Земли богов и чудовищ

– Марди, старушка, как же ты вовремя, – удостоверившись, что портал благополучно захлопнулся, сразу похвалил любимицу Аластор, – Все смогли эвакуироваться, всё в порядке? Раненых нет? – Всё отлично, не извольте беспокоиться, – вперед протолкался пушистый демон, в котором угадывался песец – Жарища у вас тут, конечно, но мы привыкнем! Живность вся цела, перепугана, но это поправимо. Спасибо вам огромное. Эй, мальчики-девочки, несите угощение! Мы заранее настругали мяса и рыбы, уж не побрезгуйте! Организаторы эвакуации прямо оторопели от такого подхода, но адливунцы были более чем серьёзны. Правитель Фидеса буквально потонул в благодарностях, даже пришлось пятиться, ведя за собой членов Совета и новообретённую сестру с дочерью. – А теперь нечего лупать глазами, сортируйтесь по тем комнатам, которые нам выделили, – скомандовала Ласт, жестами показывая, что не пойдёт, – Братец, пойми, если я оставлю, они тут так и будут бродить, ковыряя пальцами в носах, пока их не распределишь, не соберутся толком. Останусь с ними, выйду, когда всё закончится. А вы ступайте, вам ещё Преисподнюю эвакуировать. – Хочу заметить, мне составило несоизмеримое удовольствие сражаться с тобой бок о бок, – Аластор подошёл ближе, и сестра ласково потёрлась своим лбом об его: – И мне тоже, как-нибудь обязательно повторим, только не в честь коллапса миров. Аластор усмехнулся, подозревая, что ему по-хорошему надо либо ликовать, либо орать от потери, но пока внутри смешалось слишком много эмоций, и он действовал на автомате, продолжая горевать в моменте и радоваться тоже в моменте. Хелен вылезла наружу первая, щурясь от яркого света и сбрасывая шубу. Надо пристроить куда-нибудь в безопасное место, всё же Люпин костьми лёг, дабы обеспечить её теплом и уютом, глупо будет вот так бросить. – Гляньте на неё, она ещё и приодеться успела, а я тут ничего не делаю, знай себе, кобеля её сторожу. Девушка стремительно обернулась. Рэй. Стоит возле одного из деревьев Начального леса, сложив руки в замок. И хмурится, скотина такая. – Рэй! – ноги сами понесли её к нему, и Хелен, буквально за пару секунд оказавшись рядом с Пентиусом-младшим, заключила его в объятья. Серьёзность юноши как рукой сняло, и принцесса Фидеса впервые в жизни почувствовала, как кто-то, кого она обнимает, дрожит. Значит, это правда, и он всё это время мучился от того, что не может открыть ей свои чувства! А что она? – Прости что так резко, – Хелен отпрянула, неловко улыбаясь. Скулы Рэя играли румянцем, он смотрел на неё во все глаза: – Я так рад, что ты жива и здорова. Вот прямо... очень. Хелен всегда верила в то, что лучше сделать и жалеть, нежели не сделать ничего, а также понимала, что есть моменты, в которых ты либо что-то предпримешь, либо так и не дойдёшь до решительного шага. А потому она прикрыла глаза и без обиняков приникла своими губами к губам юноши, закрываю глаза на несколько сладостных мгновений. Рэй порядком опешил, вывернулся, но скорее от неловкости, уставившись на неё так, словно видел впервые, а затем также порывисто обхватил лицо девушки руками, запечатлевая ответный поцелуй, гораздо более уверенный, поцелуй человека, который давно уже ждал и всё не мог решиться. И после этого все переживания, все препоны, все разбитые сердца и отвергнутые чувства сдуло, словно сильным ветром, бушующим на задворках Адливуна. – Я люблю тебя, – насилу оторвавшись, громко прошептал Рэй, обнимаю девушку, – И всегда буду любить, что бы ни случилось. – Прости, что не замечала этого, – тоже шептала ему Хелен, гладят красную прядку в чёрных, словно смоль, в волосах. – Но погоди. Там, на Фестивале, ребята сказали мне, что ты купил кольцо с буквой «R». Кому тогда оно предназначалось? – Какое кольцо?.. А, это, – он порылся в кармане, действительно доставая отчеканенную вещичку с пресловутой буквой, – Оно для тебя. «R» потому что regina. Правительница. Инициалы