Есть пути, которые кажутся человеку правильными, но конец их — путь к смерти.
Март, 2009.
Она просто лежала на кровати и ни о чём не думала. Солнце не проникало в номер из-за плотных штор, а Джаред несколько раз безуспешно пытался достучаться к ней. Гермиона слышала, как паренёк ходит у двери, время от времени постукивая, а потом снова уходит к себе. Страницы календаря сменились самым ненавистным месяцем в году, что словно выбивало из Грейнджер все оставшиеся силы. Но она знала, что терпит эту боль в последний раз, а потом наконец-то станет легче и всё закончится. Больше не будет цветущих холодных подснежников, ледяного лезвия у горла и постоянной боли — всё это растворится в бесконечном полёте, что подарит ей вечность. Гермиона взглянула на стрелки наручных часов. Было всего лишь одиннадцать часов утра, время тянулось непростительно долго, а оттого яд по телу распространялся быстрее. Она зажмурила глаза на несколько секунд, а потом всё же встала с кровати, помня о том, что ей нужно написать последнее третье письмо. Два уже были написаны и сложены в безупречные белые конверты без обратного адреса. Третье письмо самое сложное, потому что ей предстоит рассказать что-то очень важное человеку, который при всей её ненависти был ей очень нужным. И в который раз её планы нарушил стук в двери. Это был не Джаред, Грейнджер узнала человека за дверью, даже не видя того. Она взмахнула волшебной палочкой, не повернувшись к двери. — Здравствуй, Гарри, — тихо поприветствовала она друга. — Веришь, я сегодня собиралась к тебе в гости. — Привет, — он закрыл дверь довольно громко. — Ты мне снилась сегодня, ты же знаешь это. — Но ты ведь не суеверный, — ещё тише ответила Гермиона, пока ком в горле провоцировал её на слёзы. — Расскажешь, что ты увидел во сне? — Посмотри сама, — Поттер подошёл к ней и прикоснулся палочкой к её виску. Белый атласный халат и небрежный пучок на голове. Гермиона лениво подошла к двери, потянулась и, не посмотрев в глазок, открыла утреннему гостю. Единственное, что сейчас беспокоило её — это явный недосып, из-за чего напрочь сбился весь график. — Его утром доставили в Азкабан! — задыхаясь прокричал парень. — Нарцисса Малфой мертва. Её лицо осталось таким же, как было минутой ранее. Гермиона вскинула бровь и посмотрела за своего помощника, который согнулся вдвое и пытался отдышаться. Она собрала чемоданы ещё вчера вечером, но не думала, что придётся вернуться в Лондон так быстро. — Малфой ведь не мог убить свою мать? — парень внимательно посмотрел на неё. Но Гермиона ничего не ответила, оставив гостя в коридоре, а сама всё так же молча направилась на кухню. Она словно пропустила все слова помощника мимо ушей, мысленно вернувшись к ночным раздумьям. Она коснулась пальцами своего бледного лица, а потом посмотрела в зеркало, откуда на неё поглядывал обеспокоенный лучший друг с глазами, полных мольбы. Видение закончилось, а Грейнджер продолжала сидеть, даже не шелохнувшись. Она снова плакала, пока Гарри молчал. Он коснулся её плеч своими холодными руками, но от них чувствовалось такое необходимое тепло, которого Гермионе не хватало. Её буквально ломало от постоянной тревоги, душевных терзаний и холодной пустоты. — Я не суеверный, Гермиона, но в такие совпадения тоже не верю, — он развернул её стул к себе, чтобы они встретились глазами. — Скажи мне, что ты не причинишь вреда Нарциссе. — Ты же сам меня отпустил, Гарри, — прошептала девушка. — Ты мог меня остановить прямо там, но не сделал этого. Я попросила у тебя немного времени, а ты мне дал его. — А ты в ответ наслала мне это видение, Гермиона. Ты же не станешь отрицать, что это была ты? Грейнджер промолчала в ответ и тяжело задышала. — Не обрекай её на смерть, потому что тебе это не поможет. Ты же знаешь, что страдания Малфоя не стоят чьей-то жизни. Ты же уже убедилась в этом. — Убедилась, — на выдохе произнесла она. — Я правда хотела убить Нарциссу, но ты правильно подметил, что смерть Астории, Скорпиуса и даже смерть его матери не стоят его страданий. Зато я