Сила её ненависти равна энергии тысячи солнц.
Май, 2008.
Она в сотый раз проходила по одной и той же улице, встречала одних и тех же людей, и обдумывала одно и то же. Гермиона наглоталась злосчастных таблеток, которые выкупила в ближайшей аптеке, заплатив в четыре раза больше денег, чем полагалось, зато теперь могла отогнать от себя настигающую паническую атаку. Её руки тряслись, как у бедного алкоголика, а глаза были затуманены, словно вместо таблеток она приняла очередную дозу дури. Хотя, девушка не раз ловила себя на том, что антидепрессанты, отключающие все эмоции — ничем не лучше наркотиков, а возможно, что даже и хуже. Гермиона остановилась у витрины кондитерской, заглядывая туда в который раз за последние несколько часов, тем самым смущая несчастную девушку, которая стояла за прилавком. Она специально забрела в неизвестный ей район, чтобы успокоиться и побыть наедине с собой, после лошадиной дозы успокоительных. Последние сутки показались ей сущим адом, который даже не шёл ни в какое сравнение с последними годами. Как и пять лет назад — одна лишь ненавистная фамилия что-то надломала внутри неё, если там было ещё что ломать. Гермиона просто не знала, что ей делать сейчас. Бежать к Скарлетт? Но что та ей скажет и чем поможет? Она лишь снова начнёт говорить о необходимом лечении и о чудесной силе исцеления любовью, дружбой, и всем тем, что так давно было чуждо для мисс Грейнджер. Встретиться с Рольфом? В этом точно так же не было смысла, как и во встрече с психологом. Гермиона давно убедила Саламандера в том, что прошлое для неё осталось прошлым. И ей было неважно: верил он ей или нет. Главное, что не задавал лишних вопросов, тем самым помогая Гермионе верить в то, что она может быть нормальной. Написать Гарри? Или аппарировать к нему в гости? Ответ был таким же, как и на вариант встречи с Рольфом. Как Гермиона и говорила Питерс: её друзья не знают её настоящую, потому что так было намного легче. Она не знала, как всё это выглядит со стороны, но ей так точно было комфортнее — просто нацепить очередную маску и улыбаться своему фальшивому отражению. Вот и оставалось — наматывать круги по незнакомому району, разгоняя «чудодейственные» таблетки по организму, чтобы под вечер залезть в сумочку в поисках новой дозы. Её внимание привлёк крик девушки, которая яростно что-то доказывала своему молодому человеку. А тот в ответ лишь озирался по сторонам, словно слова подруги его вовсе не касались. Наверняка он сейчас бы предпочёл оказаться где-то в тишине, чтобы просто иметь возможность расслабиться и забыться, а не быть в центре этой комедии, за которой уже наблюдала не только Гермиона. Грейнджер сделала несколько шагов вперёд, вслушиваясь в суть внезапного скандала. Кажется, что миловидная барышня была слишком взвинчена и на эмоциях, потому что прилюдно уничтожала изнеженную мужскую самооценку. Она припомнила ему отсутствие яиц, плохой секс и как он купил молоко не той жирности. Гермиона увидела в этом что-то волшебно притягательное, что заставляло что-то чувствовать. Эти двое, несмотря на громкий скандал, были живыми и нормальными — они проживали самую обычную жизнь, где было место скандалам, ссорам и примирению. Это было то, к чему стремилась и сама Гермиона на протяжении многих лет, а смогла лишь отыскать таблетки по рецепту. Она сглотнула и развернулась, удаляясь к ближайшему переулку, где можно было аппарировать домой. Единственное, что было предельно ясным и понятным, что не могло раствориться в ядовитом воздухе её жизни — это то, что Гермиона давно была нездорова. И речь была совсем не о физическом здоровье, а о ментальном. Грейнджер сходила с ума с того самого дня, когда попала в родительский дом в марте 1998. Она сама прекрасно осознавала, что её психика пострадала, а она никак себе не помогла, лишь затолкнула проблему куда подальше, а со временем начала искать способы её покрепче связать цепями. Сначала пыталась найти утешение в работе, борясь за справедливость, но по итогу стала циничной и расчётливой мразью, которая ничем не отличалась от тех, кого она защищала. Наивно полагала, что алкоголь сможет растопить её печали, но по итогу подсела на белые драже по рецепту. Всё, что ей казалось спасательным