ЭпидОтряд

И снова танк запрыгал по заснеженной тундре, скрипя амортизаторами, основательно перетряхивая содержимое железной утробы. На сей раз Ольга быстро, правильно снарядилась, воткнула все разъемы в положенные места и в целом чувствовала себя чуть увереннее. Места в машине стало существенно меньше - Крип был тощим, зато его мертвецкий слуга при многоствольном дробовике занимал места как полтора обычных человека. - А почему танк всего один? - спросила Ольга, привстав и склонившись к монаху. Увесистую тележку с баллоном она использовала как якорь и дополнительную точку опоры. - Что? - непонимающе глянул на нее Священник, поправляя висящий на шее противогаз. - Наш поезд, он большой, - терпеливо разъяснила Ольга. - Но танк всего один. Это что, отделение на весь бронепоезд? - А, понял, - Священник покачал лобастой головой с огромными залысинами. - Ну, ты момент и выбрала... Прозвучало это с осуждением, но в светло-серых глазах пастыря играли чертики веселой и немного печальной иронии. - Было больше, - кратко сообщил монах. - След видела? - След?.. - Ольга задумалась под аккомпанемент грохота «Химеры». Двигатель сам по себе работал довольно тихо для такой огромной машины, но в танке было полно вещей, которые могли греметь, звенеть, стучать - и не стеснялись делать это. - След из моря, - терпеливо уточнил монах. - Мы его как раз проехали. - А! Да, было. - Вот там все и остались, - исчерпывающе закончил монах, строгим взглядом дал понять, что разговор окончен. Девушка опустилась обратно на холодный металл, чувствуя, как горький комок подкатывает к горлу. Опасность службы в Отряде на глазах превращалась из абстракции в насущную проблему, а Ольга точно знала, что с нее категорически хватит демонов, чудовищ и всяческих приключений. Она встретилась глазами с Крипом. Фидус казался смешным и нелепым в стандартном комбинезоне, который висел на длинном инквизиторе как старый плащ на пугале. Но смотрел Криптман спокойно и уверенно, так, что хотелось прижаться к нему, завернуться в складки комбеза из пропитанного «антипригаркой» брезента и больше ни о чем не думать. Интересно, она ведь уже обнимала Крипа, и он был очень теплый, уютный, почти как железная Вакруфманн с выводом тепла на поверхность тела. Ну да, Фидус же был ранен и в лихорадке. Кстати... Ольга внезапно задумалась над простой и очень интересной мыслью - а почему в отделении нет медика? Здесь что, не получают ран? Или каждый умеет лечить, только ее по недоразумению еще не выучили основам первой помощи? Сколько же здесь странного... Но если подумать... Сорок тысяч лет! Невообразимая прорва столетий. Удивительно скорее то, что она вообще хоть что-то понимает. И тут заморгала уже знакомая и уже ненавистная красная лампа, предвещавшая конец поездки, высадку и массу приключений. Или, если повезет, ложную тревогу. «Господи, пусть это снова будет ничего!» - взмолилась девушка, и «Химера» остановилась, скрежеща железными потрохами, которые старательно обслужил и благословил техножрец. На сей раз отрядовцы прибыли в район, застроенный «хрущевками»-переростками. Если бы Ольга не знала, что от СССР ее отделяет четыреста с лихуем веков, то вполне могла бы подумать, что вокруг обычный город с нестандартной планировкой и адаптированными под климат строениями. Блочные многоэтажки на кирпичных основаниях представлялись очень родными и домашними. При одном лишь взгляде на них хотелось зайти в подъезд, открыть ключами собственную квартиру, вскипятить на газовой плите воды для какао и завернуться в теплое одеяло прямо под батареей центрального отопления. Лучше всего в обнимку с котом. Некстати вспомнилось, что в старой Японии продавали специальных кошек, чтобы зимой брать их в постель и греться. Здесь, на краю городища в тундре, опять собрался целый букет местных правоохранителей. Полицейские, федералы-арбитры, мрачные служащие Инквизиции. Ольга ссутулилась и опустила взгляд, стараясь казаться