Меж Омагатоки и Хиноде

      Пока до Рикуо доходил смысл сказанных Авасимой слов, Дайки подскочил к Аманодзяку.       — Стопэ-стопэ, Авасима! Разве в Киото не установлен барьер какой-то или что-то такое? Даже если он там отчасти поломан, не может же быть всё настолько плохо? — в голосе Óни промелькнули какие-то истеричные нотки.       — Да я-то откуда могу это знать! — Авасима немного попятился назад, подняв руки в примирительном жесте. — Говорю, что слышал: способных онмёдзи убивают одного за другим!       Дайки мысленно готов был выть то ли от злости на самого себя за собственную глупость, ведь стоило бы из Укиё-э сразу отправится в Киото, сообщив Намахаге или советнику, то ли от нетерпения, ведь до следующей возможности покинуть деревню осталось ещё несколько томительных часов. В Киото творится чëрт знает что, в этом же Киото находится его младшая сестра. Óни глубоко вдохнул и выдохнул, желая унять вихрь не самых приятных, крутившихся в его голове мыслей.       — Рикуо... — заметив какую-то отрешённость Рикуо, его позвала Юкари, которая пришла вместе с Рейрой и Дохико, ещё до прихода Авасимы на ринг заметившие взволнованность Аманодзяку.       — Твоя подруга ведь в Киото?! — Авасима переключился на Нуру. — Ты должен поспешить и спасти её! Ты ведь можешь пройти сквозь осоре нашей деревни?!       Слова Авасимы вновь окунули Рикуо в водоворот воспоминаний. Воспоминаний восьмилетней давности.       Во время прогулки он невольно отстаёт, не поспевая за широкими шагами отца, который вновь погрузился в собственные мысли. Каждый раз, когда они приходят к этим цветущим жёлтым сливам, Нура наблюдает у отца такое странное выражение лица. Но, смотря на него, отец всегда улыбается.       — Папа! Подожди меня! — совершая круг вокруг храма, на территории которого и росли сливы Ямабуки, он отстаёт и кричит, прося отца остановиться.       Но тот не слышит его и поворачивает за угол.       Нура останавливается, не зная насколько, чтобы перевести дыхание, а потом снова начинает бежать к повороту.       Чем ближе он подбегает, тем отчётливее он начинает слышать какие-то посторонние звуки.       Он решительно заворачивает за угол и останавливается. Замирает в непонимании, наблюдая очень странную для него — ещё ребёнка — картину: его отца страшным мечом пронзает какая-то незнакомая девочка с длинными чёрными волосами, бледной кожей, в чёрном платьице. Она замечает его и слегка поворачивает голову в его сторону. Кажется, она приподнимает губы, немного испачканные в крови, в лукавой улыбке...       Далее, как считал Рикуо, исходя из собственных воспоминаний и мыслей, появилась Ясу вместе с неизвестной Нуре женщиной. По мнению Рикуо, кто-то из Гудзи.       Нура не стал давать ответ сразу же, не стал срываться с места и сломя голову нестись в Киото, и на это есть веские причины: во-первых, Рикуо не знает, куда ему идти, когда он покинет Тооно. Карты нет, телефона нет, одни горы да леса вокруг. Ему однозначно понадобится помощь кого-то из Тооно. Во-вторых, по прибытии в Киото в первую очередь куда ему идти, к кому? К Хагоромо Кицуне, чтобы разобраться во всём происходящим? К Ясу, чтобы убедиться в безопасности девушки? К Юре, почти по той же причине, что и к Ясу? Или сначала проверить как там Киецугу с ребятами, про которых Рикуо может и не вспоминал ежедневно, но помнил дату их прибытия в Киото? И эта дата уже завтра.       Нура не исключал и возможности, что часть ночи он проведёт в раздумьях обо всём, что вызывало у него волнение: Ясу, Киото, Хагоромо Кицуне, Юра, Киецугу с ребятами. Рикуо наверняка бы вспомнил или обнаружил ещё причины, но уже менее важные и вытекающие из двух главных, однако решил отложить это до того момента, пока он не останется наедине сам с собой.       В отличие от Нуры, который не выдавал своих переживаний, Дайки подобной сдержанностью не отличался, поэтому по лицу Óни можно было прочитать всё, о чём тот думал. Дайки разрывался между желанием на всех парах помчаться в Киото прямо сейчас, наплевав на всех и вся, и желанием продолжать видеться с сестрой. Согласно условиям заключённого контракта, Дайки может покидать деревню Тооно только два раза в месяц. Если он нарушит это условие, даже Ясу не сможет ничего поделать. Поэтому оставалось только ждать.       Оставшиеся часы до наступления следующего утра что для Рикуо, что для Дайки прошли в ожидании и размышлениях. И если Дайки так и не смог толком поспать из-за непрекращающегося потока самых разнообразных мыслей о возможных ужасных исходах, то Рикуо не возвёл чувство тревоги в абсолют, понимая, что накручиванием и чрезмерной мнительностью проблему он не решит. Авасима с остальными тоже чувствовали себя неуютно от последних новостей. Даже Итаку задумывался о том, что происходит в Киото.       Утренний туман стелился по земле, окутывая Тооно густым, клубящимся одеялом. На фоне девственных лесов, покрывавших горы, небо окрасилось в яркие цвета наступившего рассвета.       Жители Тооно привычно завтракали за низкими столиками в большом зале, где горели свечи на высоких подсвечниках, освещая комнату бело-жёлтым светом. Во главе сидел Акагаппа со своими советниками по бокам.       Аякаши переговаривались между собой, что-то обсуждали, посмеивались над чьей-то шуткой или были погружены в свои мысли, например, Итаку:       "Киото, значит... — Камаитати на ум сразу пришёл знакомый оттуда аякаши. — Кидомару, его сила велика... И таких, как он, в Киото полно. Есть ли в клане Нура те, кто готов выступить против подобных ему?"       Однозначно можно сказать, что Итаку не переживал и не испытывал хоть какую-то тревогу за клан Нура. Итаку признавался, что сразился бы с Кидомару, как с сильным и достойным противником, даже если его поступок и был безрассудным. Безрассудство же шло из его природы. Он — аякаши Тооно. У всех аякаши Тооно есть особая любовь к боям, текущая в их крови.       Возможно, ему было любопытно, получится ли у Рикуо что-то сделать Кидомару, если эти двое встретятся вновь. Однако Итаку упрямо не решал признавать последнее, но и не отрицал. К тому же прошлым вечером он совершенно случайно услышал, как Амезо вместе с Авасимой, Юкари, Рейрой и Дохико обсуждали одну идею. Когда Камаитати понял, о чём речь, он едва подавил усталый вдох, а после, подумав, нехотя согласился со словами, произнесёнными в один из дней Акагаппой.       Камаитати был очень удивлён, если не шокирован тем, что глава Ушио Тооно решил тоже посмотреть, как идут дела у внука Нурарихёна. Итаку никак не показал, что появление Акагаппы его выбило из колеи. Глава деревни поинтересовался мнением самого Камаитати о наличии потенциала у Нуры, на что Итаку честно высказал ему своё мнение. После разговор плавно перешёл на Кидомару и на киотских ёкаев. Тут уже Камаитати отвечал с большей охотой, будучи ёкаем Тооно.       Для Итаку было внезапным, что его разговор с главой, будто сделав круг, вернулся к Нуре, как и вопрос Акагаппы о том, хочет ли Итаку отправиться в Киото вместе с Нурой, последовать за ним. Ответ Камаитати тогда дал решительно отрицательный. И на его отказ Акагаппа сказал следующее:       — Не имеет значения, нравится ли тебе он, нравятся ли тебе его характер или поступки. Он — внук Нурарихёна, у него, как и у его деда, есть особая харизма и аура, из-за которой за ним хочется последовать. Ты можешь даже не заметить, когда это желание появится, — Акагаппа улыбается ему напоследок и исчезает также неслышно, как и появился ранее.       "В случае с ними, — Итаку подумал об Авасиме и остальных, — это действительно сработало".       