ЭпидОтряд

Все происходило быстро, и притом Ольга снова видела происходящее так, будто восприятие ускорилось во много раз. Синий огонек запала, негромкий щелчок с которым пусковой рычаг огнемета открывает клапан. Острый запах ацетона бьет в нос, туманя голову - противогаза то нет. Хлопок подожженной огнесмеси на основе прометия, обогащенного кислородом, хлопает по ушам, звуча как растянутое «в-в-ву-у-ух!!!». Еще с вагонного инструктажа Ольга помнила, что это самый опасный момент при огнеметании - первый выброс из «холодного» ствола. Горючка может воспламениться не сразу, а когда все же загорится, то благодаря испарению получится аналог небольшого термобарического заряда. Немного, но оператору и всем, кто будет рядом, вполне хватит. Дефект конструкции, допущенный целенаправленно, плата за не фиксированный выброс (то есть льется пока жмешь рычаг) и возможность часами держать оружие на боевом взводе. В этот раз все получилось как надо. Струя белесой жидкости, попав под синий язык запальной горелки, мгновенно вспыхнула оранжево-желтым. Огненная вспышка на мгновение ослепила, так что Ольга зажмурилась и не увидела, как выхлоп накрыл сторожевого инсектоида. Когда же девушка открыла глаза, тварь уже молча и с ужасающей силой рванулась вперед. Все еще трансформирующаяся плоть загорелась, роняя жаркие капли, как подожженная пластмасса или свеча над огнем. Остатки волос превратились в пепел, кожа стекала шипящими струйками, открывая серые мышцы. Человекомуха за пару мгновений превратилась в настоящий факел, но, похоже, ее боевым качествам это не повредило. Цепь лопнула сразу, а может быть на то и рассчитывалась - удерживать слабую человеческую форму сторожа, но в случае чего дать возможность боевой ипостаси освободиться. Шестилапый сгусток огня завис в мощном прыжке, а Ольга словила мощный флэшбек. Почти так же кракозябра с «Баллистической» прыгнула на трехметрового «астартес». Тот был сильнее всего отделения вместе взятого, но бой проиграл. Значит и сейчас все ум... Ольга шатнулась назад и больно ударилась спиной - баллон уперся в Люкта, твердого и несдвигаемого, как закатанный в бетон камень. Пылающая тварь одним прыжком - совсем как насекомое - перекрыла почти все расстояние от вентиля до группы. Присела на опорные лапы, готовая прорваться уже в строй. Могучий сервитор вытянул вперед руку, словно указывая на бестию, и уродливая башка с фасеточными буркалами взорвалась. Сначала Ольга увидела разрыв и фонтан темной жижи, который мгновенно загорелся, словно по жилам чудища вместо крови тек бензин. А затем уже звук выстрела из дробовика хлопнул по ушам и оглушил окончательно. Многолапая фигура еще шевелилась и даже пыталась двигаться, но бесцельно, видимо на остатках рефлексов. Лишь сейчас монстр издал некий звук, впервые после трансформации. Скорее просто громкий свистящий выдох, прорвавшися сквозь пламя. И, словно отозвавшись на призыв, забурлила вода в бассейне. Темные брызги перехлестывали через высокие бортики, плескали на кафель. - Назад! - бросила наставница, и разъяснять не пришлось. Каждому было ясно, что держать оборону в тоннеле куда проще, по огнемету на каждую сторону и порядок. Ольга не расслышала команды, но двинулась вместе с остальными. Священник фыркнул, вроде прочищая горло, но возможно и в знак презрения к врагу. Отступая, он быстрым движением крутанул вентиль на пушке, регулируя напор, и задрал ствол. Ольга не видела, как на лице Савларца отразилось мучение и страдальческое ожидание чего-то крайне скверного. Дальше случилось то, что могло бы показаться забавным, если бы не обстоятельства. Священник пальнул жиденькой струей кислоты по крутой дуге, точь в точь как хулиганский мальчишка, писающий через забор. И попал, причем с первой