маленькой и незаметной. Над головой жужжали маленькие винтокрылые машины, то ли одноместные, то ли автоматические, без людей, числом три. Неподалеку ворочался, нещадно дымя прометиевым дизелем и уродуя асфальт, чудовищный танк, раза в два больше отрядовской «Химеры», с бульдозерным отвалом и настоящей башней. Только пушка была странной, словно это и не пушка вовсе, а раздутая форсунка от душа. Да, совсем как раструб кислотного распылителя, который штатно полагался Священнику. Было холодно, смеркалось - закат обещал быть ранним и усугубленным погодой. С мрачного неба сыпались редкие снежинки. Берта и Священник перекинулись несколькими фразами с арбитром в белых доспехах, похожих на античную броню. Арбитр опирался на щит, расписанный вручную словами молитв, и казался обеспокоенным. По мере развития беседы точно такое же выражение проступало на лицах монаха и культуристки. К троице присоединился некто, снаряженный похожим на отрядовцев образом, только намного лучше и дороже. Разговор пошел на повышенных тонах, но, похоже без взаимных претензий. - Не бойся. Ольга дернулась от неожиданности, думая, что Фидус скотина и козел, нельзя так исподтишка подкрадываться со спины. Но это был Деметриус. За спиной у него висела короткоствольная винтовка, а на груди сложносоставленный рюкзак, похожий на медицинский. Отдельные подсумки были пристегнуты к бедрам, шли по всему поясу и торчали даже на плечах. Послушник имел вид человека, полностью сосредоточенного на общественно-полезном деле. Нет, кажется, все-таки будет кому порезанный палец смазать йодом. - А я и не боюсь! - девушка задрала нос, компенсируя испуг показной бравадой. - И это правильно, - мягко улыбнулся юноша, которого, по-видимому, нисколько не обманула демонстративная храбрость спутницы. - Все, что будет с каждым из нас, давно учтено в промысле Императора и случится по Его провидению. - Это утешает, - пролязгала зубами Ольга и в очередной раз подумала, что язык ее - враг ее. Но Деметриус лишь кивнул. Наставница и монах тем временем закончили разговор с арбитром и «химиком». Берта смачно плюнула в грязный, затоптанный множеством ботинок снег, поправила оружие и респиратор, который носила вместо противогаза. Священник осенил себя аквилой и положил кулаки на поясную цепь, сжав ее как поручень. Оба вернулись к маленькому отряду, что ждал в молчаливом терпении, даже Водила наполовину высунулся из люка и приподнял одно «ухо» танкового шлема, чтобы лучше слышать. Со своей красноватой кожей и серебряными бусинами он походил на безумного индейца, косплеящего танкиста времен Великой отечественной. - Разворачиваемся, - Берта описала рукой эллипс, дав понять, что «разворачиваемся» отнюдь не значит «едем обратно». Сердце Ольги тяжко бухнулось в ребра и, казалось, провалилось куда-то в тазовую область. - Идем в дом. В доме херня. Будем смотреть. - Кто не крепок в вере, тот сам себе дурак и мертвец, - дополнил Священник. - Все ясно? Команда ответила нестройным бурчанием, разворачиваясь в боевой порядок. Ольга тоскливо подумала, что дом это лестницы, а таскать по лестницам тележку это полный пи... - Ровнее идем! - зло гаркнула Берта, выбивая криком все сторонние мысли. - Ногами дергай побыстрее, тощага! - Ну, двинулась работенка, - пискляво сказал Пыхарь, выбегая вперед, как и положено разведчику. Савларец противно хлюпнул дырой, втягивая холодный воздух. Ольга промолчала, изо всех сил пытаясь не отстать от своего огнеметчика. Дом был велик и оцеплен со всех сторон. Ольга видела уже знакомую символику Экклезиархии, Инквизиции, еще какие-то значки. Вместо заградительных ленточек использовались настоящие цепи из светло-серебристого металла, может и в самом деле серебро. Священники в широких, богато расшитых золотом шубах, раскачивали кадилами, читая нараспев литании. Полиция кого-то била очень длинными дубинками, расчищая территорию. Армия подогнала несколько настоящих танков, арбитры все оцепили