Итаку размышлял о своём, Авасима уплетал за обе щёки рис, так что ни Камаитати, ни Аманодзяку, ни кто-либо ещё не заметил, как в помещении появился Рикуо.       Сделав ещё несколько шагов вперёд, позволяя ёкаям себя заметить, Нура произнёс:       — Простите, что прерываю.       Только тогда его увидели, и удивлённый шёпот волной пронёсся по залу:       — Что?       — Эй, откуда он вообще взялся?       — Как прошёл мимо?       — Рикуо?! — воскликнул Амезо.       — Почему он здесь? Должен же был уже свалить... — нахмурился Авасима, подорвавшись с места.       — Ну-ка, тихо, — шикнул на обоих Итаку и потянул Аманодзяку за шкирку, дабы усадить того на место.       Нура остановился перед Акагаппой, равнодушный к восклицаниям за спиной.       — Я-то думал, что ты уже ушёл, — подал голос Акагаппа, окидывая парня изучающим взглядом. — Раз ещё жив, значит стал немного сильнее.       — Только если совсем немного, — криво усмехнулся его советник, который приходил к Нурарихёну.       Рикуо на глазах изумившихся его действиям ёкаев опустился на колени и, упёршись сжатыми в кулаки руками в деревянный пол, с уважением поклонился.       — Пожалуйста, позвольте мне выразить глубочайшую благодарность всем в Тооно за то, что вы тренировали такого юнца, как я. Пусть я и пробыл здесь недолгое время, я многому научился. Это было приятное знакомство, — произнёс он.       И вновь ёкаи Тооно удивились.       — Похоже, ты ещё и научился хорошим манерам и дружелюбию к Тооно, — сощурился Акагаппа.       Советник хрипло рассмеялся:       — Он ведь вырос на россказнях своего деда, — покачал головой он. — Но после ухода Второго главы со своего поста из-за полученной тяжёлой раны клан Нура покатился под гору... — советник прикрыл глаза.       — Неужели ты ничего не знал об этом? — обратился к Нуре Акагаппа.       Советник снова рассмеялся.       Рикуо поднял голову и взгляд, подумав о том, что ни Акагаппа, ни его советник не знают, что отец стал чаще принимать участие в делах клана, хотя того требовали сложившиеся на тот момент обстоятельства. Однако Нура не собирался опровергать слова советника, зная, что в них нет лжи. Парень хотел сказать кое-что другое, по его мнению, достаточно важное:       — Восемь лет назад, когда отца пытались убить прямо на моих глазах, скорее всего, я видел Хагоромо Кицуне.       Его слова произвели должный эффект — ёкаи Тооно в который раз за последние полчаса были шокированы, и, кажется, в этот раз их удивление было особенно сильным.       Рикуо понимал, что сказанное им — лишь предположение, не достоверное полностью. В правдивости собственных слов Нура сможет убедиться только в Киото. Да и о возможном участии Ясу и храма Миваку-Текина парень упоминать не стал.       — С того дня клан Нура начал слабеть, а ёкаи, живущие в Кансае копили силы, — в его голосе не было ни тени сомнения.       Кроме того уверенности в причастности Хагоромо Кицуне к ране отца Рикуо добавлял и тот факт, что старейшины, пока отец пребывал в подобии комы, расспрашивали и его о произошедшем не один раз и разговаривали между собой о возможном воскрешении Хагоромо Кицуне. О последнем ему сообщил Натто Козо, но маленький Нура тогда не обратил на это особого внимания, потому что был слишком напуган из-за произошедшего с отцом. Только недавно Рикуо вспомнил о словах аякаши.       — Если произошедшее — дело рук Хагоромо Кицуне, всё сходится, и никаких сомнений не остаётся, — продолжил Рикуо. — Поэтому я отправляюсь в Киото, чтобы вновь увидеть её и разорвать цепи судьбы!       Его слова наверняка кто-то посчитал слишком пафосными — Рикуо не отрицал такого исхода, однако по-другому он не мог и не хотел говорить.       — Эй, эй... Так дело не в спасении красавицы-подружки?.. — озадаченно пробормотал Дохико.       — Серьёзно?.. — подал голос Амезо, удивлённый словами Нуры не меньше остальных.       Заслышав нарастающий вокруг себя шум, Рикуо выпрямился.       Ёкаи Тооно подались вперёд, кто-то повскакивал со своих мест, окружив Нуру, с любопытством и насмешкой глядя на парня.       — Хах, правящая 400 лет назад Хагоромо Кицуне пыталась убить его отца?       — Молодой глава клана Нура займёт место постаревшего Верховного Главнокомандующего и сразиться с Владычицей Киото?! Это стоит увидеть!       — Вот это уже интересно! Ха-ха-ха!       — Останемся в Тооно и поглядим отсюда, как будут разворачиваться события!       Кто-то предложил эту идею, и её одобрило множество согласных голосов.       — Что? — Нура с усмешкой на губах слегка повернул голову, чтобы взглянуть на взбудоражившихся аякаши. — Неужели никто из вас не хочет из первых рядов понаблюдать за тем, как я стану Владыкой всех духов? — в его голосе отчётливо была слышка насмешка.       На несколько секунд повисло молчание, а потом кто-то из толпы спросил:       — Что ты хочешь этим сказать?       — Вы, конечно же, можете сидеть тут, на горе, и дальше кичиться своими умениями и силой, оставаясь владыками деревни, — Рикуо также сверху вниз посмотрел в другую сторону, на других ёкаев. — Я спрашиваю, хватит ли у кого-то мужества, найдутся ли тут смельчаки, которые отправятся со мной в Киото?       Парень улыбался так хитро и победно, чуть сощурив глаза, явно издеваясь над ними и беря на слабо, так что ёкаи Тооно не выдержали. Они повскакивали со своих мест, оскалили клыки, зарычали и завыли наперебой, перекрикивая друг друга:       — Что?!       — Чего ты там вякнул, а?!       — Ты издеваешься над Тооно?!       — Ещё и говоришь об этом так снисходительно!       — Может, нам сделать так, чтобы ты отсюда не вышел, а?!       Каппа-Ину, в первый день не давший Рикуо просто так покинуть поместье Тооно, вновь напал, разевая пасть.       Рикуо, совершенно спокойный, повернул голову в его сторону.       С грозным воем Каппа-Ину прошёл сквозь Нуру, в то время как тот исчез в чернильной дымке.       В следующую секунду Рикуо, окутанный ёки, уже аккуратно примостился на коленях Акагаппы, которого перекосило то ли от неожиданности, то ли от наглости парня. Подлив главе Тооно саке из сосуда, который он любезно позаимствовал у советника, Рикуо с ухмылкой и лёгким прищуром произнёс:       — Благодарю за заботу. А теперь прошу прощения, но мне пора, — и он вновь исчез, растворившись.       — Акагаппа-сама... От... откуда это... — советник ошарашенно глядел то на наполнившуюся пиалу саке, то на своего главу, то на опустевшую бутыль, ещё мгновение назад бывшую полной.       — Рикуо... — Авасима вместо с Амезо непонимающе осматривали зал.       — Эй! Он исчез!..       — Что он сделал?!       — Куда делся этот паршивец?!       Один лишь Итаку оставался непоколебимым и спокойно продолжал трапезу.       — Он такой же... — вздохнул Акагаппа, замечая, как фигура Нуры мелькнула у выхода.       — Что? — не понял его советник.       Аякаши Тооно всё ещё были на эмоциях, потому рыскали глазами по залу в поисках Рикуо, которого уже и след простыл.       — Приходит, как ни в чём не бывало... Внезапно становится намного сильнее, чем был... И в итоге уводит за собой лучших из наших, — Акагаппа прикрыл глаза, вспоминая их последнюю встречу.       — Я забираю их с собой, — ухмыляется Нурарихён, кивая головой на аякаши за его спиной. На его плечо закинута обнажённая катана. Глаза лукаво сверкают золотом. — Акагаппа, не хочешь со мной?       — Пф, — пренебрежительно фыркнул советник, закатывая глаза. — Будто бы кто-то из Тооно пойдёт за ним!       Акагаппа сделал несколько больших глотков.       — Честно признаться, если бы тогда я не был Командующим, то я бы с удовольствием пошёл за его дедом...       — Что?! — хрипло воскликнул советник, удивлённо взглянув на Акагаппу.       Глава не стал ничего больше говорить ему.