попытки, вызвав немедленный эффект. Вода ударила настоящим фонтаном, с такой силой, что сорвала какие-то детали с крановой конструкции над бассейном. Из-под черной и бурлящей поверхности разнесся страшноватый звук, низкий и замогильный, будто где-то в глубине включили инфразвуковой генератор. Рычание пробилось даже сквозь временную глухоту Ольги, резонируя всеми костями черепа. Священник что-то вопил и продолжал заливать бассейн кислотой. Похоже, тому, кто (или что) стремился вылезти оттуда, все это не нравилось. - Император, - тихо и четко сказал Фидус, который первым заметил, как истекающую жирным дымом тушу инсектоида охватило голубовато-зеленое пламя, как при обжигании проволоки. Затем полыхнули в дымном, насыщенном смрадом горелого мяса воздухе странные символы. Они мелькнули буквально на доли секунды, танцуя, как шаловливые огоньки кислотных расцветок. В следующее мгновение для всего отряда будто выключили свет. А затем снова включили. Ольга упала на колени, оглушенная и ослепшая, судорога завязала пищевод в узел, но для тошноты уже ничего не осталось, в том числе и желудочного сока. Только сипящий выдох, словно душа рвалась наружу, не желая больше выносить испытания тела. - Император с нами, Император с нами, Император с нами, - бормотал, как заведенный монах. Берта просто орала, восстанавливая хотя бы подобие дисциплины и строя. - Вставай... Голос Крипа доносился очень глухо, издалека, но все же проникал в помраченное сознание Ольги. А еще девушке показалось, что вокруг стало слишком ярко и светло. Все уже горит? - Вставай! Ее дернули, ставя на ноги, как пушинку. Может Люкт, а может и Фидус, который слабаком точно не был. Скотина двухметровая, вот этого здоровяка надо было под баллон сунуть. Уроды поганые, нашли, кого навьючивать тяжелой железкой... Крепкая рука не дала Ольге упасть, выступила как желанная и драгоценная точка опоры. - Стой ровно, продышись. Нет, кажется все же Фидус. Люкт механически точными движениями перезаряжал ствол. Девушка согласно приказу продышалась и проморгалась. Затем огляделась и ахнула. - Криптман! - проорала Берта. - Каких демонов?!.. - Телепортация... - по-военному четко отозвался Крип. - Остаточная. Часть сторожевой системы, надо думать. - Ни хера не поняла! В нескольких рубленых фразах Крип объяснил, что в бассейновом зале незваных гостей ждала комбинированная сторожевая система, запитанная от какой-то «скважины в варп». Если мутирующая тварь не справлялась, то срабатывал телепорт, который выкидывал пришельцев неведомо куда. Возможно вслед за прочими жителями дома. Но что-то пошло не так. Или так. В общем, пока все живы, но это не точно и возможно ненадолго. Пока Фидус выдавал скороговорку, Ольга с безумным видом озиралась кругом, пытаясь понять отчего все кругом так изменилось. Чей-то драматический голос перекрыл отчет Фидуса воплем: - Это не Ледяной Порт! А затем и Ольга поняла - да, это что угодно, только не заснеженная планета вечной зимы. Больше всего новый пейзаж напоминал американские фильмы восьмидесятых про апокалипсис и жизнь на руинах цивилизации. Не полное разрушение, а этакий естественный упадок вроде «Побега из Нью-Йорка», то есть город сам по себе вроде бы цел, но пришел в упадок, обезлюдел и стремительно разрушается естественным ходом. Отряд выкинуло в переулок меж двух кирпичных домов, каждый этажей в десять. Нижние уровни заколочены досками из настоящего дерева - еще одно свидетельство, что это не Ледяная Гавань. Дерево трухлявое, прогнившее, в разводах плесени, то есть заколачивали давно. Рядом с отрядовцами застыл проржавевший короб автомобиля с обтекаемыми формами, пришедшими годов этак из пятидесятых, когда все норовили заделать под ракеты. От машины остался лишь металл и остатки