кругом, — оказалось подноготной жизни больного человека. — Добрый вечер, мисс Грейнджер, — миссис Харди поприветствовала её. — Я как раз приготовила ужин. — Здравствуйте, Линда, — Гермиона плюхнулась за обеденный стол, держась за голову. — Спасибо, но я не голодна. — Вас снова беспокоят головные боли? — Я просто устала на работе, — она попыталась выдавить из себя хотя бы какое-то подобие улыбки. — Меня ждёт очередное увлекательное дело. — Ох, надеюсь, что Вы быстро с ним расправитесь и сможете отдохнуть как следует, — женщина поставила перед Гермионой стакан воды. — Ой, я совсем забыла, Вам письмо. — От кого? — Грейнджер заметила, как задрожала её рука. — От мистера Поттера, — Линда протянула ей конверт. — Я могу быть свободна на сегодня? — Да, — девушка кивнула. — Спасибо большое за всё. Хорошего вечера. — Взаимно, мисс Грейнджер. Гермиона быстро вскрыла письмо, чувствуя какие-то нотки успокоения и уюта, исходящие от конверта. Она любила получать письма от Гарри, окунаясь в момент их прочтения в какое-то приятное прошлое, которое было ещё до всего кошмара. Поттер был тем человеком, который понимал её без слов, и который безоговорочно принимал все условия Гермионы, лишь бы не задеть гниющую внутри рану. Он не упоминал при ней её родителей и ту самую фамилию, которая была табу во время разговоров. Парень не задавал лишних вопросов, но мог поддержать просто дружескими объятиями. Гермиона сомневалась в том, что именно так должна выглядеть дружба, но по-другому у неё не получалось. Она дружила так, как могла; проявляла свои чувства так, как получалось у её искалеченной души. Порой она сравнивала себя с какой-то куклой, которая просто лежит на пыльной полке и не способна на какие-то настоящие эмоции. Или скорее, что это был просто робот, запрограммированный на определённые исполнения команд: дышать, работать и иногда спать. Письма от Гарри приходили раз в неделю, а раз в месяц они встречались где-то в Европе. Гермиона выбирала страны, просто тыкнув пальцев в карту, вырезав Англию с этой карты. За десять лет она была в Лондоне три раза и больше ей не хотелось. Пусть в Америке ей было несладко: ночные кошмары, панические атаки и гнетущее одиночество, но хотя бы не Лондон. Её пугал город, где до сих пор находился родительский дом, где всё напоминает о прошедшей Войне, где ненавистная фамилия так часто упоминалась в газетах. Гермиона бежала от лап адского кошмара, который навсегда у неё будет ассоциироваться с дождливым городом. В Америке она лишь чувствовала острые когти этих лап, и этого было достаточно для того, чтобы превратиться в ту, кем она являлась сейчас. Девушке было страшно представить, что с ней случилось бы, если бы она не решилась на это бегство. Она быстро написала ответное письмо другу, не упомянув о том, что с ней случилось за последние сутки. Гермиона снова уснула на диване в гостиной, поджав под себя ноги, не забыв выпить ещё несколько таблеток. Она знала точно, что сегодня ей не обойтись без очередной дозы кошмарных снов. Потому что кошмар уже начинал пробираться в её жизнь наяву, и девушка даже не догадывалась о том, что это только начало. Мятая бумажная салфетка, закапанная кровью, валялась на полу её гостиной. Она точно была уверена в том, что это гостиная её квартиры в Америке. Но только вот всё было слишком светлое: светлая мебель, светлые стены — так, как десять лет назад, когда она только купила эту квартиру. Она сделала шаг, и ещё один, чувствуя себя неуютно в собственной квартире. Странное ощущение терзало её изнутри, а руки начали подрагивать. Гермиона заметила капли крови, которые тянулись от салфетки и к дверям спальни. Она протянула руку, чтобы открыть двери, пока с глаз бесконтрольно хлынули слёзы. Девушка боялась заглядывать в спальню, будто бы уже заранее знала, что ничего хорошего она там не увидит. В квартире очень странно пахло — она пыталась вспомнить этот запах, потому что точно раньше уже встречала его. Она в целом себя чувствовала так, будто бы это было какое-то дежавю. Прикусив губу и сглотнув, Гермиона открыла дверь и застыла в немом ужасе. Её лицо исказилось от страха. Но полу её спальни лежало окровавленное тело, лицо которого было скрыто бумажным пакетом. Всё