Истинная сущность человека

Нью – Йорк после всех передряг изрядно потрепался, но выстоял. Он начал свое исцеление сразу после победы над Хозяином. Раны города начали затягиваться, постепенно он приходил в себя. Мой любимый город, мой настоящий дом вновь становился прежним, и это согревало мне душу. Я зашел в свою квартиру после тяжкого дня и тяжело опустился на кровать. Устал. Сегодня опять была охота на стригоев и пара заказов на уничтожение крыс. Чем дольше я занимаюсь охотой, тем больше убеждаюсь в том, что я охочусь на одних и тех же тварей. И те, и другие - мерзкие создания, ведомые жаждой. Паразиты, вытесняющие людей, вредители, засорившие город. А паразитов я ненавижу больше всего на свете. Сегодня после охоты я купил бутылку «Бурбона». Выбор пал именно на него, его иногда покупал мой отец. Как по мне, пойло так себе, но сегодня оно подойдет больше всего. Я поставил его на стол и присел. Я долго оттягивал этот момент, но пришло время вспомнить погибших. Я не делал этого со времен последнего взрыва. Слишком тягостные мысли, а алкоголь, как известно, облегчает их. Не в моих правилах искать ответы на дне бутылки, но сегодня иначе не получится. Я налил рюмку до верха, прикрыл глаза. Трудно представить, как много человеческих потерь мы понесли, какую огромную цену заплатили за победу. В сердце вновь всколыхнулись ненависть и печаль. Ненависть к древнему кровососу, его слуге и предателям - коллаборацианистам, решившим покорить мир и уничтожить людей. А печаль…по погибшим товарищам. Враг называл себя Хозяином…Седьмой Древний по рождению, на самом же деле оказался обыкновенным чудовищем, совершавшим геноцид. Подобно всем монстрам, возникавшим в человеческой истории, он величал свои мерзкие деяния красивыми словами. Жестокость он называл милостью, убийство – очищением. И он творил свои милости и очищение везде и всюду, сея хаос и разрушения. Мы смогли уничтожить Айхорста и Хозяина ценой многих жизней, искалеченных судеб и душ. …Профессор. Его смерть стала для меня настоящим ударом. Человек, который объединил нас всех, направлял. Он стал мне кем-то вроде отца. Я выбрал профессию крысолова. Выбор весьма странный, по мнению моего отца, он его не одобрял, так как я не захотел идти по его стопам. Я не получил должного образования, ведь чтобы ловить крыс, не нужны дипломы. Профессор же никогда не намекал на то, что я недоучка. Наоборот, он всегда поддерживал меня и терпеливо объяснял. Я горько усмехнулся, вспомнив его неистребимое желание уничтожить Хозяина, отомстить за убитых близких. В его сердце пылал огонь мести, и он передал его нам. Щедро поделился. Он всегда верил в победу и делал все возможное и невозможное для нее. Я тоскую по вам, профессор. По вашему чувству юмора, нескончаемой энергии и силе. Вы никогда не сдавались, были нашим маяком и мы победили. Благодаря вам. Покойтесь с миром! Я поднял рюмку и поднес к губам, сделав глоток. Горький вкус напитка весьма хорошо гармонировал с горечью внутри. Две горечи - минус и минус. Но сегодня это, к сожалению, не плюс. Я поморщился, допив. Как жаль, что, осушая до дна рюмку, нельзя также осушить воспоминания, убрать их, удалить, вырезать, чтобы исчезли эти бессонные ночи и непролитые слезы. …Гудвэзер и его сын, Зак. Отец, который мог пожертвовать абсолютно всем ради сына. И сын, устроивший ядерный взрыв, чтобы отомстить отцу за смерть матери. Та еще парочка. Они вызывали у меня бурю чувств. Сначала гнев и осуждение; как посмел Гудвэзер выкрасть книгу, поставив под удар все человечество, злость и непонимание; как мог Зак симпатизировать Хозяину, давать собой манипулировать, жить с ним под одной крышей, общаться с этим монстром и наблюдать за его беспощадным истреблением людей…Наряду с этим отчасти я завидовал этим двоим. Не знаю, уместно ли это в данном случае, но мне действительно непонятно, как сильно нужно любить человека, чтобы отдать за него весь мир. Наверно, мне этого не понять никогда. Я из числа тех несчастных, кого так и не коснулась настоящая любовь. У меня, конечно, были любовные увлечения, но не настоящее, всепоглощающее чувство. Вечная вам память, отец и сын! Вторая рюмка была опрокинута. И мне все еще горько. Станет ли мне когда-нибудь