синтетики, остальное превратилось в рыхлую массу. На грязных стенах покосились на ржавых кронштейнах рамы то ли рекламных вывесок, то ли экранов. Они щербились осколками мутно-коричневого стекла, такого же, как в слепых окнах. Переулок был очень грязен, большая часть мусора - от бумаги до рваных пакетов - слежалась в комки, похожие на коровьи лепешки. И Ольга не заметила ничего, похожего на растительность. Ни опавших листьев, ни травы, ни даже мха. Только слизистая плесень, похожая на сопли. А ведь если тут все давно заброшено, кругом должна быть сплошная флора... Но ее нет, хотя сырость такая, что если вывесить мокрое белье, оно раньше сгниет, чем высохнет. Вспышка ярости озарила ольгины мозги - да когда же это все закончится?!! Опять колдовство, опять непонятки кругом сплошные! Так не должно быть! Это все надоело! - В жопу зло! - глухо прорычала девушка в высокий воротник комбеза, просто, чтобы выразить отношение ко всему происходящему. Под условным «злом» Ольга понимала и ЭпидОтряд, благодаря которому она снова неведомо где и определенно в опасности. - Ты благочестива, сестра, - оказалось, Святой Человек услышал и одобрил. - Так держать. Ольга сжала губы в нитку, удерживая рвущееся наружу точное, исчерпывающее и очень красочное определение, где именно девушка видела колдовство, Отряд, Империум, Императора и благочестие заодно. - Мы пошли в дом под вечер, - подумал вслух Доходяга. – Значит, сейчас должна быть ночь. Может раннее утро. А здесь, похоже, вечер. Но мы ведь не ходили столько... Фидус глянул на часы и промолчал. - Это не наша планета, - упавшим голосом выдавил Савларец, громко хлюпая провалом вместо носа. - Может быть просто другой часовой пояс, - обнадежил Крип. - На Гавани таких пейзажей нет! – отчаянно возопил Савларец. - Значит «карман», локальный, незаметный. Не думаю, что другая планета, телепорт сработал слишком быстро и аккуратно. - Еще раз штаны намочишь, пристрелю, паникер, - пообещала Берта, сунув под отсутствующий нос каторжника свою мега-пушку. Тот заткнулся. - Не Варп, уже хорошо, - сказал монах, крутясь на месте с химической пушкой наизготовку. Деметриус, показав «свой самый свирепый оскал», передернул затвор пистолета-пулемета, отправив неиспользованный патрон в долгий полет. Латунный цилиндрик зазвенел, перекатившись по грязному асфальту, пока не остановился в луже с какими-то разводами желто-розового цвета. В такт звону металла высоко над головами и дальше, в стороне, рассыпался хрустальными колокольчиками негромкий смех. Группа сомкнулась, ощетинившись стволами на все стороны света. Запах токсичной химии от недавних залпов огнемета и хим-пушки буквально душил, раздирая носоглотку. Люкт пыхтел так, словно готовился к стремительной пробежке и заранее насыщал ткани кислородом. Ольга, как самая низкорослая и небоевая, оказалась в середине строя, к тому же испуганно присела, так что несколько мгновений ничего не могла увидеть из-за широких спин и голов. А кто-то продолжал весело посмеиваться высоко наверху. - Колдовство, - прошептал Деметриус, а Доходяга тихо, но витиевато выругался. - Определенно, - отозвался Крип, словно его кто-то спрашивал. - Какие симпатичные мальчики посетили меня, - весело сообщил невидимка. Голос звучал странно, будто двоился - сначала он возникал в сознании, сам собой, а затем, с ничтожным опозданием, проявлялся более традиционным способом. - О, и девочки среди вас тоже есть! Какая славная и приятная компания! Ольга, наконец, более-менее выпрямилась, задрала голову, привстала на цыпочки, чтобы заглянуть через плечи коллег... И увидела, что одна из старых, давно почерневших панелей засверкала огнями. Как будто чья-то колдовская рука вырезала красивый портрет, поместив его в убогое