бронеавтомобилями, на которых грозно крутились пулеметные башенки. Вместе с опорами столбов для заградительной цепи послушники расставляли большие жаровни, засыпая в угли какую-то резко пахнущую траву. В общем, все происходящее сильно походило на сложный высокотехнологичный экзорцизм. Священник в самой долгополой и роскошной шубе приветствовал отрядовского Священника, святые отцы перекинулись несколькими словами, затем отделение пропустили за ограждение. Все окружающие, независимо от ведомственной принадлежности, взирали на довольно таки непрезентабельную команду с боязливым почтением. Ольга подумала, что сама бы она так глядела на человека, в здравом уме и твердой памяти сующего руку в террариум, полный ядовитых пауков. Мысль спокойствия и оптимизма, разумеется, не добавила. На языке сами собой закрутились уже выученные слова молитв Императору. С другой стороны оказалось даже приятно, что тебя замечают и уважают серьезные люди от внушительных организаций, пусть даже почтение взято напрокат, в счет репутации ЭпидОтряда. Их отвели не к парадному входу, а к техническим воротам, через которые, судя по всему, загонялись грузовики на минус первый этаж. Ольга все ждала какого-нибудь инструктажа, но видимо эта пустая формальность здесь считалась лишней. Здоровенные послушники в кольчугах, похожих на ту, что носил Священник, отперли гремящие ворота, обитые старым цинком. - Да пребудет с вами милость Императора, - хорошо поставленным голосом профессионального оратора напутствовал шубный пастырь. - Да сохранит он души от скверны, ереси и безверия. Пусть дух ваш укрепится и станет тверже стали. - Воистину, на Него лишь уповаем, - ответил Священник. - Аминь, - нестройно, однако искренне отозвалась команда, и Ольга повторила за всеми: - Аминь! Девушка рассчитывала, что команда Отряда пойдет внутрь, сопровождаемая бойцами усиления, благо столько всего и всех нагнали вокруг многоэтажки. Однако подвиг, судя по всему, предполагался лишь для «чистильщиков». Девушка почувствовала, что проникается духом службы с каждым шагом. Ощущение внимательного, давящего внимания резануло, как прикосновение скальпеля к нервам. Было не больно, а скорее неприятно, чуждо. Словно некая сущность очнулась от дремы или глубокой задумчивости, приоткрыла глаз и вскользь посмотрела, кто это нарушил ее спокойствие. Беглый, расфокусированный взгляд василиска. В нем не чувствовалось ни злобы, ни вообще каких-то человеческих эмоций, лишь физически ощутимая тяжесть и покалывание от которого захотелось сорвать и одежду, и кожу, чтобы расчесать голые мышцы и унять противный зуд. Так могла бы глядеть одушевленная ловушка, живая сигнализация. Ольга украдкой оглянулась, но то ли ощущение явилось только ей, то ли остальные привыкли. - Маски, - негромко, но внушительно скомандовала Берта. - Свет. И вперед, во славу святого Кларенса. - Объект опечатан! - орал кто-то за спиной в мегафон. - Рота технического обслуживания начала работу! До санкции Отряда район закрыт! За нарушение карантина сожжение на месте! Следите за печатями, оцепление стреляет без предупреждения! «Господи, помилуй» - взмолилась про себя Ольга, натягивая трясущимися руками серый, пахнущий китайской резиной намордник противогаза. На хрущобу дом был похож только снаружи, внутри он, во-первых оказался гораздо больше, во-вторых обладал совершенно чуждой планировкой. Больше всего это походило на «башню» из «Судьи Дредда», не кукольного угробища со Сталлоуном, а настоящего, где играла нижняя челюсть Карла Урбана, который в свое время очень нравился Ольге. Суровый няшка с грустным взглядом... Впрочем, это было в прошлой жизни, тысячи лет назад. Псевдохрущевка-переросток строилась вокруг большого атриума, что уходил слепым колодцем далеко вверх, к серой крыше. Ольга поежилась, вспомнив, что уже видела подобную планировку, и ничего хорошего тогда не вышло. Впечатление усугублялось большой статуей какого-то местного святого