поняла, что может его ранить. Сегодня десятое число, Гарри. — Я знаю, моя хорошая… Я знаю. — Одиннадцать лет прошло уже с того самого дня. Поттер обнял её, а она в последний раз попыталась вдохнуть родной аромат цитрусов и мяты — ведь так для неё чувствовался уют. Она хотела запомнить эти объятия, чтобы не жалеть о том, что не смогла на прощание обнять своего самого близкого человека. — Давай встретимся вечером? Я загляну к тебе в гости. — Хорошо, — Гарри поцеловал её в лоб. — Береги себя. Интересно, они оба знали, что это конец? Чувствовал ли Поттер то, что это в последний раз, что больше не будет таких объятий и разговоров? Гермиона не могла знать этого точно, но зато точно знала, что вечером история наконец-то закончится. Она написала своё третье письмо, аккуратно подписала и сложила в сумочку. Её бледная кожа стала ещё бледнее, когда Гермиона натянула на себя ярко-жёлтое платье чуть выше колен. Чёрные ботиночки и чёрное пальто, распущенные волосы и красная помада — что-то вон выходящее из привычного образа мисс Грейнджер. На подоконнике появилась сова с письмом в клюве, но Гермиона знала, что это ответ от Януса Тики, а значит, что время пришло. Девушка окинула в последний раз свой гостиничный номер, запоминая каждую деталь, словно это был её дом, а после — навсегда захлопнула белые двери. Сюда обязательно ещё кто-то зайдёт, но уже не она. — Гермиона? — Джаред подорвался с места, когда Грейнджер вошла к нему в номер без стука. — Я уже начал волноваться за Вас. — Всё хорошо, — она мило улыбнулась и коснулась руки помощника. — Мне сейчас нужно будет отлучиться по делам. Тебя завтра ждёт тяжёлый день, поэтому советую тебе сегодня хорошо отдохнуть. Скорее всего, что завтра будет возобновлено дело Драко Люциуса Малфоя. Я оставила в Министерстве твою характеристику, поэтому жди от них письма. — Но, я думал, что мы вместе… — Я тоже там буду. Не подведи меня, Джаред. Прощай. — До свидания… Она начинала понимать, почему Гарри ненавидел аппарацию. За последний год Гермиона тоже возненавидела её, но это было удобно и быстро, а времени оставалось всё меньше. Миг, и она уже стояла перед дверями Януса Тики. — Добрый день, мисс Грейнджер, — поприветствовал её целитель. — Давненько мы с Вами не виделись. Как поживаете? — Спасибо, всё отлично. Как Скарлетт? — Она часто спрашивает о Вас. — К сожалению, я не могла навестить её раньше. Я могу сейчас с ней увидеться? — Конечно. Сестра проводит Вас. — Спасибо. Гермиона прижала к себе сумочку, что начала казаться просто неподъёмной, следуя за сестрой к палате Скарлетт. Она должна была хотя бы напоследок сделать что-то хорошее, ну или постараться. И начать она решила с бедной Скарлетт Питерс, которая уже почти год была заперта в этих стенах. Гермиона собственноручно привезла её сюда, лишив всего, что у той было. Теперь она как нельзя лучше понимала, каково это – жить с призрачным осознанием того, что это не твоя жизнь. Скарлетт могла даже не догадываться о том, что ещё год назад всё было по-другому, но Грейнджер даже не хотела себе представлять, что творилось на душе у девушки. — Гермиона? — Питерс обернулась на звук открывающейся двери. — Я так ждала тебя! — Здравствуй, моя хорошая, — она обняла радостную Скарлетт, которая заключила её в свои крепкие объятия. — Прости, но я ненадолго. Работа… Ты же сама понимаешь. Как твои дела? — Я нормально, а ты как? Ты так давно не приходила, что я начала переживать. Мистер Тики приносил мне газеты, где писали о тебе. Мне кажется, что я изучила их уже вдоль и поперек. Она отняла у Скарлетт нормальную жизнь, сделав себя центром её маленькой Вселенной. Это было бесчеловечно и так самонадеянно, что аж сердце защемило. Гермиона смотрела на девушку, которая когда-то была её психологом, которая пыталась её когда-то спасти, но в итоге сама попала в капкан. Вокруг Грейнджер страдали все вокруг, но ведь она такой раньше не была. Когда-то добрая и отважная гриффиндорка пыталась дарить окружающим радость, а теперь несла в руках смерть. Это должно когда-то