показались мне слишком банальными, ведь ты будущая правительница, и я хотел... Собирался сказать тебе, что верю в тебя как в будущую королеву Фидеса. Ты... примешь этот подарок? Хелен без обиняков протянула ему руку, и парень даже сглотнул, надевая кольцо ей на палец, уж больно это напоминало несколько другую церемонию. – А я… – Хелен поскребла затылок, только теперь осознав, что они только что делали, – Тоже принесла тебе подарок, попросила Люпина сделать для тебя каталог адливунских тканей, подумала, что ты оценишь, ведь ты изобретатель, а у них столько технологий... Ну чего ты улыбаешься? – Да просто ты балда, – он рассмеялся, но совершенно беззлобно, – Если адливунцы с их технологиями переехали к нам, какой смысл было тащить мне этот каталог? – Ты неблагодарная тварь! – тут же выдала ему пару тумаков Хелен, тоже заливаясь хохотом, – Вы подумайте, ему мой подарок не нравится! Я, значит, всю голову сломала, а он мне говорит, мол, не было нужды! И нет, не смей меня целовать, паскуда, нет, кому сказала!.. Рэй, постой… ну… – Не вздумай мешать, – поняв, что счастливый отец двоих детей собирается сходить и разобраться с милующимися юнцами, остановила мужа заметившая это Шарлотта Рендер-Магне, – Она взрослая. И теперь это её жизнь. И нет, угрожать ему я тоже не позволю, даже не думай. – А что я, я ничего, – обернувшись к жене, сверкнул улыбкой Аластор, – Так, хотел бы попросить помочь с порталом до Преисподней, но, если подумать, мы с сэром Пентиусом разберёмся и сами. Скажи лучше, сердце моё, – он приобнял жену за плечи, снова выступая в сторону эвакуационных путей, – Ты готова к встрече с родным братом? *** Новости о том, что Адливун был успешно эвакуирован, были встречены в Преисподней с радостным гиканьем. Отдельно были сказаны новости о Брайт Блю, что, в свою очередь, осчастливило Бакстера, который только что не прослезился, обнимаясь в это время с Воксом. – Всё, Окунёк, пусть я и знаю, что ты отныне будешь спать спокойно, думаю, лучше я тебя посторожу, когда это всё закончится, – с намёком склонился над ним министр просвещения ада, и рыбообразный демон отпихнулся от него только в шутку, на самом деле с удовольствием принимая ласку: – И не мечтай. Я боюсь, что после всего этого мы будем спать как убитые неделю, а может и больше. – Ну и ладно, наверстаем, – улыбка Вокса стала шире, и он вскинул голову к экранам, – Начинается! Пожиратели душ во главе с Пралине разместились на специальных подъёмных платформах, рядом с экранами. Было видно, откуда идут потоки. Толпа была расположена веером: тех, кто очистился, надлежало сразу же перегонять к порталу, небольшими партиями. Чтобы не было давки, между рядами были сосредоточены крепкие молодчики, некоторые прибыли с Фидеса, как усиление. Пралине переглянулась с Трефом, самым молодым из её танцевальной группы, и котик-подросток ответил ей кивком. Надо сказать, пусть у демоницы-перевязки никогда не было своих детей, она поневоле гордилась этим парнем. Он не пасовал столько раз, падал и снова поднимался, скрипел, кряхтел, и вот – отрепетировали. Будет ли ей дозволено взять ученика после всего того, что она навертела? Но разве же Фидес не страна второго шанса? Чем чёрт не шутит, в самом деле! Небо над Преисподней изменило свой цвет около получаса назад. Катастрофа приближалась, но сейчас, в это сложное время, Пралине ощущала себя как часть того оркестра, который собирался играть на тонущем «Титанике». Пусть всё плохо, но искусство вечно и дарит надежду. И они начали танцевать, под классику и хиты, замиксованные в причудливый ритм, который был составлен специально для них, чтобы были и плавные моменты, и резкие переходы. Энергия заструилась, сначала нехотя, а потом и весьма решительно, попадая в экран. Танцовщицы предварительно плотно поели, дабы бы не упасть замертво от истощения, а потому были полны сил. Очистительный поток, видный только пожирателям душ, захватывал