в центре квадратной площадки. Судя по следам, раньше к памятнику тащили цветы и возжигали свечи, сейчас цветы раскидали и потоптали, а каменного истукана разбили, сложив пирамидой. Лишь голову со скорбным выражением лица поместили отдельно. - Еретики, - смачно приговорил пастырь, и никто не стал возражать. Столь целенаправленное осквернение святыни могло быть лишь осознанным, а, следовательно, еретическим. Святой человек быстро забормотал в трубку рации, что качала у него за спиной сложенной вдвое антенной. Берта молча взмахнула рукой, Пыхарь все понял верно, и обежал атриум по периметру, светя мощным фонарем. Ольга отметила, то тройка огне-кислотометателей встала так, чтобы перекрыть любое направление атаки, не задев друг друга. Плакса как обычно всхлипывал, но тяжелый огнемет держал крепко. Интересно, как он ухитряется рыдать в маске?.. Священник делал какие-то пассы одной рукой, не выпуская другой рукоять кислотной пушки. - Крови нет, следов нет, трупов нет, - отрапортовал Пыхарь, выныривая из бокового коридора. - Пошли, - приказала Берта. Ольга вздохнула и покатила тележку за Плаксой. Хрущоба изнутри представляла собой мешанину коридоров, некоторые существовали, будто сами по себе, в других по обе стороны тянулись ряды одинаковых дверей из темно-коричневого пластика с нарисованными по трафарету номерами. Здесь определенно имелась какая-то система, но чтобы ее понять, требовалось тут пожить или хотя бы покрутиться. Для стороннего человека вроде Ольги все было одинаковое и безысходно путаное. Зато, по крайней мере, решилась проблема тележек - все лестницы сопровождались пандусами, как для инвалидных колясок. Вместо лифтов кое-где прямо в стенах были проделаны вертикальные колодцы. Похоже, в них прежде катались вверх и вниз площадки на одного человека или не слишком габаритный груз, что-то вроде эскалатора. Сейчас все замерло в неподвижности. - Видишь? - спросил непонятно кого Священник, указывая стволом пушки на стену. - Да, - ответила Берта. Ларингофон передал мрачный тон культуристки почти без помех. «Не вижу» - подумала Ольга. - Еретики, - с ненавистью прошипел Святой Человек, и тут девушка сообразила. Никакой символики. Вообще ничего, даже образка или приклеенного восковой печатью листка с молитвой. Стерильная антирелигиозная пустота. - Идем выше, - приказала Берта, и Пыхарь снова убежал. Святой Человек, не переставая бормотал в говорильник, похоже, вел репортаж, что называется, в прямом эфире. Это чуть-чуть успокаивало, сохранялось ощущение некой привязанности к большому миру за стенами мрачного и стремного здания. В принципе можно было обойтись и без фонарей, светильники под высокими желтыми потолками мигали исправно. Однако отделение дисциплинированно светило во все углы налобными фонарями. Ольга напрягала тощие мускулы, перекатывая тележку, что, казалось, прибавляла по килограмму на каждый десяток метров пути. Маска почти не мешала дыханию и обзору, но сильно раздражал шум клапанов при выдохе, негромкий, однако постоянный. Вот отчего бы не снять дурацкие намордники, если все пока нормально? Третий этаж, затем четвертый. Отрядовцы надевали под комбинезоны и шерстяные свитера белье, которое словно вязали из веревочек. Оно должно было хорошо впитывать пот и вообще отводить лишнее тепло. Но девушка чувствовала, что скоро в тяжелых сапогах забулькает от влаги, а может Ольга просто кончится от теплового удара. Хорошо, что Грешник - снова молча - показал несколько дней назад фокус с тряпичной повязкой на лоб под маску. Иначе пот уже, наверное, выел бы глаза или пришлось бы стягивать противогаз, чтобы вытереть лицо и соответственно получить от Берты. Пыхарь носился кругами как заводной человечек, ныряя во все коридоры, выскакивая из непонятных углов. Сервитор тяжело и мерно ступал по желто-коричневым кафелинам, вращая лысой башкой независимо от движений корпуса. Полный разворот влево, до стопора позвонков, затем вправо, и