прекратиться. Сегодня. И это будет решающий сокрушительный удар по всем фронтам её многолетней жестокой Войны. — Я нормально, моя хорошая, — Грейнджер провела пальцами по её щеке. — У меня всё хорошо. Я так сильно виновата перед тобой, моя хорошая Скарлетт, но я всё исправлю. Всё будет хорошо. — Ты о чём? Ей хотелось объяснить Скарлетт всё, просто поговорить с ней, но чем дольше Гермиона смотрела на неё, тем больнее становилось. Если она сама когда-то сказала, что стала живым напоминанием для Малфоя, то для неё самой таким же напоминанием была Скарлетт Питерс. Жизнь всегда циклична. — Да так, просто болтаю. Прости, но мне пора бежать, — она взглянула на стрелки наручных часов. — Береги себя, пожалуйста. — Я… Конечно… Ты уже уходишь? — Прости, мне пора. Прощай, Скарлетт. Ещё одни двери были ею закрыты навсегда. Ей хотелось плакать, но она верила в то, что в этот раз поступает правильно, что она в силах ещё что-то исправить, хотя точно знала, что перед смертью не надышаться. — Вы очень быстро, мисс Грейнджер, — в коридоре неподалёку стоял Тики. — Я думал, что Вы проведёте со Скарлетт хотя бы несколько часов вместе. Ей не хватает Вашего внимания. — Простите, но у меня много работы, — Гермиона достала из сумочки маленький конверт. — Это ключ от ячейки в банке Гринготтс. Она открыта на имя Скарлетт, но с указанием того, что некий мистер Янус Тики может открывать её и брать всё необходимое. Там более, чем достаточно денег для того, чтобы Скарлетт ни в чём не нуждалась. Я прошу Вас, мистер Тики, сделайте всё для того, чтобы курс реабилитации моей сестры закончился как можно успешнее. У Вас для этого всё есть. Берите столько денег, сколько посчитаете необходимым. — Я не совсем… — Не беспокойтесь. За ней есть кому присмотреть. Прощайте, мистер Тики. Она могла бы вернуть ей память со своих воспоминаний, но это не было правильным. Гермиона хотела, чтобы жизнь Скарлетт началась с чистого листа, с новыми возможностями и всем миром, который будет открыт перед ней. А это было в силах Грейнджер. Когда девушка вышла на улицу, то у крыльца Святого Мунго уже стоял Блейз. Сегодняшний день действительно был расписан практически поминутно. — Привет, — робко поздоровалась Гермиона. — Давно не виделись. — Привет, — он подал ей руку, помогая сойти со ступенек. — Признаться, я надеялся на то, что мы больше и не встретимся. Я хотел верить в то, что ты больше никогда не вспомнишь меня и всю свою прошлую жизнь. — Прогуляемся? — она кивнула в сторону парка, в котором гуляли пациенты Святого Мунго. — Конечно. Несколько минут они просто молчали, каждый из них собирался с мыслями. Ей хотелось сказать так много, но она пыталась уместиться в несколько предложений, чтобы случайно не расплакаться. Гермионе хотелось, чтобы каждый, кого она сегодня встретит, запомнил её улыбку, потому что сегодня она была искренней. Искренность во всём. От самого начала и до самого конца. — Это тебе, — девушка протянула маленький конверт другу. — Это ключ от ячейки в банке Гринготтс, на твоё имя. Я хочу, чтобы ты купил дом для Скарлетт и помог ей немного адаптироваться. Я знаю, что прошу слишком много у тебя, но я надеюсь на твоё понимание. — В этот раз ты не позволишь мне удержать тебя на краю Астрономической башни? — Нет, Блейз. Не в этот раз. — Я помогу ей, — он принял конверт. — Мне жаль, что тебе я помочь уже не могу. Похоже, что в своё время я сделал недостаточно. — Ты сделал больше, чем требовалось, просто игрушка с заводским браком попалась. Мне повезло, что у меня в жизни был такой человек, как ты, Блейз. Это одна из тех причин, которые заставляли меня жить. — Лучше бы меня не было в твоей жизни, Гермиона. Лучше бы не было всех тех вечеров на Астрономической башни и пьяных разговоров. Лучше бы ты оставалась собой, проводя вечера в библиотеке. Вот такой жизни я бы хотел для тебя. — Я люблю тебя, Блейз, — она обняла друга. — Я правда очень сильно люблю тебя, хоть никогда и не говорила тебе этого. Ты и Гарри — это те самые мои самые близкие люди, ради которых стоило прожить