Пралине как ничто другое. Ей казалось, она управляет чем-то могучим, вроде стаи проплывавших над её головой китов, которая устремлялась неизвестно куда. Но какая разница, куда именно? Это делала она, точнее... Пралине снова оглянулась, проделывая очередной финт, и увидела улыбки на лицах своей группы пожирателей душ. Это делали они, делали для всех, не прося никакой отдачи. Делали то, что умели лучше всего, и вот оно пригодилось, но не кому-то из тех трусов, которые жаждали прощения, а всем, оказавшимся запертыми в этом проклятом мире. Сердце её вдруг угомонилось, а потом забилось с новой силой, преисполнившись странной, но любовью ко всем, кто проживал здесь. Сколько раз Пралине кляла эту яму за то, что сделала с её телом, изуродовав ещё больше? Сколько ненависти она потратила на семью Рендер-Магне, уверенная в том, что они убили её любимого? Из-за неё наследник престола Преисподней даже плакал кровавыми слезами, пытаясь поглотить всю эту боль, но вот наконец он мог утешиться: от этой боли не осталось и следа, ведь теперь, танцуя, купаясь в волнах любви и энергии, Пралине думала лишь о том, как вернётся и как крепко обнимет Маверика фон Элдрича, демона, с которым прожила эти восемнадцать лет, не сказав ему ни единого доброго слова и поняв, какой он замечательный, буквально пару дней назад. Очищенные устремились к проходу, и Фидес стал поглощать их, как и адливунцев до этого. Одна, вторая, третья волна тех, кто чувствовали приходящее облегчение. Четвёртая, пятая, шестая… Ряды сокращались, но поток постепенно стал иссякать. Некоторые стояли неподвижно. Сначала казалось, что они просто пропускают тех, кто послабее, вроде женщин и детей, но потом казаться перестало. Такие демоны и грешники не двигались с места, пусть и зачарованные танцем, но не чувствовавшие никакого облегчения. Увидев это, Пралине принялась делать скачки и вальсировать, думай, что дело в ней, а скорее всего оно и было в ней, ведь это она самая опытная, девочки и вот этот пацан не при чём! Чтобы она ни предпринимала, волны чужой энергии ощутимо гасли, а от этих не исходило ничего. Абсолютного искупления не существовало. И эти преступники были обречены. Позади толпы обрушилась земля, и наружу показалась Амат: – Дети, вы сделали достаточно. Остальные, у кого не вышло – идите ко мне, я приму вас такими, какими вы появились в этом мире. Отверженные сначала замешкались, а потом ринулись к ней, практически бегом, исчезая во чреве прокопанного тоннеля, многие – как и привыкли, издревле живя в Старом городе, там, где нет законов и правил. Кто-то даже успевал кланяться, сгибая руки в молитвенном жесте. Во все времена люди изобретали богов, которые были покровителями в том числе и тех, которые попросту не могли жить по правилам. И по тем или иным причинам не могли изменить сути своей Природы. Поток иссяк, и Пралине остановилась прямо посреди исполнения очередного па. Музыка выключилась. Они справились, справились! Сколько они танцевали? Час? Два? Ей было без разницы. – Тётя, идёмте, – подошедший поближе Треф дотронулся до её плеча, и Пралине только теперь поняла, что всё. Их путь лежал на Фидес. – А что будет с ними? – только и смогла спросить демоница-перевязка, кивнув на тушу древнеегипетской богини, за которой прятались оставшиеся демоны и грешники. – Мы сделали, что могли. Дальше ими займётся Амат, – эти слова Трефа не объяснили ей ровным счётом ничего, но Пралине вычленила главное: они совладали со всем этим массивом людских тел и действительно потанцевали на славу. *** Глядя на то, как не меньше тысячи грешников и демонов затаились в её ходах, рассчитывая на её защиту, Амат поняла: всё это время она была матерью, хоть её утроба и не могла выносить никого и ничего. Сейчас эти несчастные были её детьми, рассчитывали на неё, как мать. Примерно как цыплята, которые прячутся за наседку, и она, расправляя крылья, ценой собственно из жизни защищает