Как стать правой рукой мафиозного босса: пособие для чайников

Хаято недоумевал. Почему-то его новый босс не спешил использовать нового подчиненного для своего повышения в школьной иерархии. Хаято показывал свою готовность подчиняться, предлагал боссу отвоеванное удобное место в школьной столовой, запугивал хулиганов, смеющих требовать деньги Джудайме, окидывал откровенно агрессивных одноклассников недружелюбными взглядами, предлагал принести банку газировки из автомата, еду из буфета, но вместо радости и использования нового подчиненного получал весьма странные реакции в виде шараханья в сторону и мышиный писк на тему «не трогать одноклассников». Хаято так и не понял, как можно защищать людей, которые вытирают ноги и оскорбляют, называя в лицо никчемным. И если пресечь физические поползновения в виде толчков и подставленных невзначай подножек Хаято смог — парой вдумчивых слов подкрепленных болезненными тычками и весьма громким голосом, то остановить неприятные шепотки было не так просто. Он не бил женщин, как полагается истинному итальянскому синьору. Юные школьницы начинали с шуточек, парни подхватывали и на уроках ученики с невинным видом комментировали очередные нелепые провалы. Хуже всего было то, что Гокудера и сам не всегда понимал как босс умудряется фейлить в некоторых действительно простых вещах. Он не мог даже повторить то, что учитель подробно и просто объяснял половину урока. Босс сильно стеснялся и заикался, а на занятиях совершенно не мог сосредоточиться — ерзал, смотрел в окно, вздыхал. Его концентрации хватало минут на двадцать, потом он забывал где он и чем занимается, мог даже уснуть посреди занятия. Предложение помочь с учебой, которое было скорее постановкой перед фактом, итальянец выдал через три дня. Поэтому после уроков Тсуна с глубоко несчастным лицом привел подчиненного к себе домой. Там Хаято обрадовались как родному — друг Тсуны получил полное одобрение на занятия домашним заданием и обещание покормить бедного друга сына-неудачника. Пока Хаято охреневал от милых отношений в семье, где мать называла своего сына неудачником и сочувствовала его друзьям, а сам босс мялся и расстраивался, появился Реборн и отвлек женщину требованием еды. Парни в неловком молчании добрались до комнаты босса. Уже сидя за столом Хаято хотел подбодрить, но не смог. Что бы он сказал? Мать босса была права и говорила чистую правду. Может слишком прямо, но Гокудере ли ее в этом винить? Он ведь наоборот — не прекращая врал этому забавному пареньку. Весь вечер был потрачен на математику. Хаято так и не понял почему японец не может сосредоточиться и дергается от любого движения Гокудеры. Занятие было не слишком продуктивным, но они хотя бы сделали домашку. Было довольно странно быть в компании человека, который так сильно отличался от самого Гокудеры во всем. Как будто взрослого притащили в песочницу и заставили подчиняться маленькому карапузу. Вроде и ничего плохого малыш не делает, но все равно как-то тоскливо. Хаято скучал по своей работе. Он было ожидал серьезного разговора с боссом, но тот упрямо отмалчивался и делал вид, что они просто одноклассники и Хаято напрашивается на дружбу. Любые намеки на разговор о мафии он прекращал писками, испуганными невнятными восклицаниями или побегом. С этим могло справиться только совместно проведенное время и постепенное привыкание. Оставалось только ждать и крутиться рядом. Жуя сладкие кексы после полноценного и восхитительно вкусного обеда, Хаято полностью простил маман за грубость — она действительно отлично готовила. И в доме было очень чисто и уютно. К вечеру он считал маман идеальной женщиной. Они с Джудайме точно будут заниматься уроками исключительно в том доме, где есть человек, готовящий такие кексы. *** К Реборну можно было относиться как к неожиданной непогоде. Если хочешь защититься — ты не пытаешься изменить, скажем, ливень за окном. Ты можешь сократить время, проведенное на улице, можешь только разыскать зонт и примерить непромокаемую обувь. Нельзя уговорить дождь, чтобы он тебя не мочил, потому что в общем и целом, ты неплохой парень и не заслужил всего этого мокрого дерьма с неба. Хаято все это знал — но все равно бесился. Бедствие от этого не изменялось, только собственные нервы и силы тратились. Он старательно избегал Реборна, разговаривая с ним только по необходимости и максимально ограничивал общение. Скрывался под зонтом из образа глуповатого, но искренне радующемуся свалившемуся местечку подростка. Снова и снова пытался вести себя согласно своему возрасту — это было то, что он не мог себе позволить лет с пяти. Перейти в неестественное положение было сложно, но благодаря выдуманной игре в верного подчиненного в которой он периодами доставал своего босса и мстительно ставил его в неловкие положения, становилось ощутимо легче. Никогда не бывший типичным подростком, он просто не знал, что делать и как вести себя так, чтобы стать своим. Может быть в итальянской школе было бы проще, но ему приходилось ходить в японскую, со всеми японскими заморочками. Это не упоминая, что отличать местных школьников друг от друга было не такой уж простой задачей — слишком уж одинаковыми казались их лица. Но это было скорее хорошо — представать перед Реборном слишком умным или самостоятельным было бы самоубийством. Хоть ему ничего и не объясняли, но из парня-нытика, каким был Тсунаеши, его делали лидером, а не пешкой для подчиненного. Заставляли брать на себя ответственность, отдавать приказы. Тут возможно сказывалась наследственность — периодически Хаято чувствовал силу и настоящую харизму — когда в босса стреляли пулей посмертной воли и он раскрывал свои скрытые резервы и достигал любой поставленной цели. То, что он выживал после этих пуль явно показывало, что парень не совсем уж тряпка и в перспективе может вырасти в сильного босса. Покажи Гокудера способности лидера или возможность влиять на других людей — и Реборн мог бы сделать вывод о его опасности для самостоятельности молодого босса. Хотя Хаято и сам не особо верил, что мог бы добиться намного большего без указаний Реборна, но предпочитал не высовываться и держался в стороне от крайне заинтересованных в нем одноклассников, которые могли бы отвлечь его от Савады, у которого даже друзей не было. Наверное, можно было бы рассмотреть возможность того, что в нем увидят лидера и помогут реализоваться, в качестве офицера и помощника рядом с признанным лидером и боссом. Но вполне рабочее чутье наемника, успевшего не раз рискнуть жизнью однозначно отговаривало от подобного — если ему и дадут развиваться в подобном направлении, то не раньше чем сам босс станет хоть что-то из себя представлять и таким образом исключит возможность борьбы за главенство в любом ее проявлении. Вылезти сейчас вперед Тсуны, дать распоряжения или заставить подчиниться — значило рискнуть жизнью в самом прямом смысле. Гокудера был целиком в распоряжении Тсуны, но тот его всячески избегал и отталкивал. В итоге — ситуация, когда он не мог начать общаться ни с новыми одноклассниками — которые были скорее враждебны боссу и были отвлекающим фактором, ни с самим боссом — ведь то, что происходило сейчас общением назвать язык не поворачивался. Это даже полному профану вроде Гокудеры было понятно. И это было плохо — Хаято старался подобрать ключик к расположению босса, но пока получалось, что лучшим вариантом было бы оставить его в покое. А это было недопустимо — он ведь был боссом, а отойти от него под угрожающим взглядом Реборна было абсолютно невозможно. Тот уже успел поймать подрывника на переменке во время обеда, когда Хаято, пожалев икающего от нервов Тсунаеши, решил поесть в одиночестве, и категорически приказал держаться рядом и не сметь сваливать от босса. Ну и быть хорошим мальчиком, конечно. Это особенно бесило — для Реборна он был кем-то типа собаки, отрабатывающей команду «рядом». Хаято бесился, но предупреждению внял и старался находиться поближе, одновременно пытаясь не нервировать слишком сильно. Это было самое сложное. Тот шарахался всегда. Когда Хаято чуть склонился над столом, заглядывая в общий задачник — он не успел купить свой и учитель позволил ему придвинуть одиночную парту к однокласснику. Когда поднимал руку, чтобы ответить. Во время обеда. Если встречался взглядом. Самое забавное — когда Хаято задремал во время перемены, положив голову на сложенные руки и Тсуна попытался его разбудить дрожащей рукой едва касаясь плеча. Он буквально отпрыгнул от поднявшего голову сонного Гокудеры! И как с такими взаимоотношениями завоевывать доверие? Ведь парня даже можно было понять — это для Гокудеры их знакомство ощущалось безопасным, а для обычного японского школьника тот фарс казался серьезной попыткой убийства. Реборн, который явно затеял свою игру и не собирался посвящать одну из своих игрушек в суть. Приходилось жить вслепую, угадывать что от тебя хотят и только догадываться — а правильно ли ты поступил или разочаровал сильнейшего убийцу девятого поколения? Хотя разочарование Реборна итальянец почувствовал на себе довольно быстро. Когда Хаято отвлекся на разговор со старостой, начавшей с живым интересом спрашивать про Италию, Тсуна тем временем сбежал в коридор и сразу нарвался на особо тупых старшеклассников, отобравших карманные деньги и давших пару подзатыльников. Деньги Хаято вернул, но потом пришлось отойти в след за репетитором в один из пустующих кабинетов, где он получил удар под дых, а когда согнулся — получил еще и по лицу. Его неуловимо быстрым движением свалили на пол, зажав какие-то точки на шее. На прощание киллер весьма болезненно пинал свалившегося парня в живот, на каждый удар равнодушно чеканил по одному слову: «Подчиненный. Должен. Быть. Рядом. Со. Своим. Боссом». Сверкание черных маленьких глазок было достаточно недружелюбным, чтобы понять — просьбы и распоряжения Реборна не стоило игнорировать. А еще было понятно, что Реборн действительно умеет грамотно бить. Было очень больно, после еще пару дней было ощущение, словно внутри перекатываются раскаленные железные шары с острыми гранями, а шея едва поворачивалась и не переставая ныла. При этом — на нем даже синяков не осталось, чистая боль, концентрат, хоть в баночки заливай с этикеткой «разводить в слезах, пропорция один к десяти. Насыщенный вкус гарантирован». Но Хаято понимал: в этой ситуации Реборн — стихийное бедствие. Можно было минимизировать ущерб, но не избежать его. Совсем-совсем он не злится, а не душе вовсе не скребутся кошки. И вовсе не одиноко в чужой стране, одному, без знаний и союзников. И не страшно. Он же крутой, взрослый самостоятельный парень. И вовсе его не взяли этим контрактом за шкирку, как беспомощного котенка. И отказаться он все еще может, и даже останется после этого живым, точно? Ему ли бояться проклятого младенца, сильнейшего киллера девятого поколения, чье поведение невозможно предсказать? И вовсе он не думает, что придурочный босс за секунду нарвется на проблемы, а отвечать придется Хаято. Он же вовсе не попался в ловушку, из которой можно выбраться только вперед ногами, ведь правда же?