The pearl of Bombay

— Да ты что?! — Представь себе. Сама немного в шоке. — То есть он… зовёт тебя замуж? — Получается, что так. — Ну ты даешь, Сита! Линкольн отпила на чая, не отрывая глаз от смущенной подруги. Признаться, она была уверена, что индианка просто разучилась испытывать неловкость. Сита прожила а Бомбеях всю жизнь и действовала по давно устоявшемуся там правилу: «Что естественно, или принято, или все так делают — то не безобразно». Как оказалось, Лина плохо знала свою подругу. — И всё равно в голове не укладывается: ему под сорок! — Тридцать восемь, — тихо поправила индианка. — Но он меня правда любит. Да и потом… интимная сторона вопроса ему не так уж интересна, — зубами она стиснула нижнюю губу, едва не прокусив кожу. — В каком это смысле?! — Он импотент, Лина. Переболел чем-то. Сейчас лечится. Да и я не модель, по-правде говоря, — понурив голову, Сита почесывала себе лоб, прячась от взгляда подруги. — Ты нормальная, черт возьми! Перестань уже горевать о своих волосах — всё поправимо. Попроси его купить каких-нибудь средств, если любит — поймёт и поддержит. Зато вот тут, — Лина положила руки себе на грудную клетку и подмигнула, — полный боекомплект. Их смех наполнил квартиру. Эрик лежал на кровати, слушал радостные голоса и тепло улыбался. Он бы очень хотел увидеть всё сам, но не торопился выходить из комнаты. Стоило только подумать о том, чтобы посмотреть в глаза ей — он начинал краснеть. Было безумно стыдно за то, как он относился к Линни с самого начала. Дважды чуть не убил её. «А она всё равно меня любит», — от этой мысли Эрик стиснул руки в кулаки и зажмурился, чувствуя, как сладко щемит сердце. «Так, всё, хватит», — наворчав на себя, он встал с постели и быстро пошёл на кухню, не давая себе возможности передумать. Увидев глаза Лины, радостные, горящие от любви, он понял, что вышел не зря. — Эрик! Она вскочила со стула и бросилась ему в объятия, вжалась щекой в грудь и тихо-тихо замурчала, поглаживая любимого по спине. Леншерр стоял с закрытыми глазами и млел, а в голове крутилась лишь одна мысль, розовая и сладкая, как сахарная вата: «Она будет любить меня всегда». — Эрик… Я так соскучилась, — ему тихо мурчат на ухо, почесывая шею. Ласковый шепот ударил под дых. Леншерр задохнулся от нежности и сжал её в объятиях; едва не плача, крепко закрыл глаза. — Линни, — он вздохнул и положил ладонь ей на затылок, прижал к свой груди и поцеловал в макушку. — Ну какие же вы милашки вместе, — с улыбкой протянула Сита, подперев щеку кулаком. Оба вздрогнули, так что прижались друг к другу еще сильнее, отчего окончательно смутились. — А Сита у нас невеста, — озвучила Лина, желая подколоть в ответ. — Вот как, — отцовским тоном ответил Леншерр и улыбнулся индианке, что бывало крайне редко. Их трио преображалось на глазах. — Эрик, а сколько тебе лет? — своим вопросом Сита беспардонно нарушила ту атмосферу семьи, которая витала по комнате. — Сорок два. Девушки переглянулись и засмеялись. — Что смешного? — в мужском голосе отчетливо звучала угроза, но девушки слишком увлеклись и совсем её не замечали. — А ты говорила, что 38 — это через чур, — обратилась к Лине индианка, всё ещё хихикая. — У нас с ним разница в 11 лет, а у вас — все 21! Линкольн смолкла, затылком чувствуя, как мрачнеет Эрик, и обернулась. Очевидно, эти цифры его не радовали. О чём он думал в тот момент, одному богу известно, но с каждой секундой его взгляд всё больше стекленел, а руки, так и державшие девушку в объятиях, холодели. Надо было что-то делать, как-то отвлечь… Она встала на колени перед ним. Взяла его руки в свои и поцеловала запястья. Сработало. Тело Эрика прошила дрожь, он опустил взгляд к ней и теперь смотрел на неё не отрываясь. — Твой возраст меня не смущает. Я с тобой именно потому что ты — это ты. Слышишь, Эрик? — последние два слова она прошептала, глядя своими серыми глазами прямо ему в душу, всё ещё целуя и поглаживая его запястья. Леншерр развернулся и стремительно покинул кухню. Обе подруги видели, как на ходу он накрыл лицо ладонью. Они несколько минут стояли молча, а потом Линкольн сорвалась с места и побежала к Эрику. Он сидел на краю кровати в той самой комнате, где несколько часов назад двое тонули в эйфории. Тёр глаза подушечками пальцев одной руки, а второй пытался успокоить и придавить к полу лихорадочно трясущиеся ноги. В памяти вновь всплыли его девочки. Такие испуганные, маленькие… и такие холодные. Эрик громко всхлипнул, тут же закусив указательный палец. Когда они с Магдой только начали жить вместе, она сказала ему те же слова, что и Лина. Она была младше его на семь лет. Такая добрая, нежная, тихая, — и доченька вся в неё. Они очень любили танцевать вместе, — пока никто не видит. Как же он скучает по их вечерним посиделкам. Ниночке