***

      — Бр-р-р... — Рикуо поёжился от холода пряча руки в рукавах одежды. — Как же, оказывается, в горах бывает холодно даже вопреки лету, — он прикрыл глаза, вздыхая.       К чему Нура так и не смог окончательно привыкнуть, так это к тому, что по утрам дополнительным будильником для него стал холодок, пробегавший по спине несмотря на наличие шарфа и другой тёплой одежды. Зато бодрило — это и было для Нуры плюсом.       Парень окинул взглядом границу Тооно: утро, голубеющее небо, нагромождение камней, то ли туман, клубящийся вокруг, то ли ёки, тёмно-зелёные кроны деревьев и возвышающиеся вдалеке, покрытые снегом макушки гор. Всё-таки в этом месте было что-то своё, что придавало деревне особый шарм.       "Интересно, будь здесь Ясу, ей бы понравилось? — подумал Нура. — Уж ей-то подобная погода куда привычнее, чем мне".       Не будь в Киото такой угрозы, как Хагоромо Кицуне, которая, по словам Авасимы, чуть ли не весь город уже покорила, Рикуо однозначно бы, в первую очередь, попытался отыскать Судзин. А там уже бы подтянулись Юра, Киецугу и остальные ребята, которых — Рикуо знал — Ясу никогда не оставит одних, без какого-либо присмотра. Однако будучи в раздумьях о том, что делать по прибытии в Киото, Нура так и не пришёл к какому-то конкретному решению. Он не знал ничего: ни о том, где будет Ясу, где будет Юра, где будут Киецугу, Кана, Маки, Сима и Тори, где будет Хагоромо Кицуне — ровным счётом ничего. Парень мог надеяться либо на то, что его дед, отец или кто-то из клана знает что-то о Киото, либо на удачу.       — Опа! Рикуо, ты ещё тут?       Нура вздрогнул и посмотрел на Дайки. Óни выглядел немного запыхавшимся, растрёпанным и сонным.       — Ты вообще спал? — спросил Рикуо.       — Нет, — поник Дайки. — Так заметно, да?       Нура молча кивнул.       — Из-за этих глупых мыслей я заснул только под утро и из-за этого потерял несколько драгоценных часов! Да что ж такое-то, а! — вскрикнул Дайки, с силой ероша волосы.       Однако надолго Óни не хватило, и он устало вздохнул, опуская плечи и голову на грудь.       — Кстати, — Дайки поднял глаза на Нуру, — эт ты шуму навёл в зале?       — Да, — снова кивнул тот. — Неужели они ещё не успокоились? — Рикуо думал, что ёкаев Тооно достаточно легко спровоцировать, но не знал, что они отходить будут так долго.       — Честно, без понятия, — пожал плечами Дайки. — Я с кухни взял перекус себе немного, по пути только возмущения и крики какие-то слышал, внутрь не было времени заглядывать.       — А, вот как, — Рикуо отмёл предыдущую мысль. — Скажи, ты ведь тоже в Киото собираешься?       У Нуры всё ещё не было хоть кого-то, кто мог сойти за проводника, так что парень подумал: Дайки — хорошая кандидатура.       — Ну, да, — кивнул Óни, беря канабо и закидывая его на плечо. — Я просто обязан там быть, хотя не отказался бы от пару чашечек крепкого кофе... Или даже энергетика... Жалко, что тут, в Тооно, ничё нет, даже мало-мальски схожего... — Нура уже приготовился перебить Óни, когда тот добавил, при этом явно говоря сам с собой: — надеюсь, Ясу не слишком обидится, если я у неё малёк похозяйничаю... Кофе точно должен найтись, но тогда придётся заскочить в Укиё-э... — Дайки широко зевнул, прикрывая рот ладонью.       — Чего? — опешил Рикуо.       Он-то думал, что просто совпало так: Дайки говорил о девушке, живущей в Укиё-э где-то с апреля, скорее всего, недалеко от его дома, о девушке, которая тоже уже наверняка в Киото. Однако теперь, когда Óни назвал имя, вера в совпадение у Рикуо заметно поубавилось. А, может, он просто себе надумывает? Ну, мало ли в Японии девушек с именем Ясу, которые живут в Укиё-э, которые собирались в Киото... Нура чувствовал, что всё больше и больше склоняется к мысли о том, что Дайки говорит о той Ясу, которую он знает, отчего в голове возникали всё новые и новые вопросы, сейчас ему совсем ненужные, из разряда: "А что, если...".       — А? Я чёт не то ляпнул, что ль? — Дайки с непониманием в глаза посмотрел на парня, склонив голову набок.       — Не бери в голову, — мотнул головой Рикуо.       Ему сейчас явно не до выяснения, как Ясу связана с Дайки, если связана вообще...       — Если уж тебе туда же, куда и мне, сможешь проводить меня? Вряд ли я соорентируюсь за пределами Тооно так же хорошо, как и ты, — добавил Рикуо.       — А в чём вопрос? Конечно же, помогу! — широко улыбнулся Дайки. — Всё взял-то?       — У меня не так много вещей было изначально, — Рикуо посмотрел себе за спину, на висевшие за поясом Такимару и Ненекиримару, который Нура, прежде чем отправиться к границе Тооно, забрал у Намахаге, вдобавок искренне поблагодарив аякаши за то, что те выполняли его обязанности, ведь Рикуо был увлечён тренировками.       — Отлично! Что ж, тогда впе-       — Эй!       Óни успел только занести ногу для шага и неуклюже поставил её на камни. Обернувшись, и он, и Рикуо увидели Авасиму, Амезо, Дохико, Рейру и Юкари.       — А вы чего ваще здесь забыли? — Дайки непонимающе нахмурился.       — Рикуо, — Аманодзяку бросил быстрый взгляд на Óни и переключился на Нуру, который обратился в слух, — знай, что сакадзуки мы пить с тобой не станем. Но тебе не хватает соратников, — Авасима держал руки сложенными и был предельно серьёзен. — Так что, если скажешь что-то вроде: "Пожалуйста, помогите мне..." — тогда мы подумаем...       — Боишься задеть собственную гордость, Авасима? — буркнул себе под нос Дайки, так чтобы не услышал Аманодзяку, но слова Óни и так заглушил бы ответ Рикуо:       — О! Да, пожалуйста! — недолго думая обрадовался Нура.       — Чё?!       Вся серьёзность Авасимы улетучилась. Не ожидая такого прямого и честного ответа, Аманодзяку чуть не упал.       Óни прыснул со смеху себе в кулак.       — Ёкаи Киото, похоже, и правда очень сильны. Я хочу иметь больше сильных товарищей! Если бы вы присоединились к моему Хякки-Яко, было бы просто прекрасно! — широко улыбался Рикуо.       Нура искренне был рад тому, что Авасима и остальные согласились пойти с ним. Та его выходка в зале отчасти была предназначена и для того, чтобы вдохновить кого-то последовать за ним, так что у него был ещё один повод для радости.       — Эй-эй, Рикуо... — Амезо покосился на всё ещё ошарашенного Авасиму.       — Святая простота, — вздохнула Рейра, прикрывая глаза.       — Ну, что делать будем? — обратился Авасима к остальным.       — Как что? — не понял Амезо. — Мы же ещё вчера договорились: если Рикуо попросит пойти, мы пойдём.       — Я вещи свои не взяла... — подала голос Юкари.       — Тогда поторапливайтесь! — стал подгонять их Нура, указывая на границу Тооно. — Берите всё необходимое и пошли!       — Когда мы успели местами поменяться?! — удивилась Рейра.       Стоящий в стороне Дайки хихикал, поглядывая на взволновавшихся ёкаев.       — Хм, а Итаку не пришёл? — Нура заметил отсутствие Камаитати, ещё раз окинув взглядом всю компанию.       В следующее мгновение к горлу парня оказалось приставлено острое лезвие серпа.       — Разве я тебе не говорил никогда не рассеивать осоре? — раздался строгий Итаку за спиной. Радужка Камаитати отливала желтизной.       — Явился не запылился... — пробормотал себе под нос Дайки.       — Итаку... — Рикуо, уже начавший сожалеть о том, что такой талантливый и сильный союзник, как Итаку, не придёт, попытался повернуть голову к Камаитати.       — Это уже двухсотый раз, когда ты мог умереть в Тооно, — Итаку качнул серпом, и Рикуо нервно покосился на оружие. — Моя работа твоим учителем ещё не окончена, не всё ты знаешь! — заявил Камаитати. — Но знай, что сакадзуки обмениваться с тобой я не стану! — с этими словами Итаку убрал серп себе за спину.       — Не зарекайся, Итаку, не зарекайся... — с ухмылкой произнёс Óни и тут же поймал на себе недовольный взгляд Камаитати, ничуть того не испугавшись.       — Спасибо, — помолчав минуту, кивнул Нура, приподняв губы в улыбке.       — Дайки, а ты тут что забыл? — поинтересовался Авасима. — Тоже идёшь с Рикуо?       — Хм? — Óни задумался лишь на секунду. — Можно и так сказать, но мои причины отличаются от ваших. У меня и Рикуо одна цель — Киото, поэтому какое-то время я проведу в вашей компании, — хмыкнул Дайки.       Нура на несколько секунд задержал на Óни взгляд. Рикуо прикрыл на мгновение глаза, а после посмотрел на границу Тооно. Он потянулся и достал Такимару, готовясь замахнуться им.       — Разве ты не собираешься использовать этот меч... Ненекиримару? — уточнил Итаку. — То, что ты держишь, — обычная ветка дерева.       — Ненекиримару предназначен для сильных аякаши, — взглянул на новых товарищей Рикуо. — Для осоре деревни... мне будет достаточно и Такимару.       Ёкаи столпились за спиной Нуры.       — Яху-у-у-у! Киото, Киото! Уже предвкушаю!.. — как ребёнок, радостно восклицал Амезо.       — Что?! Амезо, так ты впервые покидаешь деревню? — удивилась Рейра, обернувшись в его сторону.       — Конечно! Я просто сгораю от нетерпения увидеть внешний мир!       — Погнали!       Рикуо одним ударом разрубил осоре деревни Тооно и покинул её пределы, громко и с воодушевлением известив об этом:       — Прощай Тооно!

***

      "Нужно кого-то найти! Срочно найти! — совсем ещё юный парень с короткими чëрными волосами и немного полным лицом быстро шёл по веранде, чуть ли не бежал. — Ну почему когда кто-то нужен, его невозможно найти! Главный дом, что, вымер?! С утра же были люди..."       Он не знал точно, по какой причине сегодня, чуть ранее, утром Кейкаин Рюдзи, Кейкаин Мамиру и Кейкаин Юра и другие главы побочных семей были ещё более мрачными, чем вчера. "Неужели... Третья печать тоже пала?" — этот вопрос, крутившийся в его голове, юноша старательно отгонял. Однако ответ уже можно было предположить по тому, как спешно Юра покинула Главный дом Кейкаин, игнорируя окрик Рюдзи.       Наконец, юноша заметил две знакомые фигуры и, не став дожидаться, пока они пропадут из его поля зрения, крикнул:       — Рюдзи-сама, Мамиру-сама, пожалуйста, постойте!       Оба онмёдзи оглянулись.       — Ты ещё кто? Чего надо? — достаточно грубо и резко спросил Рюдзи, настроение которого было просто отвратительно: исчезнувший вместе с Пато и Масацугу кретин Акифуса, возомнивший себя лучше Тринадцатого; глупая Юра, убежавшая чёрт знает куда и сказавшая, чтобы за ней никого не посылали; разрушенная в пух и прах Третья печать; тяжёлое положение клана Кейкаин, ведь процентов восемьдесят от оставшихся онмёдзи специализируются на защите; толпа аякаши в Киото; и, как вишенка на торте, сообщение, что и Вторую печать пытались сломать.       — П-прошу прощения! — по спине онмёдзи, поспешно поклонившегося, пробежал холодок от мрачного взгляда Рюдзи. — М-меня зовут Хирото, из ветви Пато. Работаю и учусь здесь.       — Мгм. Так чего тебе надобно? — повторил второй вопрос Рюдзи.       — Простите, что беспокою, но, Рюдзи-сама, Мамиру-сама, прошу вас, пойдёмте со мной к воротам! — взволнованно протараторил он.       — Что будем делать, Рюдзи? — подал голос Мамиру, повернув голову в сторону Рюдзи. — Кажется, произошло что-то серьёзное, — безэмоционально заявил он.       — Да у нас что ни день, то что-то серьёзное происходит! — сквозь зубы то ли процедил, то ли прорычал Рюдзи.       Испуганный взгляд чёрных глаза Хирото бегал от одного онмёдзи к другому.       Рюдзи с шумом втянул воздух носом и выдохнул через плотно сжатые зубы.       — Ладно, пошли, — обратился он к Хирото, на лице которого сразу отразилось облегчение. — Расскажешь по дороге, из-за чего шум такой поднял.       Рюдзи вместе с Мамиру прошли, по направлению к воротам, мимо Хирото, а тот поспешил за ними, попутно начинав говорить.       С каждым его словом, настроение Рюдзи становилось ещё хуже, чем было.