легче? Исчезнет ли тяжкий груз вины и сожалений в моем сердце? Не уверен в этом, но мне так тяжело сейчас. В любом случае, напиваться до чертиков сегодня не хотелось бы. …Куинлан. Сплошное противоречие и парадокс. Я часто задавался вопросом, как можно одновременно питаться людьми и работать с ними сообща. Полукровка, мстящий Хозяину, сперва вызывал у меня сомнения и недоверие. Лишь намного позже я смог разглядеть в нем честь, отвагу и моральные принципы. Все это странно сочеталось в нем, превращая его в неутомимого воина. Чудо природы. Куинлан не убивал людей ради удовольствия, хоть их и недолюбливал. Он не был жесток, им двигала только необходимость. По крайней мере, мне так казалось, когда я наблюдал за ним. Я не винил его открыто за убийства людей, но и не одобрял; если честно, я бы и сам пришил парочку, если бы не увеличивающееся число стригоев и уменьшающееся число людей. Каждый человек был на счету. В то же время он стремился нас понять, и он преуспел в этом. Я думаю, он понимал нас даже лучше, чем мы сами. Куинлан не раз спасал мне жизнь, не смотря на мое настороженное к нему отношение, а я так и не успел его поблагодарить. Не успел узнать его лучше. Какой была его жажда? Неутолимо жгучей или терпимой? Считал ли он нас ровней или ощущал себя превосходящим видом? Так много вопросов, на которые нет ответа. Трудно признавать это сейчас, но он мне нравился как надежный союзник, мы с ним неплохо сработались. У нас были недопонимания, но общее дело сглаживало их. Настоящий воин, получеловек – полустригой, не принадлежавший ни одному из миров. И я признаю, что, несмотря на это «полу», он был более человечным, чем некоторые люди. Покойся с миром и ты, Куинлан! Надеюсь, ты обрел такой долгожданный покой. Мирное течение моих мыслей прервал странный звук. Где-то на краю сознания я ощутил тихий, едва различимый вздох, шепот, похожий на «ФЕТ». Я моргнул. Первая буква показалась мне нечеткой, поэтому было неясно, было это «ФЕТ» или «НЕТ». Мне послышалось? Кто-то позвал меня? Как такое возможно? (Я с непоколебимой уверенностью отмел мелькнувшую мысль о живых древних и Хозяине). Или это протестует мое подсознание против сегодняшних воспоминаний о погибших? Что за черт. Я все же решил, что это было НЕТ. Внутренний голос слишком громко заявляет свое отношение к происходящему. Алкоголь подействовал сегодня очень быстро. Я усмехнулся. Интересно, как отреагируют в моей группе по зачистке стригоев, если узнают, что я вслух беседую сам с собой? Хотя, наверно, они не удивятся. Мы все стали немного другими. Странными.

В любом случае, надо завязывать с выпивкой, так и двинуться недолго. Представляю себе картину: запертый в психушке крысолов - борец со стригоями. Изумительно. Я огляделся. Квартира, как две капли воды похожая на старую. Спартанские условия, кровать, стол, стул и кухня. Полное отсутствие уюта. Моя старая квартира стала непригодной для проживания. Я туда бы и не вернулся. Прошлая жизнь осталась в прошлом, а новая… только начинается? Жизнь должна была наладиться после того взрыва в водоперекачивающем тоннеле. Хозяин был наконец-то мертв. Взрыв на этот раз унес жизни Киунлана, Зака и Гудвэзера. Док прыгнул в лифт вместо меня. Они не заслуживали смерти, хотя тяга Куинлана умереть меня раздражала. Он считал ее честью и частью какого-то там предсказания. Непонятно, какую честь он видел в смерти. Смерть – это конец. Она не вернет близких людей и ничего не изменит. Очередная бессмысленность. Почти все, кого я знал, погибли. А я так устал. Слезы вновь начали наворачиваться на глаза. Я осекся. Я вновь позволил всепоглощающей тоске и безысходности завладеть мной, хотя обещал больше такого не допускать. Я собрался и взял себя в руки, сжав кулаки. Хватит, Василий, вспомни, что нам там говорили психологи. На этих обязательных семинарах для групп зачистки я их особо не слушал, но запомнил лишь одну вещь. «Проблему нельзя замалчивать». Тогда это показалось мне очередной глупостью. Я хмыкнул.. Даже озвучив то, что волнует и тревожит, легче не стало. Может быть, нужно это рассказать кому-то? Я вздохнул и мысленно махнул на это рукой… Не работает этот их приемчик. Когда война окончилась, город начал восстанавливаться, восставая из