обрамление. Красивый, но главное - живой. Ничего подобного Ольга прежде не видела, по крайней мере, в будущем. Телевизоры здесь были в изобилии, но очень примитивные, как советская классика, только хуже во всех отношениях. Имелась и голографическая проекция, многократно лучше, но встречалась она очень редко и, судя по всему, стоила каких-то нереальных денег, к тому же работать с ней могли преимущественно «шестеренки». Здесь же в старой раме сияла и переливалась удивительно четкая, объемная картинка, которая казалась трехмерной, несмотря на явное 2D. Более того, с каждой секундой просмотра образ приближался, становился глубже, объемнее, буквально затягивал внимание и взгляд наблюдателя. Изображалось там... Ольга в силу разных событий ханжой никогда не была, а тем более обстановка и предшествующие события никак не располагали к смущению. Но, глядя на яркий прямоугольник, девушка почувствовала, что жар прокатывается от пальцев ног и выше, вплоть до кончиков ушей, которые вот-вот прожгут каску из оранжевой пластмассы. Это был какой-то безумный коллаж, вереница образов, которые даже хард-порно нельзя было назвать. Карусель статичных образов и недлинных - буквально секунд по четыре-пять - роликов перетекали друг в друга с плавным ритмом, который удивительно гармонировал с биением сердца и естественными движениями глаз. Образы представлялись удивительно, запредельно гнусными, жестокое насилие было самой мягкой формой, перетекая в неприкрытый снафф и межвидовые связи. Но... Ольга никогда не занималась фотографией, поэтому она не могла выразить словами, что категорическая мерзость сотворена с запредельным, нечеловеческим мастерством. Свет, ракурс, перемещение камеры, движения моделей, сами люди, не совсем люди и категорически не люди, которых захватил беспристрастный взор объектива... Девушка могла лишь ощутить, как ее затягивает феерия видеонарезки, которая вышла за рамки порнографии так же далеко, как море превосходит лужу. Вышла во всех смыслах, от гениального монтажа до кромешного мрака «сюжетов». Хотелось, наконец, сбросить опостылевший баллон, сесть на капот ржавой машины и присмотреться внимательнее, чтобы понять - как это сделано? Каким образом обрывочные сцены невероятных извращений и лютого садизма выглядят, словно божественное откровение, образы высокой живописи. Почему гримасы ужасающей боли на лицах восхитительных «моделей» граничат с улыбками невероятного наслаждения, сменяя друг друга в гармоническом совершенстве. Сначала мир треснул и взорвался, затем пришла боль, не прелестно-декадансная, как в мистическом видосе, а приземленная, настоящая и очень противная. - Очнись! - приказал Крип, потирая ладонь, которой влепил девушке затрещину. Инквизитор казался очень бледным, совсем как в ту пору, когда умирал от страшных травм. - Это иллюзия! - прокричал Фидус, щедро раздавая пинки вперемешку с затрещинами. Ольга покрутила головой и увидела, что притягательное отвращение затянуло в иллюзорные сети не только ее. Прочие отрядовцы, так же как Ольга, вздрагивали от ударов Крипа, вертели головами и вообще походили на людей, которые очнулись от сна, но разум их все оставался еще в путах кошмара. - Очнись! Очнись! - орал инквизитор, молотя по безносой физиономии Савларца, который закатил глаза и осел, опустившись на колени, сложив руки как раскаявшийся грешник. Каторжник нелепо отмахивался, что-то бормоча, как сомнамбула. Бля, подумала Ольга, растирая гудящие виски. Он же стихи читает! Каторжная морда, все косившая под опытного сидельца, который в понятиях ровнее лазера и не бежал разве что с Терранского централа - да, он в почти молитвенном экстазе читал стихи о большой и светлой любви. И хорошо получалось, черт его дери! Как у человека, что годами