***

      Такара, блондин, товарищ Хирото по уборке и обучению, с метлой в руках нервно поглядывал то себе за спину, то на стоящих перед открытыми воротами незваных гостей с очень необычным грузом. Юноша мысленно возносил молитвы богам о том, чтобы Хирото пришёл сам поскорее и привёл кого-то из более старших и опытных онмёдзи. В то время как гости, казалось, делали вид, что Такары нет, проигнорировав ранее его попытки завести разговор.       Повисшая тишина убивала и заставляла юного онмёдзи нервничать ещё больше.       — Такара! — онмёдзи услышал быстрые шаги и взволнованный голос Хирото.       "Хирото! — чуть ли не расплакался от счастья Такара".       — Ты как тут? — поинтересовался Хирото, увидя бледное лицо друга.       — Чуть не помер, — пролепетал Такара, с облегчением выдыхая.       — Ну-ка, идите отсюда, — в проходе появился Рюдзи вместе с молчаливым Мамиру.       Хирото и Такара послушно отошли на десять шагов, но всё ещё могли слышать, о чём будет говорить Рюдзи с гостями.       Рюдзи мрачно, с присущей ему настороженностью, оглядывал не таких уж и "незнакомых людей", как сказал Хирото. Ему, Кейкаин Рюдзи, они были знакомы. Девушка-ханъё и её шикигами. Новая головная боль. А впридачу к ним, видимо, бонусом шли Пато и Масацугу, не пребывающие в сознании, как минимум. С такого расстояния — шикигами держал одного онмёдзи подмышкой, а второго закинул на плечо — Рюдзи не мог определить дышат они или нет.       — Как только я скажу, атакуй, Мамиру, — шепнул он стоящему рядом онмёдзи.       В руке Мамиру сию же секунду заискрилась печать.       Рюдзи, помнящий о том, как шпилька едва ли не проткнула ему горло, молча извлёк из-под плаща бамбуковую флягу, призывая Гаро.       Водяной волк с оскалившейся пастью и глазами навыкате взобрался на плечи онмёдзи.       — Вы не поверите мне, если скажу, что пришла не подраться.       Саюри спокойно наблюдала за готовыми к бою онмёдзи, нисколько не боясь их возможных атак.       — О, совершенно верно, — осклабился Рюдзи.       — Что ж, дело ваше, — пожала плечами Саюри, не видя смысла их переубеждать. — Но я всё равно уже здесь и хочу спросить: где ваша младшая сестра, кажется, Юра? — припомнила имя ханъё, взглянув за спины Мамиру и Рюдзи и не найдя там Юры.       — Юра-сама?       — Зачем она ей?       Позади Мамиру и Рюдзи раздался шёпот Хирото и Такары. Одного взгляда Рюдзи хватило, чтобы этих двоих и след простыл.       Рюдзи раздражённо выдохнул и выкинул парней из головы.       — Почему я должен отвечать на твои вопросы? — хмыкнул он, возвращаясь к более насущной проблеме.       — Хм, ты прав. Отвечать ты мне не обязан, — неожиданно для самого Рюдзи девушка с ним согласилась. — Но мне нужно просто узнать, где сейчас Юра. И я верну вам их, — Саюри кивнула на Пато и Масацугу в руках Ханаараси.       — Шантаж? — недобро сощурился Рюдзи.       Волк на его плече зарычал. Как бы Рюдзи не относился к Пато или Масацугу, они были членами клана Кейкаин. К тому же с самой новости о разрушении Третьей печати от них не было ни слуху ни духу, а тут — вот они — с виду живые. Как минимум, ради того, чтобы узнать о произошедшем прошлой ночью подробнее, Рюдзи должен был вытащить эту парочку. Может, и про дурака-Акифусу чего-нибудь расскажут, и Рюдзи в очередной раз убедиться в его глупости.       — Шантаж? — повторила Саюри. — Не могу сказать. Я в любом случае верну вам ваших же онмёдзи — ответите вы мне или нет. Мне-то они без надобности, — прикрыла глаза она. — Просто думала, что с ними, — ханъё кивнула на Пато и Масацугу, — будет проще... договориться.       Рюдзи не собирался верить ни единому слову ханъё, которая, пусть и была наполовину человеком, всё же оставалась на другую половину ёкаем. Очередное серое пятно.       — И зачем тебе сдалась моя непутёвая сестрёнка? — хмыкнул Рюдзи.       Услышав, что диалог продолжается, Саюри немного оживилась, вскинув брови:       — Она может знать, где сейчас моя младшая сестра, — честно ответила девушка.       Рюдзи хмыкнул в ответ, припоминая двух девушек, с которыми в прошлый раз заявилась эта ханъё.       — Уж извини, — ухмыльнулся Рюдзи, — но я не могу дать ответ на интересующий тебя вопрос, потому что сам без понятия, где носится Юра. Мне она не докладывает о каждом своём действии, — демонстративно он развёл руками.       — Что? — на лице Саюри мелькнуло удивление, но быстро сменилось привычным спокойствием и равнодушием ко всему, что не представляет интереса. — Вот как. Я поняла, прошу прощения за беспокойство.       Саюри быстро смирилась с неудачей. Она всегда считала, что, даже если человек соврал ей о чём-то, она не станет до него докапываться. В таком случае, проще узнать или найти что-то самостоятельно. А если действительно не знает, то нет и смысла его дальше допрашивать. Другое дело, что всегда находятся исключения, но не в случае с Рюдзи или Мамиру.       — Хана, — Саюри взглянула на шикигами, чьё лицо при свете солнца было скрыто за глубоким капюшоном до самого носа, и кивнула ему.       — Погоди, Мамиру, — остановил Рюдзи онмёдзи, уже собравшегося сорваться с места.       Шикигами осторожно опустил на землю сначала Масацугу, а потом — и Пато.       — Гаро, сожри!       Как только Пато оказался на земле, Рюдзи отдал приказ и водяной волк, обернувшейся волной, сорвался с его плеча.       — Саюри-сама! — воскликнул Хана, стоявший позади Саюри, бросаясь наперерез.       Слева появился Мамиру, чьи глаза зажглись подобно лампам.       — Рассей!       Выкрикнула Саюри, выставляя перед собой припасённый талисман.       Порывы ветра столбом взвились вверх.       Рюдзи прикрыл глаза ладонью, чтобы попавшая в глаза пыль не ослепила его.       Когда пыль осела, глазам Кейкаин Рюдзи предстала следующая, отчасти действительно удивившая его картина: замерший шикигами, Мамиру с печатью в руках и девушка-ханъë, которая крепко держала онмëдзи за запястье, не давая ему возможность нанести удар.       Палевые глаза опасно блеснули.       Саюри уже обеими руками цепко схватила Мамиру за локоть и плечо, сжимая ткань одежды.       Пара секунд, и онмëдзи валяется на земле, перекинутый Саюри через плечо.       Ханъë, прошептав "Рассей", спокойно взяла, если не сказать вырвала, печать из рук онмëдзи. Та изорвалась на кусочки, охваченные искорками молний.       Мамиру моментально вскочил на ноги, когда Саюри выставила перед его лицом новую печать.       — Поглоти, — произнесла она перед тем, как обратиться к Мамиру и Рюдзи: — Во-первых, я уже говорила, что пришла к вам не драться, но вы вынуждаете меня к обратным действиям.       Мамиру вновь атаковал.       Однако результата опять не было.       Печать Мамиру в этот раз не порвалась, а, как показалось Рюдзи со стороны, попросту потеряла своё действие, став обычной изрисованной бумажкой.       — Во-вторых, — Саюри перестала обращать на Мамиру внимание и переключилась на Рюдзи, сделав голос громче, — вам стоит позаботиться о своих товарищах, если они вам хоть сколько-нибудь важны.       Рюдзи сощурился.       Круто развернувшись, Саюри прошла мимо Ханы и легко запрыгнула на ближайшую крышу.       Шикигами поправил капюшон, украдкой выдохнув, и последовал за своей хозяйкой.       Только после того, как ханъё окончательно пропала из поля зрения Рюдзи, он подошёл к Пато и Масацугу. Проверив наличие дыхания, Рюдзи убедился, что оба онмёдзи живы, и подумал, что одной проблемой стало меньше.       Когда Рюдзи услышал за спиной характерный хлопок, будто взорвалась петарда, он обернулся.       Мамиру держался ладонью за лицо, отступив назад.       — Мамиру, что такое? — Рюдзи не двинулся с места, мысленно прикидывая, оттаскивать ли Пато с Масацугу самому или попросить тех двух мальчишек.       — Та печать взорвалась, — коротко ответил Мамиру.       Рюдзи раздражённо цыкнул. Нет, количество проблем осталось тем же, если не стало больше, ведь Двадцать Седьмой глава наверняка поручит ему найти бедовую младшую сестрёнку Юру.       — Возвращайся в Главный дом и позови кого-нибудь, чтобы забрали и их, — Рюдзи кивнул на лежавших на земле Пато и Масацугу. — Да скажи им, чтобы поторопились.       — А что будешь делать ты? — спросил Мамиру, убирая ладонь в чёрной перчатке от лица, на котором были лёгкие ожоги.       — Отправлюсь за Юрой, что же ещё, — сложил руки на груди Рюдзи. — Она не могла далеко уйти. Уведоми о моём решении главу, хорошо?       Мамиру кивнул и скрылся в доме.       Рюдзи подошёл к тому месту, где стоял Мамиру и обратил внимание на валяющиеся на земле кусочки порванной печати, видимо, принадлежавшей той ханъё, которую, похоже, зовут Саюри. То, что произошло с этой печатью, отличалось от прошлых трюков ханъё. Зато теперь он знает, на что ещё способна эта девушка, помимо шикигами-оборотня и техники, которая обращает его шикигами воду, а молнии Мамиру будто бы рассеиваются. Хоть что-то хорошее за это утро. Вроде бы, раз это хорошее и новое знание, оно должно порадовать Рюдзи, но настроение онмëдзи нисколько не улучшилось. Он был уверен, что этот день, как и последняя неделя с хвостиком, будет тяжëлым.       Пожелтевшие ошмётки бумаги были подхвачены и унесены прочь порывами ветра.       Рюдзи тут же позабыл о них и направился вниз по улице, по пути размышляя, куда могла на эмоциях податься его младшая сестрёнка Юра. По мнению Рюдзи, девушка укрылась либо в месте, где людей, априори, всегда немного или вовсе нет, либо в парке или каком-то подобном месте, чтобы можно выплеснуть негативные эмоции на каком-нибудь дереве. Кейкаин даже не думал, что Юра убежала по другой причине.