пепла, словно птица феникс. Лагеря по переработке людей были снесены самыми первыми, сгоревшие и разрушенные дома отстраивались заново. Магазины открывались, люди приходили в себя, оплакивая мертвых, начинали все сначала. Новые жизни, обновленный город. Я вступил в группу по зачистке стригоев не просто так. Тогда это показалось мне логичным продолжением борьбы и просто хорошей идеей. Мы уничтожали оставшихся стригоев, потерявших Хозяина. Это было несложно, они потеряли свою ловкость и сплоченность, стали жалкими. Их терзала неутолимая жажда, и они с легкостью попадали в наши ловушки. От их уничтожения я ощущал временное удовлетворение. Лишь это помогало мне тогда отвлечься от тоски и горя: они парализовывали меня, лишая воли. Это вызывало все большее желание убивать этих тварей, сокрушать их. Взрывать. Очищать мир от зла. Это настроение повлияло и на мои душевные привязанности. Мы расстались с Датч. Наше второе воссоединение оказалось вновь недолговременным. На этот раз оно продлилось две недели, в течение которых она балансировала между своей работой по восстановлению интернета и мной. Она продолжала причинять мне боль и винила себя за это. Мы были разными и явно не подходили друг другу. Наши отношения были деструктивными, и только она кайфовала от них. Я же не люблю подобное. Я понимал, что это конец, но все равно всеми силами старался отсрочить его. С одной стороны, я цеплялся за нее, стараясь вновь наполнить свою жизнь смыслом и на время любовью постараться заглушить боль потерь. С другой, я злился за ее измены. Ведь она изменила не только телом, но и душой. Предала меня. Я старался понять ее, мы много разговаривали, обсуждали, но все было тщетно, червоточина в сердце так и не уменьшилась, сомнения росли. Я ее так и не понял до конца. Чего она хотела? В конце концов, она уехала. Покинула город и меня. И я был ей за это благодарен, вздохнул свободно. Нельзя вечно мучить друг друга. Профессор как-то высказал мысль: когда Бог что-то забирает одной рукой, то другой обязательно дает. Он был отчасти прав. Хоть это и небольшое утешение, но у меня вновь появилась моя старая работа: крысы вернулись в город. Это означало, что мы на правильном пути и стригоев становилось все меньше. Хобби. Мне вновь было, чем занять себя. Я опустил голову и потер глаза. И вот снова я одинокий воин, ведущий борьбу с крысами и вампирами. Я запнулся на слове «одинокий». Раньше я не придавал этому большого значения. Мне было не до этого. Но сейчас это тяготило меня больше обычного, жгло изнутри. Я ощущал недостаток чего-то важного. У меня была жизнь, я проживал ее, совершал хорошие поступки, но чувство неполноценности происходящего все равно не покидало меня. И тут я подумал о Рожденном. Каково ему было в полном одиночестве? Столько тысяч лет. Может, поэтому он задумывался о смерти. Встречал ее с распростертыми объятиями, устав бороться и жить. Будут ли одолевать меня мысли о смерти, как Куинлана? Я не хотел знать ответа на этот вопрос. И уж точно я не хотел походить на Квинта, который каждый раз огорчался, оставшись в живых после столкновения с Хозяином. А после он снова маниакально рвался в бой на смерть. Я всегда был неудержимым, не привык отступать, добивался своей цели, побеждал. Иногда жаловался, да, но не сдавался. Но как можно жить, не имея фундамента? Прочной основы из понимания и поддержки? Как к чему-то может стремиться Василий Фет…один? Может, Куинлан просто решил закончить свою жизнь таким образом, потому что знал: одиночество не закончится никогда? Хотя, кто его знает. Он отличался от нас не только внешне: у него был другой взгляд на жизнь. А ради чего я живу? Борьба окончена. Я чувствовал, что будто застрял на одном месте. Будто бы я должен был умереть с Куинланом, но, по ошибке, остался жив. Я опасался, что гнетущее чувство опустошения и бессмысленности однажды накроет меня с головой и тогда… Обычно такие мысли загоняли меня в тупик. Они меня пугали. В любом случае они упорно продолжали встревать непрошенными гостями, тяготили меня, усложняли мое и так непростое существование. Я дал себе твердое обещание все обдумать еще раз, но не сейчас. Сегодня – исключение из правил. Но это потом... а сейчас я постараюсь уснуть.