шлифует произношение и слог. Видать не обмануло первое впечатление о том, что Савларец на самом деле не битый урка, вот нисколечко.. - Разбей! Разбей его! - уже во весь голос завопил Крип. Выстрел из громовой пушки БоБе ударил почти так же больно, как ладонь Крипа. Живой экран поддался лишь после третьего выстрела, осыпавшись радугой осколков. Каждый из них падал медленно, словно пушинка, и каждый превратился в отдельную картину, вызывающе отвратительную и восхитительно прекрасную. Каждая манила, обещала и показывала... Священник крутанул вентиль, переключая орудие в режим широкого распыления. Восславил Императора и нажал рычаг, поливая мираж дымящимся фонтаном, как из душевой форсунки. Колдовские осколки умирали медленно, расплываясь кляксами всех цветов радуги, падали на грязный асфальт, светясь, будто маленькие капли солнца. И все же умирали. - О, Бог наш, Император, - потрясенно пробормотал кто-то, вроде бы Святой Человек. А Грешник поступил совсем просто, он взял нож и выколол себе левый глаз, который соблазнил хозяина бесовскими искушениями. Эфиоп с удовольствием избавился бы и от правого, но долг требовал сохранять боеспособность, а слепой - не воин. Впрочем, Ольга покаянного самоистязания не увидела, поскольку глядела на фигуру, что скрывалась за миражом. Она была здесь с самого начала, однако терялась за сверканием высокохудожественной порнографии. Тонкая женская фигурка, будто вырезанная из хрусталя, облаченная во что-то невесомое и такое же хрустально-искрящееся. Силуэт, заставляющий вспомнить о диснеевских феях, кажется, сейчас раскроются стрекозиные крылья и унесут чарующее создание прочь. - Ну вот, зерцало разбили. Какие вы скучные... Сияние скрадывало черты лица, однако тон не оставлял сомнений - «фея» капризно надула губы. - Изыди, - строго потребовал Священник, однако, не спеша распылять кислоту. - Ай-яй-яй, служка трупа, - укорила «фея», и голос ее зазвенел еще призывнее, еще очаровательнее. Ольга никогда не чувствовала в себе пристрастия к собственному полу, но в это мгновение захотелось обнять и поцеловать хрустальную чаровницу отнюдь не сестринским поцелуем. Судя по нужному дыханию спутников, колдовство зацепило всех. Хотелось упасть на колени и начать поклоняться «фее». - Вы пришли в мой дом и начали грубо ломать мои игрушки. Это нехорошо. Теперь в словах искрящейся фигурки послышалась явственная угроза, да и сам голос изменился, в нем начали проскальзывать рычащие, басовитые нотки, словно человеческий голос блистательно, но все же не идеально имитировала волчья пасть. - Стреляем? - тихо вопросил Деметриус, сжимая рукоять оружия до боли в пальцах. - Погоди, - столь же тихо отозвался Крип. Затем обратился уже к «фее», церемонно и даже с некой потугой на поклон. - Чтобы развлекать хозяина, следует знать его имя. Или хотя бы его род. А мы не представлены. - Фули болтать, - зло прошептал Плакса, который даже перестал шмыгать носом. - Жечь надо. Его подвеска, похожая на бронежилет с механической лапой, сделанные из старого пластика и гидравлических стержней, громко жужжала, словно подчеркивая нетерпение хозяина. - Тихо, - прошипела Берта, которая, видимо, что-то сообразила. За ее спиной радист нацепил черные эбонитовые наушники, крутя верньеры на корпусе агрегата. Кажется, у него что-то получалось, во всяком случае, зубы Святой скалил немного бодрее. - У меня много имен, учтивый юноша, - пропела «фея». - Угадай, получишь награду! Хрустальная фигурка замерцала особенно ярко, притягательно и легла на верхней перекладине пустой рамы, которая и так едва держалась ржавыми стойками, а теперь, после обстрела картечью, не падала только чудом. Удерживаться на ней могло лишь невесомое существо. Создание приняло изящную позу, преисполненную