***

      — Шикигами... Хагун!       Юра бросила вперёд бумажную вырезку в виде человечка, исписанного кандзи, но она пролетела несколько метров и плавно опустилась на траву.       Она набрала побольше воздуха в грудь и шумно выдохнула, прикрывая глаза, явно стараясь унять бурю бушующих внутри неё эмоций.       У меня было предположение, чем вызвана такая чрезмерная эмоциональность Кейкаин, — разрушенная ночью Третья печать, Кинкаку-дзи. Но я не хотела спрашивать об этом Кейкаин, по крайней мере, пока она находится в таком взвинченном состоянии.       А найти Юру не составило большого труда — спасибо за это милашкам Кодама. Конечно, на это ушло некоторое время, но я всë-таки обнаружила онмëдзи в парке недалеко от храма Кусака в районе Гион.       Кейкаин, поглощëнная тренировками призыва разных шикигами, количество которых варьировалось от одного до пяти, сначала даже не обратила внимание на моё появление. Поэтому было отчасти даже забавно наблюдать, как девушка дëргается и удивлëнно смотрит на меня. Наверное, будь со мной рядом Цукико, она бы попыталась напугать Юру. Возможно, это вылилось бы в небольшую потасовку.       Цукико и Кë остались меня ждать около входа в парк. Йоко остался на Арасияме по требованию Уроко, которая попросила отпустить её к берегу Японского моря. Я согласилась, отдав приказ проверить как там Бакэкудзира, так что Уроко вернëтся к завтрашнему дню. Касуми на пару с Йоко и Оникумой-саном остались приглядывать за оставшимися на горе аякаши, которые, заметно осмелев, стали покидать её и резвиться неподалёку или в ближайшей речке.       На моём плече сидел Кодама, который привёл меня к Юре и объяснил, что онмëдзи тут уже как минимум минут 20. Позади бегала тройка Кодама Незуми, периодически ëкаи подбегали ко мне и начинали наяривать вокруг меня круги, играя в догонялки. Вот уж кто вообще не ощущал той напряжëнной атмосферы, которая царила в воздухе.       Юра подошла и рывком подняла вырезку, будто она весила не одну тонну. Девушка побуравила взглядом бумажку с минуту, а после повторила:       — Шикигами Хагун! — и бросила талисман.       Ничего.       — Ясу-сама, Ясу-сама, — один из Незуми забрался мне на другое плечо, цепляясь коготками за ткань кимоно, и зашептал, — а что этот человек делает?       — Юра пытается призвать шикигами, — также шëпотом ответила я.       Незуми покивал, и его розовый носик только сильнее зашевелился.       В этот момент Юра откровенно психанула:       — Почему?! Почему не получается?! — она громко топнула ногой. — У меня обязано всё получится! Я должна! — девушка тяжело дышала через рот. — Я не могу отступить! Не могу...       В конце концов, Юра, издав усталый вздох, плюхнулась на траву и уставилась немигающим взглядом в землю, нахмурив брови, сжав руки в кулаки. Этого моментального всплеска негативных эмоций, по-видимому, хватило, чтобы девушка хоть немного, но остыла.       Может, около Третьей печати произошло кое-что ещё? Что-то важное для Юры? Ведь при разрушении Четвёртой печати она вела себя по-другому, а сейчас выглядит особенно подавленной. Хотя я тогда достаточно быстро ушла и поэтому не видела всего. Так что не стоит утверждать что-либо о настроении Юры без капли сомнений. Но подробности выяснить я всё же хочу попробовать...       — Юра, — позвала её я.       Кейкаин посмотрела на меня и потупила глаза, смутившись.       — Простите, Судзин-сан, — едва слышно пробормотала она.       — Незачем извиняться, — покачала я головой, поднимаясь на ноги.       Кодама Незуми скатился по моей спине вниз, убегая к своим собратьям дальше резвиться в ближайших кустах, а Кодама покрепче схватился за ткань моего кимоно.       Присев рядом с девушкой, я просила:       — Ты так переживаешь только из-за сломанной Третьей печати и приближающейся угрозы или есть что-то ещё? Прости, если мой вопрос слишком... нетактичен, — поспешила добавить я. — Можешь не отвечать, если не хочешь.       Кейкаин поджала губы, в глазах блеснули слёзы, но Юра быстро утёрла их.       — Один... один из моих старших братьев, который научил меня всему, что я знаю... Он должен был защищать Третью печать.       — Он был её Хранителем...       — Нет, — покачала головой Юра. — Старший брат Акифуса — Хранитель Первой печати, замка Нидзё. Как сказал дедушка, у брата Акифусы был план, вместе с ним ещё отправились Пато и Масацугу, но после разрушения Третьей печати ни от кого из них совсем нет вестей. А учитывая, что каждый Хранитель печати прежде оказывался мёртв, я не могу не думать о худшем... Не хочу, но не могу... — под конец голос Юры задрожал, и она закусила губу.       Я отвела взгляд в сторону, раздумывая, как утешить или хоть немного успокоить Юру, ведь с Хагуном у неё не получается потому, что она не может сосредоточиться.       Хотя это только мои предположения...       — Ясу-сама, — на небольшую поляну, окружённую деревьями, где и сидели мы, вышла Кё. — Прошу прощения за беспокойство.       Я перевела взгляд на Футакути-Онну, склонившуюся в поклоне, прикрывшую глаза.       — Что случилось, Кё? — я поднялась на ноги, подойдя к женщине.       — Вас ожидает Ханаараси, возможно, уже в компании Саюри-доно, — ответила Кë, выпрямляясь и смотря на меня.       Я удивлëнно подняла брови.       Ханаараси? Значит, неподалёку должна быть и Саюри.       — Юра, я отойду ненадолго, — взглянула я на подругу.       Кейкаин кивнула.       — Гудзи-сама!       — Гудзи-сама?       — Куда вы, Гудзи-сама?       Из кустов выкатились друг за дружкой Кодама Незуми и подбежали ко мне, перебирая лапками.       — Мы с вами, Гудзи-сама!       — Да-да!       — Точно-точно!       — Конечно, — улыбнулась им я.       Я кивнула Юре и оставила её наедине с собственными мыслями.       Выйдя ко входу в парк, я обнаружила там Цукико, валяющуюся на животе на траве и покачивающую ногами туда-сюда. В руках Ногицуне в моём обличии держала маску Óни и вертела её, разглядывала, возможно, пытаясь понять принцип её работы. Периодически Яко поглядывала на стоявшего на тротуаре Хану. Шикигами в человеческом обличии скинул капюшон, так что я смогла заметить какое-то волнение на его лице.       — Хана, что-то произошло с моей сестрой? Где она? — сразу спросила я, подойдя к шикигами.       Помню, что в последнюю нашу с Саюри встречу, она ушла, пребывая в расстроенных чувствах из-за травмы Ханы. Зная по рассказам родителей, как вела себя Саюри после смерти своего прошлого шикигами, я боялась, что она могла с собой что-то сотворить. К тому же с той встречи она никак не заявляла о себе, а тут вдруг Ханаараси появился.       Кё с Кодама на руках в ладонях осталась стоять под сенью деревьев, а Кодама Незуми ускакали к Ногицуне, но та, по-лисьи зашипев, отогнала их.       — С Саюри-сама всё хорошо, — прикрыл глаза Ханаараси. — Я здесь, потому что Саюри-сама искала вас, Гудзи-сама. Мне был дан приказ отыскать вас, и я искренне рад, что у меня получилось сделать это достаточно быстро и не потратить целый день, — он приподнял губы в лёгкой улыбке.       — Я поняла тебя, — кивнула я, посерьёзнев.       Саюри ищет меня? Зачем?       — Где сейчас Саю?       — Я здесь, Ясу, — послышался голос сестры, и к нам подошла Саюри с стаканом кофе в руках. — Всё время я была неподалёку от Ханы.       Ханъё, внешне абсолютно спокойная, сделала несколько глотков.       — На самом деле я думала найти сначала ту онмёдзи Юру, но удача мне улыбнулась сегодня, и ты попалась мне раньше, — Саюри взглянула на шикигами и, взяв в руки излюбленную шпильку, махнула ей: — возвращайся, Хана.       Шикигами учтиво поклонился и исчез.       — Идём, Ясу, я хочу с тобой кое о чём поговорить, — Саюри кивнула в сторону почти безлюдного парка.       — Конечно, — кивнула я. — Оставайтесь здесь.       Вместе с Саюри мы вошли в парк и по пути я сообщила ей:       — Кстати, Юра тоже там.       — Вот как, — равнодушно ответила ханъё. — Думаю, ей тоже будет интересно послушать.       — Даже так? — неверяще хмыкнула я. — Ты не перестаёшь удивлять меня, Саю, — ухмылка.       Кажется, Саюри тоже улыбнулась, а, может, мне просто показалось.       — Юра!       Когда мы вышли на уже знакомую поляну, я окликнула онмёдзи, не бросившую свои попытки призвать Хагун.       Онмёдзи обернулась, остановившись.       — Судзин-сан, — она улыбнулась. — А вы?.. — по её глазам было понятно, что сестру она узнала.       — Юра, познакомься, это моя старшая сестра по отцу, Юдаи Саюри, — указала ладонью я на Саю. — Саю, это моя подруга, Кейкаин Юра.       Ненадолго повисло молчание, заставившее почувствовать меня некоторую неловкость.       — Рада знакомству, Юдаи-сан, — уверенно произнесла Юра, легко поклонившись.       — Мне тоже, — едва заметно кивнула Саюри.       Я с облегчением выдохнула.       — Судзин-сан, если надо я могу уйти, — заговорила Кейкаин. — К тому же я слишком резко убежала, думаю, Рюдзи, дедушка и остальные наверняка за меня переживают, — она неловко улыбнулась.       — Мне бы не хотелось, чтобы ты уходила, Юра, но удерживать тебя не стану, — покачала головой я.       Кейкаин непонимающе посмотрела на меня, а я, в свою очередь, перевела выжидающий взгляд на Саюри.       Ханъё с минуту помолчала, пока не произнесла:       — Перед тем, как я пришла сюда, в Главный дом клана Кейкаин мы с Ханой отнесли двух онмёдзи, которых я подобрала возле Кинкаку-дзи.       Если для меня её слова стали шоком, то Юра будто обратилась в статую. Приоткрыв рот, она не сводила глаз с сестры.       Саюри была возле Кинкаку-дзи? Зачем? Что она видела? Зачем ей было вытаскивать онмёдзи? Сражалась ли она с Хагоромо Кицуне?       Столько вопросов сразу заполонили мою голову.       — Кого?! Скажите, кого из моих братьев вы вернули? — Юра, кажется, за секунду оказалась рядом с Саюри. — Пожалуйста, скажите!       — Хм, — призадумалась сестра, — очкарика и подростка в малиновом капюшоне.       — Это Пато и Масацугу! — мгновенно опознала их Юра. — Скажите, как они? Они живы?! — в её глазах отразились страх и беспокойство.       — Живы, — коротко ответила Саю.       Лицо Юры посветлело, но лишь на мгновение.       — А брат Акифуса? Что с ним?! Вы видели его? — снова накинулась она на сестру с вопросами.       — Тот, что с белыми волосами? — уточнила Саюри, склонив голову набок.       Юра несколько раз быстро кивнула.       Саюри замолчала и нахмурила брови.       Похоже, Юра подумала о самом худшем исходе и невольно задержала дыхание, с надеждой и страхом ожидая ответа Саюри.       Честно говоря, я тоже сразу предположила, что Акифуса как живой уже не числится.       — Когда я уходила, он был жив. Что с ним стало после, не знаю.       — Хотя бы жив... — Юра с облегчением выдохнула, приложив руку к груди. — Я рада... Спасибо, что сообщили мне об этом, Юдаи-сан, — кажется, все былые грусть и злость испарились, Юра уверенно улыбнулась. — Судзин-сан, — она взглянула на меня, — пожалуй, мне стоит вернуться домой. Теперь у меня есть ещё одна причина это сделать.       Я кивнула.       Уж теперь точно не собираюсь её останавливать.       Взволнованная, отчасти обрадованная новостями, Юра поспешно попрощалась с нами и убежала. Глаза её горели решимостью.       Как и я, Саюри провожала её взглядом, пока Кейкаин не пропала из виду.       — Это даже хорошо, что она ушла так быстро, — подала голос Саюри и допила свой кофе. — Сомневаюсь, что ей бы понравились подробности о том, что я видела.       — Что же ты видела? — взглянула я на сестру.       Ханъё пристально посмотрела мне в глаза и, вздохнув, начала:       — Я ждала подходящего момента, чтобы незаметно улизнуть, так как могла попасться на глаза, как я поняла, той самой Хагоромо. Отправила Хану смотреть сверху, а сама осталась на земле наблюдать за происходящим между онмёдзи и Хагоромо. Я ещё изначально подумала, что онмёдзи проиграют — в итоге, так и вышло, — она холодно хмыкнула. — Тех двоих, которых я и Хана отнесли к дому Кейкаин оказались повержены достаточно быстро. Может, изначально были слабыми, может, дело в том, что их специализация — защита, — Саю пожала плечами. — Однако этот Акифуса держался дольше остальных. Наверное, и по этой причине он заинтересовал Хагоромо Кицуне. Этот Акифуса изменился: аура, голос, даже манера держать оружие. Сначала тоже подумала, что он нечеловек...       — Но?       — Но, скорее всего, дело в его оружии, которым он пытался атаковать Хагоромо Кицуне, хотя не могу утверждать это точно, — Саюри повела плечом.       — Зачем ты вообще спасла тех онмёдзи? — сложила я руки на груди, выгнув бровь.       — Считаешь меня настолько бессердечной, что я бы оставила их умирать? — Саюри попыталась ухмыльнуться.       — Просто ты не из тех, кто будет помогать кому-то, кем ты не дорожишь, — пожала плечами я, хмыкая, констатируя факт.       — Ты права, — кивнула сестра. — Я приняла решение, что с их помощью Юру будет найти проще. Поэтому улучила момент, отдала приказ Хане хватать этих двоих, отвлекла на несколько секунд ёкаев и смылась.