внутри неё кричало, что нужно просто бежать или хотя бы постараться просто проснуться, но руки неосознанно потянулись к кровавому влажному пакету. Гермиона наклонилась ближе к трупу, задержав взгляд на золотых часах, что были ей смутно знакомыми. Стоило только ей отшвырнуть пакет, как она узнала лицо, полностью залитое кровью, из-за которой парню было трудно моргать. Это был не труп — это был полуживой Гарри Поттер. Он тут же схватился за горло и дёрнулся, спугнув Гермиону. Звук, изданный парнем, трудно описать — какое-то хрипение с нотками боли, перерастающее в последний вздох. Гермиона зажала рот руками, потому что чуть ли не оглохла от собственного крика. Внезапно за окровавленным телом Гарри появились тела Рона и Рольфа, которые давно уже были мертвы. Девушка почувствовала опустошенность, как будто бы она сама давно была мёртвой и её тело лежало где-то между трупами друзей. — Нравится? — послышался надменный мерзкий голос. — Прости, что не сказал тебе о том, что прежде убью всех твоих друзей, а потом уже тебя. — Херов ублюдок, — Гермиона кинулась на Лиама, который появился посреди спальни из ниоткуда. — Ты блядский выродок! Она попыталась встать, чтобы подойти к Лиаму, но ноги не слушали её. Гермиона резко одёрнула руку, когда почувствовала что-то мокрое под своей ладонью — это были размазанные внутренние органы в перемешку с литрами крови. Её сон менялся слишком резко, привнося много окровавленных деталей. Теперь она наконец-то поняла, что за запах тут царил — так пахла смерть и отчаяние, которое сопровождало её под руку. Точно такой же запах отпечатался в стенах её дома в Лондоне. Только вот впервые в её кошмарах появился кто-то, кроме мёртвых родителей и мёртвого Малфоя, — теперь тут были её лучшие друзья — единственные люди, за которых у неё могло ещё болеть сердце. Она всё же нашла в себе силы встать и подскочить к обезумевшему Лиаму, который продолжал громко смеяться, перебивая её собственный крик. Гермиона протянула руки, чтобы просто задушить его, чтобы заставить его замолчать, но сил в руках было недостаточно. Он смотрел на неё с высока, превосходя её в силе и в возможностях. — Сдохни! — вскрикнула девушка. — Сдохни, тварь! Но вместо этого грубоватый мужской смех изменился знакомым бархатистым баритоном, а немного кривое лицо преступника начало приобретать слишком правильные черты лица. Вместо Лиама перед ней теперь стоял Малфой с самодовольной ухмылкой в белой рубашке и бабочке. Кажется, что таким она видела его в последний раз ещё в Хогвартсе, во время Святочного бала. — Мстишь мне, Грейнджер? — надменно поинтересовался блондин, с лёгкостью отшвырнув от себя хрупкую девушку. — И как? Что-то у тебя не особо получается. — Ты будешь гореть в аду, сволочь! — Может быть, но пока что в аду горишь ты, причём заживо, — парень громко засмеялся и плюнул в лицо Гермионе. Его рубашка начала постепенно менять цвет, превращаясь из белоснежно белой в кроваво красную. — Тебе никогда не избавиться от этого! То, что ты сделала, чем живёшь — это уничтожает тебя изнутри. Ты чувствуешь этот вкус, не так ли? Она проснулась, задыхаясь от страха и истерических слёз, которые душили её сквозь пелену кошмарного сна. Гермиона в одно движение перекатилась на другой бок, свалившись с дивана и больно ударившись о паркет. Только вот она даже не почувствовала этой физической боли, загибаясь от того, что так больно обжигало её внутренние органы. На четвереньках она поползла в сторону ванной комнаты, чтобы побыстрее смыть с себя этот сон. Её сотрясал поток реальности, в которую девушка ворвалось из своего сновидения. Холодный кафельный пол ванной комнаты и проточная вода из-под крана понемногу помогали ей отдышаться. Гермиона потянулась за полотенцем, закидывая его в раковину, чтобы намочить его и укрыться им, отрезвляя свой затуманенный рассудок. Её резко бросило в жар, и на секунду показалось, будто бы она попала в южную пустыню Судана, а настенный светильник превратился в беспощадное солнце, которое расплавляло кожу до мышц. Гермиона была обессилена очередным кошмаром, но зато сыта в эмоциональном плане, потому что испытала весь спектр эмоций, который был в её распоряжении последние десять лет: жалость к друзьям, ненависть к врагу и желание отомстить тому, кто причинял ей боль. Она скрутилась комочком и так и осталась лежать на полу ванной комнаты. Гермиона снова вернулась на много лет назад, когда это было для неё нормальным явлением — уснуть у раковины, чтобы проснуться в очередной раз, но не бежать через всю квартиру к умывальнику.***