такую жизнь. Я не стану лукавить и говорить, что прожила бы ещё раз её ради дружбы с вами, но вы — это действительно лучшее, что случалось со мной во всём этом мраке. — Ты — добро, Грейнджер, а мне нужно немножечко добра. — Сегодня я меняю тебя на смерть. Прощай, Блейз. — Прощай, Гермиона. Вот такое прощание – полностью в их стиле. Забини отпустил её, даже не стал уговаривать, потому что давно знал о том, что Грейнджер видела один-единственный выход из этой ситуации. Он прекрасно понимал, что легче ей уже никогда не станет, как бы она ни пыталась. Это был правильный, хоть и горький конец. Он отпустил её руку, а она аппарировала туда, где была всего лишь один раз за последние одиннадцать лет. От постоянного перемещения её уже начало подташнивать, а когда под ногами оказалась твёрдая земля и глаза сфокусировались на надгробии, то её просто вырвало. На секунду ей вроде стало легче, но стоило поднять голову, как боль снова вернулась. Из кончика волшебной палочки появился огромный букет кроваво-красных колючих роз. Гермиона обняла цветы, прижимая их к себе, чтобы почувствовать настоящую боль и отрезвить своё сознание. Она хотела открыто поговорить с родителями, как бы глупо это сейчас не звучало. Ей ведь не хватило смелости, чтобы появиться здесь аж до того момента, пока Драко не перенёс её сюда. — Привет, — тихо поздоровалась Гермиона, положив цветы на холодную землю. — Я должна была появиться здесь раньше. Она сама виновата. Окажись отец или мать на её месте, они бы выстояли и ещё бы кого-нибудь спасли. По крайней мере, она всегда в это верила. Ей следовало заставить себя быть сильной, выносливой, не бояться больше ничего, ведь совсем скоро это закончится. Притвориться, что «ранимая и впечатлительная» — это больше не про неё. Но она сломалась снова, на могиле своих родителей. И как к стати начался дождь, скрывая слёзы на её лице. Её учили быть лучше, её пытались сделать лучше, она и сама стремилась быть лучше, но по итогу оказалась на самом дне своей проклятой жизни. Она превратила свою жизнь в Ад и сравняла жизни некоторых с этим же Адом. — С вами мне прощаться не нужно, — прошептала Гермиона. — С вами мы скоро увидимся. Я так скучаю по вам, но я обязательно расскажу об этом при встрече. Стрелки наручных часов указывали на конец. Промокшая, обессиленная и совершенно опустошённая она оказалась посреди гостиной дома Гарри Поттера. — Привет, — поздоровалась девушка. — Я пришла. — Не думал, что наше прощание будет выглядеть вот так, — он не поднял голову, а она услышала дрожь в его голосе. — Я до последнего надеялся, что ты передумаешь. — Надеялся, но знал, что я не передумаю. Они сидели в гостиной у камина. Гермиона дописывала свой конспект по истории Хогвартса, пока Гарри что-то продолжал рисовать на небольшом клочке бумаги. — Что это? — гриффиндорка заглянула через плечо друга. — Ты уже сделал всё домашнее задание? — Нет, — тихо ответил Поттер, продолжая сосредоточенно выводить какие-то каракули. — Я хочу предложить Оливеру новую тактику защиты. — Мерлин! — Гермиона выдохнула и закатила глаза. — Гарри, ты бы лучше подумал об уроке Бинса, а потом уже о квиддиче. — Бинс никуда не денется, а я могу забыть то, что придумал во время ужина. Ты же не понимаешь, это просто может облегчить нам задачу. Если только Фред и Джордж… Прости, я что-то увлёкся. Гермиона заметила знакомую искру в зелёных глазах — Гарри горел своей идеей, и это было сложно не заметить. У него сейчас и так были не самые простые времена, когда каждый, кому не лень, оборачивался ему в спину, подкрепляя эти взгляды мерзкими сплетнями. Она знала, что в квиддиче её лучший друг видел своё маленькое спасение и отвлечение. — Ты можешь говорить со мной о чём угодно, — она легко толкнула Поттера в бок. — Всегда и о чём угодно, Гарри. Я всегда выслушаю и поддержу тебя, о чём бы ты ни решился мне рассказать. Ты — мой лучший друг, а друзья так и поступают — они всегда держатся вместе. Они всегда искренни друг с другом во всём, от самого начала и до самого конца. — До конца