откровенного призыва, настолько, что Ольге снова захотелось сменить ориентацию. - Я думаю, звать тебя следует по имени господина, - рассудил вслух Крип. - Кто твой отец? Многоликий Знаток Всех Путей? Или Неутолимо Жаждущий Совершенства? - О, какой вежественный юноша, - снова рассмеялась фигурка. - Ты знаешь старые имена, они звучат словно музыка! Инквизитор, не так ли? - Имел некоторое способствование, - снова поклонился Фидус. - В прошлом. - Что же ответить тебе, - задумчиво протянула сверкающая дева. - Мой покровитель знает многие пути, у него много лиц, он совершенен сам и потому ждет совершенства от других, наделяя волей для неустанного стремления к идеалу! Это даст ответ на твой вопрос? - Более чем, - криво усмехнулся Фидус. - Слишком прямо для последовательницы Владыки Перемен. Слуга Тзинча играл бы словами тоньше. И слишком много про совершенство, почитательница Шестерки. - Если только я не ввожу тебя в заблуждение намеренно, о, мой маленький ценитель безобидных каламбуров, - демоническое создание хлопнуло в маленькие ладошки. - Какую интересную историю ты мог бы, наверное, рассказать, мальчик-инквизитор... - с легкой грустью протянула «фея» и спорхнула на асфальт, повиснув над грязью на высоте считанных миллиметров, ровно столько, чтобы не коснуться ее кончиками хрустальных туфелек. За спиной хрустальной девы действительно развернулись, мелко трепеща, прозрачные крылья. Только не стрекозиные, а скорее как у мухи. Это сразу вернуло Ольгу из фантазий на землю, заставив вспомнить другую «девочку», что сейчас догорала неведомо где ошметками плоти. - О себе... - Хрустальная маска повернулась, будто высматривая нечто среди плотно сбившегося отряда. - И о ней... Ольга сглотнула, но во рту мгновенно пересохло, так что пищевод лишь свело колючим спазмом. - Но, к сожалению, вам здесь не место, - с неподдельной грустью приговорила «фея», и очаровательный голос опять взрыкнул нотками зверя. - И вас тут быть не должно. - Огонь, - приказала Берта, а Люкт, будто лишь того и ждал, выстрелил. Точнее сказать, жахнул, потому что сервитор выпалил одновременно из всех восьми стволов, так, что пламя дульного выхлопа ударило на метр вперед, рассыпая искры. Хрустальная фигура превратилась в облако стеклянных брызг и растворилась в сумеречном воздухе, оставив за собой тень шепота в головах: - Умрите... - Слаанеш, определенно, - вздохнул Крип, затем непонятно добавил. - Тзинчит не удержался бы... - Что там? - гавкнула Берта, обращаясь к радисту. - Мы где-то, похоже на этом свете, - торопливо отрапортовал Святой Человек. - Есть фон, но дальности не хватает. Или слишком слабый сигнал, не пробивает. Я включил маяк на полную, будем надеяться, кто-нибудь услышит. - Если услышат, если быстро передадут по инстанциям, если прилетят, - перечислял Священник. - Это на часы. Самое меньшее. - Мы не на Маяке, - жалостливо всхлипнул Савларец, растеряв каторжный гонор. - Нас никто не услышит! Берта сразу же отвесила ему очередную затрещину, гаркнув «Не трусить, морда тюремная!» - Значит, скорее всего «карман», - пробормотал Фидус. – И мы в нем лишние… Это значит… Ольга снова глотнула и тихонько застонала от ужаса. Над сумеречным городом концентрировалась нездоровая атмосфера, сотканная из умирающего света, безнадеги, а также далекого, но приближающегося звука. Неприятного, очень тревожного, сулящего многие неприятности. Как будто стая волков окружила добычу и стягивала кольцо, только подвывали не живые твари. - Самим не выбраться, - сказал Фидус. - Надо отступать в место, где сможем обороняться. Если я прав, достаточно продержаться какое-то время, затем «карман» свернется. - Значит, сейчас начнется долгая потеха, - подвел итог Священник. - К бою, да поможет нам Император!