— Почему я не удивлён, мисс Грейнджер? — мужчина скептически вскинул бровь, осматривая девушку с головы до ног. — Как только мистера Блэйка задержали, я был просто уверен в том, что Вы станете его адвокатом. Гермиона сохраняла невозмутимое выражение лица, выслушивая едкие комментарии судьи. Она так надеялась на то, что сможет проскочить к своему клиенту и не встретить никого по пути, но сегодня ей не свезло. Девушка демонстративно посмотрела на наручные часы, чтобы намекнуть мужчине на то, что ей неинтересен этот разговор. — Раз Вы не удивлены, то я не вижу смысла этого разговора, — безразлично протянула Грейнджер. — Я спешу — меня ждёт мистер Лиам Блэйк. — Я так долго восхищался Вами, что теперь не могу отделаться от чувства разочарования, которое преследует меня уже второй год. Вы были блестящим специалистом, пока не уподобились своим коллегам, которых точно так же интересуют только деньги. — Разочарование — это процесс медленного очарования, — ухмыльнулась Гермиона. — Мне очень жаль Вас, раз Вы уподобились своим коллегам, которые только и могут, что считать чужие деньги. Всего хорошего, мистер Спаркл. Мужчина попытался что-то съязвить в ответ, но Гермиона демонстративно развернулась и ушла в сторону допросной, оставляя за собой последнее слово. Она понимала, что если судьёй в деле Блэйка будет Спаркл, то этот разговор может немного усложнить процесс, но и промолчать не могла. На ней сегодня была просто тонна косметики, приправленная чарами красоты. Вторая бессонная ночь сказывалась на её внешнем виде, и это сильно кидалось в глаза. Гермиона заметила приставленного аврора, который доедал свой мини-обед в виде пирожного и задумалась о том, когда она сама ела в последний раз. Миссис Харди готовила ежедневно, но девушка упорно продолжала игнорировать приёмы пищи. Даже платье, которое Гермиона выбрала сегодня утром, странно свисало, что пришлось его немного уменьшать. Она обещала вечером встретиться с Рольфом, и уже предвкушала очередную вычитку морали из уст магозоолога, слишком обеспокоенного пищевым расстройством его подруги. — Добрый день, мисс Грейнджер, — довольно протянул Лиам. — Я успел по Вам соскучиться. — Не могу тебе сказать того же, — Гермиона достала из сумочки блокнот и ручку. — Завтра я подам ходатайство о том, чтобы твою меру пресечения изменили из заключения под стражу на магический домашний арест. Нечего тебе тут торчать. — Не нужно, — мужчина положил руки на стол. — Я отказываюсь от твоей защиты. Грейнджер закусила губу, посмотрев на руки своего подзащитного. Мысли быстро вернули её в сон, где эти самые руки были по локоть в крови её близких друзей. Гермиона постаралась заглушить в себе эти тревожные ночные воспоминания, но воображение начало подкидывать ей новые картинки, рисуя кровавые подтеки на бледной коже. Она провела пальцами по руке Лиама, чтобы точно убедиться в том, что это просто её больное воображение, которое играло с ней в злые шутки. Мужчина лишь странно посмотрел на девушку, но ничего не стал говорить, пока Гермиона продолжала изучать его руки. — Нет крови, — безучастно произнесла она. — На твоих руках нет крови. — Я привык мыть руки после убийств, — с настороженностью ответил Блэйк. — Я — убийца, а не идиот. — Почему ты отказываешься от моей помощи? — Потому что я мечтаю о новом убийстве. Сегодня ночью я видел, как разрезаю твоё маленькое тельце на кусочки. Я вонзил зазубренное лезвие тебе в желудок, и вспорол твоё брюхо, откуда хлестала горячая бурая кровь. Твои ноги дёргались, а из глаз бежали слёзы. Ты хотела что-то мне сказать, но я полоснул тебе по горлу и ты начала захлёбываться от собственной крови. Ты так вкусно пахла… Твоя кровь такая вкусная… Пока он рассказывал ей о своих влажных фантазиях, она вспоминала о своём сне, где Лиам убил не её, а её друзей. Гермиона слышала каждое его слово, отчётливо представляя себе, как сильно возбуждался