их от вылетевшего на охоту ястреба. – Вы останетесь снаружи? – Амат едва могла разглядеть его в полумраке, её глаза не привыкли к освещению, она даже не могла сказать, на кого был похож этот мужчина, но разве же это было важно? – Я завалю тоннель, сделала для вас несколько ответвлений, чтобы вы в итоге вышли, – как можно более дружелюбно улыбнулась ему своей крокодильей мордой богиня, – Сейчас закрою понадёжнее, чтобы взрывная волна не прошлась по вам. Как только всё стихнет, сможете подняться, но осторожно. Лучше не торопитесь. Всё поняли? Нестройный хор голосов подтвердил её слова. – Вот и славно, вот и славно, малыши, – зная, что вряд ли кто-то за всё время пребывания в Преисподней был к ним ласков, Амат заработала лапами, закапывая проход, – Вот и славно, малыши. Небо снова поменяло цвет, оно больше не было багровым, напротив, очень ярким, как будто перед самым рассветом. Этот проклятый мир никогда не видел солнца, но лучше думать так, чем о том что эта штука уничтожит всё то, что стоит здесь. Узрев тёмный силуэт, Амат поначалу испугалась, но затем, разглядев золотистые вспышки, удивилась: – Анубис? – Ты чего тут делаешь, пожирательница? – он подошёл ближе, снимая причудливую одежду, очень тёплую, и оставаясь в одной набедренной повязке, став таким, которым она и привыкла его видеть, психопомпом, с тяжёлым анкхом наперевес. – Да так, есть те, кого хороший мир не пускает, – она похлопала лапой по свежепритоптанной земле, – Что ж с ними поделать? Не бросать же. Острые шакальи уши дёрнулись: – Что за речи, раньше ты никогда и не думала об этом. Можно сказать, что ты рождена для того чтобы пожирать таких. – И вправду рождена, – она моргнула, – Но больше я так не делаю. Какая разница, почему они такими стали. Если мы будем просто жрать всё плохое, мы его не уничтожим. Пусть живут как жили, а мы будем надеяться, что они всего лишь не готовы. – А если они никогда не будут готовы? – золотистые глаза смотрели в глаза крокодила. – Значит, они сами выбрали себе такую жизнь, но это тоже жизнь, – отчеканила Амат, и, к её удивлению, провожатый душ кивнул, вставая рядом с ней: – Похоже, настало и наше время сделать что-то достойное богов. Сколько можно жить по сценарию, думаю, ты права. Других всё равно не осталось, давай хотя бы уйдём красиво. – Ты что такое удумал? – склонилась к нему Амат, – А ну поди прочь. Тот портал ещё включён, и… Эй! Анубис применил магию, и врата развалились, более неспособные выпустить никого: – Иначе им аукнется взрывная волна. Взгляды богов снова пересеклись, и Амат краем глаза заметила, как на горизонте, нарастая, несётся взрывная волна, только не жёлтая, а ярко-белая, ослепительная, принося за собой следом волну жара. – Я хотела отблагодарить тебя за то, что воспитывал того ребёнка, – успела произнести Амат, – И спасибо, что несмотря на нашу непохожесть, ты остался со мной в этот последний миг. – А ведь ещё совсем не жарко, помнишь, на Ниле бывали и более обжигающие деньки! – психопомп усмехнулся, пытаясь поддержать, но сам чувствовал, как грива той, которую он почитал за чудовище, но на самом деле оказавшейся спасительницей, превращается в ярчайшие солнечные протуберанцы. В тот момент, когда их тела начали гореть, сознание двух богов унеслось высоко вниз, туда, где юный мальчик поглощал души тех, которым было только суждено переродиться – и выбрать между двумя возможностями. Уходя в небытие, они благословили его, едва слышно шепнув в ухо «Ты справишься». Волна столкнулась с ними, и, оказавшись не в состоянии сдвинуть с места, обогнула, оставив вход в подземную часть Преисподней нетронутой. Все, кто был внизу, выжили. Когда отверженные решились раскопать себе проход наружу, пусть и не без усилий, глазам грешников и демонов, не способных к очищению, предстала живая скульптура: богиня Амат и бог Анубис, окаменевшие и неподвижные, но притом совершенно спокойные в своей новой ипостаси.