***

      Филин, взволнованный происходящим внизу, слетел и, убедившись, что с Саюри всё в порядке, приземлился ей на плечо.       — Как наверху? — тихо спросила Саю.       — Никого, госпожа, — ухнул Ханаараси. — У нас есть возможность по-тихому уйти, может, мы ей воспользуемся, Саюри-сама, — обеспокоенно произнёс шикигами.       — Нет, — отклонила его предложение девушка. — Мы уйдём, но по-другому.       Она распрямилась и достала из кармана несколько печатей.       Пускай ей было всё ещё сложно поверить в то, что она увидела, когда спал поставленный онмёдзи барьер, но ход своих дальнейших действий ханъё продумала достаточно быстро.       — По моему приказу, Хана, хватай тех, что лежат и присоединяйся ко мне, понял?       — Слушаюсь, Саюри-сама, — филин слетел с её плеча и принял человеческое обличие, скидывая капюшон.       Саюри сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, отвела руку с печатью в сторону.       — Сейчас! Вперёд!       Ханаараси сорвался с места.       Саюри побежала почти сразу же за ним и бросила вперёд печать, крикнув:       — Рассей!       Большие бумажные печати приземлились аккурат между Хагоромо Кицуне и Акифусой, между Акифусой и лежащими, едва пребывающими в сознании Пато и Масацугу, между онмёдзи и ёкаями.       В воздух, как из гейзера, вырвались столбы воды, окатывая онмёдзи водой.       — Что такое?! — послышался старческий, истошный вскрик.       — Хагоромо Кицуне-сама! — Кьёкоцу уже рванулась к лисице, думая о новом нападении.       Лисица прикрыла глаза, на всякий случай укрыв себя хвостами.       Шикигами высоко подпрыгнул и приземлился прямо в эпицентр одного из столбов. Схватив обоих онмёдзи, он тенью выскочил обратно, следуя приказу своей госпожи.       Ханъё незаметно проскользнула мимо аякаши и, развернувшись, немного проехалась по поверхности воды, как по льду, и сразу же достала несколько новых печатей и активировала их, преобразовав в круг.       — Не стоит беспокоиться, это обычная вода, — раздался ещё один мужской, спокойный, даже мягкий голос.       Лисица поверила его словам и вышла из импровизированного укрытия. Она почти сразу нахмурилась.       — Куда те двое делись? — лисица указала на место, где были Пато и Масацугу.       Что-то заставило Хагоромо Кицуне оглянуться.       — Отойди-ка, Гасядокуро, — приказала она.       Скелет послушался.       — Значит, мне не показалось, — произнесла Саюри. — То же лицо.       Ханъё в мокрой одежде стояла на воде, как совсем недавно онмёдзи, вот только её круг был более детальным, большим и прорисованным, нежели круги Пато, Масацугу и Акифусы. Хагоромо Кицуне почти сразу поняла, что девушка опытная, явно не такая простая, какой может показаться на первый взгляд. Кажется, Хагоромо Кицуне уже видела схожие круги... Только те, что засели в памяти лисицы, были нарисованы ещё более умелой рукой.       Рядом с незнакомой девушкой стоял промокший насквозь юноша и держал тех самых онмёдзи — одного не плече, другого подмышкой.       — Как ты посмела помешать Матери Тьме?! — разозлился мужчина с пепельными волосами.       Ханъё проигнорировала его крик — она не сводила глаза с лисицы.       Хагоромо Кицуне делала то же самое.       — Хагоромо Кицуне-сама, стоит ли мне разобраться с этой нахалкой? — обратился пепельноволосый к лисице.       — Не стоит, — качнула головой Хагоромо Кицуне.       По правде говоря, беловолосый онмёдзи был ей куда важнее и интереснее, нежели оставшиеся двое. Так что от их отсутствия ей было не горячо не холодно.       — На этом я откланяюсь, — заговорила незнакомка.       В её руке появилась новая печать, поменьше размером.       — Рассей!       Вокруг девушки и юноши заходили войны.       Поднялся новый водяной вихрь, скрывший онмёдзи и шикигами.       Когда воды озёра Кёкоти успокоились, там, куда столь пристально смотрела Хагоромо Кицуне, уже никого не было.

