглядела старше своей матери, страшно худая с огромным животом полным воды, на глазах у дочери, которой попыталась стать мамой только под конец жизни. А надо ей было это? Теперь ты не узнаешь. Да и не хочешь знать, ведь так. Ведь ты захотела забыть ту жизнь, чтобы жить в этой счастливо. Вот дура, нельзя это. Тебе нельзя. Не забывай свой грех. Ты ещё не в аду, но обязательно туда отправишься, даже если эту жизнь не просрёшь. Так смотри же теперь Ольга и плачь. Над судьбой детей, которую не смогла изменить, не смогла побороть. Смотри и молись о их счастье, преодолении проблем, о их жизни без страданий. И их смерти без боли. И, по возможности, в старости. Смотри. Вот он, твой новый муж. Муж, которого ты полюбила всем сердцем и душой. Муж, который на тебя разве что не молится. Муж, который подарил тебе счастье. И он может умереть. Должен бы из-за тебя. Из-за твоего желания отодвинуть думы о бедах хоть ещё на мгновение. Смотри в эти живые глаза и представляй их остекленевшими, мёртвыми. Страшно, да? Тот муж не умер, он боялся, что ты умрёшь в его объятиях и ты этого не допустила, не позволила этому мудаку быть рядом в момент смерти. Ты ненавидела его, а этого любишь. Ирония – тот не умер, а этот умрёт. А твоя младшая дочь, А-Хуа? Ей же всего три. Она ещё совсем малютка. Как она сможет жить в войну. Такой ласковый и балованный ребёнок, как она без тебя, как она без своей семьи? Как ты можешь смотреть в это маленькое лицо и радоваться, когда знаешь, что такой маленький человечек просто не сможет выжить в таком страшном мире, когда начнётся полномасштабная война. Как ты сможешь уберечь свой маленький цветочек, оградить её от этого ужаса? Не знаешь? Не волнует, тебе придётся. Думай, Ольга, думай. Как тебе спасти семью. Как не профукать свой второй шанс. Как не сдохнуть в этой мясорубке. Думай. - Не ссорьтесь там ни с кем, не возникайте, ведите себя так тихо, как только сможете. Не привлекайте к себе внимания и не отходите друг от друга, - давала наставления Ольга-Цзыюань. - Конечно, матушка. Мы вас не подведём, - кивнул сын. - Не беспокойтесь, Мадам Юй, - улыбнулся Вэй Ин. Женщина помялась, но всё же подошла ближе и под удивлённые взгляды кротко обняла задержавших дыхание юношей. - Оба. Вернитесь домой оба. И пусть им повернётся госпожа удача.