снова по тому же циклу. - Ни души, - отрапортовал Пыхарь. - Вообще никого, как будто и не жили. Двери, подумала Ольга. Все двери закрыты, как будто и в самом деле тут никто не жил. Но какие-то люди здесь определенно бывали, причем недавно. По дороге отделение то и дело встречало признаки обжитости здания. Брошенная игрушка в виде облезлого, крашеного желтой краской Императора. Обычная швабра с мокрой тряпкой, сиротливо брошенная посреди коридора, словно ее выронили на середине движения. Книга, оставленная на маленьком стульчике рядом с инвалидной тростью - Ольга сразу представила какого-нибудь старичка, что коротал часы в широком коридоре, отравляя жизнь соседям. А может наоборот, присматривая за детьми пока заняты родители. Детей, похоже, здесь было немало - игрушки встречались часто, почти все старые и очень дешевые на вид, многократно чиненые. Видимо служили многим поколениям. Ольге было в целом плевать на весь мир теократического будущего и его население, живи оно хоть на миллиарде планет. Но дети... Глядя на старательно заштопанные мячики с аквилами, маленькие танки, фигурки солдатиков, истертые множеством детских рук до полного исчезновения мелких деталей, девушка ощутила... не страх, а что-то совершенно иное. Чувство крайней важности всего, что происходило вокруг. И опять собственную значимость, вовлеченность в очень серьезное и ответственное дело. Взрослые пусть хоть съедят друг друга, но детей требовалось найти. Чтобы девчонки снова угощали чаем облысевших кукол с трилистниками на щеках, а мальчишки играли уродскими фигурками в виде прямоходящих клыкастых жаб с дубинками. Затем отделение встретило упавшую кастрюлю, из которой растеклось варево ужасающей неаппетитности. Отделение разом сделало стойку, Священник изучил содержимое с таким вниманием и осторожностью, будто в мятой жестянке варили чумной эликсир. - Овощи, ни клочка мяса, - наконец сообщил монах, и все будто выдохнули с облегчением, двинувшись дальше. Лишь пастырь задержался и, выкрутив подачу кислоты на минимум, залил чей-то неслучившийся ужин едкой смесью, что, казалось, плавила даже кафель. Вот здесь маски отработали на все сто, ядовитого дыма было столько, что без противогазов легкие наверняка убежали бы через глотку. - Ломаем дверь? - не то приказал, не то предложил Священник. Берта после короткой паузы кивнула и ткнула, кажется наугад, в один из одинаковых прямоугольников. Команда сразу перестроилась, непосредственно прикрывать штурм квартиры выпало Грешнику. Берта шевельнула могучими плечами под лоснящейся тканью комбинезона и одним пинком вынесла замок. А Ольга прислонилась к стене, выпустив на мгновение тележку. Народ совсем рядом суетился, делал что-то важное и полезное, а девушку снова накрыло ощущение стороннего взгляда. Незрячего внимания, причем на сей раз куда более пристального. В прошлый раз незрячее око мазнуло, как сауронов слепошар, вскользь, лишь отметив. А сейчас уперлось прямо в группу Отряда, как прожектор, нащупавший корабль в бурном океане. Отделение будто отметили и пометили общей меткой. И самое отвратительно, что в этом мире подобные ощущения никак нельзя было списать на «показалось»... Сначала тебе чудится, а потом откуда-то вылезает кишка со щупальцами. Берта выслушала рапорт, отдала краткое распоряжение. Плакса и вышедший из квартиры Грешник заняли позиции так, чтобы перекрыть огнем коридор в обоих направлениях. Священник поднял ствол кислотной пушки вертикально и встал так, чтобы при необходимости поливать куда угодно. Механизированная подвеска зажужжала на повышенных оборотах. Остальные бойцы вынесли сразу три двери напротив уже взломанной. Святой Человек говорил в рацию непрерывно, как рэпер на баттле, трудноразборчивой скороговоркой. На мгновение он оторвался от трубки, сказал Берте: - Безумец волнуется. Кричит, рыдает. Наставница обратила внимание на подносчицу, которая сжалась рядом со своей тележкой, корчась, как в приступах