***

      — А Юру ты искала, чтобы найти меня, — произнесла я, припоминая слова Ханы.       — Верно, — кивнула Саюри.       — Для чего?       Вот мы и вернулись к вопросу, зачем я понадобилась Саюри.       — Я приняла решение, не оставлять тебя без присмотра, Ясу.       — Я, по-твоему, совсем ребёнок что ли? — криво усмехнулась.       — Не совсем, но всё ещё ребёнок, — в голосе Сюари прозвучали нотки строгости. — Или ты думаешь, что справишься с кем-то вроде Хагоромо Кицуне?       — Естественно, нет, — моментально ответила я. — Я ещё не настолько поехала крышей, чтобы кидаться прямо в руки Идзанами-самы...       — Рада слышать, — кивнула Саюри. — К тому же после моего пребывания около Третьей печати я окончательно ввязалась во всё это. А ведь хотела просто побыть сама с собой... — тихо пробормотала она себе под нос. — Знаешь, я хочу тебе ещё кое-что сообщить, и это также является, пожалуй, главной причиной, почему я здесь, — подумав, вновь заговорила сестра.       — Слушаю, — редко когда Саю решается на подобные признания, уже поэтому её стоит выслушать.       — Сначала я думала, что мне показалось, но, в итоге, не ошиблась. Я уже встречалась с той, кого все зовут Хагоромо Кицуне, — я вытаращила на сестру глаза. — Это было около 40-50 лет назад, когда я ещё жила в Деревне Ханъё.

***

      — Саюри-сама, вам так нравится сюда приходить?       Саюри оборачивается на голос, обладатель которого стал самым дорогим и драгоценным существом в её жизни, и едва заметно кивает.       Её шикигами, верный товарищ и лучший друг практически с детства, самая крепкая опора, на которую всегда можно положиться, тепло улыбается.       — Я давно знала, что это место необычное, но в последнее время убедилась в этом ещё больше.       Саюри вновь устремляет взгляд вперёд. На чистую, такую прозрачную водяную, спокойную гладь, что можно с лёгкостью разглядеть каменистое дно. Лучи летнего солнца проникают под воду, и даже самые мелкие камушки начинают переливаться всеми цветами, которые знакомы и незнакомы Саюри. Она смотрит на остров посередине этого озера. Он посыпан мелким песком и галькой, большая часть его пологого берега скрыта под водой. На этом острове растёт большое дерево с раскидистыми ветвями и листвой, что изумрудно-зелена летом, красно-оранжева осенью и салатова весной. А зимой древо ничем не укрыто, но около него всегда по-особенному умиротворённо и тихо. Будто ничто и никто не смеет разрушить эту атмосферу. Возле этого озера, у корней этого дерева хочется говорить шёпотом, а то и вовсе молчать, наслаждаясь.       — Да? И почему же? — учтивым, мягким голосом спрашивает шикигами, останавливаясь за спиной девушки.       — Смотри, — Саюри указывает слева от себя, на берег.       Шикигами слушает девушку и смотрит в ту же сторону.       Он видит молодую женщину, невысокую, худощавую, с длинными, ниже пояса, глубокого чёрного цвета волосами, падающей на глаза чёлкой. Она одета в тёмно-синее кимоно с узором жёлтых сливовых ветвей с тёмно-малиновым воротом. Незнакомая женщина держит руки сложенными чуть ниже живота.       — Она очень красивая, — произносит шикигами.       — Да, очень, — кивает Саюри.       — Но раньше я её не видел среди местных. Она новенькая?       — Нет, — качает головой ханъё, — она здесь не живёт. Я уже не первый раз её тут вижу, и каждый раз она одета по-разному. К тому же через определённое количество дней всё начинается сначала. Вот сейчас цикл пошёл заново.       — Вы очень наблюдательная, Саюри-сама.       Девушка молча кивает, принимая комплимент.       — Выходит, она Юрэй, — делает предположение шикигами.       — Нет, — отрицает Саюри, — она не жива, но и не мертва.       — Почему вы так уверены, Саюри-сама? — удивляется шикигами, складывая руки на груди.       — Идём.       Саюри рывком поднимается на ноги и достаточно быстрым шагом направляется к женщине — шикигами едва поспевает за ней.       Ханъë останавливается вплотную рядом с женщиной и, быстро достав печать, прикладывает её к плечу незнакомки.       — Саюри-сама! — ахает шикигами и кидается останавливать Сюари.       Но поздно.       Поднимаются мощные потоки, рассеивая вокруг пыль и песок.       Когда песок оседает, шикигами с удивлением замечает, что женщина не то что не поранилась, даже не двинулась с места. Выражение её лица так и осталось полным какой-то тоски вперемешку с надеждой.       Саюри, желая доказать правоту своих слов ещё больше, легонько толкнула женщину.       Никакой реакции.       — Теперь видишь, она не Юрэй, — произносит Саюри, — но и не живой человек или аякаши.       — Тогда кто?       — Не знаю, — прикрывает глаза ханъë и резко разворачивается. — Да и мне не нужно это знать. Неинтересно.       Саюри бросает последний взгляд на женщину, отмечая, что её кожа бледна и очень чётко выделяются глаза, чëрные, подобные двум глубоким омутам.       Шикигами вздыхает, принимая решение своей госпожи, и спешит догнать её. Ему всё ещё необходимо приглядывать за ней, как за маленьким ребëнком, и он уже давным-давно принял решение посвятить этому делу всю свою жизнь.

***

      Раздалось два ритмичных стука, и послышался старческий, с хрипами голос Минагороши Дзидзо:       — Хагоромо Кицуне-сама, Хагоромо Кицуне-сама, — ëкай подождал немного, приняв молчание за согласие, и продолжил: — Хагоромо Кицуне-сама, прошу спуститесь в столовую. Нам необходимо обсудить складывающуюся ситуацию.       Не услышав ответа, старик попытался войти в комнату, несколько раз дëрнув ручку. Ввиду отсутствия результата Минагороши Дзидзо тихо и раздражëнно цыкнул себе под нос.       — Разве что-то идёт не в согласии с нашим планом, Минагороши Дзидзо? — раздался из-за закрытых дверей спокойный голос лисицы.       — В свете последних событий я не могу исключать подобного, — учтиво ответил Минагороши Дзидзо, старательно подбирая слова.       Прошло ещё несколько долгих минут, и ëкай уже собирался заговорить снова, когда Хагоромо Кицуне его опередила:       — Я сейчас не в настроении что-либо обсуждать, Минагороши Дзидзо. Я доверяю вам и уверена, что вы сможете обсудить всё без меня. После Кьëкоцу или кто-нибудь ещё сообщит мне, к какому выводу вы пришли.       Минагороши Дзидзо недовольно пожевал губами. Ему начиналось не нравиться то, что лисица перестаёт его слушаться. Но заставлять её было бы глупо, да и она разозлиться ещё может.       — Как прикажите, Хагоромо Кицуне-сама, — качнулся вперёд Минагороши. — Я искренне надеюсь, что вы поможете исполнить наше желание.       Минагороши Дзидзо ушёл и спустился по широкой лестнице в столовую, где его уже ожидали.       — Ну, и где она? — как всегда грубо спросил Ибараки Додзи, держа руки сложенными на груди.       — Хагоромо Кицуне-сама, очень устала и сказала, чтобы мы говорили без неё, — ответил ему Минагороши Дзидзо, плюхнувшись на ближайший к нему стул.       — Сестрице плохо? — моментально забеспокоилась Кьëкоцу. — Я схожу и проверю! — заявила она.       — Тебе же сказали, что Хагоромо Кицуне-сама просто устала, ей нужно отдохнуть! Нечего перед глазами у неё мельтешить! — рявкнул Ибараки.       Кьëкоцу не испугалась.       — Только Хагоромо Кицуне-сама имеет право отдавать мне приказы. Не ты! — фыркнула Кьёкоцу и показала Ибараки Додзи язык.       — Мелкая дрянь! — прорычал Ибараки.       — Успокойтесь, незачем ругаться, — раздался размеренный голос Сёкеры, бросившего сначала взгляд на Кьёкоцу, задержав — на Ибараки Додзи.       Сёкера подумал, что Ибараки Додзи и Кьёкоцу очень схожи в своём стремлении служить верой и правдой тому, кого они выбрали. Есть что-то ироничное в том, что Ибараки Додзи ругает Кьёкоцу за её поведение, хотя и сам когда-то вёл себя также.       — Без Кидомару тут совсем пропала дисциплина, — вздохнул Минагороши Дзидзо.       — В твоих словах есть доля правды, Минагороши, — кивнул ему Сёкера.       — Вернёмся к более насущным проблемам, — Минагороши Дзидзо обвёл присутствующих акаши, коих было немного, цепким взглядом.       — Ты про ту странную парочку из онмёдзи и шикигами? — уточнил Сёкера, невольно начав теребить висевший на шее католический крест.       — И о них в том числе, — кивнул Минагороши.       — А о чём ещё? — полюбопытствовала Кьёкоцу, склонив голову набок.       — Некоторые аякаши любезно поделились, что Хагоромо Кицуне-сама столкнулась с какой-то неизвестной девушкой.       — Ну и чё в этом такого страшного? Наверняка, это те онмёдзишки из клана Кейкаин. Трепыхаются, не понимают, что их дни уже сочтены, — мрачно хмыкнул Ибараки Додзи.       — Онмёдзи клана Кейкаин 400 лет жили в мире и спокойствии, они подрастеряли весь свой потенциал. Будь это не так, так легко мы бы не разрушили почти все печати, — глазное яблоко Минагороши Дзиздо метнулось в сторону Ибараки Додзи.       — Да и к тому же, ту печать, которую поставила та онмёдзи около Кинкаку-дзи, как минимум, на голову превосходит печати онмёдзи, что изначально охраняли Третью печать, — вставил своё слово Сёкера. — Та онмёдзи явно опытнее и сильнее.       — Я всё ещё не понимаю, чего вы такую бучу подняли?! — разозлился Ибараки Додзи.       — А ты не подумал, что эта онмёдзи и та девушка, с которыми столкнулась Хагоромо Кицуне-сама, могут представлять некую третью сторону? — не сводил с него взгляда Минагороши Дзидзо.       Слова Минагороши заставили Ибараки задуматься. Когда к нему пришла некая мысль, лицо его вновь исказилось гримасой злости.       — Миваку-Текина? — от голоса Ибараки у Кьёкоцу невольно по спине пробежали мурашки.       — Или клан Нура, — высказал предположение Сёкера более спокойно, хотя от упоминания храма его руки тоже сжались в кулаки.       — Не исключено, — ответил Минагороши Дзидзо.       "Что за Миваку-Текина? — крутилась мысль в голове Кьёкоцу, но она не посмела спросить об этом у кого-либо из присутствующих".       Она даже на мгновение пожалела, что захотела остаться в компании этих аякаши.       — Если я ещё раз встречу кого-то из этого грёбанного храма, клянусь, прибью! Особенно того зеленоглазого! — Ибараки Додзи с такой силой ударил по обеденному столу, что Кьёкоцу, не сдержавшись, испуганно пискнула.       — Успокойся, Ибараки Додзи, — нахмурился Сёкера.       — Как я могу успокоиться?! — рявкнул Ибараки.       Брови Сёкеры всё сильнее сходились на переносице после каждого слова Ибараки.       Словесная перепалка грозилась перерасти в настоящую драку.       — Немедленно прекратите! — крик Минагороши Дзидзо больше напоминал хриплое повизгивание. — У нас есть желание, и мы должны сделать всё, чтобы оно исполнилось. Разве я не прав?       Ибараки Додзи и Сёкера действительно остановились, побуравили друг друга мрачными, недовольными взглядами. Ибараки Додзи отошёл к окну и забрался на подоконник, всем своим видом показывая, что разговаривать он больше не хочет.       Кьёкоцу тихо выскользнула за дверь, выдыхая. Она всё-таки решила поступить по-своему и проведать Хагоромо Кицуне.       Минагороши Дзидзо тяжело вздохнул и откинулся на спинку стула. Белая птица на плечах качнулась туда-сюда и начала чистить клювом перья.       "Где носит эту Ёсудзуме, когда она так нужна?! — раздражённо подумал Минагороши, мысленно поругав аякаши".       Ёсудзуме уже давно должна была прийти к нему во второй раз, дабы Минагороши смог отдать ей новые указания.