Блэйк, мечтая об этом убийстве. Для него кровь была наркотиком, без которого жизнь казалась пресной. — И только из-за этого ты отказываешься от моей защиты? — томно спросила девушка. — А ты так сильно хочешь, чтобы я тебя убил? — глаза мужчина загорелись. — Порой мне кажется, что это был бы лучший исход для меня. — Ты чёртова сука, — внезапно прохрипел Лиам. — Я бы взял тебя прям на этом столе, а потом бы вонзил тебе ручку в глаз, пока ты кончала бы. — И всё же, — Гермиона потянулась за ручкой. — Я подам ходатайство. — Не нужно. Так будет лучше. Она многозначительно посмотрела на Лиама, сделала несколько пометок в блокноте и вышла из камеры, почувствовав прилив какого-то странного адреналина. Разговор с клиентом не напугал её, а наоборот как-то помог прийти в себя после ночных кошмаров. Гермиона понимала, что вот этого нужно бояться, что вот это — настоящее, что вот это — угроза, а не то, что она видела в своих снах. Ей стало как-то жарко, и дело было далеко не в душном майском дне. Она просто наконец-то почувствовала, как что-то ёкнуло внутри — какие-то живые эмоции. Гермиона быстро выбежала на улицу, махая блокнотом перед лицом, чтобы согнать проступившие горошинки пота. Грейнджер аппарировала к ресторану, где должна была встретиться с Рольфом. До встречи оставалось ещё несколько часов, но Гермиона не знала, куда себя приткнуть, чтобы просто не разлететься на миллион атомов от распирающих ощущений. Она просто хотела почувствовать себя где-то среди людей, взгляды которых смогут сдержать её от необдуманных действий. Заказанный столик в уединённом зале был уже накрыт, а она попивала вино, проигнорировав закуски. Гермиона заказала любимое красное полусухое, которое так не любил Рольф, но девушка была уверена в том, что бутылка будет опустошена до того, как придёт товарищ. Она продолжала прокручивать в голове разговор с Лиамом, что смог её немного отрезвить и вернуть к жизни. Всё стало ещё куда более запутано. Гермиона чувствовала, как трепетало её сердце там, в камере, но хотела снова вернуться туда, будто бы в действительности хотела проверить угрозы мужчины. Наверное, ей было бы куда приятнее увидеть собственную кровь на полу спальни, чем то, что она увидела во сне. — Привет, — Рольф подоспел к последнему бокалу вина. — Я вроде не опоздал. — Нет, — сухо ответила девушка, заметив взгляд парня, сосредоточенный на пустой бутылке, которую не успели ещё забрать. — Я просто пришла пораньше. — Я это понял, судя по бутылке, но не могу понять, насколько раньше ты пришла, смотря на нетронутые закуски. — Не люблю сыр, — Гермиона ухмыльнулась, демонстративно отодвинув от себя тарелку. — Я полагаю, что здесь неплохое меню, которое не ограничивается лишь одной сырной тарелкой. — А я уже начала переживать, что ты не такой душный, как обычно, — девушка допила вино и достала сигареты из сумочки. — Как дела, Рольф? — Я в порядке, — он начал листать картонные страницы объёмного меню. — Ты как? Ты с работы? — Да, у меня новое дело. — Лиам Блэйк? — Рольф вскинул бровь. — Только не говори, что ты вызвалась представлять его интересы в суде… Гермиона лишь улыбнулась в ответ, забирая меню из рук друга. Она знала, что тот сразу поймёт, в какое дело впуталась его подруга. Гермиона всегда была причастна к тем громким делам, о которых трезвонили на заглавных страницах прессы. Девушка уже по-другому не могла, уж слишком сильно привыкла к всеобщему вниманию, пусть оно и не подкреплялось положительными и лестными комментариями. В глазах многих — Гермиона Грейнджер была той, кто отмазывала убийц от справедливого наказания. — Давай не будем о работе, — девушка подожгла тонкую сигарету. — Как поживает мистер Саламандер? — Дедушка всё ещё ждёт тебя в гости, но ты упорно продолжаешь его игнорировать, — Рольф осуждающе посмотрел на неё. — Глядишь, и не пришлось бы у меня спрашивать о его самочувствии. — Я еле нахожу время для того, чтобы встретиться с тобой, а чтобы наведаться к вам в гости — нужно выделить целый вечер. — Отмазки. — Как всегда. Рольф заказал себе какую-то очередную ерунду из овощей, которую Гермиона отказывалась идентифицировать, как нормальную еду. Она поморщила нос, заглядывая в тарелку друга, дожидаясь свой стейк. Не