нам ещё долго, — улыбнулся парень. — У нас вся жизнь впереди. Только представь, когда-то мы закончим Хогвартс. У нас будет работа, семья, дети. Мы будем на свадьбе у друг друга, на новоселье и встречаться по выходным. — Да, до конца ещё очень далеко, но мы будем вместе. — Я всегда буду рядом, Гермиона. От начала и до самого конца. Они были детьми, у которых были мечты, надежда и вера, но потом всё начало ломаться. Не было свадеб, детей и новоселья. Была Война, бегство и глубокие кровоточащие раны. Но кое-что осталось неизменным — они были вместе. От самого начала и до самого конца. Для Гермионы сегодня был тот самый конец, а рядом был её лучший друг — её Гарри Поттер. — Я же говорила о том, что приду к тебе с одной лишь простой просьбой. Гарри, пожалуйста. Дальше света нет — это конец. — Он должен выглядеть иначе, — он плакал. — Совсем иначе, Гермиона. Она подошла к нему, и коснулась холодной рукой его щеки, заставляя посмотреть себе в глаза. Её прикосновения напоминали прикосновения Смерти — холодные и последние. — Я прошу тебя, Гарри, давай без прощаний, потому что я не смогу этого выдержать. Это будет больно для нас обоих. — Я люблю тебя, Гермиона, — он встал на ноги. — Я так сильно всегда любил тебя. Я был готов вручить тебе своё сердце, если бы это помогло тебе. Я готов был перевернуть весь мир вверх дном, если бы это спасло тебя. — Спасения никогда не было. В моей сумочке три конверта, они все подписаны. Пожалуйста, передай их. Часы пробили семь часов. — Сейчас, Гарри, — Гермиона притянула его правую руку к своей груди. — Сейчас. Не медли. Ты же знаешь, что мне не будет больно. Несколько секунд, которые длились слишком долго. Которые он будет носить в себе и проживать снова и снова, как будто остальные воспоминания стёрты. Ему снова пришлось направить в неё палочку, но только после этого он больше не увидит её карих глаз. Будет только холодная бледная кожа и тишина в её груди. — Авада Кедавра. Это конец. Не только для неё. Чей-то мир рухнул, превратился в руины в тот самый момент, когда её сердце превратилось просто в мёртвый орган.***
Мой милый Гарри, спасибо тебе. Ты сделал то, в чём я нуждалась всё это время. Я ведь прекрасно понимала, что не смогу быть счастливой, что моя жизнь окончательно и бесповоротно разрушена, но попытка — не пытка. Вроде так говорят, хотя это точно не о моём случае. Для меня эта попытка была самой болезненной пыткой, которая позже вылилась в самое настоящее безумие. Это болезнь, от которой ещё не придумали лекарств, у неё только летальный исход. Я люблю тебя, мой милый Гарри Поттер, мой Избранный, мой лучший друг, мой самый близкий и родной человек. Эта любовь — это всё, что во мне было из нормального. Я оставалась человеком только благодаря тому, что у меня внутри жила любовь к тебе. Потому что моя любовь к Малфою – это далеко не светлое чувство, это концентрация боли, ударов и острых лезвий. Это эгоистично будет, но я знаю, что по-другому не смогу тебя переубедить. Ты будешь винить себя в том, что не спас меня, что сделал не всё возможное, что в твоих силах было помочь мне, но это не так. Не вини себя, я прошу тебя. Ты сделал больше, чем мог. Намного больше, Гарри. Я прошу тебя, живи ради меня, в моей памяти оставайся живым и счастливым. Будь счастлив, Гарри, потому что у тебя есть шанс на это счастье. Женись на Флёр и увези её далеко-далеко от этого грешного Лондона. Я прошу тебя только об этом, мой дорогой друг. Просто будь счастлив, а я обещаю тебе присмотреть за тобой. Говорят, что таким как я, не светят небеса, но мне плевать. Я буду в любом случае за тобой присматривать, потому что я должна тебе. Я прожила намного дольше, чем мне полагалось, и это только благодаря тебе. Знай, что мне не больно, и я стала счастлива, как только моё сердце навсегда остановилось. У каждой истории свой конец, и мой точно был самым счастливым из того, что я могла испытать. Я была в последние свои секунды рядом с тобой, мой Аврор. С любовью и бесконечной благодарностью, твоя Гермиона Джин Грейнджер.