***

      Отказавшись от предложения Минагороши Дзидзо, Хагоромо не стала возвращаться в кровать, где она спала до прихода ёкая. Лисица бросила взгляд на большое зеркало и улыбнулась собственному отражению, но эта улыбка быстро пропала. Хагоромо Кицуне вышла на широкий балкон, с которого открывался вид на Киото. Хагоромо Кицуне присела на стул и, устремив взгляд на столь любимый ею город, погрузилась в раздумья.       Последние пару дней она странно себя чувствовала. Именно этим словом: "странно" — она описывала своё состояние.       Всё началось с разрушения Пятой или Четвëртой печати. Да, именно тогда она начала думать о том, что происходило с ней в прошлом.       — Восемь лет назад...       Виски будто сжали железным кольцом.       Хагоромо Кицуне от неожиданности подалась вперёд, упираясь одной рукой о столик, а другой хватаясь за голову.       Снова... Как только она начинает думать о событиях восьмилетней давности или четырёхсотлетней, или восьмисотлетней, результат один — головная боль, боль в висках. Будто кто-то или что-то старательно мешало ей приоткрыть завесу памяти. Возникал закономерный вопрос: "Почему?"       "Почему я не могу вспомнить? Почему мне так больно? Почему именно эти промежутки времени? — размышляла она, периодически упираясь изящными пальцами в виски из-за нового приступа боли. — А нужно ли мне это знать? — внезапно возник в её голове вопрос. — Нужна ли мне информация? Ведь если я не могу вспомнить, значит, я и не должна этого помнить... У меня есть более важная цель".       Хагоромо Кицуне перевела взгляд на свой, пока ещё плоский живот.       — Мой сын... — тепло улыбнулась лисица, с любовью погладив свой живот. — Моё драгоценное дитя...       Она чувствовала, что с каждой новой мыслью о своём желании, с каждым новым словом ей становится всё легче и легче. Боль отступает, уходит, исчезает, будто её никогда и не было.       — Совсем скоро я вновь увижу и смогу обнять тебя, Сеймей, — прошептала она.       Лисица прикрыла глаза и, не переставая гладить свой живот, откинулась на спинку стула.       Гнавший облака ветер колыхал её волосы и чёлку, нагонял приятную прохладу, погружая лисицу в лёгкую дрёму. В дрёму, которая на несколько минут подарила ей умиротворение, казалось, позабытое давным-давно.

***

      Аяме уже потеряла счёт времени — настолько долго она гонялась за Ёсудзуме. И делать она была это вынуждена с закрытыми глазами, полагаясь на все свои чувства, кроме зрения. Некомата знала, что, если перья Ёсудзуме попадут ей в глаза, она не сможет самостоятельно от них избавиться.       Некомата уже начала уставать. Постоянные догонялки без какой-либо передышки изрядно выматывали.       Да и Ёсудзуме она могла и вовсе потерять из виду. В такие моменты в голову Некоматы закрадывалась мысль о том, что она её упустила. Аяме старательно отгоняла её и вновь находила ёкай.       Ёсудзуме, в свою очередь, не могла не подивиться упёртости преследовательницы то в обличии человека, то в обличии гигантской кошки. И тогда Ёсудзуме узнала Некомату — она была с той девушкой с нагинатой, из храма Миваку-Текина. Это осознание прибавило не только сил, но и страха.       Ёсудзуме не переставала разбрасывать за собой перья, погружающие мир в кромешную тьму.       Аяме остановилась, тяжело дыша. Она уже не помнила, когда в её рту последний раз было хоть немного еды или воды. Боясь упустить Ёсудзуме, Некомата не переставала бежать, уже намотав вокруг Киото не один круг.       Шерсть Некоматы взмокла от пота, лапы ныли.       Однако уши продолжали стоять торчком, прислушиваясь к каждому шороху.       Ёсудзуме вновь скрылась в лесах.       — Да-а-а, лапушка Аяме, вижу совсем тебе туго приходится, — над ухом раздался насмешливый и знакомый голос.       Шерсть Аяме встала от страха дыбом. Она отпрыгнула на добрые пять метров от голоса.       — Хаяте-доно, — Аяме едва сдержалась, чтобы не зарычать на Баку.       — Ну, что же, Аяме, лапушка, открывай глазоньки. Той ёкай, за которой так упорно гоняешься, сейчас тут нет.       Некомата приоткрыла один глаз, потом — другой и немного удивилась увиденному.       Она ожидала увидеть перед собой мужчину, а по правую сторону от неё, на дереве разместился огромных размеров варан с яркой изумрудной радужкой и ромбовидными зрачками. Хищник улыбнулся по-человечески, сощурился, и это выглядело особенно жутко.       — Что вы здесь делаете? — мрачно спросила Аяме.       — Так как Су запретила мне покидать храм, я воспользовался своим порождением и послал его сюда, в Киото. Должен я же посмотреть на то зрелище, которое будет тут происходить, — улыбка переросла в оскал.       — Прошу прощения, Хаяте-доно, но я должна выполнить приказ Ясу-самы, — Аяме, выдохнув, приняла человеческий облик.       — Я уже понял это, — кивнуло порождение. — Иначе ты бы так не надрывалась, лапушка.       Аяме было неприятно признавать правоту слов Хаяте.       Девушка опустила голову.       — Мне пора, — коротко бросила она.       — У меня к тебе предложение, Аяме, лапушка, — варан спрыгнул со ствола дерева и, резво перебирая лапами, подбежал к Некомате.       Та не слушала его, сосредоточившись на поиске Ёсудзуме. Она не могла её упустить вновь.       — Я смогу найти Ёсудзуме и даже привести её к тебе, — шептал варан. — А взамен прошу лишь умолчать о моей помощи тебе. Что скажешь, лапушка Аяме?       — Зачем вам это?       Предложение было заманчивым, так как Некомата уже не была уверена в собственных силах, но сдаваться так просто не собиралась.       — Я ведь тоже верный слуга Третьей Гудзи. В этом мы с тобой схожи.       Аяме остановилась и взглянула на варана.       Порождение замерло, буравя её пристальным взглядом.       Хаяте уже знал ответ, который получит.       — Договорились, — согласилась Аяме. — Помогите мне, а я умолчу о вашей авантюре.       Варан довольно ухмыльнулся.       — Умница-а-а, лапушка Аяме, — протянуло порождение голосом Баку.       Послышался треск, и на спине варана выросла пара жёстких крыльев.       — Ожидай скорого подарка, лапушка Аяме.       С этим словами, издавая жужжание, подобное мухе, порождение поднялось в воздух и быстро скрылось из виду.       Некомата уселась под ближайшим деревом и, наконец, смогла выдохнуть. У неё появилось немного времени на передышку.