боли. Берта приставила комби-дробовик ко лбу девчонки, склонилась ниже, всматриваясь в лицо Оллы через большие линзы противогаза. - Что? - спросила наставница в одно слово. - Р-ребенок... - выдавила блондинка, кусая губы. Она побледнела так, словно опрокинула на себя пудреницу. «Надо же, ведь когда то у меня была пудреница» - ни к селу, ни к городу подумала БоБе. «Когда то я была красивой, доброй и другой...» Наставница прогнала непрошенные мысли, вжала ствол комби-дробовика сильнее, придавив голову глупой дурочки к стене, выбрала спуск почти до упора. Теперь достаточно было нажатия не более чем на волосок, чтобы Олла осталась без головы, а Отряд без еще одного бойца. - Говори. Ольга, которая, похоже, все еще не поняла, насколько приблизилась к тому свету, выдавила сквозь стиснутые зубы: - Ребенок... плачет... следы... на стенах! Она широко открыла глаза, проморгалась и с ужасом глянула на здоровенную пушку в руках Берты. - Оклемалась? - сумрачно спросила наставница. - Д-да, - выдавила Ольга, вставая и хватаясь за поручень тележки, как за спасительную точку опоры. - Держись ровно, - посоветовала Берта. - По первости всех ломает. Та сторона не шутит. - Я п-поняла, - дрожащим, срывающимся голосом отозвалась баллонщица. И добавила уже ровнее, чуть более уверенно и твердо. - Будет исполнено. Держаться. Держаться ровно. - Молодца. В следующий раз башку отстрелю. Пыхарь вышел из квартиры номер три, держа на вытянутой руке палку вроде вантуза, испачканную чем-то, похожим на светящиеся чернила. Палку он держал на отлете, все отрядовцы дружно качнулись в стороны. - Во всех кранах, - отрапортовал разведчик. - Капает, если открыть. - Люди? - отрывисто спросил монах, крепче сжимая рукояти кислотомета. - Никого. - Они ушли? - спросил на этот раз Святой Человек, причем, похоже, не от себя, а передавая чей-то вопрос по рации. - Они исчезли, - покачал головой Пыхарь. Даже сквозь маску было видно, что разведчик в недоумении. - Никаких сборов, никаких вещей, замки закрыты. Они просто исчезли. Все. Ольга помотала гудящей головой. Берте она сказала про плачущего ребенка, но чувство было куда глубже и страннее. Да, явственный плач, горький, полный безнадежного страха, скорее неизбывного ужаса. Только звучал он... не в ушах. И девушка не могла объяснить толком, откуда исходит звук. А может быть даже и не звук, как будто само Отчаяние стучалось из-за той стороны реальности, заставляя вибрировать отдельные струны мироздания. Что-то в нем было знакомо... нечто задевало потаенные уголки в сознании Ольги. Девушке казалось, что еще чуть-чуть, еще внимательнее вслушаться в этот плач и станет ясно, кто же рыдает и почему. Кто нуждается в помощи, но погибает, не надеясь на поддержку. - Что ж, кажется, здесь все ясно, - предположил Священник при молчаливом согласии остальных. - Варп, ересь, происки враждебных сил, - вымолвила Берта. - Скорее всего, нечестивое колдовство. Но может быть и стихийный прорыв. - Ты не заговаривайся, - тихо сказал Священник, едва ли не прижавшись головой к респиратору наставницы. - Будто колдовство бывает чистым, - и добавил громче. - Надо подняться до конца, посмотрим еще выборочно. Потом это уже дело Инквизиторов и Экклезиархии. - Водопроводная система, - негромко, но уверенно вставил Крип, обращаясь к Святому Человеку. – Пусть обратят особое внимание. Если она заполнена этим целиком, то возможно сработала как объемная антенна или зеркало. А может и телепорт. - Принято, - отозвался радист. - Блокаду не снимаем, - утвердила Берта, покосившись на Фидуса. - Высокая опасность, полная зачистка с ликвидацией всего имущества. Сначала пусть работает Инквизиция, а потом выжечь все, чтобы осталась лишь коробка. Коммуналку под полную замену. Подвалы залить каустиком. - И отчитка командой Проповедников, все переосвятить заново, - согласился монах, затем добавил. - Но все же сначала проверим доверху. - Принято, - отрапортовал Святой