так нравилось смотреть, как он кружил в воздухе разные металлические вещи. А потом он укладывал её спать. Сквозь крепко сжатые челюсти Леншерра прорвался тихий скулёж. На плечи легли чьи-то теплые руки. Этого так ничтожно мало, чтоб успокоиться. Матрас рядом прогнулся под весом чужого тела. Одна рука исчезла с плеча и переплела с ним пальцы. Спустя несколько минут у Леншерра получилось собраться и выровнять голос: — Лина, не надо тебе быть со мной. Я не могу защитить тех, кого люблю, — его губы дрожали, и он стиснул челюсти — стало менее заметно. — Я сама себе защитник. И тебя в обиду не дам, слышишь? — она потрепала его за плечо. — Спрячемся в самый тихий уголок, и ни один черт нас не отыщет, — она ерошила его волосы, ласково улыбаясь. — Если ты этого хочешь, конечно, — она чмокнула его в щеку и обняла за шею, уткнувшись лбом в плечо. — Я хочу уехать, — он не повернулся, чтобы ответить, глядел в стену. — Хорошо, — перебила Лина, которая, казалось, была готова собрать вещи уже сейчас. — Накопим денег и… — Один, — с холодом в голосе добавил Леншерр. — Что… совсем? — Совсем. — А меня ты тут бросишь? Будешь жалеть себя на другом конце света, а обо мне будешь вспоминать, как о приятном бонусе к Бомбейской вони? Эрик молчал какое-то время. Потом повернулся, заглянул ей в глаза и твердо сказал: — Да. Линкольн вскочила с кровати, будто это был раскаленный кусок металла. Леншерр украдкой взглянул на её лицо, полное обиды, с надутой нижней губкой. — Потом тебе будет стыдно за эти слова. Она вышла из комнаты, дверь закрылась за ней с легким щелчком. Спустя несколько минут откуда-то из прихожей стали доноситься громкие голоса обеих девушек: они о чем-то спорили. Потом всё стихло. Входную дверь не открывали, значит Лина — Эрик был уверен, что именно она порывалась уйти — в безопасности. Спустя полчаса Леншерр стал подумывать о том, что ему было легче, когда рядом сидела Линкольн. С ней было спокойно, как в детстве: чувствуешь, что за тобой присматривают, становится легче бороться с плохими мыслями. Не может он без неё. Слишком стар, слишком устал, безбожно размяк. Раньше хотелось разрушить мир и построить новый на его руинах, а теперь не хочется ничего. Только к Лине. Он скатился с постели, потянулся, громко хрустнув позвоночником, и осторожно выглянул за дверь. Потом — в коридор. Девушки сидели на диване перед телевизором, мирно обнявшись, а Сита гладила раскисшую подругу по плечу. — Сита… ты думаешь, он знает? Поэтому так себя ведет? — Да откуда ему? Не надумывай. Он горюет, — индианка взъерошила ей волосы. — Тяжело ему. — Да я понимаю. Когда моих родителей не стало, я чуть с ума не сошла, — Линкольн тяжело вздохнула. — Это не одно и то же. Ты — продолжение своих родителей, они живут в тебе. А он своё продолжение похоронил. Этому даже слова не существует. Я много таких отцов и матерей повидала в трущобах. — Сита поежилась, вспоминая об одной из самых страшных вспышек холеры в трущобах. — Они слепнут от слёз, меняются до неузнаваемости — и редко выздоравливают. Но Эрик сильный, он справится. А ты помоги ему с этим, Лина. Линкольн молча вздохнула и прижалась поближе к подруге. Она не только не ровня Леншерру по возрасту, но, судя по всему, еще и по интеллекту — такие очевидные вещи ей приходится объяснять. Тут в комнату вполз Эрик. Другими словами трудно было описать то, как он появился. Ссутулив плечи, Леншерр шел медленно, будто с усилием; его лицо было бледно и серо, покрасневшие глаза медленно блуждали по комнате, никого не замечая, сухие искусанные губы были приоткрыты, будто ему было тяжело дышать. Лина, увидев его, испугалась: они поссорились чуть больше получаса назад, и за это короткое время он успел превратиться в ходячего мертвеца. Несмотря на тревогу, Линкольн осталась сидеть, напряженно поджав пальцы ног. Вдруг Леншерр замер и резко опустился на колени, будто ему ударили по икрам. Он взглянул на неё снизу вверх, а потом устало уткнулся носом ей между бедер. Сита в изумлении открыла рот, а Лина лишь улыбнулась, погладила его по волосам. И тут Эрик всхлипнул, громко так, жалобно. — Прости. Я без тебя не смогу, Линни… любимая, — он гладил её бедра, целовал низ впалого живота. — Иди сюда, горе. Лина поманила его на диван, и Эрик переполз поближе к ней. «Это сейчас так идеально», — думала Лина, почесывая кожу его головы. — Эрик… Она подняла его лицо за подбородок и чмокнула в губы, затем прижалась к его щеке и тихо-тихо повторяла на ухо: «Я с тобой». Эрик плакал, и со слезами уносилась печаль. Лина собирала пальцами его слезы, а Сита просто смотрела на то, как люди продираются к счастью сквозь шипы. Это сейчас так идеально. Но не стоило Лине выходить за порог этой квартиры. «Идеально» испарилось, стоило лопате врезаться в затылок.