то, чтобы Грейнджер была голодна, но для виду нужно было что-то съесть, ну или для того, чтобы избавить свои уши от очередной лекции о важности регулярного приема пищи. В этом и заключалась очаровательность Рольфа Саламндера — он заботился о Гермионе, принимал её, а большего она и не смела просить. В нескольких словах парень рассказал ей о своём новом проекте и предстоящей поездке в Африку. Гермиона опустила глаза и тяжело вздохнула, когда осознала, что совсем скоро им придётся попрощаться почти на полгода, чего не случалось ни разу за все годы близкой дружбы. — А что у тебя нового, кроме дела Блэйка? — поинтересовался Саламандер, запивая овощи белым вином. — Ты сегодня непривычно тихая даже для собственной серьезности. — Я устала просто, — девушка пожала плечами. — Гермиона, — Рольф отодвинул от себя тарелку, — я могу кое-что спросить у тебя? Внезапная смена тона и подобная форма обращения напрягла девушку и заставила заёрзать на месте. Она сжала крепче нож в руке и услышала, как хрустнули пальцы, и кажется, что надломился ноготь. Гермиона привыкла к такой сухости и строгости только в те моменты, когда дело доходило к рабочим моментам, чего с Рольфом ранее не случалось. — Конечно, — уняв волнение, ответила девушка. — Ты ведь не читаешь новости магической Англии? — Нет, — резко и отстранённо выпалила Гермиона. — А что? — Дело касается Мал… — Не смей! — она швырнула нож в сторону, попутно задев бокал с вином и подсвечник. — Даже не думай! Почему ей снова кто-то пытался напомнить об этой семье и об этом человеке? Гермиона уже не понимала, куда нужно убежать, чтобы оградить себя от этого настигающего прошлого. — Прости… — Спасибо за прекрасный вечер, Рольф, — она достала с сумочки деньги за ужин. — Пересечемся на днях. Напишешь мне, как будешь отправляться в Африку. — Гермиона, — он подскочил и ухватил её за руку. — Нет! — крикнула девушка. Она была настолько измучена, опустошена и просто избита событиями последних дней, что не поняла, как случился неконтролируемый всплеск магии. Убойная магическая волна выплеснулась из неё, откинув парня в стену и разбив всю посуду, зеркала и окна. Ей понадобилась целая минута, пока в зал не вбежали официанты, чтобы осознать, что случилось. Рольф лежал без сознания, а в видимые участки его кожи впились осколки битого стекла. Он лежал точно в такой же позе, как и в её сне, а Гермиона точно так же, как и ночью, ничего не могла с этим сделать. Только, если во сне это сделал с Рольфом то ли Лиам, то ли Малфой, то сейчас виновата была только она. Девушка видела, как к Саламандеру подбежало несколько человек, пытаясь тому помочь, но она не могла сдвинуться с места. — Рольф… — еле слышно прошептала Гермиона. — Простите, мисс, мы доставим его в госпиталь, — протараторил молодой парень. — Что случилось, мисс Грейнджер? — в зале появился управляющий. — Неконтролируемый всплеск магии, — она на автомате переключилась в привычное амплуа «адвоката», хотя теперь приходилось защищать себя. Как бы там Гермиона не сходила с ума, но это никогда не переходило за грань допустимого. Впервые она причинила вред кому-то. Кому-то родному. Девушка наблюдала за тем, как несколько волшебников аппарируют с бессознательным Рольфом в госпиталь, пока её руки продолжали дрожать. В горле стал ком, а на полу осталось несколько капель крови парня, что вогнало Гермиону в ещё больший ступор. Она не хотела, чтобы всё закончилось именно так — она лишь хотела уйти домой, и там попытаться отпустить очередное упоминание ненавистной фамилии. — Мисс Грейнджер, — к ней снова обратился управляющий, — простите, что беспокою Вас, но на Ваше имя пришло письмо. — От кого? — безразлично поинтересовалась Гермиона, не сводя глаз со свежих капель крови. — От некой миссис Малфой. — Чего же ты добиваешься, сука? — она опустилась на пол, пока битое стекло впивалось в её кожу. — Когда ты наконец-то останешь от меня? — Мисс Грейнджер? — мужчина сделала шаг к гостье. — Надеюсь, что здесь хватит на ремонт зала, — Гермиона протянула ему свой кошелёк и молча аппарировала прочь. Ей было больно. Её переполняло чувство вины перед Рольфом. Её испепеляла ненависть, которая с каждым днём становилась более опасной, более неконтролируемой.