Человек, пересказывая рацию. - Ждут окончательного решения и санкции. - Дискотека, - прошептала Ольга, глядя на палку в руках разведчика. Тот как раз повернулся к дверному проему и аккуратно кинул бяку обратно, стараясь не отряхнуть ненароком ни капли. - Что? - быстро спросил Фидус. Чувствуя тревогу в голосе хозяина, сервитор переступил с ноги на ногу, поднял дробовик, крутя головой. - Дискотека, - повторила Ольга. Плач растаял в пустоте, оставив за собой чувство безнадежной пустоты и щемящей грусти. - И?.. - Фидус, похоже, не собирался отставать. Берта собралась было дать подносчице подзатыльник, но Священник остановил ее, молча положив на плечо широкую ладонь. - Ну, дискотека... - Ольга все еще плохо соображала и путалась в словах. - Там свет и такие вот чернила. Похоже очень. Ими печати ляпают... В синих лампах все видно. Она замолкла, стараясь описать понятными для людей будущего словами простой образ нормального дискача, светящиеся чернила и печати на руках. Берта поняла первой, кажется, еще быстрее Фидуса, но действовать начал Священник. Здоровяк в кольчуге выпустил распылитель, который железная лапа подвески автоматически вернула в походное положение стволом вверх. Затем сорвал с пояса книгу, а с лица маску. Священник поднял библию над головой и заорал совершенно нечеловеческим голосом, так что Ольга чуть не оглохла: - Именем Его я открываю сокрытое! На святого отца было страшно глядеть. Он закатил глаза так, что виднелись только белки, розовые от лопающихся сосудиков, губы тряслись, в уголках рта выступила пена. Пальцы в черных перчатках, которыми Священник вцепился в книгу, скривились как птичьи когти, так что деревянный переплет захрустел и пошел трещинами. Больше всего это походило на мгновенный приступ безумия, настоящего, то есть некрасивого и очень страшного. - По воле Его да узрим нечистое! - надрывался монах. - Не убоимся зла, ибо Он сейчас смотрит нашими глазами!!! - Боже мой, - прошептал кто-то, может Святой Человек, а может и Плакса. - Валим, - пробормотал Савларец, лязгая зубами так, что ларингофон передавал звук, похожий на частую барабанную дробь. - Бежим отсюда... Рация за плечами Святого Человека взвизгнула совсем как живое существо, выбросила пучок ярко-синих искр, телефонная трубка зарычала, заскрипела помехами. Кажется, эфир быстро помирал, утопая в океане внезапных помех. На стенах, потолке, на выложенном кафелем полу медленно проступали светящиеся символы, изображенные той же краской, что испачкала вантуз Пыхаря. Как будто реальность таяла, открывая скрытое на других слоях мироздания. Очень сложные узоры, свитые из причудливых знаков, похожих на руны. Они цеплялись угловатыми закорючками, завивались спиралями так, словно призваны были поймать любой, самый беглый взгляд и уже не выпустить его, запутать и направить в бесконечную паутину. Весь дом расписан, поняла Ольга, вся эта хуйская хрущеба целиком расписана изнутри под колдовскую хохлому... - Лабиринт, - прошептал кто-то, может быть Доходяга. - Нет, это Врата Эмпирей, - быстро, четко, как на рапорте вымолвил Фидус Криптман. - Они выдернули разом всех жителей. Это ритуал. Жертвоприношение. И колдовство еще действует. Священник обессиленно упал на колени, держась за библию как за величайшую ценность мира, как за спасательный круг, единственно способный уберечь его душу. А Берта выхватила из рук Святого Человека трубку рации и прокричала отнюдь не тише монаха, пытаясь пробиться сквозь рев помех: - Радиальная! Радиальная! Ракетный удар! Сносите весь блок!! Савларец тонко завизжал, Святой Человек кричал «в жопу зло!», Плакса рыдал в голос, захлебываясь. Священник хрипел и сипел, как человек, сорвавший напрочь голос. Ольга села прямо на холодный пол, не чувствуя ног. Сервитор Люкт возвышался над ней как боевая самоходная башня, очевидно Крип внес в его приоритеты защиту подносчицы. Берта оглянулась диким взглядом и закончила почти с мольбой: - Крушите все!!!